***

 Вова  – то, что называется,на все руки гож – и художник и фотограф и скульптор, чеканщик и еще что-то. Обычно  таким универсалам при всех их достоинствах приходится достаточно трудно в жизни.   Творчество не всегда является стабильным источником дохода – не всем же быть Церетели и Басковыми. Поэтому зимой работал Вова в кочегарке. И повадились в эту кочегарку Вовины друзья фотографы, дабы в экзотической обстановке советской кочегарки на фоне кирпичных, поросших паутиной стен и пышущих жаром котлов запечатлеть хрупкие женские обнаженные прелести. Вова ради творчества шел на нарушения трудовой дисциплины и безопасности, и делал это с умом и осторожно. Но в итоге случился таки казус.
 Впереди было еще двое полноценных суток отдыха, но Палыч решил не терять времени и начал расслабляться непосредственно после дежурства. Средством расслабления послужили две бутылки крепкой «Охоты», после которых усталый виртуоз слесарного мастерства задремал классически, перед телевизором, поклевывая сканворд. В холодильнике мерзли, позванивая в такт еще две «Охоты» и бутылка водки. Жена ушла утром на суточное дежурство. Дети уехали в гости к теще. Жизнь была прекрасна….
 Из сего блаженного состояния Палыча бесцеремонно выдернуло дребезжание звонка. Он открыл глаза – за окном сумерки, по телевизору суд сменился сериалом,  действительно звонили – кто-то настойчиво желал войти.
 Соседу понадобился ключ от подвала, а все дело в том что подвал Палыча и соседа находились в общем коридорчике, закрытом железной дверью. Похлопав по карманам куртки,пошарив в прихожей,Палыч расстроил себя и соседа тем что тот не сможет открыть подвал сию секунду, а ему придется сбегать в кочегарку и забрать связку из рабочей куртки.Групповое расстройство решили погасить огненной водой, за употреблением коей Палыч убедил соседа что ключ именно сегодня не нужен, что в подвал можно будет пойти с утра вдвоем,но за связкой тем не менее он пойдет. С чем умиротворенный сосед пошел домой, а Палыч побрел на работу.
В кочегарке шла очередная фотосессия. Сияли лампы. Покачивались в потоках теплого воздуха отражатели и ткани фона.Раскрашенные модели с роскошными невообразимыми сооружениями из их собственных волос, чуть прикрытые прозрачными лентами и бусами шествовали  по цементным полам, зависали на фоне открытых дверок котлов,взбирались на сплетения труб.  Щелкали затворы, и вспышки озаряли закопчённые своды местного филиала городских теплосетей – рождались шедевры фотографии в стиле ню, изысканные и неповторимые сочетания кошмара городской отопительной системы с красотой женского тела. Интерьеру Вовкиной кочегарки предстояло занять достойное место на обложках дорогих специализированных журналов и стать предметом обсуждения экспертов  такой специфической области как обнаженка.
 И тут , во всю эту сказку сунулась небритая, защищённая от близкого контакта перегаром, физиономия Палыча. От увиденного его, будто ураганом, вынесло из дверей и усадило в ближайший сугроб. Бедный слесарь тряс головой и хлопал глазами. Вовка тем временем встал в дверях:
- Ну и чего тебе?
Промотавшись и прохлопавшись,слесарь выдохнул:
- Ключи я…Ключи взять…Что это тут у тебя делается,а ?
- Сам не видишь – фотосъемка…Иди, бери свои ключи.
 Слесарь поднялся из сугроба, вошел. Свет ослепил его, еще больше ослепляло обилие и красота женского обнаженного тела. Он пытался не смотреть, не смотреть…но глаза сами поднимались от пола – прелестные ноги, бедра, колыхание грудей под прозрачной тканью притягивали. Одна из девушек стояла совсем близко, сморщила нос,когда Палыч проходил мимо. Так под тихий смех и любопытные взгляды, слесарь прошествовал…до умывальника, вымыл руки и пошел обратно. В дверях его опять встретил Вова:
- Забрал?
- А…! что? Что забрал? А, да ключи…Дай куртку мою, куртку…
Вовка принес его куртку, Палыч сгреб ее под мышку, и неожиданно вспомнив, что он старше, а соответственно умнее и ответственнее, погрозил Вовке пальцем перед носом:
- Ты это, смотри, бордель тут развел…Я расскажу начальнику, да…. расскажу.
Вовка хмыкнул, пожал плечами, и захлопнул дверь в кочегарку. Сказка исчезла.
Сказать, что Палыч за свои годы голых женщин не видел – видел, конечно. И похабные картинки в журналах, эротика в советском кино в малых дозах имелась, и нынче дома у него на кабельном канал для взрослых имелся. Только все это как-то более прозаично-физиологически. Слесарь брел домой, в ушах звучал все тот же тихий смех, перед глазами сплетались цветные полосы как у сына на мониторе, и не покидало ощущение прикосновения к чему-то недостижимо прекрасному,чему у Палыча не находилось цензурного определения.
 Бросив куртку в прихожей, Палыч упал на диван в зале, и сон накинулся на утомленный впечатлениями и алкоголем мозг.
 Первым слушателем сей невероятной истории стал все тот же сосед по площадке, слушал он вполуха, взял ключ и исчез в недрах подвала. Палыч повествовал о увиденной сказке коллегам и начальству, но те, зная об чрезмерном  увлечении Палыча спиртосодержащими жидкостями, не принимали повествование всерьез. Вовка, наблюдая это, посмеивался – он, собственно, и рассчитывал на такой эффект.
 Слесарь стал задумчив, часто ходит магазины бытовой техники  и электроники, где замирает  у витрин с фотоаппаратами.