Тайна рождения 3. Бокал шампанского

Красочная афиша, прикрепленная на доске объявлений, извещала, что вечером в танцевальном зале состоится деревенский бал. Это означает, что будут конкурсы песен, стихов и танцев. Можно повеселиться. Но самое главное, представится возможность претворить в жизнь задуманное.

Короткая стрижка и природные волнистые волосы позволяли Татьяне обходиться без частого посещения парикмахерской. Поэтому после обеда, когда все наводили красоту, она прилегла на диван  отдохнуть, а главное,   еще раз просчитать все шаги, ведущие к достижению цели.

Землячка  Елизарова Леонида Романовича сказала, что он верный муж своей жены, а это означает, что  нужны особые условия, чтобы он оказался в постели Татьяны. Он будет с ней, а дальше, как Бог повелит. После дела за советом не ходят.
 
        - Так, купила конфеты, сыр, колбасу, резной батон для бутербродов.  Масло есть, шампанское и минералка в холодильнике, в аптеку зашла, — рассуждала женщина.-  Как он привлекателен был вчера, как умело справлялся с лодкой. Но я ему, наверное, не понравилась, - безутешно сокрушалась  Татьяна.

Женщина закрыла глаза, вслушиваясь в шум прибоя. Она вспоминала вчерашний день. Как было обещано, они с Галиной пришли на берег моря к двенадцати часам, Леонид ожидал их на пирсе с веслами. Компания погру­зилась и отчалила от берега. Лодка плавно шла по спокойной   воде.

- Далеко не заплывать, — предупреждающе разносился  голос  спасателя.
Галина с Леонидом тихонько переговаривались. Татьяна, не подавая виду, что ей интересно, прислушивалась к их диалогу. Оказалось, что Елизаров прибыл в Ялту всего два дня назад. Сначала отсыпался, проходил акклиматизацию после перелета. Утром впервые вышел к морю. О том, что там видел Татьяну, он не сказал.

Наверное, не заметил меня, хотя я  очень старалась, подумала Гиляровская. — Не заметил!  Мало ли там бегает отдыхающих, всех не запомнишь. Только через неделю лица примелькаются, и будешь различать своих соседей по столу, по этажу, по процедурам.

Татьяна наклонилась к борту лодки, всматриваясь сквозь прозрачную воду. Она наблюдала, как по дну ползет краб, как мелькают мелкие рыбешки, как шевелят краюшками волнистой каймы студенистые медузы. Она потихоньку запела:
«Мы  на  лодочке  катались,
Золотистый,  золотой,
Не  гребли,  а  целовались,
Не  качай,   брат,  головой...»

Галина стала подпевать, а Леонид сосредоточенно взмахивал веслами. Замолчав, Татьяна оторвала взгляд от воды. Ей было не привычно видеть, что мужчина не обращает на нее никакого внимания. Ей это не понрави­лось. Такого ранее не наблюдалось. Как правило, кавалеры с первого взгляда откликались на ее призыв, а она вертела  ими,  как  хотела.
        «Старею, — мелькнула у нее неприятная мысль, — так  недолго  и  одной остаться».

Невдалеке от них под парусом проплывала яхта. Гиляровская мотнула головой, прогоняя печальные думы.
«Белеет  парус  одинокий,
В  тумане  моря  голубом...»
С тоской затянула Татьяна и вдруг услышала, что ей подпевают не только женщина, но и мужчина.

Елизаров, сложив весла, отдыхал. Он с удовольствием слушал, как Татьяна пела и, незаметно для себя, подключился к их дуэту. Они пели все вместе ещё и ещё.  Но песни отчего-то были грустные и тоскливые.  Татьяна решила подправить настроение.
- Старый муж, грозный муж, — запела она арию Земфиры и вдруг услышала:
- Молчи, мне пение надоело, я диких песен не люблю.

        Сначала Татьяна приняла слова на свой счет   и замолчала.   Но вот ее осенило:
- Не любишь? Мне какое дело. Я песню для  себя пою, — отрезала она и продолжила петь:
- Режь меня, жги меня, — неслись слова над гладью моря. Они, как в театре, разыграли сцену Земфиры и Алеко из оперы, поставленной по поэме Пушкина Цыгане.

Вечером все пошли в кино. Елизаров, приветливо кивнув головой, к ним не подошел, сел со знакомыми мужчинами.
После кино были танцы. Подруги танцевали. От парт­неров не было отбоя, но желанный мужчина стоял в уголке и только изредка бросал взгляд в сторону веселящихся женщин.
Попив кефир, все разошлись по своим комнатам. Татьяна долго не могла уснуть, переживая поражение. Из головы не уходил русский богатырь Леонид Елизаров. Однако она не знала, как к нему подступиться, как его заполучить.

Только утром, прочитав афишу, к Гиляровской пришло решение. День  прошел в ожидании вечера.
После ужина все собрались в танцевальном зале. Массовики - затейники   в костюмах деревенских помещиков открыли бал. Отдыхающих разделили на две группы. Каждой предложили подготовить стихи, танцы, песни времен Лермонтова, Пушкина,  Фета и Тургенева.

Гиляровская постаралась попасть в одну группу с Елизаровым. О том, что она владеет прекрасным голосом, знали многие участники вечера. Поэтому ей сразу же предложили спеть и самой определиться с репертуа­ром.

Каждый конкурсант имел право исполнить только один номер. Татьяна тщательно выбирала романс. Она знала, что в те далекие годы на балах девицы очень часто исполняли романсы. Внезапно пришло озарение. Она попросила принести ей две одинаковые атласные ленты. Желательно в тон платья.

Артисты сменялись один за другим. Зрители каждого награждали заслуженными аплодисментами. И вот вышла Татьяна. Длинное вечернее, цвета спелой вишни платье ей очень шло и притягивало внимание окружающих. Белая широкая лента (красной не нашли), завязанная под бюстом, подчеркивала стройность ее фигуры. Такая же лента охватывала ее черные пушистые волосы и спускалась по спине. Нововведение в ее костюм придавало схожесть  с   обликом  дочери  помещика.

Глубоко вздохнув, Татьяна запела арию Ольги из оперы Евгений Онегин. Сильный голос прокатился по залу, достигая самых дальних уголков. Все стихли. Да же те, кто не любил оперу, были очарованы красивым голосом. Отзвучала последняя строка. И вдруг, в тишине ответил Владимир Ленский.  Это запел Леонид.

Первое место им было обеспечено. Им вручили главный приз — бутылку шампанского.  Галина сразу же предложила ее распить в узком кругу. Татьяна поддержала ее, пригласив друзей в свою комнату.

Женщины накрывали стол, водрузив на середину шампанское. Елизаров по пути захватил из своего номера фрукты и магнитофон. Разлив игристое полусладкое вино по фужерам, Леонид предложил тост:
- За  прекрасных  дам!
- Нет,  За удачный дуэт, благодаря которому мы пьем шампанское, — перебила его Галина.
- Ох, минералку в холодильнике забыла. Я ее охладить поставила.  Галина, принеси, пожалуйста, - попросила Татьяна
- Я схожу, -поднялся со стула Леонид, направляясь в прихожую где стоял холодильник.

Пока мужчина отсутствовал, Татьяна успела всыпать в его бокал, заранее приготовленное снотворное.
Все выпили, закусили, еще выпили, потихоньку спели песню. Леонид начал позевывать. Галина, заметив, что порошок  начал  действовать,  поднялась.
- Я удалюсь на минуточку, не расходитесь. Принесу кассету, в подарок мужу купила, послушаем Пугачеву.

Она ушла. Леонид сходил в ванную, умылся. Когда он возвратился, Татьяна предложила ему присесть на койку, его стул мешает ей убирать посуду со стола.
        - Я чайник включила, сейчас кофе пить будем, — сообщила она.
Через несколько минут Елизаров, безрезультатно бо­ровшийся со сном, почивал на Татьяниной кровати.

Гиляровская с помощью Галины раздела Леонида, накрыла  его легким  одеялом.
- Никто не должен знать, что я тебе помогала,- тихо прошептала Галина. - Иначе он мне этого никогда не простит и найдет,  как  отомстить.
- Конечно, — махнула головой Татьяна  в знак согласия. — Я тоже прошу тебя не говорить Леониду. Поклянись! Он не должен знать, если у меня будет ребенок.

                На том и порешили. Вскоре Гиляровская, обняв долгожданного  возлюбленного,  задремала.
                Под утро Леонид проснулся. В его объятиях спала очаровательная женщина. Такого приключения в его жизни еще никогда не было. Он был далеко не таким святым, как представляла его землячка Галина Малюкова. В городе никто не знал о тайной стороне жизни, которую  вёл член обкома  партии Елизаров.

                Когда-то он до упоения любил свою супругу. Но постепенно глубокое чувство сменилось уважением к женщине-матери своих детей. Анна была идеальной мамой. Закончив пединститут, она всю себя без остатка посвятила воспитанию дочерей.
Проработав в школе всего два года, молодая женщина ушла в декретный отпуск, а затем стала домохозяйкой.  Кроме кухни и пеленок, они ничего не знала и не хотела   знать. Постепенно круг ее интересов ограничился любовными романами и фильмами с индийскими мелодрамами.

               Девочки подросли, пошли в школу, но Анна на работу не вернулась. Она считала своей обязанностью следить за подготовкой домашних заданий учениц, содержать в чистоте квартиру и одежду ее обитателей, проводить и встретить вечно занятого мужа и дочерей, накормить их вкусным  обедом.

               Роль Елизарова сводилась к обеспечению семьи необходимыми средствами. Завод работал с прибылью, поэтому недостатка в деньгах у главного инженера не было. Достойное семейное благополучие не побуждало Анну  начать трудовую деятельность.

Леонид всячески поддерживал видимость счастливого семейства. Он никогда не забывал поздравить своих женщин с праздником.  Каждой, по желанию и по  возрасту,  приносил подарки ко дню рождения, Новому году или к 8 Марта. По  малейшему  поводу  покупал  жене  цветы.

        При появлении свободного времени, Елизаров ходил с дочерьми на каток, в зоопарк, иногда в театр или цирк.  Анна, как правило, оставалась дома. Но на заводские праздники или в семейных компаниях без жены он никогда  не появлялся.

        И, все-таки, Анна каким-то особым женским чутьем чувствовала, что муж постепенно отдаляется,  и  частенько  устраивала допрос с пристрастием, чем еще больше отталкивала его от себя.  Однако, доказать его неверность она ничем не могла.

        Между тем, в последние годы Елизаров регулярно заезжал в гости к одной молодке. Находясь в командировке или на отдыхе, он также не отказывался от случайных встреч  с понравившимися  женщинами.Все это хранилось в глубокой тайне. Он никому не доверял, даже самому близкому другу не рассказывал.  Леонид хорошо помнил о том, что один знающий человек сможет сохранить тайну. Если знают два, то это уже полтайны, трое   не смогут сохранить секрет.

        Татьяну он заметил в первый же день, когда она шла от врача, а он сидел в холле, дожидаясь своей очереди. Наметанным глазом он понял, что она одинока. На утро, пробегая мимо, она окликнула его у моря, и Леонид сразу же решил познакомиться с ней поближе. Все карты спутала появившаяся Галина. Землячка не должна была знать о его похождениях.  И он с сожалением констатировал факт, что отпуск пройдет  впустую.

        Пробудившись ото сна  в постели Татьяны, Елизаров моментально пришел к выводу, что потерял голову. Вряд ли эта авантюра обошлась без Галины Ивановны Малюковой.  Поэтому отказываться от близости с очаровательной женщиной не имело смысла. Если она решит доложить об измене супруге, то вполне достаточно этого случая, количество их не имеет никакого значения.

        Леонид вспомнил, как в горкоме отзывались о Малюковой: все видит, все слышит, но никому ничего не говорит. Это его немного успокоило. Однако меры предосторожности не  помешают,  рассудил  он.

        После прекрасно проведенной ночи, Леонид проторил дорожку от своей комнаты до полулюкса Татьяны. Появлялся там поздно вечером, перед рассветом возвращался  на свою   койку. Днем Елизаров и Гиляровская в компании друзей показывали полнейшее равнодушие друг к другу, и только, блестящие от счастья, глаза иногда выдавали их истинные отношения.

        После вечернего кефира все расходились по комнатам. Через полчаса или менее того, Леонид стучался к Татьяне. Он никогда не приходил к ней с пустыми руками. Зачастую, это были цветы, купленные или сорванные потихоньку на клумбе. Мог принести коробку конфет или несколько карамелек, яблоко, апельсин. Но женщине не нужны были эти гостинцы. Она нуждалась в  самом  большом подарке, в Леониде.

        Татьяна была довольна отпуском, довольна собой. Цыганские, в данный момент плутоватые, широко распахнутые  глаза,  излучали веселье. Просыпаясь, она улыбалась неведомо чему.  Слегка приподняв ночную сорочку, она ласково проводила ладонью по оголенному животу, надеясь, что там,  в глубине истосковавшегося тела, зарождается новая капелька жизни. Ей так хотелось испытать радости материнского счастья, что она прогоняла прочь все сомнения и опасения. Татьяна спала и видела во сне, как гуляет с маленьким ребенком, как провожает его в садик, потом в школу.

        Она желала, всем рассказать о своих планах, но знала, что делать этого никак нельзя. Боялась случайно проговориться Леониду. Только с Галей она могла рассуждать спокойно и обо всем. Она верила ей. Малюкова убедила, что никогда никому не проболтается об этой мимолетной связи, особенно о ребенке, которого ждет Татьяна с таким нетерпением.

        Будущая мать могла до бесконечности рассказывать о жизни с дочкой. Здесь, как правило, более практичная Галина выливала на нее ушат холодной воды, опуская с небес на землю.
        - Еще неизвестно, беременна ли ты? Кто знает, как встретят это известие в райкоме, — пускалась в рассуждения Малюкова. — Может случиться так, что тебе не захочется иметь незаконнорожденного ребенка, и ты избавишься  от него.

        - Что ты, что ты, — перечила ей Татьяна. — Я все преодолею:  и гонение, и позор, и всевозможные сплетни, но сохраню свою кровиночку, воспитаю достойным человеком.

        После такого разговора на Гиляровскую нападал страх. Она выросла в детском доме и не имела родственников, которые поддержали бы ее в трудную минуту.  Всегда и во всем она полагалась только   на себя. Ценой нечеловеческих усилий смогла получить высшее образование.  Бывали дни, когда крошки хлеба во рту не было, но она училась, стремилась к поставленной цели и добивалась своего. Стала уважаемым человеком, знающим специалистом на селе, потом в райкоме партии прошла все  ступени.  Никогда не думала о  себе, целиком отдаваясь работе.  Неужели за все эти  годы она не заслужила хоть чуточку человеческого счастья.

         Отпуск подошел к концу. Он длился целую вечность, а пролетел в мгновение. Перед отъездом Леонид принес Татьяне подарок, сущую безделицу —  музыкальную шкатулку.  Открывалась крышка,  на зеркало ставилась белая фигурка балерины и та под музыку танцевала.
         - Чтоб обо мне вспоминала иногда, — проронил Елизаров.

         У меня будет напоминание о тебе.  Это такой подарок, о котором ты и подумать не можешь, сложилась фраза в голове Татьяны, но вслух она произнесла:
         - Спасибо. А я тебе ничего не подарю.  Не  хочу, что бы ты вспоминал обо мне. У тебя есть жена, ее и люби.  Затем, помолчав, добавила, — такого прекрасного отпуска у меня никогда не было и вряд ли когда будет. И все это благодаря тебе. А сейчас уходи. Галина скоро  придет.   Нас   ожидает   машина.

         Елизаров ушел. Татьяна вышла на балкон, чтобы попрощаться с морем. Глаза наполнились слезами. В ушах   вместо шума прибоя, ей слышались слова Леонида:
- Как мне не хочется расставаться с тобой.  Мне, кажется, что я по-настоящему люблю тебя. Прости, что не можем   быть   вместе.

        Стук в дверь оторвал  Гиляровскую от окна.
- Татьяна, машина у подъезда. Или ты остаешься, —  пошутила Галина.

Просидев в аэропорту почти два часа  из-за тумана, Татьяна и Галина разлетелись в разные стороны, обещая  друг другу  писать  письма.
   (продолжение следует)