Темный паладин. Глава 14

***
Впереди ехали Барашек и Маржелек, изредка перебрасываясь фразами. За ними, немного поодаль, ехал бард. И замыкал эту процессию эльф, занятый своими, несколько тревожными, размышлениями. Раздумья, которые на время завтрака и сборов отступили на второй план, теперь снова вернулись. И Мэнзэ, совершенно не успокоенный разговором с Маржелеком и тем, что он увидел в комнате барда, не мог не думать о вчерашнем дне, о котором он почти ничего не помнил. История Маржелека вызывала у него сильное сомнение. Скорее всего, большую часть он выдумал. Но только тут вставал вопрос: какую именно часть он выдумал, а какая – правда? Единственный, не считая Барашка, кто может пролить на это свет, – это Уилфилштерн…
Клод был в не лучшем расположении духа. У него даже пропало вдохновение… Вроде, все было хорошо, но после вчерашнего дня, который он почти не помнил, и сегодняшнего утра, которое он помнил даже слишком хорошо, у него испортилось настроение. Особенно сильно на это повлияли застольные разговоры с хозяином. Вести о приближающейся войне были неожиданными или, скорее, даже шокирующими. Ведь еще неделю назад, до того как его арестовала инквизиция, не было никаких слухов о войне. Да и инквизиторы, которые везли его в столицу, в своих разговорах ни о чем подобном не упоминали. И тут на тебе – всеобщая мобилизация! Похоже, в столице творится что-то неладное… Неплохо было бы съездить в столицу и самому попытаться незаметно разузнать о том, что происходит. Это может быть полезным и важным.
Но все эти размышления барда были прерваны сильным хлопком по спине. От неожиданности чуть не выпавший из седла бард с негодованием воскликнул, поворачиваясь к догнавшему его эльфу:
– Ты что делаешь?!
Эллюниум, улыбаясь во весь рот и излучая доброжелательность, всем своим видом пытался выразить свое прекрасное настроение, которого у него и в помине не было. Продолжая хлопать Клода по спине все сильнее и сильнее, он сказал:
– Эх, неплохо мы вчера с тобой повеселились! Давно я так не развлекался!
– Во-первых, – пытаясь скрыть свое недовольство, очень вежливо произнес Клод, – не мог бы ты перестать хлопать меня по спине. Мне это совершенно не нравится, – рука эльфа замерла, и он, пожав плечами, перестал хлопать барда. – Во-вторых, мой друг, я не совсем понял, о каком веселье ты говоришь? По крайней мере, я не могу сказать, что сильно веселился вчера… Меня не мутило так с того самого дня, как я в тринадцать лет впервые напился до беспамятства. А такой головной боли я не испытывал вообще ни разу в жизни. Не знаю, кому такое может понравиться… Хотя, конечно, я не уверен… ведь я не разбираюсь в эльфийской физиологии… Поэтому не знаю, как это могло подействовать на тебя. К тому же я практически ничего не помню… С того момента как мы покинули лагерь.
«А я и этого не помню!» – уныло подумал эльф, но это никак не отразилось на его веселом лице. Он внимательно посмотрел на Клода и спросил:
– То есть, ты ничего не помнишь о том, что было днем… и ночью?
– К сожалению, я ничего не помню до того момента, как я проснулся ночью и пошел искать туалет. Ночные же мои похождения я помню… смутно. И кстати, раз уж мы заговорили о вчерашнем дне, у меня есть один вопрос, – Уилфилштерн помолчал, собираясь с мыслями. – Вчера – не знаю уж, привиделось мне это или было по-настоящему – мне показалось, что я видел знак темных паладинов на кольчуге нашего спутника, известного нам, как Барашек.
– Ну да, я тоже сначала офигел, когда узнал, что он темный паладин, – зашептал эльф, кивая и косясь на Барашка.
– Так они, и правда, шпионы?! – выпучил глаза Клод.
– Ну, я не уверен… Но, с другой стороны, а что еще здесь делать темным? Да еще и тайно!
– А почему ты с ними? – непонимающе спросил бард.
– Да мы случайно познакомились. Они мне помогли, когда у меня были некоторые проблемы в Кантибре…
– То есть, то, что рассказывал хозяин постоялого двора… – он помолчал. – Это были вы?! – во весь голос заорал Клод, тыкая в эльфа пальцем.
Барашек и Маржелек оглянулись на крик. Увидев, что ничего страшного не происходит, они снова отвернулись.
– Тише, тише! – с испугом зашептал Мэнзэ. – Ты же не хочешь ЕГО разозлить!
Уилфилштерн бросил быстрый взгляд на Барашка, сразу поняв, кого имел в виду эльф, и согласно закивал. Пусть он почти ничего не помнил о своих ночных похождениях, но кое-какие моменты навсегда запечатлелись в его памяти.
– Да, думаю, лучше ЕГО не злить… – бард понизил голос и продолжил. – Но все-таки я не понимаю, зачем было нападать на город! Это ведь полностью раскрывает их! Хотя, может быть, их раскрыли и поэтому им пришлось драться… Ну ладно, имперская гвардия – тогда понятно, но мирные жители тут причем? Зачем их-то было трогать? – он помолчал. – Получается, мы помогаем опасным преступникам, шпионам, которые замышляют что-то недоброе против нашей страны, да еще и накануне войны! Это предательство! И нас за это не просто казнят, нас четвертуют, да к тому же наш род будет опозорен навечно!
Эльф сплюнул и, махнув рукой, небрежно произнес:
– Ну, меня эти ваши людские разборки не касаются. Я эльф, и я не являюсь подданным Светлой империи. Поэтому никакого предательства я не совершаю.
Для барда слова Мэнзэ стали шокирующим откровением. И правда, предателем здесь был только он. По своей глупости и неосведомленности Клод считал, что эльф, как и он, подданный империи, один из тех эльфов, которые живут в больших городах. Да, он, только он является предателем, бард Клод Уилфилштерн. И только он будет обвинен в измене и умрет в позоре…
Эльф, увидев, как подействовали его слова на барда, успокаивающе похлопал его по спине:
– Да не боись! Не думай, что все так плохо, как тебе кажется! Да и в Кантибре было все совсем не так, как рассказывал хозяин. Мирных людей там вообще никто не трогал, да и имперской гвардии и в помине не было. А Барашек с Маржелеком вообще в городе не были. Мы с ними как раз у ворот и встретились, когда они собирались в город въезжать. Да и в драке мы не участвовали. Мы просто сбежали. А дрались там какие-то наемники с эльфами. А из мирных жителей в тот момент там был только один старикашка, которого мы же и спасли, – справедливости ради, он, помолчав, добавил. –  Правда, случайно.
– Значит, все было совсем не так? – немного успокоенный, но еще сомневаясь, спросил Клод.
– Совсем не так! Ты ведь бард, ты должен знать, как люди любят все преувеличивать и искажать. Да и посмотри на них: разве они похожи на злобных шпионов, которые замышляют что-то зловещее!
– Не знаю… – с сомнением покачал головой бард. – Никогда раньше не видел шпионов… И кто знает, на что они способны и насколько умело могут вводить в заблуждение… И все-таки, я думаю, нам стоит приглядывать за ними. Мало ли что они собираются сделать. И неизвестно, какое место мы занимаем в их планах. Возможно, мы просто нужны им, чтобы вызывать меньше подозрений – ищут-то двоих. А потом они от нас отделаются, – и он провел рукой по шее, наглядно показывая, как.
– Ну, я не думаю, что они так поступят! – засомневался эльф. – Но, наверное, не будет ничего плохого в том, что мы за ними немного последим… По крайней мере, это позволит нам их лучше узнать.
– Да, да! Даже если они ничего плохого не замышляют, по крайней мере, узнаем, что они за люди, – поддакнул бард, внимательно всматриваясь в спины паладина и оруженосца. – Чем больше я к ним присматриваюсь, тем больше они меня интересуют… Очень уж они какие-то… странные личности. Совсем не такие, какими я себе представлял темных паладинов…
– А какими ты их представлял? И почему эти тебе кажутся странными? – поинтересовался эльф.
– Ммм… Ну, наверное, невозмутимыми, спокойными, величественными, холодными и опасными. От одного взгляда на них ты должен понимать, что с ними лучше не связываться! Смертельно опасные, бесчувственные и хладнокровно жестокие. А эти… Они не такие! Ты же их лучше знаешь, должен понимать, в чем разница!
Эллюниум некоторое время молчал, пытаясь представить темных паладинов такими, как их описал Клод. Когда ему наконец удалось это сделать, он сказал:
– Ну, ты загнул! Темных паладинов тысячи! Не могут же они все быть подобными маньяками! Представляешь, сколько тогда пришлось бы найти маньяков! Да они бы тогда давно уже всю Темную империю вырезали! – он покачал головой. – С моей точки зрения, как стороннего наблюдателя – все-таки я отношусь к эльфам, а не к людям! – большой разницы между темными паладинами и вашей светлой инквизицией нет.
– Ты думаешь? – в который раз засомневался бард.
– Ну, люди везде одинаковые! И в инквизиции, и у паладинов, скорее всего, служат и плохие, и хорошие люди. Встречаются, наверное, и подобные тем, которых ты описал. Но, думаю, намного больше обычных и сильно ничем не примечательных. А эти двое, – эльф кивнул в сторону Барашка и Маржелека, – скорее, противоположности тех, кого ты описал. Я, конечно, не так хорошо их знаю, но, как мне кажется, они совсем не жаждут убийств или чего-либо подобного. Барашек умеет и не прочь подраться, но всегда старается найти мирное решение проблемы. Обычно он спокоен и невозмутим, и кажется даже несколько глуповатым, но в сложных ситуациях именно он находил выход и решение проблем. А Маржелек – он совсем мальчишка. Насколько я понял, он совсем недавно стал оруженосцем. Ну, и как обычно бывает, у него через край амбиции и огромное самомнение. Но вообще с ним все в порядке: он умеет прислушиваться к чужому мнению и признавать свои ошибки.
В этот момент Мэнзэ заметил, что паладин с оруженосцем съехали с дороги и направились куда-то в сторону. Заинтересовавшись, он пустил коня вперед, чтобы выяснить, что происходит, этим самым прервав разговор. Клоду ничего не оставалось, как последовать за ним.
К счастью, ничего страшного не случилось, просто Барашек, увидев неподалеку небольшую и неглубокую речку, решил сделать привал, чтобы освежиться и немного искупаться. Раз уж они все равно едут в город, лишний час задержки ничего не изменит! Эльф с радостью поддержал Барашка, а вот бард, похоже, был не слишком рад.
– Извините, друзья, – немного виновато сказал он, – но я не привык мыться при ком-то… Такая уж у меня… особенность… Это никак не связано именно с вами!  Я никогда не моюсь при ком-то. Вы не обижайтесь, но я посижу где-нибудь в сторонке. И как раз посторожу наши вещи.
С этими словами Клод пошел к лошадям и сел на землю рядом с ними. Вскоре к нему присоединился Маржелек.
– А ты почему со всеми не купаешься? – вопросительно поднял брови бард.
– Я тоже не привык мыться с кем-то… У нас в семье это было не принято. Наоборот, считалось нехорошо, если ты увидишь кого-то не то что обнаженным, а даже просто в нижнем белье. Мой отец очень консервативный человек. Он считает, что недостойно благородных людей показывать себя перед другими в таком виде. Ну… я сам, конечно, так не думаю… но перешагнуть через многолетнюю привычку и навязанную мораль я не могу.
– Вот-вот! У меня похожая ситуация! – закивал бард. – Хотя это связано совсем с другими вещами. У нас в семье никогда не было никаких запретов. Но, как сейчас, так и в детстве, я был довольно несуразным, некрасивым и слишком худым. Я стеснялся, а куча слуг, бегающих вокруг во время моего мытья, еще более усугубляли это. Поэтому, когда я смог решать за себя сам, я всегда мылся один, выпроваживая слуг, как только была готова ванна, – внезапно Клоду пришла мысль, что это как раз подходящий момент, чтобы выяснить побольше о Барашке и самом Маржелеке. Он решил в разговоре незаметно, издалека узнать об их семьях и настоящем происхождении, а также о том, зачем они здесь и что собираются делать. Он тут же начал приводить свой план в действие. – Я был, к сожалению, единственным ребенком в семье, а поэтому все внимание взрослых было сконцентрировано на мне. И хоть мой отец мало уделял мне внимания, зато все остальные старались, чтобы я никоим образом не пострадал, и этим отобрали у меня все детские радости. Потому что стоило мне сделать что-то, что, по их мнению, могло быть для меня опасно, как тут же набегала целая толпа, и в конце концов меня уводили в дом и находили мне какое-нибудь тихое занятие, которое никоим образом не могло повредить моему здоровью. Именно поэтому большую часть своего детства я провел за книгами и лишь мечтал о том, чтобы принять участие в подвигах и приключениях, о которых читал. До четырнадцати лет я жил полной жизнью, только когда приезжал дядя, который был единственным человеком, относившимся ко мне, как к обычному ребенку. А когда мне исполнилось четырнадцать, дядю перевели служить к нам в город, и после этого я наконец избавился от этой вечной опеки. В какой-то мере он заменил мне отца и научил меня всему, что должен знать и уметь мужчина. Но все-таки мне все время не хватало братьев и сестер, с которыми я мог бы поделиться своими радостями и горестями, с которыми мы могли бы все делать сообща, с которыми можно было бы просто поговорить, не задумываясь ни о чем, – бард немного помолчал, откинувшись назад и наблюдая за облаками, а потом посмотрел на оруженосца и спросил. – А у тебя, Маржелек, есть братья или сестры?
– Нет, нету, – покачал головой Маржелек и снова замолчал.
– А у Барашка? – не отступал бард.
– У него есть старшая сестра, – коротко ответил оруженосец.
– А чем занимается его сестра? – небрежно, словно его это сильно и не интересовало, спросил Клод.
– Она Высший Мастер-паладин Первого ранга. К тому же она одна из лучших бойцов в Ордене. И у нее есть несколько высших наград империи за боевые заслуги.
Уилфилштерн вытаращился и некоторое время молча сидел с открытым ртом, переваривая услышанное. В Светлой империи женщины не были воинами. Они никогда не принимали участие в боях. Да и вообще их никто не учил сражаться. Конечно, он слышал, что у темных в некоторых боевых Орденах сражаются и женщины, но в эти слухи трудно было поверить. Тем более что последняя война с темными была сорок лет назад, и бард считал эти разговоры о воинствующих женщинах просто байками. А тут он вдруг слышит такое, что переворачивает его представление о темных!
«Если это не легенда, – подумал Клод, – то, возможно, и многое другое, что о них рассказывают, тоже может оказаться правдой… Хотя верить на слово шпиону… Надо будет как-нибудь потом расспросить самого Барашка. Если их расспрашивать по отдельности, а потом все сопоставлять, то, возможно, я смогу отделить правду от неправды!»
Наконец он сказал:
– Я всегда думал, что это просто россказни, что у вас сражаются и женщины! И много у вас таких, как сестра Барашка?
Маржелек на секунду задумался, а потом пожал плечами:
– Достаточно. Примерно треть темных паладинов – женщины. Мать Барашка тоже когда-то была паладином. Конечно, не все женщины-паладины такие, как сестра Барашка. Часть из них квартирмейстеры и снабженцы. Но и среди мужчин тоже таких много. Так что все по-честному. Например, в Имперском Ордене есть целый отряд, состоящий только из женщин. Они являются личной охраной женской части императорской семьи. Но в нашей семье никогда не было женщин-паладинов. Дочери воспитывались как благородные дамы и будущие матери. А жениться на паладине – это просто невозможно для потомков рода Хедрикейлов! Потому что в орден Темных Паладинов с самого первого дня его основания принимались не только благородные люди, но и люди простого звания, и кровь многих темных паладинов никак нельзя назвать благородной и чистой! Например, прадед Барашка был простым крестьянином, а его дед стал первым в их роду паладином, заслужив это звание в бою.
Бард был несколько озадачен тем, насколько открыто и прямо говорит Маржелек. Не было похоже, что он все это придумал или что все это легенда, созданная для прикрытия. Или Маржелек… просто гениальный актер!
– Твой род уже много поколений – темные паладины, как я понял по твоим словам. Наверное, он занимает важное место в Ордене?
Гордо выпрямившись, Маржелек ответил:
– Конечно! Мои предки с древнейших времен занимали ответственные посты в Ордене! Некоторые из них даже были Верховными Маршалами!
Хоть на лице у барда оставалась маска праздного любопытства, но внутри он весь напрягся и задал следующий, очень важный для него вопрос, который мог дать зацепку для дальнейшего расследования.
– А какой пост занимает твой отец?
Услышать ответ ему было не суждено, потому что в этот момент с громким смехом к ним подошли Барашек и Мэнзэ. Оба были обнажены до пояса и несли рубашки в руках. С их мокрых волос на обнаженные загорелые тела капала вода и стекала по рельефным мышцам. Клод с некоторой долей зависти оглядел их и, толкнув Маржелека локтем, прошептал ему:
– Вот поэтому я и не купаюсь при ком-то! Сравнение не в мою пользу!

***
На въезде в город на них никто не обратил внимания. Стражники у ворот – их было всего двое: седой старик и мальчишка лет шестнадцати – лишь мельком глянули на проезжающих путников, не спросив ни имен, ни цели и даже не взяв плату за въезд. Последнее, как объяснил Уилфилштерн, было обязательным для всех городов Светлой империи: на эти деньги содержались в порядке дороги.
Коротко посовещавшись, они решили задержаться здесь на один день. Это было в большей степени продиктовано тем, что им не хотелось таскать лошадей за собой по городу. Поэтому после недолгих поисков они остановились рядом с небольшой опрятной гостиницей. Бард взял на себя все переговоры, и через некоторое время, сняв комнаты и оставив лошадей на конюшне, путники отправились за покупками. Как им сказали, это было самое удачное время года, чтобы недорого купить какие-нибудь нужные вещи, так как на время сезона дождей торговцы, не успевшие пройти через степи, спешили хоть как-то возместить свои убытки, а поэтому продавали многие товары со скидкой. Особенно это касалось скоропортящихся товаров.
Рынок они нашли быстро, так как город был небольшой, к тому же шум, раздававшийся с рынка, был слышен в любом конце города, или, по крайней мере, так казалось Барашку. Он и раньше видел множество рынков, но этот отличался от них очень сильно. Все рынки в Темной империи были спокойными и тихими местами, за порядком в которых следила городская стража, а если приходилось, то вмешивались и солдаты местного господина. Здесь же голова начинала идти кругом от шума и пестроты! Множество торговцев из разных стран, говорящих на разных языках и зачастую одетых в самые невероятные одежды, стояли или сидели рядом с товарами, ожидая пока не подойдут покупатели. Рядом с каждым торговцем стоял человек, который зазывал покупателей. То тут, то там яростно торговались покупатели с продавцами, и, похоже, обеим сторонам это доставляло огромное удовольствие. К тому же, здесь же на рынке, чего никак не могло бы быть в Темной империи, пели, танцевали и развлекали другими способами местные и приезжие артисты, каждый из которых пытался привлечь к себе внимание, из-за чего шум был еще сильнее. Хотя некоторое подобие порядка все же было и здесь. Как объяснил Маржелеку и Барашку Мэнзе, торговые ряды делились по товарам, хотя у одного торговца могло быть несколько лотков в разных рядах, где торговали его представители.    
Маленький отряд под предводительством Барашка двинулся вглубь рынка. Каждый уже думал, что ему купить, или, в случае эльфа, как уговорить других купить ему, потому что он был единственным, у кого не было своих денег. Но не прошли они и нескольких шагов, как Барашек и Маржелек ломанулись куда-то вбок. Эллюниум и Клод двинулись следом. Им было интересно, что же могло так заинтересовать паладина и оруженосца. Барашек шел впереди, расчищая дорогу сквозь толпу. Маржелек держался позади, и они о чем-то оживленно разговаривали, но из-за шума, царящего вокруг, не было слышно, о чем. Бард и эльф оказались далековато от своих спутников, к тому же им приходилось пробиваться сквозь толпу самим, так как у них не было второго Барашка, перед которым толпа расступалась сама по себе. На некоторое время, попав в очередной водоворот людей, они потеряли Барашка и Маржелека из виду. К счастью, снова найти их было не сложно – таких высоких людей, как паладин, здесь не было, и увидеть его можно было издалека.
Наконец пробившись к лотку, возле которого остановились паладин с оруженосцем, бард и эльф замерли…
– Нет! Я буду брать клубничное! – верещал Маржелек, прыгая вокруг Барашка, который держал что-то в руке.
– Ну уж нет! Оно последнее! Поэтому я его беру! – подняв руку с пирожным еще выше, произнес Барашек. – А ты вишневое возьми!
– Не хочу вишневое! Хочу клубничное! Отдай! Отдай! Отдай! – дергая паладина за руку и прыгая на месте, продолжал верещать Маржелек.
Вокруг них начала собираться толпа. Бард и эльф решили сделать вид, что они с этими двумя незнакомы.
– Ну, хорошо, – наконец сдался Барашек. – Бери клубничное! Я тогда вон то, ананасовое возьму.
– Что?! – жалобно пропищал Маржелек, который уже успел откусить огромный кусок клубничного пирожного. – Я никогда не пробовал ананасовое! Хочу ананасовое!
– Надо было раньше думать! Оно тоже последнее! – и, боясь повторения предыдущей сцены, Барашек быстро сунул ананасовое пирожное целиком в рот.
– Теперь я не попробую ананасовое пирожное… – обиженно насупился Маржелек, хотя его расстройство длилось недолго, потому что он увидел еще что-то, от чего у него поднялось настроение. – А-а-а-а!!! Смотри, Барашек! Леденцы на палочке! Давай побольше наберем – их же можно с собой взять!
– Да-да! Возьмем их побольше! – оживился паладин.
– Смотри, смотри, тут не только петушки! Тут и барашек на палочке есть! – засмеялся оруженосец. – И рыбка! И зайчик! Давай разных возьмем!
– Бери, бери! О! А тут яблоки и орехи засахаренные! – в свою очередь радостно закричал Барашек.
Дальнейшие их разговоры были очень неразборчивы, если не сказать, нечленораздельны, так как они сразу же пробовали все, что видели перед собой. Хотя… они, вроде бы, друг друга прекрасно понимали.
Клод и Мэнзэ переглянулись, и эльф произнес то, о чем думали оба:
– Думаю, если мы больше с ними на рынке не встретимся, то ничего страшного. Все равно все мы вернемся в гостиницу в конце концов, – он хотел по привычке сплюнуть, но места для сплевывания не было – вокруг толпились люди.
 Бард кивнул, и они начали пробираться в сторону от своих попутчиков, занятых содержимым лотка. Насколько было возможно в шуме рынка, они попытались решить, что же в данный момент им больше всего нужно, и сошлись на том, что в свете приближающегося сезона дождей, им больше всего нужны дождевики и какие-нибудь непромокаемые мешки и брезендук, чтобы хранить вещи и укрываться от дождя. Они направились на поиски этих вещей, с трудом пробираясь сквозь толпу. Но через некоторое время толпа поредела, и когда они наконец нашли ряды, где продавалась одежда, одеяла и все подобное, они увидели только множество пустых лотков. Единственным обитателем этих рядов была старушка, продававшая вязаные носки, варежки и шарфы.
– Похоже, в этом городе мы ничего нужного не купим, – несколько обескуражено оглядывая пустые ряды, сказал эльф. – И что дальше?
– Давай спросим у этой пожилой женщины, – предложил бард. – Может, она сможет нам объяснить, почему здесь так пусто, – и он направился в сторону старушки. – Извините, бабушка, вы не подскажете, почему здесь так пусто?
Продолжая вязать носок, старушка угрюмо буркнула:
– Некогда мне тут болтать. Ничего не покупаете, так идите дальше!
– Ну как не покупаем! Конечно, покупаем! Мы для этого сюда и пришли! Вот только удивились, что здесь так пусто. Мы ожидали увидеть здесь… более оживленную торговлю! – воскликнул бард.
Старушка наконец оторвала взгляд от вязания и взглянула на покупателей.
– Так и была более бойкая торговля! Еще неделю назад была… А вот как вышел императорский указ – чтоб ему пусто было! – так и не стало торговли.
– Почему? – удивился Мэнзэ.
Переведя взгляд с барда на эльфа, старушка развела руками:
– Так ведь армия закупила все. Императорский заказ – чтоб он провалился! Да ведь еще и по бросовым ценам! Одни убытки! – она снова посмотрела на барда и с надеждой спросила. – Ну что, будете покупать-то?
– Купим, бабушка, купим!
Через некоторое время Эллюниум и Клод, с мешком в руках, направились к выходу с рынка.
– Ну и зачем было столько покупать? – ворчал эльф. – Можно было две пары носков купить, и ладно, с нее бы хватило! Зачем было все-то у нее скупать?
– Да ладно, пригодится, – смущенно оправдывался бард. – Им же жить не на что… А у нас деньги есть…
– Они ПОКА есть! – возразил Мэнзэ. – Знаешь ли, деньги имеют обыкновение заканчиваться! Причем в самый неподходящий момент!
– Ну… если у нас закончатся деньги, мы продадим носки и варежки, – успокаивающе сказал Клод.
– Вот ты этим и займешься, умник! – заорал эльф. – Я ни за что не стану продавать носки! Да и кто вообще согласится продавать носки! Думаешь, Маржелек это будет делать?! Или Барашек?! – он представил паладина, продающего носки, и захохотал. – Да к нему побояться подойти!
– Он может переодеться бабушкой, чтобы никого не напугать… – робко и несмело предложил бард.
– А ты представь такую бабушку! Это еще страшнее, чем просто Барашек!
Бард решил чем-нибудь отвлечь внимание эльфа, потому что он подозревал, что в противном случае ему придется выслушивать его брюзжание до самой гостиницы. Он начал оглядываться вокруг, и на глаза ему попалась доска с объявлениями о розыске преступников. В голове у него созрел план.
– Давай посмотрим! Может, мы найдем там что-нибудь интересное! – указывая на доску, воскликнул Уилфилштерн. – Может, там даже есть что-нибудь о Барашке с Маржелеком.
Эллюниум взглянул на доску и нервно произнес:
– Да зачем, вряд ли там что-то о них есть.
По лицу его заструился холодный пот, потому что он прекрасно знал, что гильдии ростовщиков часто назначают награды за своих должников. И на этой доске может оказаться объявление и о его розыске… Но остановить барда его слова не могли. Тот уже направился к доске. Мэнзэ с неохотой побрел следом.
Доска была довольно длинная и обильно заклеенная плакатами с изображениями разыскиваемых. На каждом плакате было несколько слов о преступнике и о награде, а иногда даже краткое описание преступлений или обвинений. Ну, и конечно, на каждом плакате стояла цена вознаграждения и условия выполнения заказа. Они оба начали смотреть объявления, но Мэнзэ продвигался быстрее, так как хотел удостовериться, что за него награда не назначена, а если назначена, то успеть избавиться от этого плаката до того, как его увидит бард. Но то, что он увидел, было совсем не тем, что он ожидал!
Он подозвал Клода и указал на объявление, которое висело практически в центре доски. Объявление гласило:
«Разыскивается опасный преступник. Часто выдает себя за странствующего торговца, барда или ученого. Известен под именами: Истас Мештэрн, Олус Дан, Клод Уилфилштерн и Виг Кальгус.
Доставившему его живым или мертвым в любое отделение инквизиции полагается награда в размере 50 000 золотых.
Для справок обращаться в городскую мэрию».
Выше этой надписи располагался добротный и очень похожий портрет барда.
– Хм, ты, и правда, опасный преступник? – спросил эльф и посмотрел на Клода, не дождавшись ответа.
Уилфилштерн глядел на объявление остекленевшими глазами, и было такое ощущение, что еще немного, и Уилфилштерн покроется корочкой льда. Помахав рукой перед глазами барда, эльф понял, что тот впал в ступор. Эльф пожал плечами и повернулся к объявлению, перечитав его еще раз.
– Хм, пятьдесят тысяч… – пробормотал он.
Услышав слова эльфа, Клод очнулся и подозрительно спросил:
– Что это ты имеешь в виду, говоря «пятьдесят тысяч»?
Мэнзэ, потирая подбородок и задумчиво глядя на объявление, ответил:
– Да нет… ничего такого…
Подозрения барда стали еще сильнее.
– Надеюсь, ты не хочешь меня заложить?
– Нет-нет, как ты мог подумать! – возмутился эльф. – Вот если бы у меня были долги… Например, пред эльфийской мафией или гномьими кланами… А так просто интересно, что ты такое совершил, что за тебя такую награду назначили. Вот, посмотри, за всех награды там пятьсот золотых, тысяча! Есть и вообще мелкие. Только за одного парня, не считая тебя, конечно, награда десять тысяч, – прочитав объявление, он сказал. – На его счету пятнадцать трупов! – потом, отодвинувшись подальше, он спросил. – А сколько тогда ты убил, если за тебя дают пятьдесят тысяч? – и он начал считать, загибая один палец за десять тысяч. – Пятнадцать… тридцать… сорок пять… шестьдесят… Семьдесят пять!
– Да никого я не убивал! – с отчаянием в голосе воскликнул бард. – Я вообще никого никогда не убивал! Это, наверное, все из-за той поэмы!
– Не думаю, что из-за одной поэмы они назначили бы за тебя такую награду! Я еще пойму пять тысяч, но пятьдесят! Или, думаешь, они ошиблись в количестве ноликов? В этих вопросах инквизиция не менее дотошна, чем гномы. Она не ошибается! К тому же ты им не обязательно нужен живым, – и Мэнзэ постучал пальцем по месту в объявлении, где было написано «живым или мертвым».
– Я думаю, нам лучше вернуться в гостиницу! – поспешно ответил бард, озираясь по сторонам, как будто за ним уже следовали толпы преследователей, и, не дожидаясь эльфа, поспешил к выходу.
Все еще задумчиво ухмыляясь, Мэнзэ догнал Клода и пошел рядом с ним. Через некоторое время они снова влились в толпу, но теперь они озирались по сторонам не для того, чтобы найти нужные вещи, а совсем по другой причине. Раз появились объявления, то могли уже появиться и охотники. Такая награда – это не мелочь! Любой охотник за головами с радостью возьмется за такое задание. Пятьдесят тысяч золотых – это огромная сумма. Да и инквизиция может быть здесь.
К их большому облегчению, на рынке они не встретили ни одного инквизитора, да и никаких подозрительных личностей, вроде бы, не было видно. Наконец они вышли на улицу и направились в сторону гостиницы. Не прошли они и нескольких шагов, как поняли, что что-то не так. Похоже, пока они ходили по рынку, в город приехали инквизиторы, хотя, возможно, какие-то из них были в городе и до этого, только сидели где-то в другом месте. По середине улицы расхаживали четверо инквизиторов. Время от времени они останавливали прохожих и о чем-то расспрашивали их. Еще двое стояли у перекрестка улиц, внимательно оглядывая всех проходящих мимо. Ну и еще по крайней мере двое стояли на крышах, наверное, чтобы не дать обойти своих товарищей поверху. Эллюниум присвистнул и повернулся к Уилфилштерну:
– Похоже, на твои поиски брошены большие силы! Тем более что они ведь не знали, куда именно ты пойдешь, значит, такое творится не только здесь.
– И что нам теперь делать?!
– Вернемся ненадолго на базар, – сказал эльф. – Есть одна идея…

***
– Вот видишь, я же говорил, что все получится! – сказал Мэнзэ, когда они входили в дверь гостиницы. Потом торопливо добавил, чтобы бард не успел ничего ответить. – Тише, тише, молчи! Вот вернемся в комнату, тогда и говори.
Когда они уже подошли к комнате, бард все-таки не выдержал и произнес:
– Это, и правда, была гениальная идея! На нас даже никто внимания не обратил!
– Скорее, наоборот. На нас все так и пялились. Хотя никому даже в голову не пришло, что ты тот самый преступник, изображения которого развешены чуть ли не на каждом доме. Да и кто бы мог подумать, что в этом халате и под этой плотной вуалью скрывается бард Клод Уилфилштерн… или как там тебя зовут. Хотя, конечно, девушка из тебя получилась не слишком впечатляющая. Грации не хватает, и фигура несколько угловатая. Но, главное, что лица видно не было!
Они зашли  в комнату, и бард быстро скинул с себя надетую поверх его обычной одежды маскировку.
– Жарко! – пожаловался он. – И как только они в этом ходят! А ведь они живут в более теплых краях!
– Не жалуйся! Тебе в этом всего немного пришлось пройти. А вот мне как-то пришлось полдня в женском платье шляться. Знаешь, как неудобно было!
– Зачем? – заинтересовался бард.
– Ммм… Были причины… – ушел от ответа Эллюниум. – Надеюсь, Барашек с Маржелеком скоро придут. Нужно с ними обсудить все это. Хотя, может быть, они уже в курсе. Все-таки твои портреты уже чуть ли не на каждом доме висят.
– Да! Они так быстро работают! – с восхищением пробормотал бард. – Ведь когда мы выходили, ни одного объявления, ни одного инквизитора не было! Это они за какой-то час весь город обклеили и везде посты поставили!
Мэнзэ ничего на это не сказал, только скривился. Некоторое время они молчали. Бард аккуратно складывал платье в свой мешок. Эльф ходил по комнате, о чем-то усиленно размышляя. Когда дверь внезапно отворилась, оба вздрогнули и испуганно повернулись к входящим. Но это оказались всего лишь Барашек и Маржелек, нагруженные кучей свертков, пакетов и мешков.
– О! Вы уже здесь! – обрадовался Барашек. Потом они с Маржелеком скинули все покупки на кровать, и он продолжил. – Хозяин был так благодарен нам, что даже сделал скидку на все товары, которые мы купили, чтобы взять с собой! – он восторженно улыбнулся. – Потому что благодаря нам он за сегодня продал весь свой товар! Люди, посмотрев, с каким удовольствием мы все это пробуем, тоже начали скупать у него сладости.
– Да, да! Ему даже пришлось со склада все подвезти! – поддакнул Маржелек.
– Он сказал, что за прошлую неделю продал меньше, чем за один сегодняшний день! – продолжил Барашек. – И что если бы он каждый день так торговал, он стал бы самым богатым купцом своей гильдии, – он вытащил из кармана бумагу и показал ее барду с эльфом. – Он выдал нам рекомендательное письмо к другим торговцам гильдии! Благодаря этому письму они будут относиться к нам, как к избранным покупателям! И будут предоставлять нам лучшие товары!
– Он нам даже в подарок сладких морковок для лошадей дал! – восторженно воскликнул Маржелек. – Только Барашек их по дороге сожрал. Не лошадей. Морковки.
– Вы что, все это время провели у этого лотка?! – в ужасе воскликнул Мэнзэ. – Вы же растолстеете, если будете есть так много сладкого!
– Ничего страшного! – отмахнулся Барашек. – Мы же не все время. Это ведь редко бывает.
– Да-да! Мы же мало! Мы же редко! – поддакнул Маржелек.
– А благодаря этому письму мы закупили все необходимое в сезон дождей, – сказал Барашек. – Мы купили четыре дождевика, несколько полотен брезендука, несколько непромокаемых мешков, ну, и  так, по мелочи еще. А у вас как с покупками?
– Никак, – пробурчал эльф. – Если не считать мешка с вязаными носками, варежками и шарфами.
– А зачем это нам? – спросил Маржелек. – Разве здесь бывает так холодно в сезон дождей? Мы ведь, вроде бы, до зимы не собираемся здесь задерживаться!
– Это ты не у меня спрашивай! – буркнул Мэнзэ.
Бард покраснел и, на некоторое время забыв о своих тревогах и волнениях, начал оправдываться:
– Но я просто не мог не купить хоть что-нибудь у той милой старушки! Она была такой… такой… Она мне дядю напомнила!
– Хоть что-нибудь?! – возмутился эльф. – Ты купил у нее все! Целый мешок ненужного хлама! – потом он помолчал и сказал. – Да ладно, не в этом дело! – он как бы  отмахнулся от этого нелепого спора и, повернувшись к Барашку, продолжил. – Вы разве не видели, когда шли по городу, целую кучу объявлений о розыске с мордой вот этого… не знаю даже кого, потому что теперь я совершенно не уверен, кто он на самом деле!..
– Что ты имеешь в виду? – спросил Барашек. – Каких объявлений? Какого розыска?
– Вот! – сказал Мэнзэ, доставая из-за пазухи немного помятый плакат и протягивая его паладину.
Барашек взял плакат и повернул его так, чтобы и Маржелек мог прочитать, что там написано. Некоторое время они внимательно вчитывались, потом Барашек поднял округлившиеся глаза на барда и сказал:
– И что ты натворил?!
– Замочил семьдесят пять человек! – авторитетно произнес эльф. – И причем – важных шишек!
– Не делал я такого! – возмущенно заорал бард. – Я, правда, Клод Уилфилштерн! Странствующий бард! И я никого не убивал!
– А чего ж тогда за тобой такая толпа инквизиторов гоняется? – усмехнулся эльф. – Полный город, ступить некуда!
– Каких инквизиторов? – удивился Барашек. – Мы ни одного не видели.
– Да там на каждом углу инквизиторы! Как вы могли их не заметить?! – поразился эльф.
– Там был инквизитор на крыше с арбалетом! – в сильном волнении воскликнул бард.
– Крыша с арбалетом? – удивился Барашек. – Странная крыша…
– Да не крыша с арбалетом! Инквизитор с арбалетом! А крыша совершенно обычная! – почти плачущим голосом ответил ему Клод.
– А инквизитор? Обычный? – слегка усмехаясь, спросил паладин.
– Нет, рогатый! – раздраженно ответил Мэнзэ. – И вообще, у нас нет времени на все эти дурацкие разговоры. Надо как можно быстрее отсюда выбираться.
– Вот в этом я с тобой полностью согласен, – кивнул Маржелек и повернулся к Барашку. – Наверное, это была не самая лучшая идея съездить в город…
– Возможно, но мы уже закупились и можем уезжать, – Барашек нахмурился. – Постараемся не шуметь, но будьте готовы прорываться силой! На сборы пятнадцать минут, и сразу уезжаем!
Начались суматошные, но упорядоченные сборы. Первым со всем справился Эллюниум, так как вещей у него было совсем немного, да и те все дареные. С некоторой завистью он смотрел на то, как собираются Барашек с Маржелеком. Что до Клода, то у него тоже было не так много вещей, и зависти они не вызывали. Эльф уже не в первый раз подумал о том, что если простые  темные паладины могут себе такое позволить, то как же тогда живут их маршалы?
 Барашек начал загружать последний мешок. В него он пытался запихать сладости, накупленные им с Маржелеком на рынке. Кое-как утрамбовав их и завязав мешок, он вытер пот со лба и огляделся. Мэнзэ с каким то странным видом разглядывал мешки и сумки паладина и его оруженосца. Заметив, что Барашек на него смотрит, он с вызовом, но в то же время жалобно произнес:
– Вон сколько накупили! Могли бы и мне что-нибудь купить!
Услышав подобные слова, Маржелек возмущенно заорал:
– Радуйся тому, что есть! Кто тебе одежду дал? А лошадь? Оружие? Мы за это с тебя ничего не требуем! – потом, сощурившись, почти процедил – А вообще надо было раньше думать, когда мафии эльфийской и гномам-ростовщикам сто тысяч задолжал!
После этих слов бард выпучившись уставился на Мэнзэ. На лице его был написан ужас, а в душу закралось страшное подозрение.
– Так значит, говоришь, если бы у тебя были большие долги? – тихо спросил он эльфа.
– Это была шутка! – так же тихо ответил ему Эллюниум. – Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
– Такие шутки мне не нравятся! Разве может товарищ так поступать! Разве можно доверять таким, как ты?!
– Ну, дак и не доверяй! – повысив голос, ответил эльф. – Не очень-то мне и нужно, чтобы мне доверяли! И вообще не понимаю, почему все-то иду вместе с вами и как я затесался в такую компанию! Опасный преступник и два сумасшедших шпиона!
Барашек посмотрел на него, усмехнулся и спокойно сказал:
– Что ж, если так расценивать нашу компанию, то ты прекрасно в нее вписываешься. Опасный преступник, два сумасшедших шпиона и шулер-неудачник с огромными долгами.
После этих слов он нагрузился мешками и сумками и направился к выходу. Все молчали, глядя ему вслед. Когда дверь за Барашком закрылась, Клод повернулся к Мэнзэ и возмущенно-осуждающе произнес:
– Ты все-таки ЕГО разозлил! И что теперь делать? А если он не захочет больше с нами путешествовать?
– А что я такого сказал? – отворачиваясь, пробурчал эльф.

***
Штраус фон Бубельштерн устало покачивался в седле. Последние два дня он почти не спал и даже не слезал с коня. Как только он пришел в себя на той злополучной конной станции, он отправился в погоню. За эти два дня он успел поднять на ноги всю инквизицию в этом районе. Каждый город, каждая деревня, каждый поселок уже знали о беглецах и разыскивали их. С сегодняшнего дня все дороги, особенно те, которые ведут к границе, были перекрыты заставами. Почтовые голуби еще вчера оповестили всех Отцов и Матерей инквизиции, которые должны быть в курсе событий, о происшествии.
Бубельштерн был готов на все, чтобы поймать преступников, но приказы и распоряжения, которые он получил сегодня от начальства через городскую мэрию, куда они были доставлены воздушной почтой, привели его в замешательство и смятение. Тем более что пакетов с приказами было два, от одного числа. Один из пакетов был от Верховного Магистра ГБИ – Главного Бюро Инквизиции, которое находилось в столице. Второй пакет – от Верховного Отца Инквизиции БОО – Бюро особых операций, которое фиг знает где находится. Приказы, присланные в этих пакетах, были полностью противоположные. Да еще и эти плакаты о награде, которые прислало ГБИ, очень осложняли дело. Ведь теперь все охотники за наградой кинутся ловить ЕГО дичь!
Вообще он должен был подчиняться приказам Главного Бюро, но, в свете того, что он прочитал в бумагах, присланных вместе с приказами из БОО, он никак не мог выполнить приказы ГБИ. От всего этого у Бубельштерна разболелась голова. Единственное, чего он в данное время желал, – это хотя бы несколько часов сна в удобной мягкой постели в тишине и покое.
Наконец его ординарец указал вперед и произнес:
– Вот та гостиница, о которой я вам говорил!
Двухэтажное, сильно ничем не примечательное здание. Таких гостиниц полным-полно. Впрочем, в этом городе это – практически единственная гостиница, так как проезжих здесь не так много, если не считать тех, кто едет с караванами, а они предпочитают останавливаться на караванном току, на окраине города. Уже предвкушая отдых и нормальную еду, Бубельштерн остановил своего «нового» коня напротив дверей гостиницы и спешился. Весь его отряд, состоявший из адъютанта и четырех сопровождающих, последовал его примеру. Конюхи бросились к ним, чтобы взять коней, и в этот момент двери в конюшню отворились. Оттуда выехали четверо. «Не может быть!» – пронеслось в голове у Бубельштерна, когда он увидел, кто были эти всадники.
– Бубельштерн! – воскликнул один из них, тот, которого называли Клод Уилфилштерн. 
Высокий, мощного телосложения человек, едущий впереди, быстро оглянулся на Клода, глянул на Бубельштерна, взмахнув рукой, крикнул «За мной!» и пустил коня в галоп. Бубельштерн в последний момент успел отскочить в сторону, чтобы его не сбили с ног лошади. Маленький отряд беглецов несся по улице и вскоре скрылся за углом…
Барашек подгонял Мышку, как мог. Завернув за угол, он услышал сзади страшный рев, в котором с трудом можно было различить слова:
– Поднимайте всех по тревоге! Это те самые, кого мы ищем! Мы не должны упустить их на этот раз!
«Что ж, – подумал Барашек, – из города-то мы выберемся, но вот что делать дальше?!»