А паразиты никогда!

Маленькая повесть о большой  научной работе               

                Грантам РФФИ посвящается


Неожиданная командировка, день первый

Боже, какое бешеное лето. Это уже не «маленькая жизнь», а какая-то бездонность завихрений, как на Млечном пути в августовском небе.
Через неделю после Австрии, я уже была в Геленжике. Выйдя из самолета на маленькое летное поле, сразу ощутила зной от раскаленной земли, запах полыни и моря. Это лучший запах на земле – горечь раскаленной полыни… Мгновенно, всей кожей, почувствовала, как давно я не была у моря, и как устала от Москвы…
Раздолбанная маршрутка покатила нас к городу, через зной и горы.
Бухта встретила вполне приветливо. В администрации мне сказали, что меня ждут. Дали комнату. Спросили, что мне собственно здесь нужно.
Я ответила.
- Вы на месяц приехали?-
- На неделю. –
 - Ну, что вы, за неделю вы ничего не успеете! Отдыхайте.-
Да, я и сама понимала, что поймать скатов сложно, что вода горячая и паразиты давно «откинулись», так что найти их не удастся. Может правда, отдохнуть? Я так давно не была у моря….
Я сказала, что мне нужна лаборатория с водой, раковиной, холодильником и оптикой, хотя бы с бинокуляром. Это вызвало у начальства некоторую задумчивость и настороженность во взгляде, но вопрос вскоре решился наилучшим образом. Оказавшись в лаборатории с нужным оборудованием, в двух шагах от моря, я поняла, что отдыхать вполне можно в перерывах между работой, и что поймать ската мне хочется так же сильно, как купаться и плавать в этом море, согреваясь на каменном пляже под знойным солнцем.
С этого я и начала. Пошла по причалу, приговаривая, как Киса Воробьянинов, пода-а-а-йте ры-ы-бки уче-е-ному для анна-а-лиза, я доктор наук из Москвы, не найдется ли у вас какой рыбки для вскрытия, очень нужно паразитов посмотреть…
Народ оказался отзывчивый, все живо интересовались, что за паразиты, и много ли их, и можно ли есть рыбу, если в ней вдруг паразит сидит? Перезнакомившись со всеми дежурными и вахтенными, я оказалась на «Ашамбе». Капитан Виль Палыч усадил за стол, предложил с ним выпить водки и закусить, спел мне песню «А паразиты – никогда» про немецко-фашистских захватчиков, и уверил в том, что рыбы нет и не будет, мертвый сезон, лов камбалы запрещен, скат в ямах далеко в море, а этих п…болов не слушай, они просто поиметь хотят…
Да, ситуация вырисовывалась не очень простая, но я, глядя на великолепие окружающей природы, была настроена оптимистически. Решила все-таки искупаться. Наплававшись до изнеможения, упала на раскаленные камни пляжа, решив, что здоровье все-таки дороже паразитов.
Здание, где располагалась лаборатория, состояло из двух частей, и вторую половину занимали какие-то молодые и не очень мужики, которые там жили, т.е. спали, ели, отдыхали. Обнаружив в соседней комнате непонятную особу за бинокуляром в белом халате, они вполне адекватно отреагировали и начали вовсю знакомиться, угощать, приглашать, прикидывать у кого больше шансов на взаимность. Я шугала их не слишком строго, повесив на дверь листочек с надписью «СТУЧАТЬ ЗДЕСЬ» и каждому постучавшему объясняла, что нужна рыба, а лучше всего, скат, а в рыбе нужны паразиты, и так далее, со всеми остановками. Это были водители, такелажники и грузчики из закрытого КБ. Они привезли на испытание технику, а начальство и научный персонал еще не прибыло. Ребята отдыхали, используя редкую, как и у меня, возможность, погреться на солнце. Вскоре я знала все их биографии, кто, откуда, и как попал на эту работу, окончив, в том числе МГУ, институт Азии и Африки, или философский…
А они начали интенсивные переговоры с местным населением в поисках рыбы… К ночи из мешанины выкристаллизовался один самый настойчивый, по имени Виктор, который нашел какого-то местного мужичка, знавшего всех и вся в округе, пьяного в «дугу», но на машине. Местного звали Виталик, и был он исключительно болтлив, в грязном тельнике, замызганных военных штанах и когда-то голубой десантной береточке на лысой голове. Просидев с ними часов до трех ночи на крыльце лаборатории перед мгновенно организованным мангалом, узнав все подробности его личной жизни и служебной карьеры, договорившись, что завтра, или через день мы поедем к какому-то другу, который ловит скатов, я объяснила, что мне пора.
- Я только сегодня прилетела из Москвы, на ногах не стою от усталости! А в провожатых не нуждаюсь, мне тут близко, в Желтый дом….
Утром я пошла к морю, долго плавала, потом загорала, а, придя в лабораторию, обнаружила, что кой-кудошный улов уже ждет–дожидается, пока его вскроют. Чем я и занялась. Паразиты были, но не те…. Не те, что я так искала. Эта была мелкая ставридка, которую принесло начальство, увлекавшееся, как и положено в таком институте, ночной рыбалкой. Потом объявился вчерашний «самый настойчивый», которого я уже окрестила «Лепорелло», и сказал, что есть рыба. Мы пошли на причал, мне выдали с какого-то судна бычка и ерша, и кажется звездочета. Это уже обнадеживало, т.к. именно в бычке и ерше могли быть личинки, промежуточные стадии тех паразитов, которые я хотела найти в скате. Так и случилось! С криками «ура, я нашла своего любимого!!!» я принялась фиксировать материал. Мужики повалили в лабораторию, каждый хотел посмотреть на «любимого». Особенно «впечатлилась» молодежь, вместе с водителями был мальчик-школьник, которому я с удовольствием все рассказывала и показывала в бинокуляр всякую живность.
Видя, что я целый день не встаю со стула, меня накормили пакеточным супом, приволокли здоровый арбуз, и стали обращаться исключительно по имени-отчеству.
Пришло и начальство поглазеть, чем я тут всех удивляю, и сказало, что со скатами туго, а завтра утром к семи часам следует подойти на «Ашамбу» за рыбой. Немного позже прорезался местный Виталик. Забрал вскрытые трупики для ухи и сообщил, что все на мази.

«На жизнь» меня поселили в «Желтый дом». Вся станция состоит из трех-четырех десятков строений в виде отдельных флигелей, часть из которых являются рабочими корпусами, а часть предназначена для проживания приезжающих сотрудников. Имеются и частные дома старожилов института, например Сорокина Юрия Ивановича – легенды мировой гидробиологии. Все это напоминало мне мой родной академгородок, и это впечатление оказалось обоснованным: станцию строил Иван Дмитриевич Папанин! А в кабинете дирекции висит его парадный портрет, точно такой же, как в моем родном институте.
Флигель, в котором я жила, был покрашен в ярко желтый цвет, за что и получил свое официальное название. Кроме меня, там еще обитала теплая компания физиков среднего и старшего возраста, которые очень мило держались вместе, обедали, купались, сидели по вечерам на крылечке. Времени у них было много. Изучали они изменения линии прибоя, и очень трогательно пытались заботиться о моем благополучии.
- Да вы раздевайтесь! Что же вы ходите все время в одежде, жарко же! –
- К вам приходили какие-то мужчины, спрашивали….-
- А-а, это наверно насчет рыбы, - объясняла я.
- Смотрите, как бы они вас куда не увезли! –


Первое ночное путешествие

Поздно вечером на полумертвом жигуленке к крылечку подъехали местный Виталик с Виктором-Лепорелло и сказали, что прямо сейчас надо поехать к инспектору рыбоохраны и обо всем договориться. 
Куда ехать и почему так поздно я не стала уточнять, взяла деньги, и мы поехали. Виталик был пьян, и, главное, не знал толком, куда надо ехать. Т.е. он знал, где это примерно находиться, и что там вокруг, но не знал, как туда попасть…
И вот мы шарахались по горной дороге, то в одну сторону, то в другую, объезжая посты милиции, пытаясь выяснить у встречных, как попасть в какое-то одному ему известное место. Время шло, бензин кончился. Нашли заправку, я заплатила за бак бензина, и мы поехали дальше. Наконец, после каких-то пустырей и котлованов, показались коттеджи. Здесь, сказал Виталик, и пошел к воротам. На долгий стук вышел заспанный мужик и страшно перепугался, когда ему стали объяснять, что я из Москвы и нужна рыба. Сказав, что об этом надо договариваться днем, он удалился, посоветовав обратиться на Рыбстан Тонкий мыс.
- А где это? - завопила я в полном расстройстве.
– Да вон там, недалеко, за трубой, видите? -
В полной темноте никакой трубы не было видно, но нам ничего другого не оставалось, как искать этот непонятный Рыбстан.
Проезжая какими-то проселками, мы, наконец, увидели свет и остановились. Оказалось, нашли. Это и был рыбный стан «Тонкий мыс» и выглядел он дружелюбно. Большая низкая изба стояла на краю широкого двора у воды. Посреди двора стояла крытая освещенная беседка, внутри которой помещался большой стол с лавками. С берега в море опускался деревянный причал, заваленный сетями и неводами. За столом сидели люди. Оказалось, это хозяйство боцмана дяди Сережи, рыжеволосого, бородатого, коренастого и очень приветливого, ласкового человека. Он усадил нас за стол, стал угощать и расспрашивать. Оказывается, он много работал на научных судах, знал людей, у нас нашлись общие знакомые, общие проблемы снабжения и т.д. Говорить на одном языке всегда приятно. Договорились, что завтра рано утром, на рассвете, я приеду за рыбой, посмотрю, как они разбирают сети, и возьму по штучке, что понравиться. Поставят поглубже, ближе к тому месту, где скат весной нерестился. Может быть повезет…


Утреннее путешествие с охранником

Сети проверяют в пять утра. Поспав часа два или меньше (на обратном пути плутали не меньше, чем на пути туда! два раза объезжали посты, кормила Виталика пиццей, объяснялись с дежурным постом при въезде на Базу, в общем, добралась до кровати часа в три) я вскочила и побежала на причал искать транспорт. Виталиковой машины нигде не было, так же как и его самого. Но верный Лапорелло уже поджидал меня, хотя, судя по выхлопу, он отнюдь не спал, а занимался возлияниями для успокоения нервов после ночных прогулок. Ехать было не на чем. В отряде всех этих рабочих он был начальником колонны, или просто старшим, не знаю. На свой страх и риск он решил взять машину, газельку, и стал искать водителя этой машины. Водитель, молодой парень, ни стоять на ногах, ни сидеть за рулем в пять утра был не в состоянии. Тогда, подняв еще одного парня с документами на эту машину, верный Лапорелло сам сел за руль и мы поехали. Проблема состояла не только в том, что не было доверенности на вождение этого транспорта, но, главное, в том, что машины не были еще разгружены, а груз-то – военный, секретный. А ребята были с такого «бодуна», что встречному милиционеру и подходить-то было не обязательно: что называется, выхлоп за версту слышен… Я выдала им по пачке жвачки и велела ехать осторожно, чтобы без фокусов.
Менты еще спали, и ехать утром оказалось гораздо ближе, чем ночью. Боцман дядя Сережа уже разбирал сети. «Ската нет,- сказал он с грустью в голосе, - но посмотри, что понравиться – возьми». Я набрала всякой твари по паре, а он, добрый человек, напоил чаем, и поинтересовался, а это кто с тобой, охранник? Верный Лапорелло держался поодаль и близко не подходил на всякий случай. Мне было неловко, что я ничего не привезла с собой, но ведь когда ж я могла успеть, подумала я себе в оправдание, с трех до пяти утра? Все ведь закрыто, а местных подпольных торговцев я не знаю…
«Можно еще с одним человечком договориться… есть у меня дружок на военном корабле, они сейчас как раз в море. Лов запрещен, само собой… Но ведь начальству-то рыбки тоже надо, быть может, будут для себя чего ловить. Ската они выбрасывают, это улика, что донный невод ставили, уголовщина, но…, можно договориться.  Тут главное, погранцов обойти, они сейчас строго проверяют, никого без проверки не пропускают. Но можно на весельной лодке выйти в нейтральные воды и подойти тихо к кораблю, взять рыбу и также тихо вернуться….» Я слушала, затаив дыхание. Дело принимало совершенно детективный оборот. Мало мне военного груза в кузове и пьяных водителя с «охранником», теперь еще пограничники, военный корабль… Тут не только уголовный кодекс, тут контрабанда чистой воды получится. Решив не думать о том, сколько это будет стоить, я стала утвердительно кивать, восторженно объясняя, как важно для науки добыть ската именно сейчас, когда он так уголовно наказуем, а паразитов еще неизвестно найдешь или нет…
- Науку надо поддерживать, степенно заметил дядя Сережа, она же нищая, всё ж разворовали. Вот у меня на судне, когда я боцманом ходил, все было! Как какое важное начальство прогуляться решит, так я на внешний вид самые драные простыни вынимаю и меню строго по накладной в соответствии с отпущенными средствами.
- Пятьдесят копеек на человека у нас раньше выдавали, - вставляю я со знанием дела, - А у вас?
- Столько же. Начальство возмущаться, а я им сразу заявочку на приобретение нового постельного белья и приглашаю снова прогуляться… А сейчас ничего не осталось. Погулять-то всем надо, а так чтобы поддержать науку, это извините-подвиньтесь… У тебя мобильный есть? Давай! Я ему на корабль позвоню, спрошу, чего-как, может, договоримся…
«Ну вот, значит так, степенно заявил боцман после недолгого телефонного разговора, он тебе на твой мобильный позвонит, если ската поймают, а ты сюда подъедешь. Я, если что, на веслах к кораблю подойду, они рыбу скинут, я подберу и привезу. Что ж делать, если паразиты нужны…»
На том и договорились. 

Начальство негодует

Возвращалась в приподнятом настроении. Думать о чем-то  плохом не хотелось. Ну, в самом деле, что особенного, позвонят мне на мобильный с военного крейсера и скажут, так, мол, и так, ската по вашему приказанию изловили, куда доставить? В ведре трепыхались бычки, ерши и всякие экзоты Черного моря, явно нашпигованные не менее экзотическими обитателями, ведущими паразитический образ жизни. Ответственный за груз мирно похрапывал на заднем сиденье, верный Лапорелло выглядел уже вполне дееспособно, так что все посты мы проехали без остановок и привезли еще живую рыбу прямо в лабораторию.
Казалось, народ еще спит, пляж был безлюден, в здании лаборатории тихо, на кухне, где я пользовалась отдельным холодильником для своих научных целей, пусто… Наскоро искупавшись, принялась вскрывать рыбу в поисках очередного «любимого» паразита.
Но… «мир изменился. В воздухе повисла какая-то пустота и одновременно напряженность», которую я чувствовала спиной… Не понимая, что происходит, я вышла на улицу и вдруг обнаружила, что вторая половина дома пуста, там больше никого нет, полы помыты и все застыло в ожидании. Начальство, безошибочно определила я причину такой тишины, начальство приехало!
И действительно, приехали какие-то лысые дядьки, которые стали угрюмо размещаться в соседнем помещении, хлопотать по хозяйству и вежливо знакомиться. Среди них из общей картины выделялся Главный конструктор, причем не только меньшим ростом и большей наглостью, но главное дозой выпитого и желанием выглядеть всех умнее и начальственнее. Он по-хозяйски распоряжался, кто и что должен делать и активно выяснял мое происхождение. По характеру заданных вопросов я сразу поняла, что имею дело с первым отделом. Вопрос «на кого работаешь?» был, правда, заменен на вполне аналогичный «с кем работаешь», но это дела не меняло. Допрос с пристрастием возобновлялся несколько раз, и даже на разных языках. Главного видимо раздражало, что я никак не реагирую на его эрудированность, не тушуюсь, не хочу вникать в серьезность положения и вообще не считаю нужным его замечать и воспринимать в качестве начальства. Я продолжала сидеть за бинокуляром, а верный Лепорелло время от времени приходил узнать, когда я освобожусь.
Надо сказать, что на самом деле я сразу поняла серьезность такого соседства, и та настойчивость, с какой перепроверялся дополнительными вопросами каждый факт, вывел таки из себя. Я принесла письмо от директора института с просьбой принять меня и положила на видном месте в лаборатории. По прибытии в филиал, письмо никто у меня не спросил, т.к. дирекция была предупреждена заранее и знала о моем приезде. Письмо осталось у меня на руках, и я решила им воспользоваться, что бы прекратить расспросы. Не тут-то было. Допрос возобновился с новой силой, Главный не давал мне проходу. В пьяном угаре в его голове рождались идеи одна страшнее другой. Я заперлась в лаборатории, пытаясь понять, как быть. Имея опыт общения с сотрудниками органов, я понимала, что Главный реально может испортить мне настроение. Ну, погоди, решила я про себя, попляшешь ты под мою дудку…
Переодевшись в стринги и обвязавшись красным прозрачным пореро, я вышла из лаборатории.
- Никто не хочет искупаться? - бросила я небрежно через плечо остолбеневшим сотрудникам закрытого КБ во главе с Главным конструктором. В ответ раздалось несколько нечленораздельных возгласов и мужики, еще не успевшие переодеться, схватились за плавки. Как ни странно тут как тут оказался и шустрый Виталик. Он появился вместе с начальством, крутился под ногами, безостановочно каламбуря и матерясь, попутно пытаясь ухаживать, и охотно проследовал за мной на берег. Но я уже уплывала в открытое море. Перевернувшись на спину и внимательно рассмотрев пляж, с удовлетворением отметила, что вся команда в сборе, и Главный тоже. Когда минут через сорок я вернулась к берегу, там сидел только лысый дядька Александр Борисович. Он степенно посмотрел, как я вытираюсь, и сказал: «Далеко же вы плаваете!»
Придя в лабораторию и переодевшись в белый халат, я принялась опять вскрывать своих рыбок.
- А что означает ваша надпись – «СТУЧАТЬ ЗДЕСЬ»?
- Что стучать надо в ту дверь, на которой висит записка, а не по столу, как некоторые, сердито зыркнула я глазами в сторону Главного, - у меня работа тонкая, оптика, одно неосторожное движение – и все!
- Что?- удивлялся Александр Борисович, - все испортится, да?
- Да, вот посмотрите какие они красивые, мои любимые!
- Да они же паразиты! Как это у такой красивой женщины, а любимые – какие-то паразиты?! Это же извращение какое-то!
- Ну, не всё же мужчин любить! - засмеялась я в ответ.

- Вам тут не жарко в халате? - поинтересовался через некоторое время вежливо Главный, - может быть искупаемся?
- Конечно жарко, конечно искупаемся. Вот только вскрою ещё пару рыбок, - отвечала я, не поднимая головы от бинокуляра, - и искупаемся…

- Вы еще не закончили? - обратился ко мне по имени-отчеству Главный еще примерно через час.
- Да вот еще парочку принесли, надо доделать…

Вечером меня досыта накормили ужином, а я их своими рассказами о паразитах, и про то, что мне нужен скат. Люди оказались очень интересные, ученые-физики, военные специалисты, которые занимаются разработкой новых технологий и проверяют свои конструкции на базе филиала. Только Главный продолжал гнуть свою главную линию. Я только потом поняла, что причина специфического интереса была «в разноречивости свидетельских показаний»: по документам я проходила как сотрудник одного института, а рассказывала, что работаю в другом, вообще в университете. Это так и было на самом деле (ну, работаю я в двух местах, что такого?), я же не в разведку собиралась, а на море, отдохнуть…
Несмотря на то, что профессиональный подход к делу и увлеченность, с какой я резала рыб, произвели сильное впечатление, Главный продолжал уточнять детали моей биографии с маниакальной настойчивостью. При этом, сам рассказывал, что лежит в машинах, какие у них проблемы, что они собираются делать, над какой проблемой работает лично он, и т.д. Я ни о чем его не спрашивала, и то, что мне усердно сливалось в виде государственных секретов, было необходимо, то ли для того, чтобы подчеркнуть важность его персоны: «Вот сегодня Путин приезжает, и я здесь; он всегда приезжает, когда я здесь», то ли, с помощью «дезы» найти агентов, вернее проверить, не агент ли я. При всей абсурдности, это был реальный мотив, который просто висел в воздухе. Он стал выяснять историю моих отношений с «местным Виталиком»: как давно мы знакомы, где познакомились и т.д. (бр-р-р…!!!). А на мои пожимания плечами пояснил, что Виталик ведет себя как очень умный агент: у него правильная речь, он широко образован, но специально прикидывается алкоголиком и полубомжом, и ведет себя развязно-панибратски опять же специально для того, чтобы легко входить в контакт.
Более того, как потом оказалось, он с пристрастием допрашивал и неместного Лапорелло, выясняя, как долго тот меня знает, и главное, почему он мне помогает? А уж возмущению начальства не было предела: «Какого черта?!! Она не наша, почему ты ей помогаешь?» Простодушный водитель, а по совместительству мой охранник, был в шоке, и потом все спрашивал: «За что тебя так? Почему палки-то вставляют в колеса? Ты что, им мешаешь, что ли?»
«Значит, мешаю», ответила я, а про себя, закипая от бешенства, подумала: «Ладно, посмотрим, поживем–увидим, что по чем!»

Звонок с корабля

Звонок раздался в половине двенадцатого ночи. Сквозь треск радиопомех мне сообщили, что скатов, поймали, 2 лисицы и 2 черта, и сейчас идут курсом к берегу, готовьтесь, время прибытия в нейтральные воды сообщат позднее. Я сидела в пустой лаборатории и тупо смотрела на телефон. Допрыгалась. Понимая, что думать и даже охать некогда, выскочила из лаборатории. На кухне сидело начальство и обсуждало завтрашние  планы. Совершенно забыв, где нахожусь и кто предо мной, я бухнула всё, как есть, и попросила машину. Воцарилось гробовое молчание.
-С Базы выезжать нельзя,-  последовал суровый ответ.
- Почему? Комендантский час? –
- Ну…, повисла неловкая пауза, водители отпущены отдыхать после шести вечера.
- Да вы разрешите, скажите какую машину можно взять, а я договорюсь, - не врубалась я в ситуацию, загипнотизированная призрачной надеждой вскрытия скатов и встречи с любимыми паразитами.
- Нет, с территории выезжать нельзя. Водители отдыхают.

Отказ был столь категоричен и столь абсурден, что я, наконец, поняла свой промах. Нельзя было говорить, ни что скатов поймали, ни что военные, ни что ехать далеко, все это было нельзя произносить вслух, т.к. все это противозаконно! Меня же предупредили – это уголовщина, как минимум, да еще «не наша», и это главное. Я ругала себя последними словами и металась в поисках Виталика. Наконец, найдя бездыханное тело, неподвижно лежащее под каким-то тряпьем, обрадовалась как родному!
Виталик на удивление быстро пробудился, и, матерясь, стал приводить в чувство своего бездыханного коня. Я побежала за тарой для рыбы, попутно пытаясь сообразить, где же найти Лепорелло, без охранника было страшно. Машина не заводилась, крепкий мат усугублял ситуацию. Выручил мобильный – Лепорелло оказался на связи и вскоре уже участвовал в ремонте. Минут через сорок тронулись. Доехали почти спокойно, только на последнем километре вырубилась электрика и потухли все фары. Оставив мужиков заниматься машиной, я побежала искать боцмана. Но не тут-то было. Рыбстан был пуст, как «писаная торба», никого…
Обежав территорию дважды, я приуныла. А тут снова зазвонил телефон: «Крейсер на проводе, стоим в нейтральных водах, можете подходить».
Господи, ну где этот боцман может быть?
А если он ушел на всю ночь?
Я попросила позвонить через полчаса, т.к. имеются некоторые затруднения с лодкой, лодочник отсутствует, но скоро будет. На удивление, неизвестный мне рыбак-моряк легко согласился, сказав, что они будут стоять у какой-то банки…
Я вздохнула с облегчением, и не напрасно. Из темноты вдруг вынырнул дядя Сережа и с веселой улыбкой спросил: «Ты что, читать не умеешь? Написано же – «ждать, скоро буду»! Оказывается, на двери была прикреплена маленькая записка, которых у него имеется целый комплект, на все случаи жизни. Я обрисовала ситуацию и спросила, чем я должна расплачиваться?
- Ты на машине? Ну, привези там ребятам чего-нибудь из соседнего магазина, кофе там, ящик воды или квасу, еще чего-нибудь…
Я кинулась к машине, но электрику никак не удавалось сделать, Виталик матерился, но это ничем не помогало. Ждать было некогда, и я попросила взять деньги, если можно. На том и договорились. Примерно через час дядя Сережа, тихо как призрак, вернулся из темноты и вручил мне огромную лисицу, сказав, что другую в темноте не нашел. Видимо их с борта кидали, а он потом с воды собирал…
Я была счастлива, заплатила ему за труды и поблагодарила. Электричество, наконец, было сделано, проискав еще полчаса пропавшие ключи от машины, Виталик обнаружил их в собственном кармане, и мы отправились в обратный путь.

Обед из ската с помойки

Третьи сутки моей командировки плавно перетекли в четвертые. Всю ночь я вскрывала ската. Стояла жара и рыбью тушу я вынесла на помойку, предварительно как следует замотав в мешки для конспирации. Все спали, никаких сил дамских у меня уже не осталось, и, хотя уха из ската, которую я, кстати, умела варить, очень вкусна, решила, что так будет лучше - выкинуть улики на помойку. Освободив часть червей, и поместив кого в фиксатор, кого в физраствор для определения, я все-таки ушла поспать на два часа, в надежде, что до семи утра кишечник не протухнет в холодильнике, и черви еще будут подвижные и свежие.
Утром меня ждали две новости: первая - один из водителей разбил о камни голову и ноги, нырнув с пирса; вторая – меня разыскивает Виталик, с которым я ночью разругалась вдрызг, настолько, что вышла из машины и часть пути шла до базы пешком. На крыльце лаборатории меня обступили мужики с просьбой посмотреть, что с их товарищем, которого они уложили на диван. Выгнав всех из комнаты, я внимательно осмотрела раны; они были не очень серьезными, но сильно кровоточили. Дорожная аптечка водителей была в первозданном укомплектованном виде, и, обработав раны зеленкой, я велела бедолаге держать лед на голове и не вставать с дивана хотя бы полдня, чтобы убедиться, что нет сотрясения мозга.
Виталик, между тем, все время крутился под ногами и жаждал примирения, извиняясь и матерясь одновременно, обвиняя меня в жестокосердии и в своих лучших намерениях жениться на мне честно и благородно, хоть сейчас под венец. От всей души наорав на него, я смилостивилась и разрешила ему войти в лабораторию. А он только того и ждал, заявив, что ему негде спать и можно он тут поспит на полу, на коврике!
«Убирайся прочь!» - завопила я с новой силой.
«А где же скат? Можно посмотреть?»
- Нет, выбросила на помойку!-
- Ах, ты.. , и новый поток матершины обрушился на мою голову, - показывай, где !!!
Мы пошли на помойку, я показала, куда спрятала улики преступления, а он их немедленно извлек на свет Божий, понюхал, и, сказав, что труп еще свежий, поволок на кухню, по дороге выясняя у меня как вариться уха.
- Главное, спирт добавить в бульон, пока все вариться, - раскрыла я важный секрет приготовления рыбы, в крови которой содержится, страшно сказать – моча, но которая, при правильном приготовлении нежна и вкусна, как осетрина!

Будь бдителен – враг не дремлет

Через час с кухни уже распространялись неповторимые запахи и характерный гомон, который бывает, когда мужики решают что-то отметить и при этом готовят торжество сами, без женщин. Виталик умудрился заручиться согласием Главного и вовсю развернулся на кухне, варил уху и жарил ската. При этом, каждые десять минут ко мне прибегали и что-нибудь спрашивали: можно ли жарить, или только варить? А вы сами это пробовали? А как жарить? А это не ядовитый скат? А точно его можно есть? А вы сами ели именно этот вид? А сказали, что это морской черт – самец, а вовсе не лисица, а вы говорите самка и лисица?!
- Ну, я же вскрывала, если у самца бывают яичники, то я могу согласиться, что это самец и морской черт.
Строгий Александр Борисович вызвал меня и строгим голосом пригласил к столу. А когда я, оторвавшись от бинокуляра, наконец, пришла пообедать, он очень строгим голосом уточнил: вы это готовили раньше и ели сами? Вы гарантируете, что это не ядовитые блюда, и мы не отравимся? 
Все это произвело на меня такое сильное впечатление, что я, заколебавшись насчет определения вида, без всяких комментариев взяла кусок рыбы и съела на глазах всех этих разведчиков и агентов. Действие оказалось правильным, увидев, что я не синею и не падаю под стол, Александр Борисович положил себе и разрешил есть остальным. Видимо, они всерьез решили, что матерый агент Виталик и я решили их отравить, чтобы сорвать испытания их любимой военной игрушки.
Вечером, навскрывавшись и нафиксировавшись до полусмерти, я пошла домой. У крыльца вместе с физиками стояло начальство.
- Говорят, вы там всех сегодня скатом угощали…
- Нет, что вы! Какие скаты? Откуда? это у вас галлюцинации!
- Ну ладно, завтра наши ребята обещали наловить вам рыбы, приходите в семь часов на причал…

Признание, или «Мы вот тут посмотрели, как вы тут работаете»

Я, наконец, выспалась. Шел пятый день командировки. По пути на пляж встретила Юрия Ивановича Сорокина с ластами в руках. Несмотря на свой возраст, он каждое утро, рано-рано делал заплывы вот уж действительно далеко. Мы поговорили об этом, и на мой вопрос как далеко он заплывает, Юрий Иванович ответил: «Да сегодня недалеко, обычно я к крейсеру плаваю». Этот крейсер стоит на горизонте, еле видимый серый призрак, это граница, которую собственно и охраняют и обозначают военные корабли. Иногда их становиться много, значит, Путин приехал; иногда поменьше, значит уже уехал… Мы поговорили о гидробиологии, о том, как Сорокин в молодости встретился с легендарным Папаниным, как он взял его в оборот, так что юный аспирант не успел даже  вздохнуть, как оказался ответственным за целое научное направление; как Папанин водил его по Академснабу и он заказывал микробиологическое оборудование,  которое должны были готовить по его чертежам, и как потом он оказался заведующим лаборатории в институте, где Папанин был директором, а юный Сорокин только закончил университет. И самое невероятное для молодого человека, как потом пришли вагоны с этим самым оборудованием, и все оказалось всерьез и надолго. Рассказывал, какое несчастье потом приключилось с его маленькой дочерью, обварившейся кипятком почти полностью, и как какой-то местный врач (к сожалению, нет у меня фамилии этого человека), взялся ее вылечить, замотал всю бинтами, как мумию, и пропитывал этот кокон прополисом, долго, очень долго… И все это время, через день, девочке привозили плазму из Москвы по личному распоряжению Ивана Дмитриевича, и как потом снимали эти истлевшие в шелуху бинты, а под ними оказалась новая розовая детская кожица… «И где она теперь?» - спросила я, пытаясь через простой вопрос преодолеть шок от рассказа. «Да, здесь, со мной, помогает на компьютере работать», ответил Сорокин. Поговорили и об Италии, о его работе в частном институте, об исследованиях водоемов, исследовании каналов Венеции, о его научных книгах. Я показала ему, что делаю здесь, как собираю паразитов, повспоминали институт и университет… Жаль, что не было диктофона, все-таки, это человек-легенда!
Искупавшись и убедившись, что свежую рыбу, как я и думала, не принесли, а вчерашние паразиты все тихо лежат по баночкам в фиксаторах, я решила, что в субботу и воскресенье имею полное право отдохнуть. «Граждане СССР имеют право на отдых» - написано при входе в Воронцовский парк в Ялте. Между прочим, это цитата из нашей Конституции! Только я разлеглась на раскаленных камнях погреть косточки, как оказалось, что меня разыскивают некие люди, представители неких фирм, которые профессионально организуют лов рыбы для туристов. «Можно с подводным ружьем на ската охотиться. А если хотите, можно ночную рыбалку организовать!»
- Спасибо! В следующий раз обязательно буду иметь в виду! –
Но волны от моих энергичных поисков уже разошлись по побережью, и, возвращаясь в лабораторию, я каждый раз находила перед дверью чей-нибудь подарок в виде 3-4 рыбок для вскрытия. И хотя это были не те, (ну не те!) виды рыб, я все-таки их резала и находила что-то для «науки», припевая «А паразиты – никогда!» и вспоминая Виль Палыча.
Машины разгрузили, водители уехали обратно в Москву. Остались одни физики. Вечерами мы пели под гитару. Делали ночные заплывы. Море, теплое как молоко, уже начинало светиться: проводишь рукой по воде, а она вспыхивает как фейерверк, только огоньки малюсенькие, микроскопические такие. Это одноклеточные водоросли так флуоресцируют в ночном августовском море. Показал мне это один штурман, приехавший откуда-то с Украины на испытания. Поселили его неожиданно в наш Желтый дом, в котором ночное купание всегда было традицией. Но штурман утверждал, что ночью надо купаться исключительно голым, чтобы почувствовать единение с морем и полную свободу, и в доказательство демонстрировал свои плавки на пальце, предлагая мне свою помощь. Однако заплывать далеко в открытое море, где действительно чувствуется свобода и это безумное единение звездного неба, моря и души, побоялся.
Начальство, наконец, растаяло и пригласило меня вместе с другими сотрудниками, на прогулку на катере, половить ставридку и искупаться в чистой воде. С погодой не сложилось: был ветер и качка. Первый раз я почувствовала, что это такое. Но купаться было замечательно.
В понедельник, последний день, пошла в «администрацию», договариваться насчет обратной машины и вообще, «засвидетельствовать свое почтение». Начальство было на месте.
- Да-а-а. Мы вот тут посмотрели, как вы тут работаете. Вы можете здесь свою лабораторию организовать. Сейчас денег в правительстве много, главное, как и на что просить. Зачем вам со своим начальством согласовывать? Чтобы потом делиться? Вы можете здесь все сами организовать. Сейчас такие женщины как вы, везде вперед мужчин идут, везде опережают, и в бизнесе, посмотрите сами, и в других отраслях. Стервы, так сказать. В хорошем понимании. Так что вы подумайте. Здесь науки не хватает. А вы можете все сами организовать, и для студентов тоже…
На том и расстались, обменявшись электронными адресами и визитками. Black Jack тоже пригодился.


Два часа до рейса

Рано утром, удобно расположившись в директорской машине, я вспоминала этот разговор и не знала, какое же чувство возьмет верх в моей душе. Ярость уже прошла, южное солнце и море сделали свое дело, любимые паразиты мирно спали в эпиндорфиках…. Может и правда, свою лабораторию здесь организовать?
В аэропорту вдруг начал безостановочно звонить мобильный. Верный Лапорелло взволнованно кричал из Москвы: «Ты где? Ты как? С тобой все в порядке? Не волнуйся, все будет хорошо». В Москве самолет встречали врачи и МЧС. И только на выходе я узнала, что за 2 часа до моего рейса, вылетевший из Анапы пассажирский борт, разбился…

7 августа 2008 г., 15:44:15