зарисовки Мистера К

Она упала снегом на его голову третьего сентября, раскроив черепную коробку на сорок пять частей. она была первосортным снегом. уже в первые минуты, поверхность черепа мистера К покрылась кружевом трещинок, словно лобовое стекло космического корабля угодившего в зону турбулентости. при том, засранке даже не пришлось вынуть стул из под себя, она сидела. сидела претенциозно, отвязно, со вкусом , она была ковбоем мальборо и малышкой тифани одновременно. а выходя из последней в тот день аудитории, она рухнула на голову мистера К и все колоннады здравомыслия и благоразумия державшие пантеон его естества рухнули вместе с ней. Сначала дал о себе знать огромный пласт теменной кости. он издал такой звук, какой издают только очень старые петли очень старых дверей в очень старых лондонских поместьях. соната была открыта. за теменной вступили лобная, височная и затылочная. Мистер К вдруг начал ощущать свою голову гигантским доисторическим яйцом из которого  некто хищный и крылатый пытался появиться на свет. а потом вступили ударные. КРИИИИИИИИ. скорлупки прыснули в разные стороны, все от пола до потолка заполнилось пылью. кри прекратилось так же внезапно как и началось. мистер К не стал выбираться, сил не хватало даже на манерный жест добропорядочного зомби, чтущего традиции небезызвестных франшиз. если бы мистер К только знал  как близко он подобрался этим сравнением к тому, что ему предстояло пережить в следующие семь лет, он схватил бы лопату и собственными руками на том самом месте где стоял, выкопал бы могилу для метафор.

Мистер К огляделся, он стоял посреди собственной же комнаты, которую снимал за каких то восемь долларов не в лучшем квартале Сохо. Он стоял посреди восьми квадратных метров, принадлежавших ему еще пару недель и жадно ел пространство ртом, чувствуя себя простейшим организмом, со жгутиками, ресничками или вроде того. Мистер К задыхался, казалось пальцы самого мавра окольцевали шею. Он мигом подчинил себе собственное тело и ловко нырнул по комнате к окну, открыл. Окно заорало на Мистера К кучей лязгающих цепких стальных вращающихся механизмов. Окно смотрело на горки одного из здешних Лунопарков, которых было такое огромное количество, что выйти на улицу и не угодить ни в одну из их мясорубок было непросто. Мистер К и не был прост, вывалившись на улицу, он тут же проделал пару махинаций с поворотами и оказался в месте, которое имело иммунитет от всех этих человеческих восторгов и возмутительного неправдоподобия плюшевых львов. Уже настроив свои ноги на приятную пару километров, он вдруг бросился обратно.
Только что  голова мистера К напоминала ему раскаленный метеорит, он готов был сунуть ее в ведерко со льдом, а теперь она стремительно мерзла. Он понял, догадался, но страх так быстро поработил его, что мистер К мог вероятно строить пирамиды, лишь бы не узнать что на самом деле творилось в тот момент с его головой. Он закатил глаза  и долго, натяжно суетился ими, бросил дурить и тут же очутился у себя в ванной. Он уставился в зеркало, таким мощным движением, которым шериф заламывает руки за спину рецидивисту , и побелел. В голове Мистера К, некогда бесцеремонно напичканной длинными торчащими волосами, произошли кардинальные изменения. по крайней мере мистер К помнил ее отнюдь другой. Теперь она была изъедена трещинами и походила на карту соединенных штатов америки. Волос не было вовсе, вместо них в голове лежало серое обмякшее желе, сдобренное винтажным орнаментом. Мистер К, однако, остался невозмутим, и в мгновение ока  нацепил шапочку для ванны.