Она была последняя...

               

           Новый  год, каникулы… Катание  на  санках  и  лыжах  с  утра  и  до  ночи. Возвращаешься  домой   только бы  раздеться–разбуться  -  и  в  кровать. Но вот начинается  Рождество,  и  для  детворы  наступают  священные  дни.  Вдоль  улицы  бродят   стайки   колядовальников,  заходят  во  дворы  и  поют  колядки,  получая  за  это  угощение  -  конфеты,  печенье,  пирожки, а  у  более  зажиточных  хозяев -  денежную  мелочь.

  Изредка  в  этих  действах  участвовал  и  я,  но  очень  редко. Отец  числился  в  активистах,  и я не мог  его  дискредитировать.  А  так  хотелось прокричать  под  окном  или возле калитки колядку, получить от  хозяев  конфету,  печенье,  иногда - деньги,  в  зависимости  от  состоятельности  или  родства.   Но  в  этом  году  мне  с  утра  пришла  в  голову  чудесная  мысль:  пойти  колядовать  в  соседнюю  деревню,  к  моей  крёстной.

  Самому  такой  поход  мне  не  осилить, и  я  понёсся  со  своей  идеей  к Петьке  Миненко,  моему  однокласснику.  Мы  до  Нового года  всю  четверть   сидели  за  одной  партой  и  успели подружиться.

   Петька  жил  на  Валу,  это  было  по  дороге  в  школу,    я  по  утрам  заходил  к  нему  и  дальше  мы  уже  шагали  в  школу  вдвоём. Он был  на  год  старше  меня, но  все  мои  затеи воспринимал  легко и  с  удовольствием  в  них  участвовал.

       Петька  ещё  протирал  глаза,  его  мама  хлопотала  у  печки,  готовила  рождественские  пирожки  и  другие  вкусные  вещи.  Она  очень  радовалась  нашей  дружбе, поскольку  Петька  из  двоечников  передвинулся  на  более  высокую  ступень,  и  теперь  в  его  дневнике  то  и  дело  красовались  четвёрки.  Да  и  мне  он  был  по  душе, всегда  сговорчивый  и  готовый  на  любую предложенную  мной  авантюру.

      Увидев  меня,  Петька  конечно  удивился,  ведь с  утречка  пораньше  у  выходные  дни  я  не  часто  появлялся,  поскольку  любил  понежиться  в  постельке.   Но  через  несколько  минут  на  столе  исходили  паром  две  тарелки  с киселём ,в  котором  плавали ягоды  вишни  из  домашней наливки,  а  рядом  лежали  ещё  горячие, прямо  с  пода   печки, пирожки.   И  разговор  был  немного  отсрочен.   Наскоро   перекусив,   мы  вышли  на  улицу.

     Мой  план  -  пойти  в  соседнюю  деревню  Волица  колядовать -  его  не  обрадовал.  Но  после  долгих  уговоров  он всё-таки согласился.
 
   Итак,  по обеду, мы  встретились  на  углу  Вала  и  Новой  улицы.  Светило  солнце,  небо было  ясно-голубое,  лёгенький  морозец  румянил  щёки.
 
     Дорога  на  Волицу  пролегала  мимо  сельського  кладбища, потом  по  льду  нашего  сельского  ставка,  дальше  через  железнодорожный  одноколейный  путь,  по  которому  дважды  в  сутки  проходил  поезд «Житомир – Фастов» - туда  и  обратно,  и   несколько  раз  в  сутки  товарняки  с  лесом, углем, и  ещё  чем-то  в  крытых  вагонах…

    Дальше  снова  поля,  сначала  нашего  колхоза,  потом соседского.  Потом  по  льду   большу-ще-г-о-о  озера  Полёвка, (такого  большого, что  другой  берег  был  еле  виден), а  за  озером,  через  несколько  километров,  раскинулось  вдоль  дороги  село  Волица,  куда  мы и  держали  путь…

     Мы уже  отмерили  километров  пять, почти  перешли  через  Полёвку,  когда заметили  перемену  в погоде.  Солнце  спряталось  среди  туч, резкие  порывы  ветра  дёргали  за  полы  наших  кацавеек,  вдобавок  начиналась  лёгкая  поземка, и  как-то   неожиданно  быстро  стало  темнеть.

    Дороги,  как  таковой,    не было,  мы  шли  по  льду  наугад,  туда,  вперёд,  где  по  нашим  соображениям  должна  была находиться  Волица…  По  нашим  подсчётам  мы  прошли  уже  больше   двух  третей  пути,  ну  а  может  и  нет.  Как  определить,  если  ничего  не  видать…

     Начали  совещаться, что  делать дальше.  Петька  настаивал  на  возвращении,  я  считал  необходимым  идти  дальше,  ведь  осталось  меньше, чем  обратно…  Убедил. И  мы  двинулись  сквозь  метель  и  темень  дальше.

  Ещё  километр  дался  легко, но  снег  сыпал и сыпал, ноги  уже с  трудом  вытаскивались  из  снега, наваливалась  усталость.  Хотелось  стать,  сесть,  лечь…   Сделать  хоть  что,  но  только  не  идти, вытаскивая  обмёрзшие  сапоги  из  снежного  месива.

    Может  так  и  было  бы,  если  бы не  Петька… Он  материл  мою  авантюру  такими  словами,  каковых  я  ещё  и  не  слышал,  толкал  меня  в  спину  и  грозился  всеми  возможными  карами на  мою  голову.

   Так, бранясь  и  толкаясь,  мы  прошли  в  кромешной темноте  и  снежной  круговерти  ещё  немного, и  тут  увидели  вдали  мерцающий  огонёк…

   -  Петька! Смотри.. Петька,  свет!  Село...

   За перекладинами  ограды,  в  маленькой  избе  с  подслеповатыми  окошками, действительно  виднелся  свет.  Откуда  и  силы  взялись. Мы  пробежали  через  огород, нырнули  между  перекладинами  и  начали  стучать  в  дверь…

   Сначала  ничего  не  происходило,  а  может  это  нам  с  перепугу  так  показалось,  но потом  щеколда  двери  задвигалась  и  перед  нами  возникла…

   Если  вы  помните  киношную   Бабу  Ягу, то  это  была  она.  Согбенная,  костистая  старуха,  в  одежде  больше  напоминающей  лохмотья,   на  сморщенном  лице  годы  оставили  свой  неизгладимый   отпечаток.

    Мы  уже  совсем  отпрянули  и собрались  убегать,  но  куда… Как?
    А  старуха  посторонилась  и  жестом  пригласила  в дом.

    Делать нечего.  В  метель тоже  идти  не  хотелось… Мы  вошли  в  избушку.  Почти половину  её  занимала  огромная  печь,  в  закутку  жевала  жуйку  коза.  Под  потолком  на  жердочке  висели  связанные  в  пучки  травяные  сборы.

     -  О… Колядники  прийшли …- мягкие  и  звонкие,  даже  у  беззубой  старухи, украинские  слова  приятно  ласкали  слух, даже страх  как-то  незаметно  отступил.
  -  То  вже  колядуйте…

    И  мы  спели сначала:  «-Нова  радість  стала…» потом :  «-  Веселий  день, весела новина . ..»
  Старуха  ничего  не  говорила, кивала  головой…

   По  окончании  пения  она  смахнула  слезу и  захлопотала  возле  печки.  Из  горшка  в две  щербатые  чашки  она  налила  какое-то  варево,  очевидно  из  трав,  с  резким, но  приятным запахом,  плеснула   в  них  немножко  молока.  Развернула  полотенце  и  достала  с  него  лепёшку  тёмного  цвета, похоже -  с  ржаной муки, разломила  пополам  и  дала  нам.  Потом  из  кулька  достала  несколько  леденцов  и  положила  в  наши  ладони…

   Пока  мы  расправлялись  с  угощением, она  расспрашивала  откуда  мы,  и  куда шли. 
 
   Я  сказал, что  идём  колядовать    к  моей  крёстной.  Её  фамилии  не  знаю,  но  зовут  Валентой.  Живёт   возле  дороги  на  Андрушевку.   Старуха  задумалась,    потом сказала,  что  это  совсем  недалеко,  пройти  до переулка,  мимо  кладбища,  потом  налево,  до  перекрёстка, а  там -  третий  дом с  правой  стороны.

        - До  кладовища  я  вас  доведу,  а  далі  вже підете самі.

     Действительно,  дальше  уже  было совсем  недалеко.  Шли  мы  легко, как  летели.

   Тогда  я  думал,  что  мы  просто  отдохнули  и  обрадовались удачному завершению  похода.  Сегодня,  уже  в зрелом  возрасте,  вспоминая  тот  день,  думаю,  что  всё  было  благодаря  чаю,  которым  напоила  нас  старуха.  А  ту,  ржаную  лепёшку  -  помню  и по сегодня, по прошествии  более чем полувека.  Много  всего  вкусного  пробовал  за  свою  жизнь,  но  вкуснее  той   лепёшки  - ничего  не  вспомню.

    Может  потому,  что  она  отдала  последнюю,  имеющуюся  в  доме… Ведь  и  правда, в  полотенце, откуда она  её  доставала - больше  ничего  не  оставалось.

   Крёстная   встретила  нас  радушно, послушала  сначала  колядки,  потом рассказ  о  наших  приключениях. Пока  мы  угощались  за  щедрым  праздничным  столом,  она  договорилась  с  соседом, у  которого  имелась  лошади, и  через  некоторое  время  мы  уже  лежали  в  санях  с пахучим  сеном,  укрытые  громадным  тулупом,  а  лошади  прорывались  сквозь  метель  в  сторону  Ивницы.
   Сколько  времени  заняла  дорога – не  знаю,  утомленные  и  сытые, мы согревшись  под  тулупом,  уснули.  Разбудил  нас  возница  только  приехав  на  Вал,  и  остановив  лошадей, чтоб  высадить  Петьку.

    Прихватив  с  собой  кулёк  с   наколядованным  угощением,  Петька  погрозил  мне  кулаком  и  отправился  домой,  где  уже наверняка  его  обыскалась мать. А  мы  двинулись  дальше.  Я  внутренне  весь  сжался,  ожидал  выволочку от  родителей,  но  всё  обошлось…

    Отец  пощёлкал  ремнём  по  своей  руке, но  потом  они  с  возницей  сели  за  стол, а  так  как  давно были  знакомы  -  разговор  пошёл  совсем  в  другую  сторону.

     А   поутру  появились  новые  заботы,  новые  проблемы, и  я  был  спасен.

     Почти  через  сорок   лет,  собравшись   проведать   родную   Ивницу,   решил  сделать  небольшой  круг  и   заехать  в село  Волицу  к  крёстной, привезти  нехитрый  подарок,  продукты,  да  и  просто порадовать  старушку  новыми  впечатлениями.

     Волицу  уже  было  трудно  узнать, однако  основные  ориентиры,  такие,  как   поворот  на  райцентр  Андрушевка  - остались…

     Вот  и  нужный  дом.  Обветшавшая  кровля,  заросший  спорышем  и подорожником  двор… Чувствуется  запустение,  отсутствие  буйства   жизни.  Только  узенькая  тропинка  от  калитки  до  крылечка.  Дом,  где  поселилась  старость…   

     Под  дверью,  вместо  замка -  прислонена  тяпка. Хозяйки  нет.
     - Была  недавно,  наверное  в  гости  к   подружкам  ушла,  праздники  всё –же…

    Любопытные  соседи  внимательно  рассматривают  нас  и  автомобиль,  оценивая  и  определяя  кто  бы  это,  незнакомый,  мог  быть,  и  с  какой  целью…
    -А  вы  дом  ищете  купить?  Так  Валента  не  продаст.  Вот  там,  за  поворотом  посмотрите,  там  продают…

   А  ведь там,  за  поворотом,  должен  быть   и  дом  той  женщины,  приютившей  и  согревшей  маленьких  нежданных  колядников   много  лет  назад…

    Но на  месте  дома  - только  высокий  бурьян  да  горка  глины,  вперемежку  с  кирпичным  боем,  очевидно  остатки  печки.  Но  зато  дальше  по  улице  появились  новые,  большие  и  красивые  дома,  с  ухоженными  палисадниками  и  обилием  цветов.

   Соседи  охотно  поделились  воспоминаниями  о  нелёгкой  судьбе  той  одинокой  женщины,  обогревшей  и  накормившей  двоих  замёрзших  колядников   в   начале  второго   послевоенного  десятилетия.


     У  неё  была  счастливая  семья   и  добротный  по  тем временам  дом,  хоть  и  на  околице  села,   но  с  большим  огородом  и  садиком.  Муж  работал  в  колхозе,  дочь  и  сын -  школьники  младших  классов.  Усердные  труженики,   они  даже  по  тем,  голодным  временам,  жили  неплохо.

     Но  в  проклятом  народом  тридцать  седьмом  году,  в  колхозе  случился  падёж  скота.  Виновных  не  искали,  нашли  ответственных.  Мужа  под  конвоем  увезли  в  район,  потом  ещё  куда-то…
 Поговаривали,  что  на  суде  ему  дали  всего   десять  лет, сказали  - "по  божески",    а  он  ещё  и  возмущаться  начал, обещал,  что  «самому»   писать  будет,  жаловаться… И  вот  с  тех  пор  - ни  слуху, ни   духу.

    А  жена,  сгоряча,  оставив  без  присмотра  детей,  отправилась  в  столицу  правды  искать.  Правды  не  нашла,  а  когда  вернулась  -  ни  дома,  ни  детей…  Дом  сгорел,  но  следов  детей  так  и  не нашли,  и  что  случилось,  никто  не знает.  Жили   они  на  отшибе,  никто  ничего  не  видел,  не  слышал… А  может   и  просто  боялись  не то  сказать.

    Вот  так  и  осталась  она  одна – одинёшенька.  Спасибо  людям,  чем  могли,  помогали.  Переделали  под  дом  сарай, прорезали  окна  и  печку  смастерили.   А  потом  война  прокатилась  по  Украине,  не  до  бабки  было,  хотя  какая  она  бабка, едва  под  сорок…

   Вот  так  и  жила  одна,  всё  ждала,   вдруг  вернётся  кто-нибудь,  муж  или  дети. Каждый  вечер  ставила  на  подоконник  лампу,  чтоб  дорогу  могли  найти…

    А  в  один  из  осенних  дней  обратили  внимание,  что  с  избушки  никто  не  выходит,  и  света  в  окне  нет.  На  стук  никто  не  ответил,  в  доме  никого  не  оказалось,  даже  кошка  исчезла…  И  никаких  следов.

    Хибарка  простояла  пустой  несколько  лет  и  благополучно  сама  по  себе  осела  и  завалилась.
    Да  и  времени  много  прошло,  значит  нет  в  живых…

   Пора  и  мне  возвращаться,  может  и  Валента  уже  пришла.

   Положил  кулёчек  с  угощением  возле  бугорка.
   - Мир  праху  твоему, добрая  женщина,  жившая  в  непростое  время  в  непростой  стране, под  названием  Союз  Советских  Социалистических  Республик.  Прости  нас  за  всё…


            


Рецензии
Замечательный рассказ, Борис! Сумели вы показать
в нём и доброту людскую, и подлость, и благодарность
за давно проявленную заботу и сердечность.Понравились
народные слова-словечки и выражения. Напомнили
мне о бедах, которые накрыли мою семью после революции.
О том, как бабушку в ЧК. забирали, а дед сгинул, пытаясь
спасти себя и 2х малолетних сыновей. Благодарна маме, что
она мне рассказывала о прошлом семьи, подробности о далёких
жизненных перипетиях. Благодаря её воспоминаниям я смогла,
более-менее связно написать исторические зарисовки
"Мои родные". Часто стала возвращаться мыслями в прошлом -
возраст...

Людмила Самойленко   13.10.2018 06:35     Заявить о нарушении
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.