Ночные демоны беспамятства, Глава десятая

Двое вошли в огромный атриум с остеклённой крышей, десятками окон, белыми стенами и мраморным полом. Пожилая дама забрала куртки и выдала две пары синих бахил, а затем снова уселась на свой кривоногий стул и уткнулась в газету. Молодая женщина прошла к стойке регистрации, а её дочь стала осматриваться вокруг в поисках двух свободных мест. На потёртых кожаных диванах и креслах сидели серые люди, важно уткнув свои мрачные лица в измятые и замусоленные страницы глянцевых журналов и экраны мобильных телефонов, спрятавшись от последних лучей осеннего солнца за пыльными листьями искусственных кустов и деревьев, они утирали свои покрасневшие носы и молча переглядывались друг с другом. Пузатые стеклянные столики прогибались под тяжестью рекламных брошюр, экземпляров для заполнения форм и старых журналов.
Была и другая сторона у этого места: его персонал. Через атриум, выходя из одной стеклянной двери и влетая в другую, дефилировали врачи в своих белоснежных халатах. Девушки на каблуках и с собранными волосами, мужчины в своих аккуратных костюмах - все они быстро и уверенно с широкими улыбками дрейфовали между кресел, столиков и кадок с цветами на пути к своим клиентам. Время от времени кто-то из врачей, оглядываясь по сторонам, звонко озвучивал фамилию недостающего пациента. И тут же кашляющий мистер Моррис или хромающая мисс Риверз оказывались окутаны чутким вниманием и распростёртыми объятиями врача.
Такой представлялась со стороны идилия этого места, и всяк был обречён в неё незаметно погрузиться, попав в этот просторный и светлый атриум с десятками окон. Мама с дочкой сидели рядом, не говоря друг с другом, зажатые на кожаном диване пожилым седым мужчиной, судорожно отбивающим дробь своими пальцами по ручке дивана.
- Я отойду в туалет? Еслий придёт врач, скажи, чтобы подождала.
Девочка кивнула, и молодая женщина ушла в направлении одной из множества стеклянных дверей. Старик же остался сидеть рядом и начинал всё интенсивнее барабанить своими костлявыми пальцами по дивану. Взгляд его зелёных глаз постоянно упирался в лица врачей... Внезапно он посмотрел на часы на стене. Они показывали четверть пятого, и как только его глаза коснулись стрелок, его левая рука наконец остановилась, принося облегчение ушам девочки. Но она тут же сжалась, прорывая туго натянутую кожу до поролона, а затем и до деревянного каркаса. Все вокруг, казалось, всё так же не замечали происходящего, как не замечали назойливой дроби.
Но внезапно всё изменилось. Глаза мужчины становились больше, норовя выскочить из глазниц, и наливались нездоровым красным цветом. Окна фасадов, выходивших в атриум, все разом оказались зашторены, а над остеклённым потолком сгущались чёрные тучи. Мраморный светлый пол расходился на каменные льдины, а трещины между ними зарастали изумрудной травой. Где-то под стойкой и под каждым диваном, кроме того, на котором сидел старик, начали прорастать деревья с серыми кручёными стволами... Люди, прежде сидевшие, уткнувшись в измусоленные журналы и мобильные телефоны, наконец встали на ноги и подняли серые лица. Сверкали белые пары клыков и острия закрученных бараньих рогов, отрастали бесконечные пары копыт... Наконец, остекление с атриума слетело, и из чёрных туч с грохотом на мраморные плиты приземлились деревянный массивный стол, накрытый и уже ломившийся под тяжестью угощений, деревянный трон, оказавшийся во главе стола, и несколько длинных лавок. Старый мужчина, сидевший рядом, тоже преобразился... На месте седой проплешины росли густые чёрные волосы, из которых, едва виднеясь, торчала пара остроконечных коротких рогов, два глаза горели красным огнём, но на деле один был заплывшим и светло-голубым, его левая рука сжимала трость, по всей длине которой были серебряные взмывающие вверх души, а по его стопам, по следам лакированных чёрных ботинок ступал мирным шагом с тихим рычанием пёс. Пёс тот был не был похож на других... Три головы тихо, но звучно рычали, три серебряные цепи, опутывавшие короткие шеи, болтались с оглушающим лязгом, четыре громадные лапы когтями стучали по мрамору, красная шерсть на загривке стояла дыбом, а завершал картину мирно вилявший мохнатый хвост, казалось, для красоты приделанный дьявольскому отродью.
Вся нечесть стекалась в к середине бывшего атриума, заросшего неизвестными растениями. Двое мужчин скакали в припрыжку на козьих ногах, на голове одного расположились бычьи рога, а из носа торчало серебряное кольцо. На голове второго красовались огромные закрученные бараньи рога, а с подбородка почти до самого пола спускалась белая бородка. Они шумели и старались занять места как можно ближе к виновнику торжества, а в противовес им следовали существа, напоминавшие кентавров и почти что люди... С мохнатыми мордами медведей и волков, гиен и львов. Женщины превращались частично в животных, а частично - в прекрасных нимф. Со стороны, где раньше был гардероб выходила ни на кого не похожая особа женского пола, её спину украшали чёрные перепончатые крылья, её улыбка манила, но была ядовита даже на вид. Суккуб, казавшаяся идеальной парой дьяволу, готовившемуся сесть во главе стола.
Наконец, все собрались. Адский пёс мирно лёг у трона хозяина. Девочка продолжала сидеть на кожаном диване, и бывший старик обернулся. Он с лукавой ухмылкой щёлкнул пальцами, и кожаный диван сгорел до тла, превращаясь в скалу.
- Не бойся, дитя. Мы не причиним тебе зла. Присоединись же к торжеству. Ты будешь почётным гостем!
Он щёлкнул пальцами вновь, и девочка оказалась сидящей посреди стола по ту сторону, где сидели самые опасные, с виду, гости. Волчьи, медвежьи, гиеньи и лвиные морды с рычанием и хохотом раздирали зажаренное мясо в клочья и опустошали один за другим пузатые алые бокалы. В них было не вино, как по другую сторону стола. Здесь плескалась густая кровь. Ударами левого кулака сидевший во главе стола Дьявол пополнял запасы еды и питья. Всё то вырастало из-под земли, то валилось с затянутого чёрными тучами неба. Он был горд пиром в его честь, он оглядывался вокруг, и всяк, на кого попадал его взор, спешил раскланяться и рассыпаться в благодарности за вкусные угощения. Но тут он посмотрел на девчушку. Та ничего не ела и не пила, казалось, даже боялась взглянуть по сторонам. Он замялся. А затем звучно прокричал на всю залу: "Я начинаю бал!", и со всей силы ударил своей тростью о землю. Всё снова изменилось. Все растения превратились в языки пламени, зажигаемые ударами молний, небо рассеивалось, и на месте серых туч появился чёрный атлас неба с бледной и вличественной Луной в центре, которая своим белым светом освещала всё. Стол и скамьи взмыли в воздух со всем, что было на них, и гости собирались в середине залы, шумели, переговариваясь между собой, а затем настала звенящая тишина... Очередной звонкий щелчок пальцев, и зазвучала музыка. Тихая и спокойная классическая мелодия. Гости бросились в танец. Деревья всё ещё с треском горели и переливались красными искрами, подобно факелам. Звук доносился из угла, где Дьявол сам сидел за фортепьяно и играл. У его ног всё так же лежал его огромный пёс, смиренно положив головы на землю. Не поворачивая тела Дьявол оглянулся, он смотрел прямо на растерявшуюся девочку, и махнул ей рукой, как бы говоря: "Подойди, не бойся".
Медленно и неуверенно она ступала между нагревавшихся расколотых плит, а музык продолжала идти, всё ускоряя ритм, и вместе с ней ускоряли свои шаги десятки кружившихся пар копыт, ног и лап, создавая громкий скрежет и цокот когтей и копыт. Наконец, она достигла фортепьяно. Не отрываясь от игры, Дьявол попросил её сесть рядом.
- Ты ничего не ела и не пила, ты не танцуешь. Тебе не понравились мои пир и бал, дитя?
- Нет, мне нравится здесь. Здесь красиво. И все создания вокруг удивительны...
- О, это не создания. Это люди. Я просто выпустил наружу их демонов.
- А я? Я ведь не изменилась?
- Нет, дитя. Дети мне не подвластны. Подвластны все живые души, подвластны время и пространство, но не дети.
Они молчали, и пёс тихо заскулил и положил одну из голов между ними.
- Не бойся его - погладь. У меня заняты руки.
И она не осмелилась ослушаться. Она гладила морду, покрытую яркой рыже-красной шерстью, и тут выглянули ещё две и опустились рядом. Пёс прикрывал по очереди огромные чёрные глаза и слегка скулил, виляя мохнатым хвостом.
- Он только выглядит жутко. На самом деле, он безобидный пёс. Возьми его. Возьми. Это единственное, что могу тебе дать на память о нашей встрече. Он будет тебе верным слугой.
- А Вы?
- А мне уже давно нужен зверь пострашнее. Забирай, он твой.
- Как мне его называть?
- О, его не нужно звать - и Дьявол засмеялся - Он всегда знает сам, где он должен быть. Просто пёс, без клички, без породы, без возраста. Просто люби его.
- А почему Вы здесь, один, играете, а не танцуете со всеми?
- Я не люблю шумных компаний, но меня развлекает смотреть на них, изучать. Музыка мне милее. Она подчиняется только мне, не способна лгать и никогда не уйдёт от меня.
- Вы одиноки...
- Не более, чем Бог. Не более, чем любой человек. Мы все обречены на одиночество, но каждый - на своё.
И он умолк и перестал играть. В горевших прежде бьявольским огнём глазах появилась грусть, а в зале воцарились тишина и покой. Бал был окончен. Последние деревья с хрустом догорали, превращаясь в пепел, трещины в мраморных плитях затягивались подобно ранам, а стеклянная крыша сходилась вновь. Все гости спешно удалялись, по пути превращаясь в самих себя, и приземлялись на свои первоначальные места. Всё испарилось, испарилось подобно сну. Девочка оказалась на своём месте рядом со стариком, часы всё так же показывали четверть пятого. Они сидели молча, мужчина слегка ухмылялся, глядя на кофейный столик, а девочка продолжала оглядываться вокруг. Казалось, всё что было - лишь померещилось.
Вскоре послышались шаги, и к дивану вернулась мать девочки. Она села рядом на прежнее место, взяла со столика журнал, и они продолжили ждать. Старик больше не барабанил пальцами, только ухмылялся и смотрел на людей вокруг. Он знал их демонов, он знал их реальных, он видел их души. Когда подошла очередь девочки с мамой уйти на приём ко врачу, он глянул на девчушку. Она обернулась уже в самых дверях, он почувствовал это и с прежней улыбкой подмигнул. Подмигнул, давая понять, что вё что было - было на самом деле, а не миражом. Когда они вернулись, его уже, естественно, не было. Возможно, он ушёл на приём... В это суровое время не мудрено было заболеть и Дьяволу. Возможно, он просто ушёл останавливать время и давать очередные пир и бал... Кто знал, что творится в голове этого мужчины?