Красный шарф

 В ноябрьских скользких лужах он отражался, он смотрел с негодованием на себя. На большие синие глаза, немного растрёпанные волосы, на слабый румянец щёк. Будто он видел себя впервые.
 А в лицо дул мелкими "иголками" прохладный, уже немного морозный, ветер и шевелил голыми кронами увесистых деревьев, и развевал красный шарф на шее, непослушную шевелюру. Пускался малинькими торнадо и увлекал в себя опавшие листья, создавал палитру из пастельных цветов в воздухе.
 И пахло природой: опавшими листьями, пожухшей травой и увядающими последними цветами. Тонкие запахи смешивались в воздухе, разносились в разряженном перед дождём воздухе. И наполняли весь парк.
 Он шёл по аллеям парка. Мимо озера, по дорожгам, усыпанным песком и гравием. Те шуршали под его ногами, словно песок на пляже. А вокруг была толпа. Люди и птицы. Люди стремились убежать домой до начала дождя, птицы или запаздав улетали на юг, или летели стримглав, чтобы как люди - укрыться от грядущего дождя.
 Были лишь два исключения в этрм парке. Не потому что у них были зонты. Они любили этот прохладный дождь. И среди этих двоих был он. Он продолжал медленно прогуливаться, как раз ко второму представителю любителей дождя.
 На обочине дорожки стоял старый, седой и полноватый мужчина. Он играл на губной гармошке. У его ног стояла потрёпанная чёрная шляпа, а на носу красовались небольшие чёрные очки. На левую свою ногу он опёр трость, чтобы не потерять её. И он полностью погрузился в свой мир, мир музыки. Тонкой и заменяющей ему окружающий мир во всей его красоте. Для него остались ноты, аккорды, которые он наигрывал лишь на ощупь, на слух и по памяти. Ведь у него не бвло ни учителя, ни учебника. Лишь два помощника - его чувства и его тело.
 Молодой человек, проходя мимо него, окинул взглядом слепого музыканта. И щедро положил не в шляпу, а в карман чёрных брюк двадацатку четырьмя купюрами. Это было много для уличного музыканта. И это понимает каждый.
 Был ли он щедр или благороден? Был ли жалостлив? Любил ли он людей? Или любил музыку? Может, это напомнило ему что-либо, что тронуло его душу? Или тронуло его само по себе? Хотел ли он показать свою щедрость? Нет... Ничего из этого не подходит под определение его и его характера. Он лишь снова поступил так, как счёл нужным.
 И вот начал тихо накрапываить дождь по крышам домов вдали, по водной глади озера, по оставшимся на ветках листьям. И он достал сигарету из пачки и закурил. Он пускал серые клубы дыма под дождём и смотрел на то, как плотные и большие капли пронизывают его насквозь.
 Он просто скитался по городу и не хотел идти никуда. Но парк кончился и ему пришлось свернуть на улочки между кирпичных домов, смешаться с безликой, холодной, мокрой и вечно спешащей  куда-то толпой. Он боялся этого мгновения, но оно настало.
 Он оказался в самом центре толпы, его толкали, задевали, наступали на ноги и цеплялись за его одежду. И вот его терпение стало иссякать, он начал так же раздражённо спешить, он так же намок и так же перестал церемониться. Его лицо стало тускнеть, волосы становиться темнее, а в глазах потухло синее пламя. Он достал из старой сумки чёрный зонт и резким движением раскрыл его над собой. Он полностью смешался с толпой, фактически, погиб в ней.
 Прошла толпа, прошёл и он вместе с ней. Закончился дождь и в лунном свете, на мокром тратуаре остался лежать скомканный и растоптанный его красный шарф, такой, который не купил бы больше никто.