Так не бывает

   Я стояла на К-ом мосту, перегнувшись через перила, и смотрела на реку. Ее сковал тонкий лед, весьма неплотный, надо сказать. В некоторых местах сквозь трещины просачивалась вода. Она, бесспорно, была жутко холодной, с осколками этого самого льда. Но мне-то откуда знать? Я ни разу не проваливалась под лед, да и с чего бы мне это делать? По плохо замерзшим поверхностям я не хожу. А если бы провалилась, то в лучшем случае бы подхватила воспаление легких. В худшем - двухстороннее. Я сцепила руки в замок, покусав губы, и повернулась, облокотившись спиной. Подул неприятный холодный ветер, едва не сорвав с меня шляпу. Руки замерзли, уже не было смысла сжимать их, чтобы согреть. Я сунула руки в карманы пальто и почувствовала листок бумаге. И как я могла об этом забыть? Сердце нещадно заныло, словно я была в предынфарктном состоянии, а живот прожгло, и теперь резало и кромсало нечто острым.
   Черный витиеватый почерк с не менее витиеватой речью, хоть и сумбурной, скакал перед глазами. Какие-то причины и следствия, объяснения, так похожие на оправдания, и ненавистное слово "прости" в конце. Я сжала записку, она будто начала гореть в моей руке, обжигая ее. Внутри все болело, у меня появилось чувство, которое возникало крайне редко. Боль волной прокатилась по организму, вырвавшись наружу. Страшно терять то, что грело почти несколько месяцев.
   У нас была разница в возрасте 15 лет. Это почти целое поколение. Разные ценности, разные взгляды на жизнь, все разное. И это рождало дикие полемики, без которых наши отношения было сложно представить. Но сейчас, стоя на этом мосту, я задаю себе вопрос: а были ли отношения?.. Марк Альбертович. Именно так я к нему обращалась, не иначе. По имени-отчеству. Это прилепилось ко мне как зараза. И на "вы". Без всякого тыканья, хоть мы и спали вместе. Не только спали, конечно. Основным моим чувством была благодарность. Марка я считала не только своим любовником ... своим любимым ... но и отцом, который мог всегда выслушать. Кажется, между нами нами и не пробегало искры. Мы встретились в сабвее, разговорились и встретились через пару недель. У него было кольцо на пальце, поблескивающее при малейшем попадании света. Он ни разу не говорил, что женат, а я не спрашивала, в этом не было смысла.
   -Хочешь, сниму?- спросил Марк Альбертович, вытягиваясь всем телом и прикрываясь одеялом.
   И то, что нет умного спора - нет секса, я тоже уяснила.
   -Оно мне не мешает. Вы благообразный, но изменяете. Или ищете острых ощущений?
   -Я хочу почувствовать себя чуть моложе. Мне 32. Меня за педофилию посадить можно,- усмехнулся он, смахивая каплю пота с виска.- И гореть в аду я точно буду.
   -Мне кажется, что так не бывает,- после паузы сказала я.- Такие, как вы ...
   -Я сплошное противоречие,- бесцеремонно перебил меня Марк Альбертович.- Я считал измены грязью, до сих пор считаю, однако полез в это болото. Я как Раскольников. Только, разве что, старух не убиваю. Но убиваю в себе человека. Марина думает, что я на совещаниях, в баре с друзьями, да где угодно! Только не с девушкой.
   Я подняла бровь, сев на постели. Злость, перерастающая в ярость, свела руки. Я повернулась и отвесила ему пощечину. Звук шлепка разрезал тишину, на щеке Марка Альбертовича остался красный след. Он прижал ладонь к щеке и удивленно посмотрел на меня.
   -Ты чего это ...
   -Это сильнее меня. Любовь к прекрасному молодому человеку так и осталась безответной. Вы не дадите мне и сотую долю тех чувств ...
   -Они тебе не нужны!
   Марк Альбертович вскочил с постели, натянул джинсы на голое тело и с раздражением продолжил:
   -Я для тебя не только, как любовник. Я для тебя еще и отец. Может, мне таковым и остаться? Ты же не самостоятельная. Да ты никакая!- в бешенстве сказал он.
   -Без вас я ничто?- насмешливо спросила я, забыв про то, что не одета.            
   Он замолчал.
   -Прости, я больше не с тобой.
   Через пять минут хлопнула дверь ...
   ...Я вздрогнула, словно снова услышав его. Я поняла, что стою на мосту уже много времени, в руке была сжатая бумажка. Уже измята, ее надо было бы выкинуть, но это записка некогда дорогого мне человека. Я проглотила ком, почувствовав слезы. Все-таки, так не бывает.