8. Н. Г. Малахов. Не смешно

Конкурс Копирайта -К2
Объем 11 229 зн.


Место действия - пустыня




Стюардесса вошла в салон и раскрыла рот, но динамик над дверью опередил её:
– Просьба: пристегнуть ремни. Приятного полёта.
Серафима Петровна сделала попытку свести вместе концы ремней и оставила затею:
– Куда я из этого корыта денусь?
Глядя на стодвадцатикилограммовое тело тёщи, я вздохнул.
Неделю назад меня жена отправила в Омск:
– Вася, привези маму. У нас в Москве врачи приличнее, а у неё диабет.
И вот, я на обратном пути в самолёте, прижатый к иллюминатору широкой душевностью тёщи.
Внезапно солнце, бившее в лицо, стронулось и поплыло к носу аэробуса.
– Что такое? – возмутилась Серафима Петровна. – Почему мы летим на юг?
Тут же рядом оказалась стюардесса и снова ничего не успела сказать – с переднего сиденья поднялся кавказец:
– Люди дорогие, простите великодушно. Брат в Тбилиси заболел – срочно везём ему лекарство. А потом полетите в свою Москву.
Тёща хмыкнула:
– Небось, наркотики везёте? Иначе бы на рейсовом улетели. А пилоты-то как согласились? Вас с оружием не пропустили бы.
Кавказец развёл руками:
– Такая солидная женщина, и так обидно говоришь. Лётчики наши друзья, мы семьями дружим. Вот, сейчас летим, а их родственники на нашей даче собрались, вкусно кушают за столом.
Серафима Петровна повернулась ко мне:
– Видишь, Вася, как у террористов голова работает? Не то, что у тебя. Что ты в окно уставился? Что там видишь?
– Пустыню.
В этот момент самолёт дёрнуло, и вновь включился динамик:
– Без паники, граждане. Отказала одна из турбин. Будем делать вынужденную посадку.
Кавказец зацокал языком:
– Какая турбина? Какая посадка? Нам в Тбилиси надо.
Он быстро зашагал в сторону рубки. С кресел поднялись два его соплеменника и направились туда же.
Динамик продолжал говорить:
– На песке шасси бесполезно – будем садиться на брюхо. Просьба: не покидать своих мест.
Самолёт пошёл на снижение. Я наблюдал в иллюминатор, как быстро приближались барханы. Когда соприкоснулись с песком, всех бросило вперёд. Тёща уперлась грудью в переднее кресло и вдавила его до следующего. Жалко, что кавказца в нём не было – одним террористом было бы меньше. Пилоты безупречно совершили посадку. Аэробус протащило метров сто по песку, но пассажиры отделались лишь лёгкими ушибами.
После полной остановки в салоне на короткое время воцарилась тишина. Из кабины пилотов доносились ругань и шум борьбы. Затем оттуда вышли все трое террористов – у одного в руках был дипломат – и подошли к входному люку. От их манипуляций люк распахнулся, и они спрыгнули вниз.
Следом из рубки вышли лётчики, тоже трое. Голосом динамика заговорил командир корабля, отмеченный свежим синяком:
– Без паники, граждане. Террористы разбили рацию – помощи ждать неоткуда. Сейчас спустимся по надувному трапу и организованно пойдём в сторону ближайшего населённого пункта.
Через сорок минут, когда все пассажиры были внизу, а изрядно повреждённые чемоданы извлечены из багажного отделения, командир вновь заговорил:
– Пойдём в обратную сторону. При посадке мы видели кишлак, он в километрах пятнадцати от нас.
Неожиданно из толпы вышел высокий мужчина с козлиной бородкой и болтающимся на шее биноклем. Срываясь на фальцет, он стал митинговать:
– Товарищи, не верьте предателям! Я тоже смотрел вниз – нет там никаких кишлаков ближе, чем на сто километров! Идти нужно вперёд, на юго-запад – там наше спасение!
Нашлось человек тридцать, согласных с ним. Вскоре обе группы разошлись в противоположные стороны. У самолёта остались: я, тёща и наш чемодан. Я посмотрел вслед удаляющимся, обратил внимание на следы, ведущие на юг, оставленные кавказцами, и растеряно спросил:
– А мы что будем делать, Серафима Петровна?
Тёща в это время пыталась высвободить из песка ноги в босоножках, но они всё равно проваливались:
– Вася, ты мужик умный, – говорю это, чтоб не обидеть выбор дочери. Покажи, в какой стороне Москва?
Я показал на северо-запад.
– Замечательно. Сходи туда за помощью, а я подожду. И достань мне из самолёта причитающуюся нам еду.
Мы уставились на люк, под которым свисал надувной трап. Лезть в самолёт не хотелось.
– Мир вам, уважаемые, – раздалось за спиной. – Что тут произошло?
Мы обернулись. Верхом на верблюде сидел старый казах в тюбетейке и полосатом шапане, и держал за повод второго верблюда.
Серафима Петровна воодушевилась:
– Смотри, Вася, судьба нам старика Хоттабыча послала.
– Я не волшебник, – заулыбался старик. – Два месяца гостил у сына в Шалкаре, теперь домой еду. Видите, какого красавца мне сын подарил? – он подёргал повод второго верблюда.
Тёще, наконец, удалось выбраться на более твёрдый участок. Глядя, как ей с трудом удаётся вытряхивать песок из босоножек, я вкратце рассказал старику о том, как мы сюда попали.
Он выслушал без эмоций, потом произнёс:
– Я помогу добраться до Жаркамыса – оттуда сможете на попутной машине доехать до станции Шубаркудык. Женщина сядет на свободного верблюда, а ты, уважаемый, – на моего.
Серафима Петровна оторвалась от санации обуви:
– Спасибо Вам, старик Хоттабыч, но как же я залезу на эту горбатую лошадь?
– Меня Хасан зовут, – сказал старик.
Он слез на песок и несколько раз дёрнул за повод подарочного верблюда. Тот послушно подогнул ноги и лёг. Вдвоём со мтариком нам удалось посадить тёщу между двух горбов. После этого верблюд медленно поднялся. Затем Хасан забрался на свой пустынный транспорт, а я примостился у него за спиной, держа чемодан перед собой.
Мы отправились в путь. Я оглядывался, пока самолёт не скрылся из виду.
Мне немного мешало ружьё, висевшее у старика на спине.
– Зачем оно Вам в пустыне? – спросил я.
Хасан внимательно посмотрел на небо и барханы, видимо, удостоверяясь в правильности выбранного маршрута, потом ответил:
– В городе за шкурки варанов дают неплохой барыш.
Едва он проговорил, как на ближайшем бархане мелькнуло жёлто-грязное тело рептилии. Старик проворно выхватил ружьё и выстрелил.
По варану он не попал, зато верблюд, на котором сидела тёща, вздрогнул от неожиданной опасности и помчался в сторону.
– Вай-вай, – сокрушался старик. – Какого трусливого верблюда мне подарил сын.
Через минуту верблюд исчез за барханами.
– Надо ехать за ними, – забеспокоился я.
Хасан неторопливо слез с верблюда, достал небольшой коврик, расстелил его на песке и опустился на колени:
– Сам сходи, уважаемый. Верблюд не мог далеко убежать. А я пока помолюсь.
Делать нечего – я поставил чемодан возле старика, а сам пошёл по следам, поглядывая на небо. Надо же, здесь даже облака песочного цвета. К тому же, меня охватило тревожное чувство, что пустыня наблюдает за мной мириадами песчаных глаз.
Минут через десять я оказался перед большим барханом. Следы вели вокруг его. Тогда я решил взобраться на песочный холм, чтобы оглядеть местность, но всё время съезжал вниз. Бросив тщетные попытки, я обошёл бархан и увидел беглецов. Верблюд безмятежно хрупал колючки, а тёща вцепилась в его горб, чтоб не свалиться.
– Вася, леший тебя забери, ты почему так долго? А где Хоттабыч?
– Молиться остался, – ответил я и поднял упавший повод.
Верблюд, протестуя, стал перебирать на месте ногами, но, смирившись, развернулся и пошёл за мной.
– А если он нас бросил? – обеспокоилась Серафима Петровна.
Я удивлённо посмотрел на тёщу:
– Нас он, может быть, и бросил бы, но вот верблюда…
Через десять минут мы оказались на том месте, с которого я начал поиск. Здесь, действительно, никого не было: ни верблюда, ни старика, ни нашего чемодана.
– Психолог хренов, – завелась Серафима Петровна. – Нет, Вася, глупый ты мужик. Верблюд, так и так, к нему вернётся.
– Так ведь он вроде подарочный, – попробовал я защититься.
– Вот именно, вроде. На лбу-то не написано.
Я сменил тактику:
– Надеюсь, у Вас в чемодане ничего не было ценного.
– Было, – упавшим голосом ответила тёща. – Копчёная курица. А теперь мы умрём с голоду.
– Тогда нужно вернуться к самолёту – лётчики, рано или поздно, там появятся.
– Нет уж. Взялся меня спасать – спасай сам. А я тебе, может быть, за это машину подарю.
Как же, так я и поверил. Но к самолёту, вероятно, не стоит возвращаться – экстренную посадку могли видеть местные жители, так что возможны мародёрские набеги. Надо идти вперёд, по следам Хасана. Идею взобраться на верблюда я отбросил сразу, ему и так уже положена медаль «За отвагу». Ухватив повод покрепче, я двинулся пешком.
– Вася, – продолжала досаждать Серафима Петровна, – это Каракумы?
Подавив раздражение, я ответил:
– Каракумы в Туркмении, а мы, судя по всему, в Казахстане. Значит вокруг нас Кызылкум.
Тёща поблагодарила:
– Значит, я тебе к машине ещё и чехлы из бархата куплю.
Щедрым становится человек в минуту опасности. Чего только не готов пообещать, чтобы избежать трагических последствий. А когда всё образуется, легко превращает посулы в шутку.
Поднялся ветер.
– Хорошо, – выдохнула тёща, с наслаждением подставляя лицо свежему дуновению.
– Плохо, – буркнул я. – Следы заносит.
– Тогда прибавь ходу. Проблем-то.
Похоже, бархатные чехлы накрылись.
Ветер усиливался. Из-за носящихся в воздухе песчинок вокруг потемнело. Ноги вязли в наносах, идти было всё труднее и труднее. Я остановился.
Серафима Петровна злорадствовала:
– Всё, наспасался? Дал же Господь зятя.
В дымке надежд исчезла и машина.
Я решил не отвечать. Достал сигарету и прикурил, заслоняя ладонью от ветра пламя зажигалки. Стал осматриваться. Мне вдруг стало страшно – кроме песчаной тьмы со всех сторон надвигались какие-то тени. Внезапно я заметил приставший к небольшому деревцу шар перекати-поля, и меня осенило. Я бросился к шару.
– Куда ты, придурок? – донеслось сзади.
Я с трудом притащил шар, вырыл руками ямку, опустил его туда и присыпал вокруг песком, чтобы не унесло. Потом достал зажигалку. Перекати-поле, конечно, быстро сгорит, но может кто-нибудь успеет заметить огонь. Пламя быстро охватило сухое сплетение ветвей.
В это время ветер стих так же неожиданно, как и начался. Небо просветлело. Веки чесались от попавших в глаза песчинок. В ушах шумело, при чём, звуки становились громче и казались слишком организованными.
Я огляделся – к нам, дружно аплодируя, приближались пассажиры самолёта. Мой взгляд остановился на козлинобородом мужике. Рядом шёл Хасан с нашим чемоданом. Голова закружилась от полного непонимания.
Козлинобородый подошёл и приветственно протянул руку:
– Огонь, конечно, никто бы не увидел, но то, что Вы не сдались, достойно подражания.
– Кто Вы?
– Иванов Андрей Алексеевич, режиссёр и продюсер «Живого театра». Самолёт с экипажем были откуплены, рейс тоже.
– А пассажиры?
– Все пассажиры, кроме вас с Серафимой Петровной, являются членами «Общества экстремальных зрителей». Именно за счёт их солидных взносов мы проводим в жизнь наши проекты.
– А Хасан? – я показал на старика, который в это время вручал чемодан тёще. Та сразу полезла за курицей.
Иванов расплылся в улыбке:
– Хасан наш лучший клиент. Он периодически участвует в живых спектаклях как актёр.
Хасан, услышав, что говорят о нём, подошёл и сдёрнул с себя стариковский парик с бородой. Я изумился – кавказец из самолёта оказался ещё и «липовым» террористом. Он дружески похлопал меня по плечу:
– Моё восхищение, уважаемый. Сегодня мы наблюдали, как может себя проявить человек, волей обстоятельств оказавшийся в пустыне.
Я окончательно растерялся:
– А верблюды?
Режиссёр объяснил:
– Место было выбрано и подготовлено заранее. Кстати, Вам за участие положен приличный гонорар.
Я посмотрел в сторону Серафимы Петровны. Насытившись, она похохатывала над шутками окружавших её зрителей.
А мне, почему-то, было не смешно.



© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213031200010
рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2013/03/12/10