Внутренняя связь

Той ночью я, как никогда, плохо спала. Внутри что-то терзало меня. Однако день прошел прекрасно, и повода для тревоги не было. Я чувствовала, будто кто-то дергает за тонкие ниточки, привязанные прямо к моей душе. То ли потусторонние силы решили сыграть со мной злую шутку, то ли они меня о чем-то предупреждали.

Рано утром я уже совсем не могла спать и поэтому просто лежала и смотрела в окно до тех пор, пока не прозвенел будильник, хотя почему он прозвенел, так и осталось загадкой – это был субботний день, и я точно помнила, что вечером его отключила. Алексей, мой муж, тут же подскочил, он всегда легко вставал по утрам. Но вспомнив, какой сегодня день, снова начал прятаться под теплым одеялом. Воспользовавшись моментом, я тут же рассказала ему о своих переживаниях. Алексей в ответ лишь буркнул, желая продлить сон. Но я знала, беда уже близко и скоро случится что-то очень плохое. Часы показывали семь, поэтому тревожить родных и знакомых телефонными звонками в выходной день не хотелось. Чайник закипал мучительно долго, за это время я успела просмотреть всю электронную почту и пообщаться в чате с Машей, которую накануне бросил парень, и ей было не до сна. В голове мелькнула мысль: может, это и было причиной переживаний, всё-таки лучшая подруга. Электрический чайник щелкнул и внутри меня словно что-то перевернулось. «Мама», – выдавила я, задыхаясь. Не знаю почему, но теперь я была уверена, беда случилась с самым дорогим человеком на свете.

Мне удалось уговорить Алексея быстро собраться и уже через несколько минут мы ехали на машине в деревню к моей маме. Всю дорогу дул сильный встречный ветер, разбрасывая бесконечные снежинки по лобовому стеклу. Алексей чертыхался каждый раз, когда машина норовила спрыгнуть на обочину. Когда вдалеке показались первые макушки домов, машина уже не ехала, а еле ползла. Алексей уцепился двумя руками за руль, пристально всматриваясь в дорогу. За это время я ни разу не позвонила маме. Так как знала, если дозвонюсь, она отговорит меня приезжать, даже если все плохо, ну, а если не дозвонюсь, буду еще больше нервничать и никак не смогу помочь ей на расстоянии.
 
Спустя час мы, наконец, добрались. Последние метры я была готова бежать и не могла дождаться, когда же Алексей заглушит двигатель. Дом мы купили буквально недавно, и на вид он был весьма крепок – бывшие владельцы перед продажей сделали ремонт и укрепили стены. Они продали дом вместе со всей утварью, что была внутри, и её пришлось складировать на чердаке.

Входная дверь была не заперта. Внутри чувствовался запах старины, от него так и не удалось избавиться. Пойдя через кухню в комнату, я увидела маму – она сидела в кресле, бледная, глаза закрыты. Мама тяжело дышала и хрипела при каждом выдохе. Я подбежала к ней и схватила за руку, она с трудом открыла глаза и посмотрела на меня. Как я и думала, даже в таком состоянии она говорила, что с ней все в порядке.  Алексей, несмотря на начавшуюся бурю, предложил отвезти маму в больницу, но она наотрез отказалась. Я знала, в деревне должна быть женщина, которая лечит местных, о ней мне рассказывали соседи, когда мы покупали дом. Мне не составило труда найти, где она живет, ее знал каждый местный житель. Женщину звали Мария, она быстро собралась и вскоре  осматривала маму. После тщательного осмотра она попросила поговорить со мной наедине. Во время разговора ее голос дрожал. Она сказала, что захотела поговорить со мной с глазу на глаз потому, что Алексей ей бы не поверил. А затем рассказала, что на маму наложили проклятье. Я тоже сначала не поверила. Но Мария продолжила разговор, указав на силу проклятья – якобы тот человек, что его наложил, хочет высосать всю жизненную энергию из того, на кого это проклятье направленно. Избавиться от проклятья можно было только одним способом – для начала узнать, кто это сделал, а затем прочитать заговор. Мария пообещала помочь с ритуалом, чтобы узнать, кто этот человек.

Я, насколько смогла, объяснила Алексею ситуацию, но он отреагировал очень холодно и предпочел остаток вечера провести в машине.

Мария сходила домой и вскоре вернулась, принеся с собой какие-то травы и несколько пергаментных листов с текстами, написанными на древнеславянском. Она попросила наполнить таз водой и положить на его дно зеркало. Мы задернули в доме все шторы и запалили три свечи. Маме стало совсем плохо, она настолько выбилась из сил, что уже не могла открыть глаза. Таз с водой поставили на стул перед мамой и опустили в него ее руки. Мария окропила мамин лоб, стряхнув воду с пучка травы, после чего принялась читать письмена. Ее монотонный завывающий голос пугал до глубины души. Ее слова словно говорили: вот-вот откроется дверь, и ты столкнёшься с настоящим злом лицом к лицу. Мама неожиданно выпрямилась и открыла глаза, а затем сказала  спокойным, ровным голосом: «Я чувствую, этот человек совсем рядом». Она наклонила голову и посмотрела в зеркало на дне таза. Мария приказала: «Открой свое лицо».

Я увидела лишь, как тень промелькнула в зеркале, но мама закричала: «Я вижу ее!», – и оттолкнула стул. Таз перевернулся, и по полу разлилась вода, загасив свечи. Я тут же вскочила, включила свет и встревоженно спросила у мамы, кто это был. Она ответила, что видела эту женщину на старой фотографии, которую мы отнесли на чердак. После чего Мария сказала, что ей все ясно. Проклятье наложено не на маму, а на дом. На фотографии она опознала бывшую соседку и очень удивилась, ведь раньше о ней и подумать такого не могла. Кроме того, она недавно умерла, но проклятье все еще не потеряло свою силу, что доказывало обратное. Возможно, она жива как раз благодаря тому, что дом высасывал силу из тех, кто в нем селился.

Мы не стали продавать дом. Окна и двери заколотили, надеюсь, он больше никому не причинит вреда. А мама поправилась и теперь живет с нами. Я рада иметь столь сильную внутреннюю связь с ней, таким образом, я всегда знаю, все ли с ней в порядке.