Фотография

      
От станции до райцентра было не более пяти вёрст, для Павла, спортсмена-разрядника, значкиста ГТО это не было расстоянием. Не смотря на июльскую жару, он был в куртке с нашивкой «ССО» на рукаве и бодрым шагом, отмахиваясь берёзовой веточкой от назойливых кровопийц, следовал к месту назначения.
В траве стрекотали кузнечики, заглушая пчелиное жужжание, над цветами порхали бабочки, стремительно пролетали стрекозы. Будучи сугубо городским жителем, Павел не мог бы назвать ни одного цветка из встречавшихся, кроме ромашки и одуванчика, хотя названий многих цветов знал по урокам ботаники, однако, как они выглядят, не имел никакого понятия.
Высоко в небе кружили пичужки, которых Павел не мог бы назвать, в лесной чаще кукушка кому-то отсчитывала оставшиеся годы, и как она выглядит он тоже не знал.
Когда до цели осталось не более версты, он свернул с дороги и, легко перемахнув через кладбищенскую ограду, пошёл по тропинке через кладбище, преодолев которое, он рассчитывал выйти прямо к общежитию школы-интерната, где на время трудового семестра разместились студенты инженерно-строительного института.
Следуя по тропинке между могилами, он рассматривал надгробия и размышлял о бренности жизни.
«Вот жизнь имеет начало и имеет конец, - подумал он про себя, - а смерть не имеет ни начала, ни конца, выходит, что она – вечна. И в то же время смерть, если иногда и уступает жизни, но, в конце концов, побеждает всегда, значит она сильнее, – вывел он неожиданное для себя умозаключение. – Интересно.  Надо будет с философами подискутировать на эту тему».
 Когда он поравнялся с одной из могил, его внимание привлёк букет из свежих полевых цветов, недавно положенный возле памятника. Заинтересовавшись, кому предназначался этот букет, Павел перевёл взгляд на фотографию в простенькой рамке на памятнике и остолбенел – на фотографии была изображена необычайной красоты девушка: роскошные светлые локоны свисали до плеч, шею украшали янтарные бусы, янтарные серьги красовались на мочках ушей, прелестное лицо, широко раскрытые глаза, которые пристально, с таинственной грустью глядели куда-то в сторону и немного вниз.
Он долго ею любовался, облокотившись на могильную ограду, забыв, что уже почти год она находится в ином мире. Ему даже казалось, что он её где-то видел, может в своих мечтах, может во сне, свой идеал он себе и представлял таким. Потом он пришёл в себя и искренне пожалел, что нет уже на этом свете прекрасной девушки с романтическим именем Виолетта. Почему так распорядилась судьба, и она покинула мир в неполные свои девятнадцать лет? Ведь она могла свести с ума любого парня одним только взглядом, осчастливить единственным поцелуем, и даже сказочный принц позавидовал бы тому счастливейшему из достойнейших, которому она позволила бы себя любить.
«Несправедливо всё-таки устроен мир, - рассуждал наш герой, - кто раньше родился, тот и умереть должен раньше, а в жизни один до старости живёт, а другой в детстве умирает. Как же так?..- развивал свою мысль Павел.- Да и кирпич ни с того, ни с сего никому и никогда на голову не свалится, как сказал классик, стало быть, его кто-то роняет нашими руками в нужное для него время на нужную для него голову. Наверное, мы ещё многого не понимаем», - сделал он окончательный вывод для себя.
 Павлу очень захотелось иметь в своём альбоме фотографию такой восхитительной девушки, он приоткрыл калитку, смело вошёл вовнутрь, протянул, руку к рамке, совершенно не задумываясь о безнравственности своего поступка, вытянул оттуда фотокарточку, сунул её в нагрудной карман куртки и удалился.
Он уже представлял, как покажет её в общежитии товарищам и похвастается, с какой красавицей он познакомился в поезде. Он красочно опишет им, как целовал её в тамбуре, и что насчёт дальнейших взаимоотношений тоже договорился.
 Эффект, конечно, был потрясающим, все ребята разглядывали фотографию и завидовали Павлу - надо же, они ещё ни с кем из местных девушек не подружились, а этот хвастун уже успел познакомиться с такой изумительной девушкой. Напоследок Павел похвастался, что она вечером придёт в районный дом культуры на танцы и всю ночь они проведут вместе.
 Вечерело. Молодёжь потянулась в РДК, где в восемь вечера показывали первый советский ужастик «Вий», а по его завершении были назначены танцы под проигрыватель. Наш герой уже видел этот фильм в городе, и особого впечатления он на него уже не произвёл, его забавляло, как в зале пищали от страха девчонки.
 В одиннадцатом часу начало смеркаться, Паша ещё не танцевал, на вопрос, когда же придёт его красавица, отвечал уклончиво, мол, ещё не вечер. Студенты стояли группой возле стены, о чём-то беседовали, местные хлопцы больше толпились у входа, регулярно выходя на двор покурить, все ждали, когда поставят нужную пластинку, как вдруг кто-то произнёс: «А вот и твоя пришла».
 Ребята машинально повернулись в сторону входа и увидели девушку с фотографии - те же вьющиеся светлые волосы, та же гипюровая кофточка, те же бусы на шее. Если бы внимание всех ребят не было приковано к ней, они бы наверняка заметили, как изменился Павел с лица: он весь оцепенел, побледнел и покрылся испариной – это действительно была она, спутать её с кем-либо было невозможно.
 Заиграла музыка, одиночные пары принялись танцевать медленный танец. У Павла всё поплыло перед глазами, как бывает у близоруких, оставшихся без очков, и то, что все приняли за девушку из фотографии, потеряло чёткие очертания и медленно двинулась в его сторону, молча взяла его за руку и увлекла его в центр зала. Рука её была мертвецки холодна.
Павел еле танцевал на, ставших ватными, ногах, боясь прижать к себе, как ему казалось, безжизненное тело, музыка не воспринималась вовсе, звуки шли откуда-то изнутри, мозги перестали соображать, язык высох, прилип к гортани и не двигался, ни одного слова он не мог произнести, только глядел поверх её головы, боясь заглянуть в её безжизненные глаза.
  Музыка стихла, танец закончился, и кавалер одеревеневшей походкой повёл свою даму в сторону выхода. Она это сказала или кто-то другой, но ему ясно послышалось: «Сегодня же верни фотографию на место, не то будет тебе несчастье».
       Павел огляделся по сторонам, пытаясь выяснить, кто это произнёс, поэтому не заметил её исчезновения - только что была рядом, и уже её нет.
 Сам не свой он вернулся в круг своих друзей, которые даже и не могли предположить, какие чувства испытывает их товарищ, они оживлённо обсуждали предстоящую ночь Творилы накануне Ивана Купалы.
«Так вот в чём дело, - пронеслась в мозгу мысль, - настала ночь цветения папоротника, когда безраздельно господствуют силы зла. Ну и влип же я. Она ведь велела сегодня вернуть фотку на место, а времени осталось чуть больше часа. Может Гоголь и не сочинял ничего, а только красиво изложил на бумаге то, что есть в реальной жизни?»
И рассказать-то никому ничего нельзя, ведь никто и не поверит в такое, обсмеют, придётся на кладбище идти одному. Павел, никому ничего не сказав, незаметно удалился. Он решил до полуночи вернуть фотографию на место, как было велено, в надежде, что потусторонние силы только после полночи властвуют, поэтому надеялся успеть.
 Павел был не робкого десятка, считал себя смелым парнем, но возле кладбища сдрейфил основательно, шутка ли - в ночь на Ивана Купалы непосредственный контакт с загробным миром. Дрожь прошла по всему телу.
Перед входом на погост следовало наложить крестное знамение, прочесть молитву, но для атеиста-комсомольца это было намного труднее, чем преодолеть ограду. Было полнолуние, поэтому было достаточно светло. Всюду мерещилась какая-то нечисть, шёпотом переговаривавшаяся между собой, он не слышал биения своего сердца, звона комаров, не чувствовал своего тела, впившихся в него кровососущих, ему казалось, что тело его осталось за кладбищенским забором и движется только его душа.   
 Каждый звук, долетавший до его ушей, вызывал в нём неописуемый, ужас. Он не осмелился оглянуться, ему казалось, что за ним гурьбой следует нечисть, возглавляемая Вием, готовая в любую секунду наброситься на него, а возле могилы ждёт его мёртвая красавица.
  Вот и знакомая могила. Никого. Обернуться всё-таки пришлось, так как рамка была по ту сторону памятника. С тихим шумом исчезла нечисть, или это ветер шелестел осиновой листвой, но вокруг никого не было.
Стараясь не глядеть по сторонам, Павел непослушными пальцами водрузил фотокарточку на место, не удержался и взглянул на неё в последний раз. Всё те же локоны, те же серьги, бусы. Но что за чёрт! Её глаза с укором глядели прямо на него, хотя он прекрасно помнил, что её взгляд был направлен в сторону и немного вниз, в этом у него не было никаких сомнений.
Сколько это длилось, понять было нельзя, могло бы продолжаться и дольше, если бы пощёчина не привела его в чувство. Откуда она взялась, кто ею наградил Павла понять было невозможно, но он явственно услышал звук шлепка и почувствовал, как обожгло левую щеку, будто хлестнули крапивой, так бьют кокетливые девушки, демонстрируя недовольство неожиданным, но желанным поцелуем от своего кавалера.
Он отпрянул назад и сел на землю, под рукой громко хрустнула сухая ветка. Его обуял панический страх, включивший инстинкт самосохранения, он вскочил, растворил могильную калитку, и скорым шагом, переходящим в бег, бросился прочь. Ему сзади слышалось «Вернись» или «Повернись», но он не смел оглянуться, памятуя печальный опыт Хомы Брута.
Преодолев кладбищенский забор, он опять, кажется, слился со своим телом и во всю мочь побежал по тропинке. Когда вдали показались огни станции, Павел встал как столб, как он сюда попал, ведь он же шёл в другом направлении, в посёлок, видимо, нечистая сила запутала его. От пережитого стресса, плохо соображая, он еле доплёлся до здания станции, вошёл внутрь, лёг на жёсткую деревянную скамейку и мгновенно погрузился в сон.
Раннее летнее солнце разбудило нашего героя, он встал, огляделся вокруг, пытаясь сориентироваться, где он находится и вспомнить, что его сюда привело, потом медленно встал, вышел на двор и, щурясь от яркого света, понуро поплёлся в обратный путь. Прокручивая в памяти события прошедшего дня, он пошёл в посёлок окружной дорогой и через кладбище идти уже не решился.
 В общежитии он, не вдаваясь в подробности, рассказал товарищам, что всю ночь дружил с той подругой, а под утро поссорился и вернул фотографию. Правду сказать он был не в силах. Под сильным душевным стрессом, вызванным тесным контактом с потусторонним миром, проработал студент-стройотрядовец до конца трудового семестра, он заметно изменился: замкнулся, посерьёзнел, стал молчалив и на танцы больше не ходил.
 В конце августа пришло время возвращаться в город, решено было домой ехать автобусом. Купив билеты, расположившись со своими нехитрыми пожитками в автобусе, студенты ждали отправки. Павел отлучился в ближайший небольшой магазинчик, чтобы купить на дорогу газировки и ещё что-нибудь съестное.
Когда девушка-продавщица повернулась к нему и встретилась с ним глазами, его вновь обуял ужас, казалось, каждый нервный отросток дал импульс, и все клетки организма съёжились. Сердце, кажется, сдавило так, что оно перестало качать застывшую кровь – это была она, разве мог он её с кем-нибудь спутать? Те же глаза, те же волосы, те же янтарные бусы, серьги.
 Она, видимо, тоже его узнала, и, увидев его замешательство, спросила:
 - Вам чего?
  - Ты кто? - ее выдавил из себя Павел, когда услышал живой голос живого человека, и к нему вернулось самообладание. - Виолетта?
 - Нет, я Анжела, - ответила продавщица, - сестра Виолетты, мы с ней близняшки и нас часто путали, в прошлом году её сбила машина, и она умерла.
 Сердце Павла заняло своё законное место, все нервные отростки получили сигнал «отбой», и он почувствовал облегчение.
 - Так значит, это я с тобой танцевал тогда? - задумчиво пробормотал он, скорее себе, чем ей.
  - Конечно со мной, - Анжела засмеялась, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, она догадалась, чем было вызвано его замешательство, - а ты думал с ней, да?
- Да нет, - смутившись и покраснев от неожиданного разоблачения, соврал Павел. – А как ты тогда про фотографию узнала?
  - Я в тот день приходила к сестре на кладбище, хотела полить цветы на её могиле, - пояснила девушка, - пошла по воду к ручью, а когда возвращалась, издалека увидела тебя, подошла к могиле и обнаружила пропажу фотографии. – Она пристально взглянула парню в глаза. - Зачем ты это сделал?
- Сам не знаю, - опять соврал Павел, готовый от стыда раствориться в воздухе, и в то же время испытал огромное облегчение от осознания, что всё произошедшее, которое настолько сильно его потрясло, имеет вполне земное, до обиды банальное, объяснение. - Извини.
Он не стал ничего покупать, резко повернулся и вышел вон.