Хозяйчики жизни

 
Две  миниатюры, объединённые общим несчастьем действующих лиц.

        Микроавтобус. Якобы частный. На деле – легко можно проследить цепочку, которая всегда оборвёт родословную владельца каким-нибудь дальним родством  или хорошим знакомством с кем-то, сидящим где-то в административном креслице. Противно, но доказуемо.
       Люди какие-то уставшие и обречённые. Не удивительно. Тот цинизм и спокойствие, с какими телеэкраны вещают об очередных, обозначенных миллиардами,  кражах, хищениях и растратах, объединённых такой безобидной формулировочкой («не целевое использование»), любого доведёт до мысленной истерики: «Господи! Сколько же можно?!»  Небеса молчат, доказывая главное -  в себе береги те качества, которых ждёшь от других. Просто. Ясно. Справедливо. Но!
Слаб человек. Ведь он, как и те, от бесстыдства действий которых хочется выть на Луну, помнит, что родился «царём природы». То, что создан «по образу и подобию…»,  немногим дано оценить. Жаль. Легче было бы переносить наступающее со всех сторон унижение. А так…
       Вернёмся в автобус. Народу немного. Стоящих нет. Входящие покорно ждут, когда их обилетит водитель. Недопустимо, но он делает это и на ходу. Правой рукой, пока левая управляется с рулём. Гололёд. Тревожно. Замечание лучше не делать. Практика показывает, что тогда весь негатив, накопленный молодым (иногда – не очень) мужчиной, выльется на ваш «инстинкт самосохранения». Узнаете о себе и то, чего не было и чего просто не могло быть в вашей биографии. Безопаснее вождение не станет. «Законное возмущение» владельца руля лишь увеличит скорость передвижения и крутизну поворотов автотранспорта.
       Мне становится интересен характер крупного светловолосого «мальчика» (моему старшему 39, этот – не старше), на данный момент ощущающего себя хозяином положения. Его даже зримо распирает от осознания своей значимости. Похоже, бедняга и дома не на «руководящей должности». Такие больше всего пыжатся на рабочем месте.  Сажусь на переднее сиденье справа по ходу. Как в «Красной шапочке»: «А это чтобы лучше видеть тебя, деточка!»  Новая остановка. Внимание привлекают две вошедшие  девушки. Они ровесницы.  Двадцать – двадцать пять. Макияж ведь взрослит в такие годы. Первая одета богато. Я – не великий ценитель тряпичных достоинств. Но отличить норку от базарного пуховичка смогу. Светловолосая носительница мехов была уверена в себе, спокойна. Не более. Но и не менее. Вторая, одетая явно из «моего» кошелька (я живу на пенсию, она – на зарплату), являла собой зримое величие, подпитанное только собственным убеждением, что оно у неё имеется и заметно другим. Она ошибалась. Я сразу объединила её с водителем по этой детской игре в воображаемую значимость. И, вот ведь (!), попала «в десятку». Девушка с орлиным профилем и длинными чёрными волосами плюхнулась (не могу подобрать более точного определения её телодвижению) на кресло кондуктора.
       А дальше их дуэт с заинтересовавшим меня пареньком стал играть всё более и более знакомую нам по телесюжетам  сценку из «спектакля» «А мы на вас плевали». Она, симпатичная, как и все в период  молодости своей, начала демонстративно, не торопясь, явно растягивая удовольствие (чьё?), причёсывать длинные, но редкие пряди волос. Причесав  левую часть прядей на голове, собрала в кулачок волосинки, не выдержавшие естественного отбора, скатала их в ощутимый комочек и бросила под ноги пассажирам. Та же участь постигла и неудачные волосинки с правой стороны её, не обременённой знанием элементарного этикета, головы. И лишь закончив с «ритуалом», лениво поднялась навстречу своим функциональным обязанностям, которые, не сомневаюсь, считала ниже своих достоинств. «Эллочка-людоедка» застонала бы от такой конкуренции!
        Водителя нисколько не смущало такое «домашнее» поведение коллеги по автосервису. Наоборот, «достойно» включился в соревнование по  пренебрежению интересами пассажиров. Сначала «у него зазвонил телефон». Теперь, в отличие от ситуации с обилечиванием, мы были во власти его правой руки, достаточно сильной на вид, но едва ли надёжно манёвренной для экстремальных ситуаций.  «Серьёзный базар» (и фразы-то «глубинные» - «ты чё?», «во даёт!», «пошёл ты!») длился три с половиной минуты. Я засекла – не поленилась. Мата, правда, не было. Иначе я не удержалась бы от «аплодисментов», пренебрегая собственной и чужой безопасностью. Но это была ещё не финальная сцена. Наговорившись с приятелем, он хотел  «продлить удовольствие». А как? Диалог с кондукторшей у них явно не ладился. Каждый был слишком «индивидуален». И он…закурил! Так же, как она с волосиками, вальяжненько, не торопясь, лениво отводя левую руку к окошечку, но -  не доводя до него. Вероятно, чтобы и мы, немые зрители, могли насладиться ароматом сигарет, возможно, дорогих. И это тоже было частью игры, которой увлекались на рабочем месте бедные переростки – «мальчик» и «девочка», считающие себя достойными «куршавелей».  Какой ликбез нужен таким, чтобы оценили себя без соревнований за мнимую значимость? Чтобы просто научились, поняв и приняв себя как человека, к другим относиться по-человечески: без взаимных заискиваний и унижений. Просто-то всё как.  А не получается у таких. Обидно. За них самих – в первую очередь.
       «Птица-тройка», «на троих»… Не знаю, как у других народностей, но в России – куда без третьего. Этот пацанёнок (ровесник моим старшим внукам, пятнадцать-шестнадцать), встретившийся мне в тот же день, когда я рисковала своей немолодой, но привычной для меня жизнью в маршрутке, прямо напрашивался в «младшие братья» к «руководящему дуэту» частной автосферы. Слишком высоконький, слишком худенький и слишком бедненький (он уходил из «Глобуса» с пустыми руками; возможно, на булку с мясным хлебом и хватило, да ведь в его возрасте их нужно с десяток, чтобы насытить растущий организм этим подобием еды!), а потому – заметным для моего, реагирующего на чужую боль, как радар, взгляда. И он был русским. И он слышал от расстроенных вечными долгами родителей, что нас обманули. Всех. Скопом. Навсегда. И он не видел выхода. Кроме одного – из «Глобуса», где никого не интересовало, что в его возрасте ещё очень хочется чего-то сладкого. Ему не хватало гормонов радости. Их постепенно вытесняли гормоны ненависти. К кому? Да, конечно, к этим – «чёрным», которые «беспечно» (так ему кажется, но он убеждён в своей правоте, которую никто и не оспаривает, поскольку на дискуссию с ним не станут тратить время) живут на «его» территории, дружат с «его» девушкой, занимают «его» квартиру. Злость ищет лазейку. Но здесь слишком светло. Он один. В карманах только бумажки билетов на проезд в автобусе. Но надо что-то делать! И он превращает беззащитные комочки бумажек, скомканных в нервных руках в …пули.
       Навстречу его ненависти  молодой и маленький  (по сравнению с ростом  бросившегося  мне в глаза юноши)  «выходец из бывшего СССР» катит неподъемное количество тележек. Он, как муравей, никого не замечает. Упрямо склонив туловище, пригнув голову, старается ни на кого не наехать. Знает, какая «дружественная реакция» может последовать на любой его неправильный шаг и вздох. Возможно, в его глазах тоже не найдёшь дружелюбия по отношению к окружающим. Но этого никто не видит. Сгорбленная спина как будто сломана непосильной тяжестью, его зрение сосредоточено на ногах покупателей, которые нельзя отдавить. Ему зримо тяжело, но сочувствия у обиженного жизнью подростка это не вызывает. Наоборот, полуголодный акселерат начинает «обстрел». Правда, понимаем это только мы с ним вдвоём.  «Счастливчик» с тележками ничего не видит.  Остальные покупатели заняты исключительно проблемами, связанными с осязаемой или воображаемой выгодой для себя от  приобретённого товара. Долговязый подросток, с пустыми руками идущий к выходу, мало кого интересует. Лишь мне понятно, что он «вооружен». Причем против почти своих ровесников, только пытающихся выжить в ставшей чужой для их родины России. Нечеловеческие усилия, которые тратит мужчинка-муравей нерусской наружности, не вызывают жалости у моего юного земляка. Он «открывает огонь», когда звенящая громада тележек проезжает мимо. Скомкав бумажку в костистом кулаке, остервенело бросает её сверху, пытаясь попасть в голову скрюченной фигурки. Но «снайпер» из него пока никакой – «пулька» пропадает в одной из тележек.  Мальчишка не отчаивается. Его правый кулак снова готов к «бою» - ведь навстречу, так же согбенно и тяжело, движется коллега первого «муравьишки», а впереди него – дребезжащее чудовище, составленное из тележек. На сей раз «удача»: бумажный комочек попал в шапку, сидящую на пригнутой к полу голове щуплой фигурки.  Правда, тут же отскочил в одну из тележек, а в итоге сиротливо выкатился на чистый пол. Но «стрелку» понравилось. Он притормаживает шаг. Погружает руку в карман. Есть! И снова правая рука комкает какие-то бумажные останки его пребывания в общественном транспорте или магазине: билеты, чеки – всё годится для накопившегося раздражения этого несчастливца, которого не научили уважать себя. Уважения к другим подобные пацанчики не могут иметь априори.
       «Сладкая парочка» из автобуса продолжает  мини-спектакли для пассажиров, что, рано или поздно, закончится неприятностью. Какого масштаба – вопрос.  «Бумажный» стрелок, возможно, сделает забаву незримого для окружающих и для обижаемых им людей оскорбления своим хобби. Которое потом, когда он найдёт подходящую «стаю», перерастёт в преступление. И в его фабуле будет присутствовать формулировка «на национальной почве». 
       Грустно. Эта троица, намагнитившая мое внимание, так желающая продемонстрировать окружающим своё «я» (что по-прежнему остаётся «последней буквой в алфавите»), не понимает, что такими «хозяйчиками» жизни, как они, кукловодят зримые и незримые «хозяева». Те, кому выгодны наши унижение, отчаяние и раздражение в сторону близких. Низменные страсти отвлекают от самосовершенствования, уводят в сторону от настоящих проблем бытия. И, по большому счёту, делают смешными. А ведь «моя» троица больше всего и боится осмеяния толпой за некую «слабость». Вот как бывает…