Сырая версия не написанной книги

(в процессе создания. с 10.2009 по сей день)
Сырая версия не написанной книги. (Братья Соседины - это я. Стихи.ру) 



Под моими ногами поскрипывал жемчужный снег. Стремительный зимний вечер, распростер свои звездные объятия. Ни то, чтобы было совершенно темно, но яркие фары проезжающих мимо машин, раздражающе, слепили глаза. Эх, если бы заведующая гостиницы, в которой я останавливался, была порасторопней, тогда, я наверняка успел бы на последний рейс пригородного автобуса. Дело в том, что место, куда я был командирован, располагалось в пяти километрах от города, в лесном массиве. На безвозмездную помощь «пролетающих» мимо автолюбителей надеяться не приходилось, голосуй хоть до утра, все равно идти пешком. А коли так, что зря руками махать. Взвалил  я на спину свою кладь и зашагал себе. Иду по обочине, со стороны встречной полосы, машины хоть и слепят, но зато видим друг друга, не так страшно в ночи.
Слава тебе, Господи! Свершилось. Сорок долгих командировочных дней, наконец, закончились.  Я  с воодушевлением размышлял о том, как по возвращении на родину, первым делом соберу родственников и буду одаривать их гостинцами, так бережно подобранных мною под характер каждого из представителей нашей огромной семьи.
Вдруг слышу, сигналит кто-то. Оборачиваюсь, «Жигули-четверка», на другой стороне дороги останавливается.
     - Эй, парень! Куда, в город идешь? – кричит мне водитель из окна своего авто.
- Иду! – отвечаю.
- Давай подвезу, денег не надо, все равно – по пути!
- Мир не без добрых людей – подумал я, с такой сумой на плечах, мне еще часа три до вокзала идти. А на машине, всего минут пятнадцать, если не меньше.
По сторонам поглядел, вроде бы никого, стало быть, можно быстренько перебежать на ту сторону дороги. Да, с моим «баулом», прямо скажем, это оказалось не так-то просто. Еще раз, оглядевшись, я рванул, что было мочи.
Шаг, шаг, шаг. Половина пути осталась позади. Шаг. Билеты на поезд в паспорте, паспорт, во внутреннем кармане моего пиджака… Шаг. Немного командировочных осталось на обратную дорогу…
УДАР… Время замерло, будто в старом, немом кино…
Я видел, как сумка слетает с моих плеч и, медленно вращаясь, подобно летящей пуле в «стоп-кадре», щедро рассыпая содержимым, устремляется под небосвод. Как мое тело, описывая полу-элипс, безвольно болтая конечностями подобно тряпичной кукле, медленно опускается на шоссе, предварительно обтирая собой, капот и лобовое стекло старенькой «восьмерки»…
Яркая вспышка… Темнота…

Когда я открыл глаза, было уже светло. Ультрамариновый небосвод зачинался рассветной зарницей. Казалось, будто какой-то невидимый художник перемешал сине-фиолетовое небо с оранжево-алыми лучами восходящего солнца, окрашивая все вокруг в бледно-розовые тона. Мои очки сползли на кончик носа, пробудив меня от упоения тихими мгновениями рассвета.
- Странно, у меня, кажется, не было проблем со зрением – подумал я. – Или были? А впрочем, какая разница, когда вокруг такая благодать. Но, все же, во всей этой безмятежности, чего-то явно не хватало. Мой мозг, суматошно, начал перебирать какие-то отрывки воспоминаний и стремительно сопоставлять их с происходящим со мной здесь, сейчас…
- Ах, да! Конечно. Не хватает, птичьей трели – вдруг понял я. Вокруг было настолько тихо, что мне было отчетливо слышно лишь монотонное биение собственного сердца.
 Я стоял один на пустом загородном шоссе, среди бескрайних зеленых лугов на которых, подобно звездам на светлеющих утренних небесах, желтыми маячками сверкали созвездия полевых цветов.
 - Интересно, сколько сейчас времени? Эх, вот бы у кого спросить, да как назло не души вокруг. Вот ведь занесло. Где я? Что я здесь делаю? – не найдя подходящего ответа, я решил больше не занимать себя этим вопросом. Мне ничего не оставалось делать, кроме как, отравиться в путь с надеждой кого-нибудь встретить, дабы уяснить свое местоположение в окружающем меня пространстве.
Я брел и брел, брел и брел, изредка озираясь по сторонам. Сколько времени прошло точно не знаю, фантастически красочный рассвет никак не спешил заканчиваться ярко пылающим солнцем. Вглядевшись вдаль, я вдруг заметил человека, в поле. С шоссе мне было его не разглядеть, но одно я знал наверняка, это  ч е л о в е к. ЧЕЛОВЕК! Моей радости не было конца и края. Я быстрыми шагами, почти бегом, направился в сторону незнакомца, размахивая руками, на манер заправского парковщика.
 – Уважаемый! День добрый! Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени? –  закричал я.
К моему великому разочарованию, незнакомец не только не ответил мне, но даже не обратил на меня не малейшего внимания. – Может у него со слухом туго или вообще, глухой.
Приблизившись к нему, я понял, что мои ожидания хоть и частично, но все же, оправдались. Передо мной, полусогнувшись, стоял пожилой мужчина лет семидесяти пяти, восьмидесяти усердно взрыхляя гряды, больше похожей на кривую ветвь, мотыгой.
- Здравствуйте! – начал я.
Старик молчал.
– Вы не могли бы, по своей любезности, сказать мне, сколько сейчас времени? - в ответ тишина.
– Да, точно глухой – разочарованно вздохнув, подумал я.
 - А, тебе зачем?! – вдруг, неожиданно для меня, ответил старик.
 - То есть? Как? В каком смысле? За тем, чтобы его знать – на моем лице застыло недоумение. – Нет, оно, в общем-то, понятно. Вы – человек пожилой, спешить Вам уже некуда, но, что касается меня, так, это совсем другое дело, мне в город надо, на вокзал. – Я достал из кармана два билета «СВ», Москва-Новосибирск, и показал их старику.
- Город? – Задумчиво протянул старик. – Здесь нет города. Точнее он есть, но очень, очень далеко, тебе одному не дойти.
Старик, наконец, оставил свою работу, положил мотыгу себе на плечо, повернулся ко мне  и продолжил: - билеты, говоришь? Есть тут одна железная дорога, старая правда, узкоколейная, но нет-нет, да услышишь иной раз, стук колес.
- Где? Где? Укажите мне путь, пожалуйста. Там станция, есть? – нетерпеливо подгоняя ход мысли старика, спросил я.
- Станция-то? Есть. Там, за холмами, в лесу. – Отмахнулся старик. – Но, сегодня ты уже не успеешь. Поезд ночью приходит, а сейчас-то, смотри, рассвет.
Я оглянулся. За моей спиной все еще розовел горизонт. – Странное какое-то место. Где я? Почему солнце не встает? Сколько времени? И вообще, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?! – моя голова чуть не взрывалась от бесконечно возникающих вопросов.
- Пойдем, мил-человек, чайку попьем. Да ты не переживай, рядом тут.
Мы шли молча. Спустя минут сорок, по крайней мере, за очередным зеленым холмом, в низине около небольшого озера, я заметил маленький домик, более походящий на пристанище Робинзона Крузе.
Жилище моего нового знакомого, прямо скажем, было незавидным. Земляные стены, обмазанные глиной, да соломенная крыша.
– Средневековье отдыхает – по моему лицу проскользнула ехидная улыбка.
- Что бог послал – будто бы прочитав мои мысли, пояснил старик.
 Мы вошли в дом. Утренний свет, просачиваясь через слюдяные оконца, обретал некую тягучесть, окрашивая все внутреннее убранство в светло-коричневые тона.
Пока старик копошился у потухшего очага, у меня появилось возможность осмотреться. Внутри, жилище состояло из двух совмещенных комнат и кладовой. Одна комната, в которой я находился, была залом и спальней одновременно. В центре стоял круглый стол, два стула и кровать. Другая, служила старику кухней, нет, она мало походила на то, к чему привык современный человек, но по наличию в ней очага, я заключил, что это все же кухня. В кладовой стояли какие-то мешочки, глиняные горшки, коричневые брикеты торфа. Вот, пожалуй, и вся роскошь.
Уже через минуту мы пили чай. Из-под крышки снятого с огня котелка, по дому разливался клубами пара, аромат трав. Только теперь я понял, что очень устал. Мои ноги отяжелели от долгой ходьбы, а горячий травяной напиток, неумолимо, делал свое дело, окутывая бархатной истомой все мое тело.
- Вы здесь один живете? – спросил я, решив начать разговор первым, не молча же сидеть.
- Ну, почему один. Не один, нас здесь много. – Ответил старик.
- Много?! На всем своем пути, я не встретил ни одного путника, а Вы говорите много.
- Ну и что? Не каждый желающий видеть – видит. – Возразил старик. – Ты очки-то сними свои, они тебе здесь не нужны.
Я решил не принимать близко к сердцу слова старика, но, на всякий случай снял свои солнцезащитные «окуляры» и убрал их в карман.
- Вы, вот, говорите, что до города далеко, ну а торф-то вам кто привозит? Самолетом? – Не успокаивался я.
- Самолетом! Ты бы еще, пароходом, сказал. – Старик ударно расхохотался, чем ввел меня в смущение. – Ну, ладно-ладно, не обижайся. Там, на другой стороне озера почва торфяная, слепишь брикет, на солнышке оставишь на день, а к вечеру, смотришь, и топить можно, пока до дому донесешь – семь потов сойдет. Вот тебе и получается, что ни на есть -  пароход.
- Как же вы тут живете? - Мои брови устремились ко лбу.
- Вот так и живем, в трудах, да в заботах о хлебе насущном. – Пояснил старик.
- А, где другие, ну те, которых много…
- Где, где, каждый на своем месте.
- Хм, не слишком однозначно. Я вот, допустим сейчас здесь, то есть, на своем месте. Вы вот тоже. А, они? Территориально.
- Территориально? Хм, пожалуй, я не смогу дать тебе утвердительный ответ, это слишком сложно. Я не знаю где… – Старик задумчиво помолчал и продолжил. – Но, они  приходят ко мне, каждый в свое время, кто погостить, вот как ты, а кто иной и остается.
- А, что они, другие, делают там у себя и как определяют, что настало их время?
- Что делают?! То, что и ты делал, до сего дня – живут. Ну, по крайней мере, они сами так думают. А, о времени своем не задумываются, потому, как неведомо оно им.
- То есть? Это как же так?
- А, вот так. Не им решать кому, когда и каким образом. Ты-то вот сам, как есть - живой пример – старик улыбнулся.
Я пример. Пример чего?! Да, хозяин дома, видно уже на столько, стар, что сам не понимает, о чем говорит, что не фраза – загадка.
- Хорошо, а допустим… -  Хотел я было продолжить противостояние мнений, но, хитрый взгляд старика будто прожег меня на сквозь, заставляя изменить суть своего вопроса. – Вы что-то недоговариваете, не так ли?
- Нет, сынок. Просто ты сам, по серости своей, кое-чего недопонимаешь. Но, это пройдет, не сразу пускай, но пройдет.
- И, чего это я, не понимаю? – Начал было горячиться я.
Старик тяжело вздохнул и как-то по доброму-строго сказал. – Не людское это дело, пути Вышнего вершить. – И выдержав паузу, будто подбирая верные слова, продолжил – у вас, там, зачин жизни. Во имя жизни вечной.
- У нас?! Там? А, тут тогда, что?
- А, тут – перекрестье. Что-то вроде пересадочной станции - сухо объяснил старик.
- Ага, значит перекрестье – перекресток то есть, старик видно точно не в себе немного – Вы меня простите, только вот, что-то не сходится, дорога, по которой я шел, ни разу не сворачивала, она была прямой и скрывалась далеко-далеко за горизонт. Вы, что-то путаете - сказал я и утвердительно покачал головой.
- Дорога. Да, дорога пряма, только вот не по тебе она. Не в тот ты горизонт всматриваешься, не твой он пока. У тебя путь свой, он в твоей душе запечатан, а проводником тебе – совесть твоя. Понимаешь, перекрестье тут, для тех, с кем еще не определено.
- Хм, неопределенно. Что неопределенно, в каком смысле неопределенно?
Старик вздохнул, посмотрел на меня взглядом родителя уставшего объяснять своему чаду простую истину, помолчал немного и сказал –  серый ты человек. СЕРЫЙ. Понимаешь? Не горячий – не холодный ты. По тому и не определено. Твой мир, по иерархии четвертый, а ты сейчас во втором. Ты почему-то, сразу сюда к нам на шоссе попал, один без провожатого. Тебя здесь, в общем-то, и быть-то не должно, но видать таков твой путь сынок.
Я отвел взгляд, потупившись, посмотрел на стоявшее в центре стола огромное круглое блюдо, полное всяческой съедобной снеди и задумался, все больше и больше утопая в омуте собственных измышлений…
Так, надо все разложить по полочкам. – Я потер лоб ладонью. – Шоссе. Шоссе, шоссе… Мне надо на поезд… Я шел по шоссе, потому, что не успел на последний рейс пригородного автобуса. Фары… Ночь… Снег…
Снег! – Волнение бударажеще раскатилось по моей груди. – Была зима! Ночь! Я шел на вокзал!…
Мысли в моей голове закрутились, понеслись. Настоящее смешалось со вспышками произошедшего и еще чего-то очень важного, чего я, как ни старался, не мог вспомнить. Все слилось в один огромный клубок и завертелось с ужасающей скоростью. Я обхватил голову руками. – Что со мной?! Где я?! – По моей спине пробежал озноб. – Я умоляюще посмотрел в глаза старика. – Он хочет сказать, что я, что. Умер, что ли?…

Старик молчал, взирая на меня не мигающим взглядом – Не заставляй меня говорить «ДА!» - вдруг прозвучал во мне, где-то ниже ребер со стороны спины, голос старика. – Ты сам все поймешь. Будь с собой честен.
 Меня охватил панический ужас. – Умер. Когда?! Нет! Не может быть! - я зажмурился. – Это все сон, страшный сон!
  Голос старика отвлек меня от утопических размышлений - «ложись, отдохни, я разбужу тебя, когда за тобой придут».
Кто придет и зачем старик не объяснил, да мне, честно говоря, было не до разговоров, ощущая глубочайшую меру беспомощности, сожаления и одиночества я встал, опершись о стену, на слабеющих ногах доковылял до кровати. Лег.
Старик подошел ко мне – Ты все вспомнишь. - С этими словами он провел своей ладонью, по моему лицу ото лба к подбородку, закрывая мои веки.




Руки страшно замерзли. Лицо горело огнем.
- Проснись! Проснись! Парень, смотри на меня! - яркий свет резал глаза, я прищурился. – Вот так, вот так! Молодец!
Какой-то человек, маячил перед моим лицом фонарем, с кем-то громко переговариваясь. Я лежал на животе в весьма не удобной позе, мою щеку леденяще обжегал, скованный морозом, холодный асфальт. Я попытался встать, но мои ноги не слушались меня, точнее, я их не чувствовал.
– Что со мной? Что случилось?
- Тебя сбило машиной! - истерически громко прокричал один из трех склонившихся надо мной людей. – Лежи парень, лежи. Потерпи немного. «Скорая» уже едет и «МЧС» тоже.
Это какое-то сумасшествие. Какая «скорая»? Вы что, люди, смеетесь надо мной, что ли? Тут подбежал еще один человек и, расталкивая остальных, начал объяснять им, что закончил, курсы первой помощи и якобы знает, что делать в таких ситуациях. Резкий запах нашатыря сковал мои ноздри.
Только теперь я увидел, что лежу на шоссе, а мимо, толчеей, проносятся вереницы желтых фар.
- В сознании! Хорошо, теперь, надо его на бок перевернуть – это самое безопасное положение. Я знаю, меня учили – заключил вновь прибывший и уже через секунду, восемь рук, меняли мое положение тела. – Вот так. Теперь будем ждать врачей.
Я снова и снова пытался встать на ноги, но прижимавшие меня к обледеневшему асфальту  люди не как не позволяли мне этого сделать. Мои мысли, медленно перетекали из одной в другую. Казалось, минуты длятся вечность. Все было как в тумане. Протяжное завывание сирены, немного, отрезвило мой разум.
- Имя! Имя свое скажи! - закричал мужчина в белом, склонившись надо мной.
- Сергей, кажется… - ответил я. Мысли в голове путались, все вокруг стало каким-то безразличным.
- Где работаешь? - вновь громогласно прозвучал вопрос медбрата.
- А, работаю. Да… - мысли не как не хотели выстраиваться в нужном порядке.
Внезапно, невыносимая боль сковала тело, беспомощный крик вырвался из моей груди, разрывая окружающее пространство.
- Нет, пожалуй, не стоит перекладывать его на спину - предложил медбрат – Подозрение на перелом тазобедренной кости. Держись, держись голубчик, скоро приедем.
Лампа, лампа, лампа. Люди надо мной. Везут куда-то. Лампа, лампа…
- Операционная готова. – Послышалось где-то вдалеке. – Да, да, хорошо. Мы сейчас на ренген, быстренько, и к Вам, готовьтесь.
Яркий свет. Вдох. Вдох. Тяжесть в висках. Вдох…


Стрекот кузнечиков, за распахнутой дверью, пробудил меня ото сна. Сбросив с себя холщовое покрывало, я присел на край кровати, подперев голову руками.
И пока я сидел в полудреме, до меня долетал чей-то разгоряченный разговор, оттуда, снаружи. Я различил два голоса, взрослый мужской и детский.
- Адам, ты в «болтушку» соль добавь. Вот, помяни мое слово. Сам увидишь. – Сказал детский голос.
- А, а, а. Много ты понимаешь в рыбалке. – Проворчал мужской. – Вот поживи, с моё, а после советы давай.
- Ну, чего ты сразу – поживи, поживи. Я тебе дело говорю, а ты – ругаться. Я, конечно, уважаю твою мудрость, но рыба-то, тоже разносол любит – с утверждением, заметил детский.
- Имренге, ты вроде давно здесь, а иной раз, как скажешь чего, так – хоть плачь. Какая рыбе разница, чем насыщаться, ей же что, главное – брюхо набить, тут-то мы с тобой ее и поймаем.
- Что - да, то – да. – Согласился детский, но почти сразу, возразил – Только вот, если при моем раскладе, так оно, быстрее будет и продуктивнее.
- Ты, знаешь что… - протянул мужской –  заканчивай мне эти штучки, все равно, больше чем Бог пошлет, не поймаешь.
Разговор двух собеседников весьма заинтриговал меня, я окончательно проснулся и мне ужасно захотелось, если и не поучаствовать, так хотя бы, по присутствовать, при этом разговоре, так как сам люблю, иной раз, посидеть с удочкой в воскресный день. Однако выйти из дома просто так «вот вам – я», мне было неудобно, нужен был какой-то предлог.
Я выглянул за порог. Моему взгляду открылся удивительный пейзаж. Зеленое море сочных трав колыхалось под мерными порывами, ласкающего мое лицо, ветерка. Яркие разноцветные стайки полевых цветов, опьяняющие своим ароматом, чудно походившие на диковинных рыб из теплых южных морей, пестрили не менее удивительными бабочками, то появляющимися, то пропадающими в пучине.
И все это великолепие, вздымаясь огромными зелеными волнами-холмами, казалось, касается небес.

- Ну что ты там стоишь в дверях? Иди к нам, коли уж, с кровати встал. – Прозвучал громкий голос старика. – Ну? Иди, иди к нам, не смущайся.
Под тростниковым навесом за дощатым столом сидела девочка лет четырнадцати-шестнадцати, с усердием ковыряясь в большом мотке запутанной лесы, старик же подвязывал от столба к столбу тетиву с нанизанными на нее рыбами.
- Ну, что выспался? – спросил старик.
- Да, спасибо, вполне – в моей голове, все еще всплывали отрывки сновидения, так четко, будто то, что я увидел, происходило наяву.
Вот познакомься – старик кивнул в сторону девочки. – Имренге, твой проводник.
- Очень приятно познакомиться с такой милой леди. – Галантно произнес я и поклонился.
- И мне очень приятно познакомиться с таким галантным Сергеем – произнесла она, приглашая меня присесть рядом.
Девчушка, прямо скажем, была загляденье: юное личико, светилось детской наивностью, белокурые пряди волос кудрями скатывающиеся по худеньким плечам, маленький курносый носик и огромные глазищи с длинными и густыми ресницами – ангел, воплоти, да и только.
Какое у тебя необычное имя, И м р е н г е.
Имя, как имя. – Со смущением сказала она.
- А откуда ты знаешь, что меня зовут Сергей?
На ее, по детски наивном лице, отразилась не малая доля удивления – здесь все, про всех, все знают – сказала она, пожав плечами.
- Да? А каким образом? – не успокаивался я.
- То есть? Как, каким образом?! – теперь ее лицо выражало полнейшее непонимание сути моего вопроса. – Просто знают и все. – Устало вздохнув ответила она.
- Вы знаете, - обращаясь к моим собеседникам, задумчиво сказал я. – Мне сейчас явился странный сон, будто бы меня сбило машиной и я…
- Знаю, знаю – перебил меня старик. – Я не советовал бы тебе делать поспешных выводов.
- В смысле?
- Вот и я тебе говорю о смысле, о промысле, - уточнил старик - тебе-то ведь он неизвестен – с утверждением заметил он.
- Это он о чем сейчас? – в полголоса спросил я у Имренге, налягая грудью на стол, подобно школьнику пытающемуся подсмотреть, что пишет его сосед.
- Это он о том, - с раздражением ответила она – что, сон твой и не сон вовсе. С чего ты взял, что все это тебе приснилось?!
Имренге! – Окликнул ее старик, выставляя на стол глиняные стаканы. – Твой  спутник у нас впервые, пожалуйста, наберись терпения и объясни человеку, что здесь у нас да как. Тебе ведь с ним еще через сумрак идти.
Имренге, покорно слушала старика, виновато опустив голову.
- А, что такое сумрак? – заинтересованно-вкрадчиво спросил я.
- Ну, вот. Видишь? – обращаясь к девочке, сказал старик, игнорируя мой вопрос. – Он же младенцу подобен.
В интонации старика, явно чувствовался упрек в мою сторону, я отчетливо ощутил навалившийся на мои плечи груз собственной неполноценности.
- Ты прав, Адам – не поднимая головы, сказала Имренге – я погорячилась немного. Я постараюсь, в преть быть терпеливее.
- Ну, вот и ладно, вот и хорошо – сказал старик, одобрительно качая головой. Потом почесал затылок, задумчиво озираясь по сторонам притупленным взглядом, будто вспоминая что-то и засеменил в дом.
  Меня сковало, полное неуверенности чувство неловкости - Ты прости меня, Имренге, - начал  оправдываться я, желая подбодрить девчушку. - Если я чего не так сказал, но мне здесь все кажется таким родным, и в тоже время непонятным.
- Да ничего – ответила она, все еще не поднимая головы. –  Меня недавно на службу приняли, и ты мое первое задание – она посмотрела на меня полными  слез глазами и,  всхлипывая, продолжила – я стараюсь, но у меня все равно ничего не выходит.
- Ну, что ты. Не расстраивайся. – Я пододвинулся к ней и погладил ее по голове. – У тебя, обязательно, обязательно все получится. Даже блин, и тот первый комом. Не переживай, все у тебя будет хорошо.
В ответ на мое сожаление она обхватила мою шею руками, повисла на мне и ударно в голос разрыдалась.
- Ну, ладно, ладно, хватит воду-то лить – с добродушной улыбкой сказал старик, выставляя в центр стола блюдо с высокими бортами в котором дымились, маня румяной корочкой, только что снятые с огня ароматные пироги. – Налетайте скорее, пока не остыли – разливая хлебный квас по бокалам, пригласил старик. – Имренге, это я по твоему рецепту готовил, с рыбой.
Через минуту горькие слезы сменились похвалой Адамовых пирогов.

- Ну, что дети мои – сказал Адам, когда все уже насытились – пора вам в путь собираться, время близко.
Он достал из-под стола холщовую котомку и протянул ее мне.
- Здесь, все, что нужно для перехода. И вот еще что, держись Имренге сынок, без нее ты пропадешь.
Мы троекратно обнялись, простились и отправились в путь.
Уже спустя некоторое время, поднявшись на высокий, как мне казалось до небес, холм я почувствовал тянущую боль в сердце, в душе. Остановился. Оглянулся. Там. Далеко, далеко в низине, около голубого, больше похожего на блюдце озера, одиноко стоял маленький, обмазанный глиной земляной домик  с соломенной крышей, в котором живет в делах да в заботах о хлебе насущном, добрый старичок по имени Адам. И так захотелось мне бросить все, и что есть мочи, рвануть туда, назад. Я готов был разрыдаться, как ребенок, которого любящие родители отправляют в первый раз в летний лагерь. Жаль, что пора идти.
Так жаль…

- Ты когда один, по шоссе шел, пока не повстречал Адама, - прервала мои размышления, явно заскучавшая Имренге – о чем думал, что тебя терзало? Неизвестность, непонимание того, что с тобой случилось, не так ли?
- Ну, да – задумчиво-удивленно сказал я, переводя взгляд с Адамова жилища на Имренге.
- Ну, вот. Теперь ты знаешь точно, – продолжила она – что ты попал в аварию. Пойми одно, здесь просто снов нет. Что не сон, то весть.
Потому-то Адам и говорил тебе про смысл.
И в чем же смысл? – Скажите-пожалуйста.
Вот вам, выньте-нате, прорицательница шестнадцати лет от роду, покачав головой, подумал я.
- Не смысл, а скорее промысел. - Поправила меня она, потом остановилась и, вглядываясь вдаль задумчивым взглядом, углубилась в размышления, – если, здесь тебе дано было увидеть, что с тобой случилось, то это в очередной раз подтверждает, что все происходящие с тобою события, каким-то образом, часть твоего пути, иными словами является промыслом.
- Тьфу-ты, ну-ты. Прям-таки промыслом? – Иронически усмехнулся я. - И что же это за промысел такой?
- Бог его знает. – Она посмотрела на меня, будто приглядываясь, и продолжила. – Одно я знаю точно. Сейчас, на данном этапе своей земной жизни, ты находишься в КОМе. Так, кажется, называется у вас там, это состояние?
- Что? В КОМе? То есть, я на половину, все-таки жив, что ли?! – по моей спине забегали мурашки.
Ну, в общих чертах, да. – Покачав головой, сказала она. –  Только вот ты и раньше, до нашей встречи, был наполовину жив и сейчас вот тоже, на половину.
– Ага, значит все таки жив! – Обрадовался я. – А, старик сказал, что я умер…
Она устремила вдумчивый взгляд в небеса, и немного помолчав, рассудительно продолжила:
Если, по-вашему, по земному, то ты почти жив или на половину мертв. В общем, определенно сказать нельзя, потому, что твой мир, к которому ты пока еще привязан, по иерархии – четвертый.
Так, так, так. А вот от сюда, пожалуйста, по подробней. Старик, я помню, тоже что-то говорил о мирах. Еще удивлялся: «И, почему это я сразу к вам, «во второй», на шоссе попал, один без провожатого».
Честно тебе сказать, Сергей, я тоже была очень удивлена, когда узнала о твоем появлении, - она приставила свой указательный пальчик к подбородку и призадумалась. - Кажется, это было на первом курсе, я тогда, только поступила на обучение в Небесную Семинарию, - протянула она вслух. – И тут ты, как снег на голову, ну и шуму было по твоему появлению. Всех студентов, сразу перевели на особый режим обучения, усилив подготовку и каждую следующую экзаменационную сессию. - Она подняла обе руки к небу. - Честь и хвала моим наставникам, да видит бог, я истинно постигла их учение. - Ее лицо сверкало выражением искренней благодарности. Она троекратно перекрестилась, опустилась на колени и коснулась головой земли.
- Здесь тоже есть семинария? – Не без удивления спросил я Имренге, когда та встала с колен.
- Есть. – Кивнула она.
- И, сколько длится экстернатура? – С малой долей сарказма в голосе, спросил я.
- Обучение только общее, для всех желающих, и ни какого экстерна тут нет. – С добродушной улыбкой ответила она. – Здесь просто, спешить некуда. Понимаешь?
- Не понимаю. Я совершенно ни чего не понимаю. Сбило меня ночью, на шоссе я попал утром, с дедом побеседовали, и я спать лег, а когда проснулся, ты уже была здесь. Вот и получается, что все твое обучение, в общем, заняло максимум один день.
Ах, вот ты о чем. – Улыбнулась она. – Ты говоришь совершенно о разных вещах, потому и соотнести одно с другим никак не можешь. Мое обучение, в соотношении к течению времени в твоем измерении, на самом деле, длилось примерно около семи лет.
- Ну, намешала, ну, навыдумывала. Тут, наверное, разность возрастов виновата, проблема так сказать, отцов и детей. Мы с ней просто на разной волне, вот и не понимаем друг друга. – Вздохнув, подумал я.
- Так и есть. – Кивнула она улыбнувшись. – Ты прав.
- В чем прав? – Опешил я.
- В том, что мы с тобой на разной волне. – По-детски наивно, будто бы невзначай, сказала она.
 – Постой, но я, кажется, не слова не произносил. Ты что, мои мысли читать умеешь? – На моем лице выразилось крайнее состояние удивления, почти граничащее с сумасшествием.

- Мысли… – задумчиво, протяжно произнесла она, и после небольшой паузы, будто пробудившись от короткой дремы, вновь спешно, как бы, оправдываясь передо мной, ответила  – умею, только здесь  нет особой разницы между мыслью и словом. Здесь все едино, все.
Ничего не понимаю. – Сказал я, не доверчиво посмотрев на нее и втянув голову в плечи.
(Продолжение следует).