3. Как я стал моряком

Как я стал моряком.

В моей жизни появилась новая забава – присматривать за Пашкой, сыном моих друзей. Его родители решили, что получать образование на улице дело неперспективное, поэтому договорились, что свободное время мы станем проводить с Пашкой вместе.

Очередной раз, когда Пашка после школьных уроков пришёл ко мне, его заинтересовал мой выбор профессии, вероятно, эта тема обсуждалась у них в классе и он ещё не остыл от дискуссий на эту тему.

- Дядя Коля, - спросил Пашка – а Вы как решили стать моряком?
- Моряком? – отвечал я – моряком я решал стать три раза.
- Как это, то есть не сразу?
- Первый раз сразу. Когда я родился, мои родители жили в доме №12 на улице Кирова, теперь Элизабетес. Там была большая квартира, которую занимали две семьи. Мои родители были как бы частью одной семьи, то есть там жила моя бабушка Лиза с двумя дочками, а мой отец был сын этой бабушки. Наша большая семья занимала две комнаты – большую и маленькую. Вот, в маленькой я и жил с мамой и отцом. Тогда все ещё были военными, даже моя бабушка служила в армии, а я посещал военно-морской детский сад. То есть тоже имел отношение к военному флоту. Дедушек у меня, как впрочем, и у многих, не было. Война, знаешь ли.

Жизнь после войны ещё только налаживалась. Продовольственных карточек я не помню, но вот, нехватку сахара и очереди за ним помню хорошо. Впрочем, при недостатке сахара, дешёвых конфет хватало и моя мама, изготовляя кашу часто долбила молотком эти конфеты, чтобы использовать их вместо сахара. Денег мои родители получали мало, но получали продовольственные пайки, как это было принято у военных в ту пору. Разговоры о недостатке денег я слышал часто и они отложились в моей голове.

- А кто были ваши родители?
- Они были весьма героические люди. Мы уже были не такие. Отец был морским офицером – водолазом глубоководником. Его задачей было обезвреживать мины под водой, чтобы позже можно было их достать из воды и исследовать, а мама была врачом – десантником.
- Как это десантником? Удивился Пашка.
- Их в войну и после сбрасывали с самолёта в труднодоступные места, например, в горах в Таджикистане, чтобы они боролись с особо опасными болезнями, которые там имели место.
- Какие такие болезни?
- Ну, например, тиф или чума. В горах на границе с Афганистаном бывало, что болели чумой. К тому времени появились антибиотики вот ими и лечили, хотя это непросто было.
- А в Риге что, тоже чума?
- В Риге теперь чума, а тогда были лагеря военнопленных. Надо было присматривать за ними, чтобы не болели, а если заболеют, то лечить.
- Не страшно было?
- Говорила, что из самолёта выпрыгивать было страшно, да умерших от чумы сжигать. После этого она уже ничего не боялась.
- Ух! Я бы не смог. Мне было бы страшно.
- У каждого поколения свои страхи. Впрочем, мы отвлеклись от темы. Мы же говорили, что у моей семьи денег было мало, и родители грустили по этому поводу.

Однажды, когда сошёл снег, и было тепло, в выходной день мы с родителями прогуливались по нашей улице Кирова и дошли до кинотеатра Рига. Тогда там была открытая площадка и всегда толпились люди. Вот тут-то я и увидел ЕГО.
- Кого его?
- Его, человека в одном высоком сапоге до живота и в зелёном вязаном носке на другой ноге. Второй свой высокий сапог он держал в руках, а сапог был полон денег. Тогдашние деньги, после реформы 1947 года были большого размера.

- Вот, возьми-ка тот синий альбом.
Пашка притащил альбом и мы стали рассматривать деньги того периода, которые были вставлены в альбом вместо фоток.
- Смотри, какая большая деньга в сто рублей.
- Да уж, немаленькая. В кошелёк не влезет.
- А у этого человека вместо кошелька был сапог и в сапог влезло много пачек этих денег. Не скажу, что все деньги у него были сотни, может быть пятёрками или трояками, но зрелище было феерическое! Человек был с бородой, какой-то неопрятный и, разумеется, пьяный. Когда я пришёл в себя от увиденного, спросил у родителей, кто это? Отец сказал, что это бич с УЭЛа. Потрясённый увиденным, я запомнил, что бичи с УЭЛа – люди состоятельные. Позже я выяснил, что бичом называют моряка на суше, а загадочный УЭЛ – управление экспедиционного лова. То есть тот дядька был рыбаком и работал в государственной конторе, которая занималась ловом селёдки в Северном и Норвежском морях.

Вскоре один наш знакомый – дядя Толя Мядзель, закончив морские курсы для штурманов тоже подался работать в УЭЛ и тоже стал зарабатывать много. Он рассказал мне, что экспедиционным лов называется потому, что в море выходят сразу несколько судов и плавбаза. То есть экспедиция. Рыболовные суда – сейнеры ловят селёдку и отдают её на плавбазу. Селёдка тогда была в бочках. Поэтому морякам приходилось не только ловить рыбу, но и наполнять ею бочки, солить и в закрытом виде сдавать на другое судно. Там эти бочки складывали до поры, а морякам на сейнере давали клёпку – такие досточки, из которых делали бочки. Также плавбаза обстирывала моряков, привозила продукты, топливо и питьевую воду. На плавбазе был врач, библиотека и кинофильмы. Поэтому экспедиция могла длиться долго – несколько месяцев.

Разумеется, я решил, что тоже, когда вырасту, стану моряком, а вернее рыбаком, чтобы не думать о деньгах и помочь родителям. А тут ещё дядя Толя как-то пригласил меня на своё судно или как он называл его по военно-морской привычке «на корабль». Как теперь я уже знаю, для той поры это был вполне шикарное судно – СРТ. Средний рыболовный траулер. Эти суда строили в ГДР – Германской Демократической Республике в городе Ростоке. Эти суда стали поступать в УЭЛ в середине пятидесятых годов.

На судне мне понравилось всё, даже машинное отделение, где грохотал вспомогательный дизель для электростанции. На дизеле было написано: Букау – Вольф. Всё, однако, померкло, когда дядя Толя открыл и пустил меня в радиорубку. Вот тут-то я и понял, что вот, это и есть моё. Радиорубка была маленькой. В ней даже была койка, на которой в рейсе спал радист. Всё было основательно прокурено и дядя Толя открыл иллюминатор, чтобы я не задохнулся. Ещё в радиорубке был передатчик Ёрш и приёмник ПРВ. Дядя Толя запустил умформер для питания аппаратуры и включил радиоприёмник. Показал, где и как регулируется и переключается. Дал мне наушники и ушёл по своим делам. Я долго крутил этот радиоприёмник, слушал музыку, дальние зарубежные радиостанции и морзянку. Тогда я ещё, конечно, не понимал её, но всё равно мне очень нравилось слушать морзянку, странные какие-то завывания и сигналы в эфире. Удалось послушать также переговоры операторов и радиолюбителей. Всё было очень интересно.
- А я ничего кроме музыки и рекламы по радио не слышал. Никакой морзянки, сказал Пашка.
- Так конечно же, теперь только на УКВ, то есть на ФМ слушают, а это только малая часть радиоволн. Хочешь тоже послушать, что в настоящем эфире делается?
- Конечно хочу, а как?
- Тогда пошли в мою комнату, покажу.

Мы пошли в мою комнату, где на книжной полке среди книжек стоял радиоприёмник УС-9.
- Вот, смотри, это настоящий профессиональный коротковолновый радиоприёмник. Только он не с корабля, а с самолёта. Его придумали американцы в войну и он стоял на бомбардировщиках Б-29. Наши скопировали, сделали такой же и он работал на военных самолётах ТУ-4, а потом на транспортных ЛИ-2 и ИЛ-14.
- Он что старый? Вид у него какой-то.. не очень.
- Конечно старый. Смотри, тут вот бирка на нём есть. На ней название завода и год выпуска.
- Ого! 1949 год. Так ему больше шестидесяти лет! Он что ещё работает?
- А давай проверим. Я включил приёмник. Когда прогрелись радиолампы, приёмник начал тихонько шипеть и потрескивать. Пашка стал вращать ручку настойки. Послышалась иностранная речь, потом далёкая музыка, слышна была радиостанция «Голос России».
- А морзянка где? Спросил Пашка.
- Для этого надо включить специальный генератор с подстройкой и переключиться, например, на диапазон в 14 мегагерц. Видишь, тут на шкале написано.
- Да, вижу. Как-то странно без цифровой шкалы. Ага, что-то запищало. Это и есть морзянка?
- Да, морзянка. Это радиолюбители между собой переговариваются морзянкой.
- А откуда они?
- Один, что потише слышно, из Америки, из Денвера, а другой наш, то есть русский из Новороссийска.
- А о чём они морзят?
- Да собственно ни о чём. Рассказывают о своей аппаратуре, об антеннах, о погоде, о знакомых радиолюбителях. Это не «Скайп» и не мобила. Много так не поговоришь. Давай-ка я тебе поищу, чтобы было понятно.

Я настроил приёмник на диапазон, где работают радиолюбители микрофоном в режиме однополосной связи – SSB. Приёмник УС-9 в принципе не предназначен для прослушивания передач в этом режиме, но если постараться,  настроить можно. Вот и сейчас я настроился на частоту или если угодно, на волну детской коллективной радиостанции из Мурманска. Радиостанция весело беседовала с радиолюбителем из Украины. Говорили тоже о погоде, передатчиках, антеннах. В Мурманске оператором была девочка, а в Украине – дядька. Смотрю, Пашка увлёкся и внимательно слушает, что говорят.
- А мы тоже можем с ними поговорить? Спросил Пашка.
- Для этого нужен передатчик, а у меня его нет.
- Жаль.
- Ну, ничего. Подрастёшь и купишь себе радиостанцию. Сейчас это вполне возможно. Накопишь денег, закончишь курсы, сдашь экзамен, получишь лицензию и за долларов 800 купишь себе радиостанцию или как теперь её называют – трансивер.
- Это как-то сложно. А нельзя иначе?
- Можно. Есть такой диапазон, называется Гражданский Диапазон или по-английски Си-Би. Радиостанцию для этого диапазона может купить и пользоваться любой.
- И я?
- Наверное, и ты. Правда, этот диапазон не для дальних связей, да и мощность передатчика будет маленькой, однако, летом мы часто слышали любителей из Москвы и вообще откуда-то оттуда.
- А это тоже дорого стоит?
- Нет, вполне по деньгам. В сто баксов можно уложиться.
- Ну, всё-таки не дёшево. Вздохнул Пашка.

Тут он посмотрел в окно и сказал:
- А что это у вас удочка торчит с балкона?
- Это не удочка, а антенна. Я купил пластиковую удочку, внутрь её просунул провод, смотри, прикрепил удочку к балкону и теперь у меня есть антенна в семь метров. Вполне хватает, чтобы Америку услышать. Или Мурманск.

Пашка не готов был это всё переварить. Я выключил приёмник и мы пошли обратно на кухню, чтоб попить чаю.

* * * *

Попивши чаю с печеньем, Пашка снова стал теребить и расспрашивать.
- Ну, как первый раз вы захотели стать моряком я понял, а что было во второй раз?
- Во второй? А вот что. Мой отец, как ты уже знаешь, вытаскивал из воды и разбирал мины. Не стану тебя утомлять описаниями этих мин, но скажу, что со слов отца я изучил почти что все виды. В дополнение к теоретическим занятиям отец приносил домой разные электрические детали этих мин, по тем временам очень совершенные. Эти штучки были моими игрушками. В дополнение к этим игрушкам отец купил радиоприёмник «Москвич», а его коллеги – радисты переделали его длинноволновый диапазон в коротковолновый. В те годы не приветствовались радиоприёмники с короткими волнами, где вещали всякие американские и английские радиостанции. Это не запрещалось, но и не приветствовалось. Короче, я засел за этот приёмник и стал слушать короткие волны. Было очень интересно.

Освоившись посредством деталей от мин с электротехникой, постепенно начал осваивать радиотехнику. Как раз отец получил двухкомнатную квартиру в новом доме. У меня получилась целая комната, которая была вскоре превращена в мастерскую. Родители не протестовали, за что я им до сих пор очень признателен. Став пионером, я мог посещать Дворец Пионеров, где были разные кружки и секции, в том числе и кружок радиолюбителей.

В двенадцать лет я уже познакомился с электроникой, работой радиоламп, знал устройство приёмников и приглядывался к старшим товарищам, которые строили коллективную радиостанцию.

- А где этот Дворец Пионеров? Там сейчас тоже есть кружки?
- Нет теперь там ничего. Там теперь Дворец президента Латвии и никаких кружков больше нет.
- Жаль. Очень жаль. Сказал Пашка. Я бы тоже пошёл в кружок. А что было дальше?
- Дальше я учился в школе, паял разные электронные устройства, появились полупроводниковые приборы – транзисторы. Стал экспериментировать и с ними.
- А микросхемы были?
- Нет, микросхем тогда не было. Были только транзисторы и диоды. Впрочем, нам этого вполне хватало. Для работы транзисторов не нужны были высокие напряжения, как для радиоламп. Всё становилось легче и безопаснее. Однако, родители решили воспитывать меня в русле своих знаний. Отец тянул меня под воду, а мама с парашютом на самолёт. Пришлось научиться лёгководолазному делу или как сейчас бы сказали – дайвенгу и прыжкам с парашютом. Оба по очереди учили меня стрелять из винтовки. Похоже, хотели вырастить из меня боевика, что ли?

Однако школа заканчивалась и надо был как-то определяться с будущей профессией. Мои товарищи полагали поступать в институты, меня же туда не тянуло и вдруг снова появился дядя Толя Мядзель, тот, что работал в УЭЛе. К тому времени он уже сменил работу и работал капитаном на каком-то небольшом судне. Дядя Толя притащил каких-то справочников и списков где можно было узнать про все морские училища, расположенные поблизости. Мне же было нужно училище, где был радиофакультет. Таких оказалось немного и ближайшее оказалось в городе Лиепае.
- И что, вы поехали в Лиепаю учиться?
- Лиепая в то время был закрытым городом. То есть военной базой. Чтобы туда попасть, нужно было получить разрешение. Когда все документы были готовы, я поехал в Лиепаю сдавать экзамены. Конкурс на поступление был огромным – пятнадцать человек на место. Экзамены сдавали в три потока. Я был в первом потоке и все экзамены сдал на отлично. Учился легко. Никаких ерундовых предметов в мореходке не изучали, всё только по делу. От нас требовали успешной учёбы и на многое закрывали глаза. Впрочем, шляться по улицам и пить водку мне не хотелось. Вскоре меня назначили начальником любительской коллективной радиостанции. Разумеется, оборудование радиостанции было очень хорошим – радиоприёмник Р-250 и передатчик ПСК-025. Лучшего и желать было нечего. Увлечённых радиолюбителей было много и наша радиостанция процветала.
Но не всё так было гладко. Как-то зимой я простудился и заболел гриппом. Это был какой-то тяжёлый грипп и у меня случились осложнения. Я стал плохо различать морзянку, а без этого было никак.
- И как вы поступили? Вылечились?
- Вылечился, но позже. А пока мне предложили поучиться на электромеханическом факультете, а на радио остаться как бы заочно. Так и получилось, что я закончил электромеханический факультет и радиофакультет. Поскольку радиофакультет я заканчивал как бы заочно, морзянку учить мне не пришлось. Учил я её уже позже.
- И что, пошли работать в УЭЛ?
- Да. Только к тому времени его переименовали. Уже не было СРТ – их отдали в рыболовецкие колхозы, а у нас были БМРТ. Это Большой Морозильный Рыболовецкий Траулер. Судно и впрямь было большое и команда почти восемьдесят человек.

Сначала я был электриком и жил в четырёхместной каюте с другими электриками и рефмашинистом.
- Рефмашининистом?
- Да. Это такой человек, который обеспечивает работу холодильных машин. Он, как и мы, стоял вахту в холодильном отделении. В ту пору мы работали около Америки и Канады или около Канарских островов. Рейсы длились до шести месяцев, однако деньги в сапог я не складывал. Во-первых потому, что деньги стали меньше по размеру, а во-вторых, таких больших заработков, как раньше, уже не было. Впрочем, на жизнь хватало и ещё оставалось. Вскоре я продвинулся по службе и стал электромехаником. А тут и очередь покупать квартиру подошла. За трёхкомнатную квартиру я заплатил чуть больше четырёх тысяч рублей. Столько я получал за рейс. Всё было очень хорошо. Мы получили новые суда немецкой постройки – супертраулеры. Эти суда были напичканы электроникой и автоматикой, причём такой, что я и на наших современных танкерах не встречал. Тут уж я развернулся на полную свою мощь.
Но хорошее не длится долго.
- Вы что, опять заболели?
- Да нет, хуже. У меня вышел конфликт с КГБ. Слышал про таких?
- Слышал. Отец рассказывал. Они всех в тюрьму сажали.
- Ну, положим не всех. Мне они предложили дружить с ними, работать на них. Я же в них не нуждался и отказался. Тогда они сделали так, что меня перестали пускать в море. Я разозлился и уволился из моряков.
- И куда же вы пошли? Была другая работа?
- В советское время работы было много. Выбирай любую. И я выбрал СКНИБ.
- Что это?
- Это Специальное Конструкторское Научно-Исследовательское Бюро. Там мы занимались микроэлектроникой. Вот тут-то микросхем было в избытке. Я занимался конструированием цифровой техники. Очень многому научился и не жалею, что пошёл туда работать. Там я и начал заниматься компьютерами, а год-то был 1980-й. Электроника в очередной раз перестраивалась. Раньше с радиоламп на транзисторы, а теперь с транзисторов на микросхемы. М опять я был счастлив. Денег хватало. Теперь говорят, что инженеры мало получали в советское время. Я так не считаю. В ту пору, в отпуск я смог слетать с семьёй на самолёте в Сибирь, к брату жены – Славику. И ничего, денег хватало.
- Да, теперь только олигархи на самолётах летают, сказал Пашка. Так что, а когда в третий раз вы захотели пойти в море?
- Только когда умер Андропов. Тогда в КГБ начались изменения и я понял, что можно снова готовиться в море. Конечно, не всё так просто было, но я всё же снова пошёл работать на судно. На сей раз я работал на учебном судне «Призвание» преподавателем. Мои науки были – радионавигация, электроника, автоматика и рыбопоисковые приборы. Но и это мне вскоре надоело и я пошёл заниматься наукой на Научно-исследовательском судне «Исследователь Балтики».
- Это там, куда вы кошку Бусю брали?
- Ну, да. Как раз на это судно. Вот так я в третий раз стал моряком и, как видишь, я до сих пор работаю на судне. Теперь уже на танкере.
- И где вам больше всего понравилось?
- Больше всего на «Исследователе Балтики», там, где была кошка. Это самые лучшие для меня воспоминания.
- А что же сейчас? Сейчас не пробовали деньги в сапог складывать? – Веселился Пашка.
- Нет, не пробовал, хотя, заработки у нас на танкерах хорошие.
- А сколько это – хорошие?
- Я получаю шесть тысяч долларов в месяц.
- Ого! Не хило.
- Да, не хило. Но даже если мой заработок за четыре месяца сложить, он разве что в ботинок влезет. До сапога не дотягивает.
- Ну, в общем, детская мечта насчёт денег у вас сбылась.
- Да, Пашка, сбылась.

Пашка помолчал, поразмышлял о чём-то своём и говорит:
- Дядя Коля, а можно мне ещё то радио послушать?
- Конечно можно. Ты ведь знаешь, как там всё включается?
- Знаю, запомнил.

Пашка убежал в мою комнату. Вскоре оттуда стала слышна морзянка, разговоры радиолюбителей и голоса дикторов далёких станций. Интересно, а где в этот момент был сам Пашка?