Выбор

Никогда не женись на женщине, с которой можно жить.
Женись на той, без которой жить нельзя.

  Долгожданное тепло разогрело воздух и люди, словно дождевые черви, вылезли из свойх многоэтажек греться на солнышко,на природу, на речку.  Узкое побережье реки было заполнено разношёрстными и разновозрастными компаниями. Кругом дымились костры, жарилось мясо, лилось вино, звенел детский смех.  Разговорчивость приобретает особый оттенок лёгкости сквозь бокал красного вина, и откровения становятся открытиями в самых неожиданных разговорах.
  В каждой компании есть  свой тамада, свой циник, свой молчун. Слегка особняком, добродушно улыбаясь копошащимся друзьям, которые напоминали  ему отряд муравьев, храбро осваивающих новую территорию, курил, сидя на корточках,главный молчун компании -Вадик.  Он любил быть чуть особняком, быть чуть поодаль, рьяно охраняя свое личностное пространство. Он привык  говорить только тогда, когда сам видел в этом необходимость, навязчивых собеседников  недолго терпел из вежливости, остужая  их пылкие попытки  завязать  с ним затяжной  разговор по душам ледяным молчанием. Он казался настоящим. Близкие друзья, удивительно, что у такого отстранённого человека были близкие, знали все его особенности, привыкли к его  резкому юмору, к его чудным выходкам, осознанной холодности.
  На берегу, свесив ноги к воде, его давний друг -весельчак и хохотун- попивал пиво наслаждаясь щебетом собравшихся людей. Гул радости в солнечном дне становился громче, задорнее, легче от выпитого уже и от предвкушения того, что будет еще. Весельчак знал всю жизнь своего обособленного друга, более того, он знал  всю его личную жизнь. Они одинаково видели мир и  знали все его серые с черными подпалёнными капканы, не раз они вытягивали друг друга из мрачных и липких депрессий, изгоняли друг у друга розовые бизнес- планы,  совместно участвовали в искрящихся рисковых затеях. Они умели молчать о настоящих передрягах, в которые попадал каждый бизнесмен в 90 – х, и которые для многих их близких закончились  лужами красного цвета.
 Особенная разговорчивость всегда  выныривала из бокала красного вина весельчака и привычно искала,кому интересны байки прожитой жизни. Взрослая дочь тихонько подсела к посоловевшему отцу, плечом к плечу. В свете солнечных лучей сияли их беловолосые головы: одна лысеющая, другая с тугой розовой резинкой перехватывающей копну светлых волос.
- Па,а крестный всегда был такой?
- Какой?
- Одинокий.
- Та,какой же он одинокий, смотри, сколько нас, - отмахнулся отец.
- Ну, ты ж знаешь, про что я, - изобразив смущение пробормотала плутовка.
- Все тебе интересно, Сорока моя… Да нет, не были мы никогда одиноки в смысле женщин. Были успешны, молоды, смелы, сексуальны,- его басовитый смешок гулко выпал на глиняный берег. - И женщин у каждого было полно, если ты об этом,- осоловело подмигнул отец.
- Не, ну это когда было и потом, у тебя я, мама, а он? – настырно вгрызалась она в прошлое.
- Он - выдохнул устало отец, -  он всегда особенно относился к женщинам, все придумывал себе неземные, чистые отношения, искал заветного человека. Даже женат был, по молодости,  -да, да был, не поверишь, все ждал от этого брака особенного, старался, работал, рисковал, как мы все – в 90- е.. И не сложилось у них совсем:  ни с бытом, ни с ребеночком, ни с верностью… Ну он только кошку из брака забрал , а все остальное – по мужски…
- Я знаю это, а дальше?- упирая на «дальше»,  спросила дочь.
- А что дальше? Потом уже и не ждал ничего, так попробовал ,-и театральным жестом рассказчик изобразил прерванный полет.
- И что вот так и пошел по жизни сам?
- Отчего сам… Была история: встретил он женщину- волшебную, неземную, - как считал, как говорил сам. Два года думал написать ей, она из другого города была.  Все восхищался ей, считал, что она по небесам ходит, земли не касаясь. А она и вправду- редкая была женщина…
- И что?
- Что? Написал, стали они друг другу писать; потом звонить; потом свиделись. Влюбился он конечно, безумец… Она – красивая, само – собой,как всегда в таких историях бывает. Все у нее хорошо, только личное не сложилось, то же заветного все ждала…  Ну тут наш орел- крылья расправил, в жизнь поверил, влюбился, захотел мечту воплотить. Только бизнес его в это время сдулся, как шарик воздушный, и перебивался он с бедности на нужду. Все покатилось, долги везде росли из комочков в комки, из маленьких в большие, из посильных в непосильные.  А даме сердца он все умалчивал, отмолчался до непонимания.  Она стучалась, а он все плотнее закрывался, она мечтала, а он все больше злился. В какой- то момент его так придавило, и она, и жизнь, и обстоятельства, что он земляного цвета стал весь. Молчали, говорит,часами по телефону.  Он ее набирает, поздоровались и молчат, каждый своим делом занят, слушают дыхание друг друга и молчат. И никто ему не мог помочь тогда, мы все тонули.Он позволил ей принять решение и исчез из ее жизни, жестоко, молча, навсегда, говорит: « Отпустил Птичку».
- А она, что она?,- тревожно расспрашивала дочь.
- А кто ж знает, что она? Никто не знает что она, точнее не знали…Потом стало известно – помаялась , и через годок- другой  вышла замуж за очень обеспеченного человека. Живет.
- Гадина… как она могла..
- Да нет, дочка, как он мог в ней веру сломать? Он себе это и не простил, потому вот так и жил бобылем, да  молча, все в тишине дыхание ее услыхать хотел. Полюбить- то никого уже не сможет, нет лучше ее.  А  малодушие это или сила – кто ж его знает? Вкус жизни на ее губах остался, яблочным цветом,- так он всегда говорит.  Но это не помешало  ему жить дальше.
- А что будет дальше?
- Дальше всегда что- то будет. Вот сейчас Маша приедет, вроде как у них срастается, она его не теребит, слов от него не ждет, зато ждет от него ребенка. А будет ли он счастлив с Машей – не знаю, но то, что отцом будет, уже важно.
- Пап, а почему с нелюбимой - и жить будет, и ребенок будет, а с той, у кого «яблочные губы» – одно страдание?
- Никто  не знает, из чего соткана  человеческая  судьба. Но точно в каждой судьбе есть любовь, главное ее не  упустить, дочка…

 Загудел мотор подъезжающего авто, улыбаясь всем твороженным телом,  Маша выкатилась навстречу солнцу, мало обращая внимание на безрадостное отчуждение своего мужчины.  Как бы не менялись дни, он всегда будет ее рабом…теперь…