Клятва

    

      Алевтина Алексеевна, учительница биологии и по совместительству классный руководитель 7 «в», торопилась на урок, опаздывая после звонка, когда школьные коридоры уже опустели. Её задержала Таисия Матвеевна, завуч по внеклассной работе, поспешив поделиться радостной новостью…
    В это время семиклассник Серёжа Гильдеев что-то лихорадочно искал в глубинах своей сумки. К нему приблизился Саша Костенко. Серёжа, не прерывая поисков, лишь вскинул на товарища взгляд из-под густых, иссиня-чёрных ресниц. В огромных глазах плескалось неприкрытое нежелание общаться. Казалось, что-то грызло его изнутри, отравляя раздражением. Он нервно отбросил упавшую на глаза прядь волос цвета воронова крыла и, не произнеся ни слова, молча уставился на одноклассника. Костенко, опешив от такой недружелюбной встречи, растерянно замер на месте.  Серые глаза прищурились в недоумении, а пшеничный чуб поник. Минутную неловкость развеял вихрь по имени Володька Вернигора, обрушившийся на товарищей с громогласным приветствием: — Мужики, скоро конец года, а там и новый на подходе! Какой отсюда следует вывод? Не за горами зимние каникулы! Ка-ни-ку-лы! Слышите, как звучит? Что носы повесили? — и он дружески похлопал друзей по плечам. — Чего надулись? Давайте обсудим, как оторвёмся на все выходные. Может, зимнюю рыбалочку замутим?
Гильдеев уклончиво пожал плечами:
— Далеко ещё до этого. Целый месяц впереди. И вообще, ничего в голову не лезет. Пацаны, у меня сейчас другие заботы. Спросите лучше у Першикова.
Саша молчал, а неугомонный Володька продолжал фонтанировать энергией. Он обвёл взглядом класс в поисках Першикова. Тот сидел за партой вместе с Лазаревым, увлечённо читая что-то. Девчонки же, сгрудившись у парты Тани Стояновой, рассматривали фотографии. Все были заняты чем угодно, только не учёбой, а учительница всё опаздывала. Вернигора во всё горло заорал:
— Васька, вали к нам, пока училки нет, нужно кое-что обмозговать!
Но в этот момент дверь класса распахнулась, и в класс вошла радостно взволнованная Алевтина Алексеевна. Дети не успели вернуться на свои места и остались стоять там, где их застал её приход. Но учительница, казалось, не обратила внимания на беспорядок.
— Ребята, у меня для вас потрясающая новость…
И лишь потом, заметив, что почти все ученики столпились в проходах, а парты пустуют, добавила:
— Прошу, займите свои места. Саша Костенко, тебе что, особое приглашение нужно? Что ты застыл на месте?
Но школьники, отвыкшие видеть свою учительницу такой счастливой, продолжали смотреть на неё с любопытством.
— Есть предложение, — продолжила она. — На новогодние каникулы, на целых три дня, мы поедем в Волгоград. Раньше этот город назывался Сталинградом. И поедем мы не одни, другие школы Ростова тоже получили такое приглашение. Как вам такая перспектива?
Она смотрела на притихших учеников, пытаясь понять, рады они или нет, когда тишину прорезал восторженный крик.
— Тише, тише! — смеясь, успокаивала она подопечных. — Наконец-то вас прорвало! Я уж было подумала, что вам не интересно… Но поедут не все, а только самые достойные.

Вернигора от переполнявших его чувств не мог вымолвить ни слова. Он жадно хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Ребята, глядя на него, дружно захохотали. Алевтина Алексеевна тоже не смогла сдержать смех.
— Володя, — сквозь смех проговорила учительница. — Ты обязательно поедешь. Нам без тебя и твоих смешных историй будет очень скучно. Правда, ребята? А теперь давайте подумаем, кто ещё достоин этой награды. Да, я не оговорилась — именно награды. Большая честь выпадет тому, кто ступит на эту священную землю, обильно политую солдатской кровью. Вы увидите город-герой, который не смогли сломить армады немецких полчищ. Как ни старались солдаты Паулюса, им не удалось сломить дух русского воина. Поэтому поездка в Сталинград для каждого из вас — великая награда. Мне очень приятно, что эта новость вас так обрадовала.
Алевтина Алексеевна обвела класс внимательным взглядом. Дети словно прониклись смыслом её слов и притихли. Взгляд её задержался на ученике, сидевшем за задней партой, — Васе Першикове. Этот мальчик всегда согревал ей душу. Серьёзный не по годам, скромный, даже застенчивый. И в то же время целеустремлённости ему было не занимать. Он был прирождённым лидером, и многие одноклассники прислушивались к его мнению. Казалось, в его характере были сосредоточены только положительные качества. Да и друзья были ему под стать…
  Вася восторженно принял новость и в какой-то миг преобразился. Вроде бы тот же мальчик, но что-то изменилось. Его васильковые глаза засияли необыкновенным лучистым светом. В душе произошёл переворот, и она заискрилась маленькими яркими огоньками. Учительница не могла отвести взгляд от его лица. Ученики тоже, почувствовав   перемену, внимательно рассматривали Першикова. И он вдруг смутился, его щёки вспыхнули ярким румянцем, и Вася снова стал обычным семиклассником.
…Поезд, монотонно гудя рельсами, рассекал тьму зимней ночи, несясь сквозь ледяной ветер. А в его тёплых вагонах царило детское ликование. Они радовались возможности вырваться из дома, от опеки родителей, к свободе действий, пусть и на несколько дней. Перебегали из купе в купе, и Алевтина Алексеевна не успевала их пересчитывать, ей оставалось только следить за их передвижениями по вагону. Спешила по первому зову, помогала обустраиваться. И не верила, что этот вечер скоро закончится. Четвёрка неразлучных друзей привлекала особое внимание.
В то время как другие дети шумели и смеялись, этих почти не было слышно.
Она приоткрыла дверь купе: Саша Костенко и Володя Вернигора раскладывали продукты на маленьком столике, а Серёжа Гильдиев и Вася Першиков сидели у окна и молча наблюдали за мелькающими огнями ночных поселков и городов, за серыми силуэтами кустарников и деревьев.
— Ребята, что же вы такие грустные? Все веселятся… Слышите, смех, шутки! Они уже не одну банку сгущёнки съели. А вы тут в гордом одиночестве… У вас всё хорошо?
— Да! — ответил за всех Серёжа. — Не переживайте, Алевтина Алексеевна. Мы вот собрались перекусить.
— Ну, молодцы. Я за вас спокойна, вы у меня настоящие мужички, — она прикрыла за собой дверь.
— Мужички, а училка права. Что это мы скисли? Васька, чего задумался? — Володя пытался развеселить одноклассников. — Кто бы мог подумать, что зимние каникулы так классно проведём…


Мальчик от переполнявшего его восторга ещё больше картавил, забавно коверкая слова. Вася оторвался от пейзажа за окном и улыбнулся другу:
— Володя, помедленнее, мы и так не всё понимаем. Но ты прав. Я давно мечтал увидеть Мамаев курган. Это место, где решалась судьба сражения за высоту. Отец много рассказывал о боях там. Перед отъездом мы долго об этом говорили. Оказывается, Мамаев курган 22 раза переходил из рук в руки. Я и сам читал. Но увидеть своими глазами, пройтись по этой земле… Здорово! Память о павших за Родину священна. Радует, что в нашей школе этому придаётся такое значение. Тысячи солдат полегли на его склонах. Каждая пядь земли пропитана кровью. Нам это постоянно повторяют и военрук Александр Алексеевич, и Алевтина Алексеевна, и историчка Галина Кузьминична. Меня этот курган манит и завораживает. Интересно, в чём тайна и сила этой загадочной волжской высоты?
Ребята слушали одноклассника, не перебивая. Только неугомонный Володька не унимался:
— Согласен, святое место. Вокруг него много всяких тайн. Я в одной книжке прочитал… Приедем в Ростов, дам почитать. Но это потом. Мужички, а давайте к девчонкам, вместе веселее будет. Слышите, как они смеются? Наверное, уже все припасы прикончили…
Саша Костенко вставил своё слово:
— А я исторические данные читал, в нашей библиотеке взял. Узнал, что этой высотой ещё персидский царь Дарий хотел завладеть. Много завоевателей претендовало на мировое господство. Вот и Гитлер через сотни веков привёл сюда свои войска. Да, Вася, ты прав, здесь точно какая-то загадка и тайна.
Но Володя снова вернул товарищей к действительности:
— Пойдёмте к нашим!
— Я не против, даже за, — согласился Василий и добавил: — Всё равно до утра не уснуть. А так ты нам что-нибудь интересное расскажешь…
…Мамаев курган поразил своим величием и размахом. Погода испытывала на прочность каждого, кто пришёл сюда. Пронизывающий ветер гнал по земле позёмку. Колючие снежинки больно впивались в лицо. Четвёрка неразлучных друзей стояла плечом к плечу: Костенко, Першиков, Вернигора, Гильдеев. Огромный мемориальный комплекс своей мощью задевал самые тонкие струны души. Василий первым снял шапку и, несмотря на лютый холод, стоял с непокрытой головой. Товарищи последовали его примеру. Алевтина Алексеевна ахнула, увидев их непокрытые головы:
— Да вы меня точно с ума сведете! Что я родителям скажу, если вы заболеете? А вы точно заболеете.
Ребята молча слушали её восклицания, но решения своего не изменили. На выручку пришёл Володя Вернигора:
— Да чего вы так разволновались? Мы же мужички! А русский мужик любую погоду выдержит… Да разве это холод? Так, ерунда одна! Даже немного жарковато…
Учительница не могла долго сердиться на этого фантазёра.
— Ладно, не стойте на месте, быстрее проходите внутрь монумента.
Остальные школьники молча дрожали, как осенние листья на ветру.
— Ребята, держитесь все вместе, — волновалась учительница. — А то ещё, не дай бог, потеряетесь.
— Мамаев курган — самый большой памятник в мире, посвящённый событиям Второй мировой войны, — рассказывала экскурсовод. — Бои здесь не прекращались ни на минуту. Склоны кургана были перепаханы минами, снарядами, бомбами. Высота 102,0, так её нанесли на карты, стала местом огромных человеческих потерь. 2 февраля 1943 года именно в районе Мамаева кургана завершилась Сталинградская битва. В этом монументе мы увидим весь героизм советского народа. Сейчас пройдём к посту №1. Вон там впереди красные приспущенные знамёна. Мы обойдём Вечный огонь, пройдём мимо почётного караула. Прислушайтесь, и вы услышите удары сердца. Здесь сложили свои головы защитники Сталинграда. И теперь их сердца стучат в вечности…
Длинные вереницы людей с непокрытыми головами шли и шли, казалось, что этой скорбной ленте памяти не будет конца. Они шли плечом к плечу, и сердца их бились в скорбном унисоне. На лицах застыла нечеловеческая боль утраты. Разве может смертная душа вместить такую бездну страданий? Эти солдаты тоже мечтали о жизни, о любви, о детях, растущих под мирным небом. Но перед ними, как стена, встал роковой вопрос: Родина или жизнь? И они, как один, выбрали Родину, завещав своим потомкам никогда не познать ужас подобных потерь.
И вдруг, словно в утешение, погода смилостивилась. Из серой, набухшей слезами тучи, на землю полетели тихие, пушистые снежинки, укрывая священную русскую землю воздушным, белым саваном. Казалось, они шептали воинам, навеки уснувшим в братских могилах: «Спите спокойно, герои. Ваш подвиг бессмертен, и память о вас не померкнет никогда».
Вся группа замерла у подножия лестницы, ведущей к величественной скульптуре «Родина-мать зовет!» — монументальному символу русской женщины с мечом, призывающей к отмщению. Перед потрясенным взором семиклассников раскинулся мемориальный комплекс, словно сотканный из боли и памяти: водная гладь, оплакивающая павших, Стены-руины, хранящие эхо взрывов, композиция «Стоять насмерть», воплощающая несгибаемую волю к победе, Площадь Героев, где вечно горит огонь славы, Площадь Скорби, где застыла вечная печаль, и Зал Воинской Славы, где имена героев высечены в граните.
— Вот это да! — вырвалось у Володи. — Ребята, какая махина! Дух захватывает!
Василий Першиков, словно завороженный, не мог отвести взгляда от исполинской женской фигуры. В одной руке он сжимал шапку, а другая, стиснутая в кулак, побелела от напряжения. Его и без того тонкие губы сжались в суровую линию. Взгляд – отрешенный и серьезный, словно мальчик принимал сейчас самое важное в своей жизни решение. Здесь, где сложили головы безусые юноши, он давал клятву. У стен мемориала, воздвигнутого в честь Матери Победы, он клялся в верности Отчизне.
У Алевтины Алексеевны болезненно кольнуло в сердце. Ее ученики прочувствовали всю трагедию истории. Их детские души были ранимы, но не черствы. Ей хотелось по-матерински обнять каждого, прижать к груди. Но особенно щемящая боль сжимала сердце, когда она смотрела на Василия Першикова. Она подошла к нему и тихо сказала:
— Вася, на Руси мир и тишина. Небо чистое. Будем жить и умножать Родину нашими знаниями, великими делами.
Вглядываясь в просветленные лица своих учеников, она с трудом сдерживала слезы, подступавшие к горлу. Как они повзрослели! В их глазах отражалась мудрость, будто они стали старше лет на пять. И теплая материнская нежность окутала ее сердце.


     Холодный, промерзший насквозь поезд увозил их домой, в привычную школьную жизнь, в беззаботную пору. Но как жить дальше, после увиденного?
     Шерстяные вещи и теплые пальто не спасали от леденящего холода. Дети прижимались друг к другу, кутались в ватные матрасы. Аппетит пропал совсем. Но никто не жаловался. Они понимали, что судьба преподала им суровый урок стойкости и мужества. В этот момент каждый из них мечтал стать сильным и выносливым. Они утверждали себя: «Я тоже смогу. Смогу выстоять, как выстояли и победили павшие солдаты. Я выдержу. Этот холод не сломит мою волю». Им даже в голову не приходило сетовать на тех, кто должен был обеспечить тепло и комфорт в дороге. Сейчас для них было главное — хотя бы на миг, хоть ненадолго, стать похожими на тех, кто отдал жизнь за их счастливое детство.
В купе, где собрались школьники, не было слышно ни детского смеха, ни громких разговоров. Володя Вернигора, Саша Костенко и Сережа Гильдеев были вместе со всеми, погруженные в свои мысли.
— Мужики, а где Першиков? — растерянно разводя руками, спросил Володя. Ребята непонимающе переглянулись.
     Василий остался в купе один. Ему нужно было осмыслить все увиденное, привести в порядок свои чувства. Он прилег на матрас, подложив руки под голову. Холода он больше не ощущал. В душе поселилось странное, гнетущее чувство. Какая-то тяжесть легла на его детские плечи, словно он уже когда-то пережил это, испытал эту боль. В ушах продолжало стучать «вечное сердце» мемориала. Шелест тысячи шагов настораживал и звал в прошлое…
…Тяжелое гудение авиационных моторов и жуткий вой рвущихся снарядов. Они разрывали замерзшую землю в клочья. Она вздыхала от каждой авиабомбы, плакала от минных разрывов.
В далеком небе с ревом проносились «ИЛы». Перестраиваясь в кильватер, один за другим заходили в хвост немецким колоннам и, пикируя, сбрасывали свой смертоносный груз. Затем с бреющего полета прочесывали колонну «с головы до хвоста» из пушек и пулеметов.
Василий Першиков со своим звеном находился в сопровождении. Штурмовики в упор расстреливали танки, умело обходя плотные разрывы зенитных снарядов. Прямо из-за туч на него вынырнула четверка «мессеров». Василий усмехнулся, и в его голове мгновенно созрел дерзкий план.
— Сокол, Сокол! Я – Охотник! Сбор!
Легкие «ЯКи» с красными звездами на крыльях сверкнули под лучами восходящего солнца.
— Охотник, я – Сокол! — услышал он в наушниках хорошо знакомый басок Саши Костенко.
— Охотник, я – Сокол! Прямо по курсу вижу фашистские самолеты. Под нами – зона противника. Зенитки открыли заградительный огонь.
Василий, включив переговорное устройство, спросил:
— Ну как, Сашка, жив?
— Жив, командир, как иначе! — бодро ответил тот.


— Атакую, бубнового беру на себя! Смотрите в оба, могут зайти с тыла, — в наушниках раздался знакомый голос Володьки. — Командир, обходят! Я прикрою!
Немецкие истребители открыли шквальный огонь по советским бомбардировщикам, атаковали с разных сторон. «ИЛы», сбросив свой груз на заданный объект, пошли на снижение в сторону своих войск.
Першиков тоже открыл огонь с дальней дистанции. Немец уклонился от первой атаки.
— Я – Охотник! Сокол, Сокол! Серега, прикрой!
— Я – Сокол! Командир, меня атакуют!
Выше колпака кабины, словно огненная молния, пронеслась трасса вражеских снарядов. Киль самолета разворотило. Дюралевая обшивка лохмотьями рвалась в потоке воздуха. И в этот самый момент из-за разбитого киля, сверкнув желтым бронированным фюзеляжем и черными крестами, взмыл вверх атаковавший его вражеский истребитель. Следом за ним выскочил второй «мессер». В глубоком левом вираже один из них задымил, клюнул носом и камнем полетел к земле. «Это Серега его подбил», — промелькнуло в голове у Василия.
Резкий удар сотряс самолет, машина перестала слушаться рулей. В наушниках прозвучал голос:
— Охотник, я – Сокол! У тебя под правой плоскостью взрыв! Охотник, уходи! Я прикрою! Беру огонь на себя!
Но Василий ничего не слышал и не чувствовал. Правая рука онемела. Из-под шлема тонкой струйкой текла горячая, густая кровь.
…Под крылом израненной машины – траншеи, окопы, узкая лента железной дороги, составы с тяжелой немецкой техникой. «Клянусь, не видать вам Волги! Не топтать вам нашу русскую землю!» С этими словами Василий, собрав всю свою волю в железный кулак, направил горящий самолет вниз. Мощный взрыв потряс землю, его эхо разнеслось на сотни километров, оставляя несокрушимый след вечной памяти…
     — Васька, хватит спать! — друг Володька тряс его за плечо, пытаясь разбудить. — Мы уже почти приехали, собирай вещи. Эй, мужик!
Вася открыл глаза и непонимающе смотрел на ребят. Они укладывали свои вещи. Мальчик схватил Володю за руку:
— Ты жив? Как ты сумел посадить самолет?
Он растерянно оглядел других ребят. Одноклассники не понимали, что с ним происходит.
— Слушай, Першиков, перестань дурить. На тебя это не похоже.
— Наверное, переспал, — предположил Саша. — Шутка ли, почти сутки проспал. Мы думали, что ты помер. Но Алевтина Алексеевна не разрешала тебя будить.
…Вася наконец-то понял, что все это время ему снился страшный, но такой реальный сон.
— Ребята, как я рад, что вы все живы и здоровы! А я… я погиб, взорвал своим подбитым самолетом железную дорогу. Я летал на военном самолете! Ощущение – не передать! Теперь я точно знаю, как жить дальше!


17 февраля 2013 г.


Памяти Василия Першикова, Героя России, погибшего в Дагестане 11.09.1999 г. при выполнении задания, посвящается.