Последняя женщина. А на что он ещё рассчитывал?

            Вначале    совместной   жизни   с   Ренатом   ей   было   приятно   слышать    его   любовные   признания,    потом,    стала   привыкать   к    ним,   а  ещё   спустя   какое  то  время,   это   стало   её  утомлять.

 Не  нужно     забывать,   что   влюблённый   в  неё   мужчина   был   намного   старше.   Он,  по  возрасту,  даже   страшно   об  этом   сказать,   был   старше   её   отца,  который  остался   в   памяти    молодым,  когда   неожиданно   ушёл   из  жизни,  от  сердечного   приступа.   Но   будь  он   жив,  даже   сейчас,   был   бы   лет  на  десять   моложе    Рената.

Среди   многих   мужчин,  которым   Мариула   дарила   свою   короткую   любовь,  были  и  относительно   пожилые,  но  такого  старого,  как  Ренат,  у  неё   ещё   не   было.

Хоть   и    делала   она   вид,   что  от    слов   этого   старика     у  неё   всё   так   же     кружится  голова,  но   смотрела  на  ситуацию   довольно  трезво   и    думала: -   уж   раз   он  так  безумно   её   любит,     пора   бы    укрепить   её   положение   в   этом  доме,  на  правах    законной    его   жены.

    Доигрывая  роль   влюблённой  в  известного  художника    скромной    и  приличной   женщины,  она  смущённо  опускала   глаза,  там,  где  этого  требовалось.  В  минуты    близости    изображала    оргазм,  которого  не  испытывала.   Говорила,  что  любит  больше  всего  на  свете    и    в  то  же  время,  глядя  на   угреватое  его  лицо,  еле  удерживалась  от  соблазна,   выдавить    прыщик  на  его   щеке.

   Отдавая   во  власть   его     рук,   своё  тело,   она    получала    взамен   лишь    судорожные  движения   семидесятилетнего   старика,  который  после  минуты  сомнительного  секса   полчаса  приходил  в  себя.
   
  -  Это  было  восхитительно,  я   даже  не  знала,  что  можно  испытать  такое  удовольствие, -  шептала    она    в  такие   минуты   Ренату,   и  тот,    веря  ей,  начинал  себя  чувствовать  настоящим    мужчиной,  если  его  полюбила  такая  красивая,   молодая   женщина.

 Он  чувствовал  себя   счастливым,  потому  что   был   по - настоящему   влюблён  и   был   любим.
   
     Первые  сомнения   в  искренности  её  слов    появились,  когда   они     отмечали    первый  юбилей   своих  отношений,  -  ровно  десять  дней   как  они  стали  близки  друг   другу.  Этот  маленький  праздник  придумала Мариула,  она  заказала  торт,  поверхность  которого  была   покрыта  светлой  и  тёмной  глазурью,  с  цифрой  - десять   в   центре   рисунка  изображающего  сердце.
     -  Светлое, это  десять  дней, которые  мы  вместе, - поясняла  она  Ренату,  -   тёмное  это  десять  наших  ночей.
 
В  этот  вечер  они  пили  шампанское,  танцевали  под  музыку,  которую  включил  Ренат,  веселились    от  всей  души  и,  то  и  дело  предавались  воспоминаниям.  Они  воскрешали  в  памяти   день   их  знакомства,   уютный   ресторан,  куда  они    не  раз   заходили  и  позже,   но  уже  вдвоём,  вспоминали   первую   их   ночь  в  этом  доме,  и  массу  других   деталей   из  их  отношений,   словно  отмечали  не  десять  дней,  а  десять  лет  совместной   жизни.

Когда   наступило   утро    одиннадцатого  дня,   Ренат,  указывая  на   высокий  потолок   квартиры,  на   большие   светлые  окна,  сказал, что  всё  это,   к    сожалению,   принадлежит    его  бывшей  жене,  с  которой  он,  за  то,  что  здесь  живёт  и  пользуется  её  мастерской,  расплачивается   своими   картинами.

       -  Как? –   была  ошарашена   этим  известием   Мариула, - ты  хочешь  сказать,  что  всё  это,  не  твоё?
       -  Получается,   что    так,  - смущённо    пожал    он  плечами,   приподнимаясь  и  садясь  на  край   постели.
 
        -  Но,   как  же,   так…   Она  не   успела  договорить,  как  Ренат,  горько  усмехнувшись,   стал    рассказывать   ей,    непростую   свою   историю. 
С   Викой,  так   звали   его   жену,  он  познакомился   тридцать   четыре  года  назад   на  одной   из  выставок,   где    среди    других,    выставлялись    и    несколько  его  картин.  Она   была  по  профессии  искусствовед,  так  что  тема  для  разговора  с  ней   нашлась.
 
 За   плечами   Рената    была  художественная  академия,  работа  в  Союзе  художников,   участие  в  нескольких  выставках  и,  наконец,   должность  заведующего  кафедрой   в  институте.    К  тому   времени   он    жил   один,   квартиру   свою,   ещё   года  два  назад,  оставил   первой   своей   жене,  с   которой   тогда    развёлся.   Почему?   В   подробности     вдаваться    не   стал,  а  Мариула    особенно   и   не  расспрашивала.

  Сидела   и,   молча,  слушала   то,  что  он  говорит.    Отмечая    про  себя,   что   когда   этот  Ренат   встретился   с   той     Викой,   что   потом    станет    ему    женой,  она,  Мариула,   выводит,   ещё   и   не   родилась.

  Сидела   и   слушала,  как   звучит   его   голос,  смотрела   как   он,  встав   с   постели,   подходит   к   окну,   затем,    пройдясь   по  комнате,   снова    подходит     к   столу   и   садится  на  стул.   Он,   то  и  дело   тёр   переносицу  и   поправлял    очки.
 
   Короче  говоря,   рассказывал   Ренат,    они  с  Викой  поженились,   и   какое-то  время,  жили   в  доме    её   отца,   известного   в  городе  реставратора  картин.  Отношения  с    ним   не  сложились  сразу.   Занимаясь  сомнительными  сделками,    он   пытался  привлечь   и    Рената  к  изготовлению  подделок,  которые  выдавал за подлинники.  Пришлось,  в  конце  концов,   съехать  с  его    жилплощади  и  снимать   квартиру.

 К тому  времени  у  них  с  Викой    уже   был   пятилетний   сын,  очень  похожий  лицом  на   мать,  а  характером,  уже   в  этом  возрасте,  напоминал   предприимчивого   деда. 

 В   конце  восьмидесятых  годов,   чувствуя,  что  его   деятельность   всё  больше  привлекает  внимание  правоохранительных  органов,  отец   Вики   выехал    куда-то   за  границу.     Потом   были   лихие  девяностые,  когда   можно  было   и   быстро   сколотить   капитал  и,  также    быстро,   потерять  всё.

 Вике   удалось   первое...   Сейчас   она  живёт  в   Англии.  Гражданство   у  неё,  как  и  у  сына,  осталось  российским.   Десять   лет   назад    она   приехала,  купила  эту  квартиру  и  приобрела  двухэтажный  дом,  оборудовав  его   под  мастерскую.   Она   тогда   сказала    Ренату, который    официально  оставался  её    мужем,     что   всё    это  для   их   сына,  но   он  может  спокойно   пока   здесь   жить,  потому  что   Оскар,  их  сын, не  изъявляет   желания   возвращаться  в   Россию.

 Рассказывая    это,  Ренат  оделся,  помог  Мариуле  заправить  постель.  И   заключительную   часть   своей  истории  поведал   уже    на  кухне,  когда  они  пили  чай.
 
 Когда   кончил  говорить,   она   всё  так  же,  молча,  сидела  за  столом,  сцепив  пальцы  рук  и   упираясь   в  них  подбородком.  Ренат  тоже  молчал,  не  зная,  что   ещё   добавить  к  сказанному.  Он  чувствовал,   нужно,  что-то   говорить,  чтобы  она  не  ушла  и,   в  тоже  время,   боялся  прервать  это  молчание,   потому  что  она    была   сейчас    рядом,  о  чём-то  думала,  и  всё  так  же  сидела  напротив.
Ему  хотелось,   чтобы  это  тянулось   очень    долго,  бесконечно  долго.
 
   -  Я,  наверное,  пойду,  -   произнесла   Мариула,  медленно  поднимаясь  из-за  стола.  С    губ    её   слетели   слова,  которые     он    больше  всего    боялся     услышать.    Она   сказала  их,  но   ей   не  хотелось   уходить.   Ей   не  хотелось  уходить,  прямо  сейчас,   сразу,   после  этого  разговора,  она  понимала,  как  это  будет  воспринято  Ренатом,  что  он  поймёт,  что  ничего  не  значил  для  неё  без  этой  квартиры,  без  того, что  мог   бы   ей   дать,  кроме,  когда-то   произнесённых  признаний  в  своей   любви.

 - Но,   если   остаться    сейчас,  -  думала  Мариула,   не  даст   ли    она   тем  самым  ему   повод  поверить    в    несбыточную    мечту?   Она  знала,   всё   равно,   в  конце   концов,   ей   придётся  от  него    уйти.  Не  может  же  она,  из  жалости  к  нему  оставаться,  отдавая,  в  ответ   на  его  любовь,   свою,   ещё  не   растраченную  молодость.
 
 И,  оставаясь  сейчас,  чтобы  уйти   навсегда   потом,    разве   не  поступит   ещё  более  безжалостно  с   человеком,  который    на  что-то  надеется.  Она  смотрела  на    него,  а  он   боялся   поднять   на    неё   глаза.   Она   смотрела  на  этого  немощного  старика,    и,   почему-то,   сама  не  зная  почему,   отчётливо  представила   сейчас   рядом  с  ним   Мурада. 

  Тот    всегда  сидел,  широко  расставив  ноги    и  свободно  откидываясь   на  спинку  стула.  Так  и,  кажется,    разомкнёт   сейчас   губы  и   скажет   со  свойственной  ему  пренебрежительной   улыбкой: - Ну,  что   девочка, покейфуем?   И  это  даже  не  вопрос,  это  призыв  к  действию,  после  чего  нужно    сесть  ему  на  колени   и  делать  всё,  что  он  скажет,  доставляя  удовольствие   и  ему  и   себе.   Мариула  вспомнила,  что  в  последний  раз  они   занималась  этим  у  него  в  машине.

 А   Ренат  сидел,  всё  так  же   ссутулившись,   и  всё   так   же  глядя   на   стоящую  перед  ним  чашку  с  остывшим  чаем.
 -  Я,  наверное,   уйду,  уйду, уйду…  -    продолжали    звучать  в  его  сознании   сказанные    Мариулой     слова.
 -  А  на  что ты  ещё  рассчитывал,  -    говорил   Ренату   собственный    его   голос, -  уж  если  быть  честным,  так  до  конца,  почему  ты   не  сказал  ей  про  больную  печень  и  о том,  что  в  прошлом   году  у   тебя   был  инфаркт.  Давай,  скажи  ей  об  этом.  Скажи,  как ты  задыхаешься  ночью,  если  заранее   не  примешь  своё  лекарство.

  Этому  старческому  хриплому    голосу,  что    обитал   в  его    теле,    доставляло  удовольствие  посмеяться  над  влюблённым  сердцем,   которое   возомнило, что  оно   всё   ещё   молодо.

 -  Может  быть,  ещё   чай  налить?  -  спросил    Ренат.  И  прозвучало   это,  так  же,  как  и  при   первой  их  встрече,   когда   он   также   думал,  как  бы  задержать  её,  хотя  бы   совсем    ненадолго.