Последняя женщина. Смерть старого художника

       Буквально   с  первых  же  дней,    сын   Рената   Оскар,   делал   вид,  что    не  замечает    Мариулу.  Вёл   себя  так,   словно   её  здесь  и  не   было.

   А  если,  всё  же   замечал   её,    чаще   в   отсутствии  отца,   то,  казалось,  только  для  того,   чтобы   оскорбить   каким-нибудь   словом.   Она   бы    давно   и    ушла,  если  бы  Ренат,  буквально  со  слезами  на    глазах  не   умолял  её,  не  уходить,  не  бросать  его.    И,    потом,  что  ни  говори,   а  именно   сейчас  и  были   они   с   Ренатом,    в  шаге   от   своей   мечты.

 Столь   неожиданный     приезд   Оскара    мог     означать,  что    наконец-то,   семья   решила     рассчитаться    с  ним.     Даже    половины    суммы,    вырученной   от  продажи   картин,  вполне   могло   бы    хватить,  чтобы   приобрести,   пусть  даже  однокомнатную,   но  свою   квартиру.

     Что  ж,    ради  этого  стоило,  сжать     в  кулак  всю  свою  волю,   стиснуть    зубы,    ждать   и  терпеть.    И   Мариула    так   и  делала,    терпела,   снося  покорно  и   язвительные  упрёки    и    злобные   насмешки    в  свой   адрес   и   всё,   что  никогда  бы   не    смогла    стерпеть,   всё    ради      одного,   чтобы  осуществилась  их  мечта. 

Теперь,    всё    чаще,  чтобы   не  быть  поводом  к  новым  скандалам,   она     уходила  на  кухню  и    начинала   там    заново   мыть   посуду,  которая  и  так   сияла    чистотой,  звенела  ею,  чтобы  заглушить  доносящиеся   и  туда   обидные  для  неё   слова.

Но,  однажды,    не  вытерпела,  вернулась   в  гостиную,  бросила  кухонное  полотенце  на  стол  и,   стоя  напротив  Оскара,  сказала    всё,  что     накопилось    за   это   время   в  её   душе.
 
    -  Вы  называете  меня  падшей   женщиной,    не  гнушаетесь  находить  для  меня   самые  грязные  выражения.  Пусть  так,  я  не  в  обиде  на  вас.  Чему  здесь  обижаться,  если  всё,  что  вы  говорите,  правда.  Да,  у  меня  было  много  мужчин,  может  быть  даже  слишком  много  для  одной  женщины.

    -  Мариула,  ради  бога,  что  ты  говоришь,  не  надо,  я  прошу тебя.    Ренат,  сразу    постаревший  буквально на  глазах,  стоял,     упираясь  руками    в  край  стола,  губы  его  нервно  дрожали,  лицо  приобрело  землистый  оттенок,  -  Прошу  тебя,  Мариула,  не  надо,  то  и  дело  повторял   он,  умоляющим  взглядом   пытаясь  её  остановить.

  Но  Мариула  уже  не  могла   остановиться   и   молчать.  Глаза  её   были  устремлены   на   Оскара,  поначалу    он    пытался   также  ответить  ей   взглядом,  вложив  в  него  всё   своё  превосходство    над   ней,  но  не  смог противостоять   той  силе, что  шла  от  этой  женщины.

  -  Я  не  прошу  к  себе   ни  сочувствия, ни  жалости,  ни  тем  более   уважения.  Я  только  одного  прошу,    оставьте  нас  в  покое.  Ни  я,  ни  твой  отец, -   Мариула  показала  рукой   в  сторону   Рената,  который,  казалось,  из  последних  сил  стоял,   упираясь  в  стол  руками, -  мы  ничего  не  просим  у  вас,  ничего,  кроме  одного,  того,   что  принадлежит  только  нам, -  возможность  вместе  жить.

  Пусть  вам  всем  кажутся  странными  наши  отношения,  но  это  -  наше.  Слышите,  вы,  - наше, то,  что  принадлежит  только  нам,   желание   быть  вместе.

  Вы  вправе  обсуждать  насколько  это  нравственно  или  нет,  безумие    или  какой-то,  по-вашему,   расчет  на  выгоду.   Предполагайте  всё,  что  вам   хочется,  только   без  нас,  без  нашего  участия.  А  нас  оставьте   в  покое, - ещё  раз  повторила  она,  не  отводя  за  всё  это  время    свои    глаза   от   холённого  гладковыбритого  лица,  в  котором  не  было  ничего,    что    хотя  бы   отдалённо   напоминало      черты    лица   Рената.

   -   Ну,  уж  нет,  чего  захотела,  -   оставить  ей  отца, -  не  сдерживая  себя,  выкрикнул   Оскар.   -   Я  прекрасно  знаю,  что   тебя   в  нём  привлекает.   Деньги  его,  вот  и  всё,  что   тебе   от  него  нужно.  Только  деньги!

  -  Вам  ли  говорить    о  чистых  помыслах,  -  на  этот  раз  уже  спокойнее  отвечала  ему  Мариула.  -  Вам,  кто   живёт     на  деньги  вырученные  с  картин    отца  и  не  испытывает   к  нему  ни   малейшего   уважения.

  -  Не  тебе  указывать,  кто  на   какие  деньги  живёт.  По  крайней  мере,  он  мне  отец.  А  ты,  кем  ты   ему    приходишься?

 Глаза  Оскара  зло  сузились,  словно  брали   в  прицел  стоящую  перед  ним   женщину,  которая  посмела  в  этом  доме  занять  место  его  матери.  Он  вздохнул  всей  грудью,  словно  собираясь   нанести  сокрушительный    удар,  и  он  нанёс  его,  сказав  то,  что   хотел,  без  свидетелей   и   в  другой   обстановке,  обсудить  с  отцом.

  -  Вот  здесь  доверенность,  написанная   на  меня,  что  я  являюсь  единственным  владельцем   и  этого  дома  и   мастерской.  Уже  есть  покупатели,  есть  с  ними  договорённость  о  покупке. 

  - Отец, -  Оскар  повернулся   к    нему, - если  ты   официально   откажешься  от  этой  женщины,  мы  с  матерью  оставляем  тебе  мастерскую.
 
  -  Как?   Неужели   вы    можете  так  со  мной  поступить?  -  воскрикнул   Ренат.

  -  Пятнадцать    картин     вы  взяли  у  меня   только  за   последние  два   года   и   до  сих  пор    не   дали   мне   ни    одного    рубля  за  них,  а  теперь,   ставите  эти условия.
 
 Старый  художник,  смотрел  на  сына   усталыми  воспалёнными   глазами.   -  Значит,  ты  приехал  не  навестить   отца,  не  выплатить  мне   деньги  за   проданные  картины,    а  забрать  у   меня   всё.  Но    тебе    мало,   выкинуть  меня  на  улицу.  Ты    хочешь   уничтожить   мои  чувства  к  этой   женщине,  единственной,   кого    я  люблю.

    -  Успокойся   отец,-  Оскар,  видя,   как  задрожали   руки   отца,  хотел  подойти   и  помочь   ему   сесть  на  стул,  но  Ренат  оттолкнул  его: -  Прочь!  Не  прикасайся ко  мне,  уйди  от  меня.

Он  вцепился   в  край  стола,  пытаясь  устоять.  Пальцы  его  скользили  по  гладкой  поверхности   не  находя  за  что   ухватиться  и  если бы  Мариула   не  успела   его   поддержать,  он  тут  бы  и   рухнул   на  пол.
 
 
                Ренат  умер  в  больнице,   на  второй  день   после  ссоры  с  сыном. Перед     смертью,  прежде  чем  навсегда  закрылись  его    глаза,   он  тихо  произнёс    лишь  одно  слово  -  Мариула.

На  похороны   прилетела   из  Англии   бывшая   его   жена,  высокая  худощавая  женщина   с    властным   суровым  лицом.  Когда   на  кладбище   они  встретились  взглядом,  Мариула    нашла  в себе силы   усмехнуться,   глядя  ей  в  глаза,  ей   показалось,  что   именно  так,  с  холодной   усмешкой,  посмотрел  бы  на  свою  бывшую  жену,  Ренат,  будь  он  жив.

Когда  все  ушли  с  кладбища,    она   подошла  к   бугорку   могилы   человека,   который   любил  её     и  ушёл  из   жизни  с  её  именем  на  губах.  Ей   хотелось  плакать,  но  слёз  не  было.  В это  мгновение   вспоминалось   всё  светлое  и  весёлое,  что  у  них  было.

  Как,   однажды,  словно   дети,    они    играли  в  жмурки,  Ренат,  с  завязанным  на   глазах   платком,    медленно  шёл   из  комнаты,  в  комнату   широко   раскинув     руки,     и  просил  её   отозваться.   Мариула    молчала   и,    не  двигаясь,    стояла    перед  ним,   ожидая    когда   он   подойдёт  и   прикоснётся  к  ней.  Вспоминая  это,    она      улыбнулась,    дотронулась   до    могилы  и   ощутила   ответное   прикосновение  его  руки.
   

         Следующие    шесть    лет  её  жизни  прошли   незаметно  и   тихо.  Она,   как  и  прежде,    выглядела  моложе  своих   ровесниц,  по - прежнему  ощущала  на  себе  внимательные  взгляды  мужчин,  но,  теперь,     довольно  равнодушно    относилась   ко  всему  этому.

 Она     не  мечтала,  о  какой - то  необычной  любви,  не  тянулась  к    особым  удовольствиям,  зная  обратную   их   сторону.  Она  бы    согласилась   создать  хотя  бы  видимость  семьи,   если  бы    кто-нибудь   ей   это  предложил.  Но,  мужчины,  которые  ей   встречались,   предлагали   совсем  другое.
 
Теперь  у  неё  была  походка  обычной  женщины  без  призывного  покачивания  бёдер.  Когда  садилась,  обязательно  поправляла   на  коленях  платье,  при  разговоре    вела  себя  без  всякого  жеманства,  просто,  как  и  все  обычные  женщины.  Очень  скоро  она  ко  всему  этому  привыкла  и,  казалось,  такой  всегда  и  была.

   Иногда  у  неё  были  мужчины,  не  так  часто  как  раньше,  но,  всё  же,  были.
 Вот  так   и  жила,  до  того  дня,  когда   встретилась  ей  в  городе,  словно   бы   случайно   Оксана.   К  тому  времени,  память  о  Ренате     притёрлась,  словно  и  не  с  ней  всё  это  было,  а  прочитала  она    книгу   о  любви,  где  из  всех  страниц  только  и  было,  с  десяток,  тех,    что  в  середине,   и   ни  начала  -  ни  конца