Проводы зимы

                И. Рассказов
                Проводы зимы.

В преддверии весны детский центр походил на разбуженный улей. Педагоги, всё ещё находясь под впечатлением от зимней спячки, жужжали - кто во что горазд. Особенно усердствовал, как ни странно методист-спортсмен Сергей Иванович. Собственно, ничего в этом не было такого необычного, поскольку Анна Степановна - директриса данного учреждения почему-то именно его назначила ответственным на празднике «Масленица» за сожжение чучела зимы. Егоров, как только об этом узнал, так и заявил во всеуслышание: «Инквизитор!» Сергею Ивановичу это слово понравилось, ибо оно звучало загадочно и тем не менее, когда он оторвал свой внушительных размеров зад и стал проявлять инициативу, коллеги по работе старались не попадаться ему на глаза. Что-то им подсказывало: «бережёного – Бог бережёт». А тут ещё Валентина Петровна, прозванная в коллективе за свои железные зубы «Хищником», брякнула, что эти самые инквизиторы плохие люди, мол, сжигали в старину невиновных. Ещё её шустренькая подруга Верочка подлила маслица в огонь, заявив, что если бы не они эти самые инквизиторы, то Жанна Дарк дожила бы до своего пенсионного возраста. Ну, тут такое началось, что Сергею Ивановичу было впору задуматься о смене места работы. Если бы не Анна Степановна, так бы оно и случилось, но в какой-то момент она почувствовала брожение в коллективе, что всегда попахивало конфликтом и интуитивно, сообразно уже своему «боевому» опыту, собрала экстренное собрание работников детского центра.
Чем отличается система образования от всех остальных систем и ведомств в стране, так это количеством проводимых слётов, сборов, конференций, а, следовательно, и собраний с совещаниями.
  Так вот, на этот раз в актовый зал набилось столько народу, что эмоциональный Егоров не на шутку заволновался и выдал:
- Если начнётся пожар, эвакуация будет затруднена.
Завхоз Галина Николаевна кареглазая хохлушка замахала на него руками со словами:
- Сплюнь…
Он и сплюнул. Хотел себе под ноги, а попал на колени. Когда оценил свою меткость, в сердцах выругался в голос. Сергей Иванович тут же отреагировал и проявил должное участие, объявив громогласно:
- А вот и первый кандидат на сожжение, - и добавил назидательно: - За сквернословие.
- Типун тебе на язык, - Егоров посмотрел на него так, будто речь шла о приёме в партию.
Его поддержали, и Галина Николаевна сказала Сергею Ивановичу, что так дела не делаются. Зойка с Надеждой ногастые персоналии коллектива хохотнули в два голоса:
- Умора!
 Егоров тем временем привёл в порядок свои колени с помощью носового платка и довольно заявил:
- Теперь и жить можно.
Скучавшие Верочка и Валентина Петровна встрепенулись, как две большие голодные птицы и понесли всякую ерунду насчёт того, что в возрасте Егорова жить начинать уже поздно. Тот ответил им на это так:
- Бабоньки не гоните, а то за такие слова наш инквизитор проделает с вами аутодафе.
Шустренькая Верочка тряхнула кудрями и засмеялась:
- Мне лично всё равно – главное, чтобы не забеременеть.
 Валентина Петровна клацнула металлическими зубами и бросила ей в сердцах:
- Кто о чём, а ты подруга о своём.
 Егоров не дослушав её до конца, произнёс:
- Неужели свершилось? Когда ожидается пополнение? - и потянулся руками к животу Верочки. - И кто же у нас отец будущего ребёнка?
 Та вскрикнула негодующе, отстраняясь от него:
- Чего пристал? Какой ещё отец? Какой ребёнок?
Егоров не растерялся и продолжил свой напор:
- Зачем же из этого делать тайну? В одном коллективе работаем, а сколько пессимизма. Чего переполошилась? И в шестьдесят были случаи рожали… Если что, поможем….
 Вмешалась Людмила Николаевна, бессменный руководитель «живого уголка»:
- Егоров, ты чего наговариваешь? За это можно и схлопотать.
- Я же говорю, что на костёр его надо, - Сергей Иванович явно был сегодня в ударе, и ему хотелось выполнить свою работу на оценку «отлично».
Верочка ему поддакнула, мол, правильно – Егорова на костёр. На что Сергей Иванович ей заметил:
- Зачатие во грехе – тоже подлежит наказанию.
- Какое ещё зачатие? – Верочка откачнулась от него в сторону. Вы что с ума посходили? Чего пристали? Один сболтнул, а другой дальше понёс.
- В отказку пошла? – Сергей Иванович был неумолим. – Ну, ну… я это запомню.
Голос Анны Степановны возвестил о начале собрания, и перепалка стала утихать. Егоров попытался ещё что-то сказать, но на него зашикали, а Людмила Николаевна сильно ущипнула его за локоть.
- Ну, вот и дождались, - Анна Степановна обвела всех добродушным взглядом. - Сколько же вас сегодня набежало?
Кто-то ей услужливо сообщил, что примерно столько же ещё стоит в коридоре и на улице.
- А что же они не проходят? – удивилась Анна Степановна.
- Куда? – Егоров завертелся на своём месте, как ужаленный. – Если только по головам. Мест-то нет…
- Надо потесниться. Давайте что ли по двое на один стул, - предложила Анна Степановна.
- Это как же? – толстозадая Валентина Петровна уставилась на директрису.
Та  посмотрела ей прямо в глаза, мол, другого выхода нет,  и пояснила:
- Кто-то сверху, а кто-то….
- Чур, я сверху, - ввернул Егоров и засмеялся.
- Не поранься, - Верочка хихикнула.
- А ему всё равно на костёр, - опять стал тянуть про своё Сергей Иванович.
 Егоров не стерпел и выдал:
- Ну, ты меня достал. Знал, что физкультурники дауны, но ты особенный экземпляр. Такого вижу в первый раз…
- И в последний, - оборвал его Сергей Иванович, показав Егорову свой розовый кулак.
- Против лома – нет приёма, - буркнул тот, косясь на весомый аргумент спортсмена-методиста.
- Мальчики, хорош пузыриться, - завхоз Галина Николаевна погрозила им пальцем. – Потом поборетесь.
 Зойка с Надеждой завошкались:
- Ой, бои без правил! Как интересно! А вход платным будет или как…?
- Эй, сороки, хвосты прижмите! - шикнула на них Валентина Петровна, клацнув металлическими челюстями.
- Вот так всегда – на самом интересном месте, - вздохнули те.
- Итак, уважаемые коллеги, - директриса подняла над столом руку, - приступим… Прошу тишины. Нам выпала честь, так сказать, силами нашего коллектива организовать и провести праздник – «Масленица».
- Лыко, да мочало – начинай сначала, - Егоров вздохнул.
- Да, власть опять доверяет нам ответственное дело и мы с вами…
- Извините, - с места встала Галина Андреевна, просигналив Анне Степановне желтизной на своём лице, что это она, а никто другой. – А отгулы будут?
- Посмертно! – пошутил Егоров.
Анна Степановна бросил на Галину Андреевну взгляд и сказала:
- Голубушка, зачем вам-то отгулы? Вы и так из больничных своих не вылезаете…
- Вот-вот, на ладан дышите, - вставил Егоров, пытаясь попасть в тон директрисе.
Галина Андреевна понимающе кивнула и произнесла:
- Спасибо. Больше вопросов у меня нет, и села на своё место.
Анна Степановна укоризненно посмотрела на Егорова, мол, зачем же прямо в лоб об этом? Тот пожал плечами, как бы оправдываясь, что вырвалось как-то само. Директриса прокашлялась и уже обратилась к коллективу:
- Ну что, удивим власть?
- Легко, как два пальца… об асфальт, - отреагировала на её призыв «божий леденец» Галина Васильевна дебютировавшая на открытии окружной ёлки в роли Бабы-Яги.
После того случая она могла иногда себе позволить выходить за рамки своего возраста. Анна Степановна услышав эту её реплику, насторожилась, поскольку дальше могло последовать всё что угодно, после чего можно было с лёгким сердцем оформлять бойкую старуху на пенсию. Слава Богу, что ничего подобного не случилось, и Анна Степановна переведя дыхание, заметила и ей, и всем собравшимся:
- Сказать - не сделать, - повисла пауза. - Вот поэтому давайте думать сообща о том, чтобы «не ударить лицом в грязь».
Егоров отреагировал быстрее всех:
- Даже если будем стараться, у нас ничего из этого не выйдет. Снег этой весной ещё себя покажет, если верить синоптикам. Как бы это самое лицо не поцарапать о лёд…
Анна Степановна жестом попросила тишины и сказала:
- Коллеги, вопрос серьёзный… Давайте друг друга уважать.
- Это весьма затруднительно, - турист Владимир Николаевич, трясся бородой, стал протирать платочком чёрные очки, которые он носил круглый год. – Надышали… сейчас обмороки начнутся. Успеть бы все вопросы рассмотреть до них.
- Какие ещё вопросы? – Анна Степановна насторожилась. – У нас всего один вопрос.
- Как один? – из задних рядов потянуло недоверием. - А нам сказали, что ещё о повышении заработной платы будет разговор.
- Кто сказал? – директриса подозрительно посмотрела на свою секретаршу, рыжеволосую Юлию Анатольевну, которая судя по её внешнему виду, уже лет эдак десять должна была находиться на заслуженном отдыхе по возрасту.
Та хранила молчание, а если быть более точным - гробовое молчание, которое расшифровывалось, как полное непонимание момента. Анна Степановна наклонилась к ней и прошипела в самое ухо:
- Твоя инициатива?
 Юлия Анатольевна улыбнулась рассеяно и ответила:
- Моя.
- Уволю…
И вдруг секретарша запела:
- А нам всё равно, а нам всё равно… Хоть боимся мы волка и сову…
Егоров хмыкнул:
- Вот даёт старуха. Начисто крышу снесло.
- Жалко её, - произнесла Верочка. – Всю жизнь отдала работе, а почёта никакого…
- Зато есть, что вспомнить, - Егоров привстал слегка со своего места. – Ишь как выводит певунья.
 Анна Степановна шикнула на секретаршу:
- Сворачивай свою самодеятельность. После собрания у меня в кабинет допоёшь, - и обратилась к людям: - Насчёт зарплаты мы поговорим после масленицы.
Те загудели, мол, мы так не играем, но директриса сумела обуздать их недовольство словами:
- Никого не держу. Можете прямо сейчас идти в отдел кадров и писать по единому образцу заявление «по собственному желанию».
После этого наступила такая тишина, что было слышно, как у Валентины Петровны металлически звякнули челюсти. Кто-то тихо произнёс:
- Милиционер родился.
Тут же Егоров решил подключиться и внёс свою лепту, мол, не один, а целый взвод. Анна Степановна ещё выдержала паузу и сказала:
; Ну, раз достигнуто согласие и понимание важности рассматриваемого вопроса, предлагаю сразу же перейти к обсуждению кандидатур тех, кто будет отвечать за работу аттракционов, за проведение концерта, ну и всего остального…

Надо отметить, что со всем этим справились быстро. Егорова и баяниста Мишку, который не просыхал от водки, назначили ответственными за отбор концертных номеров. Туриста Владимира Николаевича поставили отвечать аттракционами, ну и всякими другими забавами. Список этих самых забав был небольшой: метание обруча, игра в кегли, да перетягивание каната. За Сергеем Ивановичем утвердили сжигание на празднике чучела зимы.
Первым делом встал вопрос: «Кому петь и танцевать?» Охотников набралось немного, поскольку все певуньи, принимавшие участие в открытии окружной ёлки, не сговариваясь, написали заявление об уходе. Это внесло некоторую панику, но Егоров, пока его напарник боролся с «жаждой», сумел раскопать талант в лице вахтёра Антоныча. Тот изъявил желание исполнить свою любимую песню – «Шумел камыш». Это уже было что-то. Теперь надо было изловчиться и не дать баянисту перепить. Следующими в списке на участие в концерте стояли Зойка и Надежда. Они так рвались в бой, что Егоров не мог им отказать в этом и когда те предстали перед ним, то у того отвисла челюсть. Девчонки в прямом и переносном смысле, чтобы удивить всех, включая и самого Егорова, засучили не только рукава, но и всё, что можно было засучить. Долго он рассматривал и Зойку, и Надежду, пытаясь прийти в себя, а те стояли перед ним, в чём мать родила. Надо отметить, что на теле Зойки Егоров смог  рассмотреть только два лоскута ткани: один на талии, а второй чуть выше.
- Ну, как? – поинтересовались у него ногастые персоналии.
- Обалдеть! А что вы ещё можете?
- А разве этого мало?
Егоров подобрал челюсть, сглотнул собравшуюся слюну и начал издалека, мол, концертный номер предполагает какое-то действие.
- Нам что совсем раздеться? – возмущённо сказала Зойка.
Егоров смутился, подумав про себя, между прочим, что это было бы в определённых условиях блестящим решением для чего-то более высокого с привкусом эротики и всего такого, но сумел обуздать свою фантазию и, сделав серьёзное лицо, пояснил:
- Надо что-нибудь спеть или станцевать.
- А зачем? – Надежда непонимающе ставилась на него. - Мы ведь модели. Они обычно на сцене только ходят.
 Егоров хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул:
- Как же я сразу не догадался? Вы же эти… манекены. Тьфу ты, перепутал – топ-модели. А чего же вас так мало? И потом, одежда где?
- Так весна зиму прогоняет, - заявила ему Зойка.
- Понял, понял…  не дурак. Так это значит вы в образах?
- Ну, да.
- Девчонки  - это замечательно, но надо бы побольше людей, чтобы зрелищней было. Давайте так, вы дальше двигайтесь в этом направлении. Я даю вам «зелёный свет», только оденьтесь потеплее, а то ведь выступать придётся на улице. Там температура минусовая.
Зойка сказала:
- Так мы колготки оденем.
- Да, в сеточку такие, - Надежда кивнула.
Егоров согласился и, уже собираясь уходить, бросил на прощание:
- Ну, это вы сами решите, только чтобы всё было на уровне.
С остальными участниками концерта проблем не было вообще: кто-то предложил прочитать стихотворение, кто-то показать фокус. Единственно, что вызывало беспокойство – это азиат Мишка, он же баянист, он же выпивоха, каких свет ещё не видывал. Вахтёр Антоныч сказал Егорову так:
- Если этот гад подведёт, я его на кол посажу.
- А не жалко?
- Другого способа нет, да и кол колом вышибают.
- Там вообще-то речь идёт про клин, - хотел поправить Антоныча Егоров.
- Какая разница? Был бы результат.
- А будет?
- Ой, не знаю. Этот азиат такой маленький, что может не выдержать: ни роста, ни веса в нём. Так одна голова и пальцы. И я так думаю, что пальцы ему Создатель дал, чтобы на баяне играть, а голову, чтобы водку трескать своим бессовестным ртом. Ну, паразит, когда только он успевает нажираться?
- Может у него организм уже сам ту водку вырабатывает? Если так, то надо бы его поберечь. Это, как-никак – феномен.
- А мне наплевать. Сказал, посажу на кол, так и сделаю. Хоть жизнь напоследок увидит нехристь, - Антоныч вздохнул и добавил: - Если успеет.
- Да, рискованное дело ты задумал, - Егоров почесал затылок. – Тут я тебе не советчик.

У других, кто отвечал за своё направление на проведении «Масленицы», тоже были свои нюансы. Например, турист никак не мог придумать, каким способом водрузить на верхотуру столба «призы», чтобы соискатели на звание – «самый цепкий», смогли продемонстрировать на празднике свою ловкость. Всё бы и ничего, да не выходили из головы у Владимира Николаевича слова Анны Степановны по поводу того, чтобы он не перешагивал границ сметы. Сергей Иванович, в это время топтавшийся по соседству в поиске места для устройства костровища для чучела зимы, недолго думая предложил туристу так:
- Николаевич, а давай свои усилия объединим? Экономия получится – я тебе дам.
- Какая экономия? – турист заинтересовался.
- Ну, сам посуди: тебе столб нужен? Нужен… и мне нужен, а он один. Давай сделаем так, как только какой-нибудь счастливчик дотянется до «призов», мы его и подпалим снизу. Он испугается и… Считай, что «призы» остались, да и мне не надо ломать голову насчёт чучела зимы. Экономия? Экономия…
- Ты в своём уме? А если сгорит?
- Так ведь праздник!
- Какой же это праздник. Когда потянет палёной человечиной?
- Не боись Николаевич… А на что МЧС? Вон в прошлом году и тоже на проводах зимы конь на бабу наскочил и давай над ней своими причиндалами размахивать. Та в крик,  а люди стоят – им весело.
- Не хотел бы я оказаться на месте той бедолаги, - турист покачал головой.
- Николаевич, не дёргайся. МЧС не дремлет! Оттащили коня-то – спасли бабу.
- Это, наверное, у него гон был.
- Не знаю - утверждать не берусь, но весело было – это факт.
- Ну, а если МЧС не успеет затушить? – Владимир Николаевич посмотрел на Сергея Ивановича.
- Это уже не наши проблемы.
- Нет, что-то попахивает это как-то неважно…
Сергей Иванович поводил носом по сторонам и сказал:
- А я ничего не чувствую. Нет, конечно, что-то присутствует, но на, то она и весна, чтобы попахивало. Как же без этого?
Видно Создатель не зря обитает на небесах. Ему оттуда всё видно, а значит, может упредить всех нас в совершении очередной глупости. Так и на этот раз развёл в стороны туриста со спортсменом-методистом, что собственно и стало причиной тому, что Сергей Иванович вынужден был смастерить чучело зимы собственными руками. Когда Анна Степановна увидела его творение, воскликнула:
- Боженьки мои, что же он у тебя такой чёрный? Негр что ли? Нет, как хочешь, а придётся переделать. Был бы в Америке – это другое дело, а тут Россия. Как бы народ не поднялся. У нас же в крови вставать на защиту угнетённых. Вот так встанут – пойди потом успокой. А кому отвечать? Нам. Подвесят за такое нас с тобой власти за одно место. Я-то отделаюсь испугом, а тебе придётся кое-чего лишиться. Ты знаешь, что… возьми у своей Клавдии ночнушку и…
- Не даст. Мы с ней в контрах, – Сергей Иванович насупился.
- Что же  так-то?
- Говорит – мало денег приношу.
- Сама виновата. Где были глаза, когда за тебя замуж выходила? Вот народ пошёл: наломают дров, а потом крайнего ищут. Ладно, скажи ей, что премию получишь.
- Сколько?
- На мороженное хватит.
- Не густо.
- На то она и премия. А чучело переделай, а то нам с тобой за этот расизм влепят так, что не сразу опомнимся.

И вот настал долгожданный день. Центровский автобус с нелепыми шторами на окнах притормозил в парке у эстрады. Приехавших встретил начальник окружного отдела культуры мужчина татарской внешности с усами во всё лицо. Он радостно произнёс:
- Всех с праздником!
 Анна Степановна скорчила на лице гримасу, пропустив его приветствие мимо ушей.
- А народ где? Опять нам их по кустам собирать? - она посмотрела на мужчину.
- Ой-ой-ой! что же мы такие сегодня грустные? Никого никуда не надо собирать... И потом, что вам стоит пропеть со своими певуньями несколько песен в полный голос?
- Были певунья, да все вышли. Одна вон осталась, - Анна Степановна кивнула на свою секретаршу, облачённую в нелепый наряд с кокошником поверх головного убора.
- А где остальные?
- Уволились.
- Как так? Имели такой успех и…
- Молча. Положили на стол заявление и подались восвояси.
- А причина?
- Петь устали за бесплатно. Вон на открытии ёлки голоса сорвали, а обещанных денег не заплатили им.
- Анна Степановна, - усатый мужчина улыбнулся, - это такие пустяки и вы об этом ещё говорите.
- Вот из-за таких пустяков людей и теряем. Ладно, чего уж после драки кулаками махать, - она оглянулась на рыжеволосую секретаршу. – Проштрафилась? Давай отрабатывай.
 Та тихонечко затянула что-то из репертуара Филиппа Киркорова. Анна Степановна остановила её:
- Только не надо про это: «милая, милая, милая…»  Кокошник на голове, а в самой голове не понятно что. Русскую запевай и голос не береги, а то не засчитаю и не филонить мне.
Секретарша кивнула и засеменила в ближайшую аллею, что-то попискивая себе под нос.
 Часа через два в парк стали подтягиваться люди. Стайками они прохаживались у ларьков, прицениваясь к горячительным напиткам и блинам. Розовощёкие торговки наперебой расхваливали свой товар. Играл музыка, и первые смельчаки уже полезли на штурм столба, наверху которого были прикреплены  тушки курей и уток. Анна Степановна, когда присмотрелась к «призам», так и ахнула:
- Владимир Николаевич, ты моей смерти хочешь? Это что? – она ткнула кулачком на столб, где какой-то шустренький малый, матерясь во всё горло, никак не мог дотянуться до куриной тушки.
- Что?
- Вот это?
- Вы насчёт призов-то? Так сами сказали, чтобы в пределах сметы.
- И?
- Ну, так вот весь этот самый предел там, - турист кивнул на орущего мужичка на столбе.
- Это не предел. Это беспредел, - директриса набычилась.
- Ну, это как посмотреть. С одной стороны – да, а с другой стороны от желающих нет отбоя. Голод-то толкает людей на покорение аттракциона.
- Что-то я людей среди желающих не заметила. Какие-то бомжи хороводят. Нет ни одного приличного лица.
- Так…
- И не перечь мне. Устроил тут благотворительность. Смотри у меня: если власть косо посмотрит в мою сторону, раньше меня с работы вылетишь.
- Да не переживайте вы так, - турист стал вертеться перед директрисой вьюном. - Я и так проявил инициативу – вон продуктов из дома натаскал, развесил. Опять же экономия получается.
- Молодец! А что твоя Раиса на это сказала? Небось, обещала бородёнку-то выщипать?
- За что?
- А если обратно продукты домой не принесёшь? Я бы выщипала.
- Что я дурак? Всё предусмотрел и столб подсолнечным маслом-то смазал,- турист улыбнулся.
- Хитёр, Владимир Николаевич. Ну, премию заслужил, поскольку экономия получилась, и я так думаю неплохая. Не подсчитывал: сколько?
- Много.
- Это хорошо. Потом поделим. Да, а как ты сам своих курей снимать-то будешь?
- Есть одно приспособление.
Директриса похлопала туриста по плечу со словами:
- Вот Раиса обрадуется: и куры целы, и премия в кармане.
- Ага, обрадуется и эту самую премию отберёт, - пожаловался Анне Степановне Владимир Николаевич.
- Ты что не мужик?
- Я турист.
- Понятно. Ну ладно весели дальше публику, а я пройдусь.

На сценической площадке в это время происходило следующее: артисты пели и плясали, а народ уплетал блины, пьяно выкрикивая почему-то первомайские лозунги. Даже когда на сцену вывели маленького смуглого человека со связанными руками за спиной, публика продолжала скандировать: «Труд! Мир! Май!» вслед за этим персонажем появился вахтёр Антоныч. Он развязал своего подопечного, в котором легко было узнать баяниста Мишку, после чего вручил ему инструмент и сказал:
- Не перепутай тональность, самурай.
Тот хмыкнул и пальцами пробежал по кнопочкам. Зазвучала музыка и Антоныч запел басом: «Шумел камыш…» Зрители, кто уже был в изрядном подпитии, подтянули ему нестройными голосами. Анна Степановна отметила про себя, что песня нашла своего слушателя: «Ведь могут, когда захотят, черти».
А вот после на сцену вышел театр мод. Повисла пауза. Самые горластые вмиг протрезвели и стали запоздало цокать языками. У директрисы челюсть оттянулась вниз на «всю Ивановскую». Кто бы мог подумать, что её подчинённые способны были на такое?
«Боже мой, да они голые…»
И действительно, на сцене стояли Зойка и Надежда,  в чём мать родила, но эти-то ладно – на них ещё можно было смотреть, поскольку мать-природа дала им всё то, что не стыдно демонстрировать. Остальные же…
Анна Степановна в сердцах воскликнула:
- А эта-то болезненная, куда выперлась? Егоров? Где ты тут у меня? – она стала крутить головой по сторонам.
- Туточки я, - он вывернулся из-за спины. – Нравится?
- Я тебя загрызу! Это что за безобразие?
- Где?
- В Караганде! – рявкнула директриса. – Кто разрешил?
- Что?
- Вот это? – Анна Степановна ткнула кулачком в сторону сцены.
- А что? По-моему, свежо!
- Ты насмехаешься? Это же порнография… За это кастрируют.
- Ну, вам чего бояться? И вообще, я с вами не согласен. Где тут порнография? Они же одеты. Вон и колготки на них… в сеточку.
- Ты глазоньки свои-то разлепи, шоумен хренов. Я тебя зачем ответственным поставила? Чтобы ты девок раздетыми на посмешище выставлял? Ну, Егоров…
- Не надо волноваться.
- Как же мне не… Ты смотри - на кого похожа Галина Андреевна. Я-то думала, что у неё только одно лицо жёлтое, а она вся… страсть господняя.
- Зато как стоит!
- А если она помрёт после этого твоего дефиле?
- Не переживайте… Холодом многие болезни лечат, а тут-то у неё всего-то что-то с желудком. Это пустяки.
- И как она на это решилась?
- А я сказал, что вы им премию дадите, - признался Егоров.
- А вот это ты видел? – Анна Степановна поднесла к его лицу выразительную дулю. – Видел? И им передай… Срамота! А эта Верочка тоже хороша. Нет, я предполагала, что у неё в голове нет царя, но чтобы вот так – это явный перебор. Стоит, задом трясёт.
- Наверное, от волнения или замёрзла. Что-то синоптики подкачали: говорили одно, а оно вон как вышло.
- Подкачали... - передразнила Егорова директриса. – Головой надо думать, а не подмышками. А эта – Валентина Петровна… Ну, с её-то весом да в это шоу… Слушай, Егоров, так они теперь тебя порвут на лоскуты, когда узнают, что ты их обманул с премией.
- Неужели допустите?
- С радостью!
- Тогда так, будете хоронить меня за счёт средств детского центра.
- Раскатал губки.
- А вы как хотели? Не каждый день люди погибают на рабочем месте.
Директриса помолчала, прикидывая в уме, во сколько обойдутся похороны и потом выдала:
- Ты меня разоришь.
- Так всё в пределах сметы.
- Ну, ты Егоров и гад.
- Стараюсь.
В этот момент музыка закончилась, и нагих богинь проводили со сцены бурными аплодисментами. Кто-то даже пьяно пропел им вслед из публики: «Ах, какая женщина… мне б такую». Анна Степановна дико повела глазами по сторонам и подумала: «Хоть бы власть не обратила внимания на это безобразие». Только мысль обозначила себя, тут как тут объявился начальник окружного отдела культуры и, шевеля усами, заговорщицки сообщил ей:
- Начальство требует.
- Уже?
- Уже.
- Меня четвертуют.
- Может быть… может быть.
На ватных ногах Анна Степановна поплелась к группе людей в норковых шапках. Подошла, глаза выпучила и молчит. Мэр округа улыбнулся и сказал:
- Удивили вы нас Анна Степановна… Особенно ваши девочки. Вы знаете: идёте в ногу со временем. Вот только их приодеть бы. Думаю, что некоторую сумму округ сможет выделить на этот коллектив. Да, товарищи? – он обратился к стоявшим вокруг него чиновникам.
Те послушно закивали головами, мол, а почему бы и нет?
Анна Степановна от радости чуть не бросилась их целовать. Во время её оттащили в сторону, а то бы всех без исключения обслюнявила.

Праздник закончился сожжением чучела зимы. Сергей Иванович так старался, мотаясь с факелом вокруг своего творения, что нечаянно подпалил Галину Васильевну, которая решила внести в это мероприятие свою лепту, бросить в костёр фантик от конфеты. Горела она недолго. Работники МЧС сориентировались в две секунды и накрыли её брезентом, повалили на снег и стали мять. Народ с интересом наблюдал за этим действием. Одно дело смотреть это по телевизору и совсем другое когда в живую. В добавок ко всему жертва из-под брезента так стонала, что людей надирало узнать подробности. Когда очаг возгорания был потушен, и Галина Васильевна показалась перед людьми во всей «красе», она произнесла, дико вращая глазами: «Ещё хочу!» Один из спасателей тут же отреагировал на её слова так:
- Бабушка, с огнём не шутят.
- Шутят милый… Ой, как шутят и как ещё шутят, - Галина Васильевна стала себя отряхивать.
Подлетела Анна Степановна и заголосила:
- Нарушаем технику безопасности? А мне потом из-за вас сидеть?
Сергей Иванович, громко сопя, стал оправдываться:
- Шустрая… Я - туда, а она - сюда. Вот и результат – пол шубы придётся выбросить, да и помяли хлопцы…
- А мне и не больно совсем, - заявила Галина Васильевна, осматривая подпаленный бок у шубы. – Подумаешь… Зима кончается, а к следующей я что-нибудь прикуплю. И вообще, я молодость вспомнила, а вы мне тут нотации читаете.
Анна Степановна подозвала врача из скорой помощи, дежурившей на проводах зимы, и попросила:
- Обследуйте, пожалуйста… - и добавила шёпотом: - Заговаривается.
- На предмет чего? – поинтересовался врач.
Галина Васильевна хохотнула:
- На предмет беременности.
Врач оглядел пострадавшую, почесал затылок и сказал:
- У меня с собой нет такого оборудования.
Анна Степановна ещё хотела что-то сказать, но тут с неба посыпал снег. Зима не хотела так просто уступать весне черёд. Видно там, на небесах, что-то напутали и вместо солнечных дней под аккомпанемент звонких ручьёв, на землю опустились метели. Они ещё долго пуржили по улицам города, создавая проблемы на дорогах. Люди ругались, но продолжали жить, веря, в то, что рано или поздно этот белый плен закончится.

                Март 2009г.