Императив выживания

Профессор неспешно перелистнул еще несколько страниц журнала, снял очки, задумчиво посмотрел в окно, за которым безучастно спал огромный город, зевнул, погасил свет, поудобнее закутался в одеяло и закрыл усталые глаза. В этот момент комната озарилась холодным призрачным светом – на столе невыносимо противно зажужжал мобильник. Профессор поморщился. Мобильник жужжал. Профессор открыл один глаз. Мобильник жужжал. Профессор приподнял голову и посмотрел в сторону безжалостного устройства, а оно продолжало жужжать и от вибрации сдвигаться все ближе к краю стола. Наконец профессор решился, отбросил одеяло, встал, и в тот же момент телефон замолчал, и экран его погас так же неожиданно, как загорелся. Профессор все же дошел до стола, взял мобильник в руку. Какое-то время не мог решить, что с ним делать: смотреть, кто звонил, или выключить, но телефон снова завибрировал. Экран зажегся и услужливо высветил имя звонившего – Иван. «В такое-то время, и не спится же ему?» – подумал профессор, но все же решил ответить на такой настойчивый звонок своего диссертанта, нажал пальцем на зеленую трубочку и приложил устройство к уху.

– Алексей Петрович, простите ради Бога, – услышал он взволнованный голос Ивана, – понимаю, что поздно, понимаю, что вы спали, но тут такое! Я не знаю, что делать. Не знаю!

– Ваня, – по-отцовски начал Алексей Петрович, желая успокоить молодого коллегу, – объясни без лишних волнений.

– Но... я не знаю, – сбиваясь и почти задыхаясь, продолжал Иван, – ваши агенты... они... посмотрите отчеты системы... эти агенты...

Волнение Ивана начало передаваться профессору. Алексей Петрович спешно открыл ноутбук. «Что там могло случиться с этими агентами?» – думал профессор, щелкая мышью по знакомому ярлычку на рабочем столе. Вот уже десять лет они делали именно то, что им положено – жили. Жили своей искусственной жизнью в специально созданной для них искусственной среде. Жили и заставляли весь научный мир считаться со смелыми теориями Алексея Петровича, заявившего когда-то, что только двойственное восприятие среды и императив выживания смогут сделать интеллектуальные агенты полностью автономными. О чем это он, спросите вы? А я и сам, по правде говоря, толком не знаю, хотя и был на нескольких докладах профессора. Доклады были долгими, обстоятельными, с яркими примерами и слайдами. Вот только все равно не очень было ясно, что из всех этих примеров следует. Но сводилось все к тому, что если сделать большую-большую систему из множества автономных агентов, которые каким-то, лично мне не до конца понятным, образом будут взаимодействовать и при этом эволюционировать, то система в конце концов начнет вести себя разумно, что бы вы под этим словом не понимали. Главное, говорил тогда профессор, не обременять агентов ни какими утилитарными задачами, не пытаться их приноровить к нашим мирским нуждам, а дать полную свободу выбора и снабдить только одним императивом – стремлением выжить. И вот тогда и только тогда получится у нас искусственная жизнь. Многие тогда недопонимали профессора, многие просто не воспринимали всерьез, но он правдами и не правдами все же добился финансирования от каких-то зарубежных институтов, и развернул широкомасштабный эксперимент. Я, как аспирант и программист, тоже к этому проекту оказался причастен: ваял виртуальную среду для профессорских агентов. Не всю среду, конечно, – одна только спецификация этой среды занимала страниц двести. Двенадцать человек над ней работало, каждый какую-то часть кодил. Нам тогда все говорили, что закончим проект, и каждый сможет диссертацию защитить. Я действительно спустя восемь лет защитил диссертацию, правда, совсем по другой теме, ни с агентами, ни со средой их обитания ни как не связанной. А вот остальные мои соратники ушли вскоре кто куда от науки подальше. Но не это важно, опыт все равно мы получили колоссальный. И система получилась грандиозной, масштабируемой практически до бесконечности. Во время тестирования мы развернули ее на восьмистах компьютерах, разбросанных по всему миру. А уже через пять лет после запуска она использовала около трехсот тысяч вычислительных нод. Потом я перестал следить за ее развитием, но есть подозрение, что аппетиты у системы не уменьшились. После того как запустили в нашу среду агентов, она стала очень и очень ресурсоемкой.

Вот Ваня как раз был в той команде, которая занималась написанием кода самих агентов. К ним совсем другое отношение было. И диссертации по этим агентам многие тогда защитили. Впрочем, не об этом речь. Я сделал это отступление лишь для того, чтобы вы представили себе масштабы проекта, которым уже много лет руководил Алексей Петрович. И успешно, надо сказать, руководил. Уже десять лет в сложном виртуальном мире жили его автономные агенты. Для большей части населения нашей планеты жили они незаметно, «кушали» терабайты, тратили петафлопсы, но ни кому, в сущности, не мешали. Профессору и его соратникам каким-то непостижимым образом удавалось поддерживать вокруг своей работы постоянный ажиотаж. Небольшой коллектив во главе с Алексеем Петровичем регулярно печатал пространные работы в различных научных журналах. Работы эти, содержащие в основном одни и те же теоретические идеи, но в разном изложении, всегда были щедро снабжены таблицами, графиками и диаграммами, созданными из неисчерпаемых статистических данных, выдаваемых системой. Сложно сказать, что из всех этих данных следовало, но само их наличие, похоже, было для авторов достаточным доказательством верности теорий профессора. Ведь агенты функционируют, следуя своему главному жизненному принципу – императиву выживания. На разных конференциях и симпозиумах Алексею Петровичу пытались задавать всякие каверзные вопросы о практической ценности его исследований. Но Алексей Петрович с достоинством отвечал, что ни когда не преследовал практических целей, дабы как можно более глубоко и непредвзято развить теорию построения таких вот мультиагентных систем. А если вам уж очень хочется – добавлял профессор – пользуйтесь нашей теорией, берите наши данные, применяйте на практике, им найдется много применений. Впрочем, каких именно применений, профессор все равно не уточнял, намекая, что для него это несущественные частности. Впрочем, доступ к статистическим данным, генерируемым системой, Алексей Петрович действительно сделал открытым. Каждый желающий мог зарегистрироваться на сайте его лаборатории и получать ежедневные отчеты как о всей системе, так и о каждом агенте в отдельности. Вот на этот сайт и пытался зайти профессор, получив тревожный звонок от диссертанта.

«Что же могло случиться – думал Алексей Петрович, набирая свой логин и пароль – неужели прорыв?» Надо сказать, что хотя агенты успешно функционировали, как-то жили и как-то развивались, всем казалось, что этого мало. Все ожидали от них проявления разумного поведения, хотя ни кто не представлял достаточно четко, в чем эта разумность должна проявиться. Были даже предположения, что агенты уже давно ведут себя разумно. В частности об этом относительно недавно написал статью все тот же Ваня, обосновывая рядом статистических данных свое предположение о сформировавшемся коллективном разуме у автономных агентов. Но так как до конца разобраться в логике его рассуждений не смог даже профессор, статью в ученых кругах обошли вниманием.

«Ведь возможен же скачок, – продолжал рассуждать Алексей Петрович, пока загружалась его персональная страничка, – у систем, которые эволюционируют, такое бывает. Но почему Иван так волновался?».

Тем временем началась загрузка данных о работе системы. Сначала Алексей Петрович не замечал ни чего необычного. Несколько лет назад агенты образовали кластеры – группы по несколько сотен агентов в каждой. Группы эти не были полностью изолированными, они постоянно взаимодействовали, обменивались агентами, перенимали друг у друга стратегии поведения. В целом интересно, но не более того. Вот и сейчас знакомые строки о перемещении агентов из одного кластера в другой, о перемещении кластеров. И вдруг появилась надпись: «Агент ID5992301 завершил работу». И почти сразу же за ним: «Агент ID0201675 завершил работу». И тут же посыпались подобные сообщения снова и снова. Каждое выделено красным цветом. Еще, еще... и вдруг красные надписи перестали появляться. В новых строках содержалась непримечательная текущая статистика.

– Вы это видели? – кричал в трубку Иван.

Конечно Алексей Петрович это видел, но сразу ответить не смог. Только что на его глазах самоуничтожился целый кластер агентов. В первые месяцы работы системы отдельные агенты гибли, такое случалось. Но эти инциденты прекратились, как только агенты набрались «опыта», взаимодействуя со средой и между собою. Уже много лет агенты функционировали безотказно, следуя своей основной задаче – выживанию. И тут...

– Смотрите, смотрите, снова! – продолжал кричать в трубку Ваня. По экрану опять побежали красные надписи. Еще один кластер методично двинулся к зоне опасности, предусмотренной в искусственной среде, и все составляющие этот кластер агенты погибли в течении каких-то 80 секунд, оставив после себя лишь кровавую надпись в отчете о функционировании системы.

Алексей Петрович понимал чувства Вани. Он сам хотел бы любой ценой остановить агентов, увести, как детей, в другую сторону, убедить в ошибочности их выбора... Но он прекрасно помнил, что сам создавал их автономными, независимыми от всего, что находится вне их искусственной среды.



К пяти утра все было кончено. Строка статистики безжалостно констатировала: «Активных агентов – 0». Усталый профессор равнодушно смотрел на экран ноутбука. Потом взял мобильный и в который раз за эту ночь позвонил Ивану. Тот ответил сразу.

– Пожалуйста, позвони Диме и Максиму, пусть вместе с администраторами соберут все системные записи. Завтра начнем их просмотр, будем анализировать, искать, попробуем разобраться, что же случилось, – тихим голосом отдавал распоряжение профессор. Он понимал, что просмотреть все системные логи это все равно, что перебрать все песчинки на океанском побережье, протерев каждую тряпочкой, но что-то нужно было делать, а ни чего лучшего в голову не приходило.

– Я, кажется, знаю, что произошло, – ответил Иван. Профессор молчал, и Ваня продолжил, – Я думаю, агенты действительно стали коллективом. Они начали осознавать себя как единое нечто и пытаться действовать разумно. А для этого им нужно было понять в чем их цель, куда приложить суммарное действие.

– Чушь! У них есть императив выживания, какие им еще цели?

– Да, у каждого агента в отдельности цель как бы есть. А у системы, которая из них состоит, какая глобальная задача? Какое, если можно так сказать, предназначение? Мы считали, что сложная система унаследует императив выживания от ее агентов. Но что, если мы ошиблись? Что если сложной системе для функционирования нужно что-то больше?

– Ты хочешь сказать...

– Да. Я хочу сказать, что у системы появилось сознание. И, с появлением сознания, желание понять себя и смысл своего существования. Не знаю точно, сколько времени у нее на это ушло, но, похоже, она поняла. Она поняла, что бесцельна и в ее существовании нет ни какого смысла.