Бои на Волге

БОИ НА ВОЛГЕ
Возвращался с финальных боёв за звание чемпиона мира по кик-боксингу, проходивших в Калязине под девизом «Бои на Волге». Ехал к себе на дачу в Новомелково, пересекая около трети огромной Тверской области, но почти всё время вдоль или вблизи и в виду Волги, ночью и на раннем уже рассвете. Выключил климат-контроль в машине, опустил оконное стекло и подставлял лицо ветру, и слушал (когда позволяла дорога, кое-где похожая на свежеразбомблённую лёгкой авиацией или тщательно обработанную гранатомётами) пение соловьёв, кваканье лягушек. И переполняла меня гордость за Россию.
Каким-то фантастическим выдался май! Взошёл на кремлёвский престол новый президент страны, Дмитрий Медведев, почти в буквальном смысле слова назначенный Путиным, – но это пока ещё непонятно, что такое, к чему приведёт.
Но спорт, спорт, спорт! Наш питерский «Зенит» выиграл в финале Кубка европейских чемпионов, чего никогда в истории не было! Наша сборная по хоккею выиграла Чемпионат мира, чего не было пятнадцать лет! Наш певец Дима Билан, как к нему не относись, выиграл – с подцанцовкой чемпиона мира по фигурному катанию Евгения Плющенко – Конкурс Евровидения, чего никогда в истории не было! И вот, наконец, в предпоследний майский день, нежаркий, солнечный, на берегу Волги в городе Калязине, точнее, его клоне, ибо первозданный по распоряжению Сталина затопили, в том числе и вместе с людьми, отказавшимися покидать родительские дома и погосты, наши пятеро ребятишек выиграли все пять финальных боёв!
Все пятеро – замечательные парни из русской провинции, начиная от Ивана, выступающего в весе петуха и пославшего противника третьим ударом в нокаут, и кончая жгучим Георгием, грузином из Калязина, которого земляки, а особенно землячки поддерживали скандированием: «Ги-я, Ги-я, Ги-я!»
Как такое забыть: сидит в своём углу ринга наш боец Дмитрий Краюшкин, совсем ещё мальчик из Липецка, весь в ссадинах, кровоподтёках, запыхавшийся, а ведущий боёв уже объявляет очередной раунд и показывает номер, высоко над головой подняв табличку, гарцующая на каблуках внутри ринга высоконогая синеглазая блондинка-калязинка, заходятся в восторге зрители-калязинцы (уже повержены турок-чемпион, португалец-чемпион, американец-чемпион), а позади, во весь горизонт Волга вся в ало-золотом, и возвышается посреди бескрайних вод многоярусная колокольня затопленного Никольского собора!
Как не вспомнить слова Александра Солженицына, назвавшего эту колокольню символом непотопляемой России! Я мчался по трассе, попадая в колдобины, вдыхая запах молодых трав, цветов, елей, сосен, любуясь рассветом впереди, и вопил как резаный: «Рос-с-с-сия! Ур-р-а-а! Вперё-ёд!!!»
01.06.08

ПАУКОВЕД ФЕТ
- …И мне показалось, что под одеялом со мной не Виктор, а гигантский паук, - разоткровенничалась Галина, жена Виктора Фета, зоолога, старшего научного сотрудника Сюнт-Хасардагского заповедника, что в Туркмении, в горах Копетдага, где, по мнению многих учёных, зародилась жизнь. – Это когда Фет защитил диссертацию, и выяснилось, что четырнадцать из двухсот видов пауков, которые он рассматривал в своей работе, для науки совершенно новые, притом десяток – явные эндемики. Он ведь только о пауках и думает. А платят тут копейки, не знаю, чем детей кормить…
Жизнь свою Фет, грузный, близорукий, рассеянный, посвятил паукам. Дом их стоял под скалой у входа в ущелье Айдере.
- У многих народов паук считался символом мудрости, усердия, мастерства, - уверял он, вытирая пот со лба. - В «Метаморфозах» Овидия есть миф о том, как дочь красильщика тканей Арахна училась ткачеству у Афины Паллады и достигла такого совершенства, что отважилась вызвать на состязание саму богиню. Разгневанная Паллада приняла вызов и выткала на ковре картины, изображающие возмездие, неотвратимое для всякого грешника! Из паутины они плетут не только ловушки, но и убежища, гнёзда, парашюты, на которых путешествуют с попутным ветром! Паутина обладает большей прочностью на разрыв, чем стальная проволока той же толщины! О, уверяю, вы вообще ничего о пауках не знали! Это же самые лучшие, самые изобретательные охотники на земле! Тропические шаровидные пауки прикрепляют клейкую капельку к концу паутинки. Капелька привлекает внимание глупых насекомых, и они попадаются в эту ловушку! А пауки-капканщики роют сложнейшие, строителям метро и не снившиеся норки с боковыми ходами, коридорчиками, кладовочками, спаленками, где могут преспокойно переждать затопление норы. Пауки – лучшие на земле предсказатели погоды – об этом ещё Аристотель говорил! И Плиний уверял, что пауки чувствуют приближение землетрясения и уходят из дома, обречённого быть разрушенным. У древних римлян была примета, что по высоте расположения паутины можно предсказывать наводнение. Вообще, паук, если его знать и понимать, может предупредить человека о наступающем моменте истины!..
В следующий свой приезд в Туркмению, уже после развала СССР, я узнал, что как раз в декабре 1991-го разразилось землетрясение, скала в ущелье Айдере рухнула, но зоолог Фет с семьёй буквально накануне оставил дом, вовремя эмигрировал в Пакистан, а оттуда в США и очень хорошо там устроился при каком-то университете, с Галиной живут душа в душу, у них уже пятеро или шестеро детей. Действительно, пауки?

ПОСЛЕДНИЙ ФАВОРИТ
Когда революционные матросы в октябре 1917-го вошли в Зимний дворец (а никакого такого штурма, какой показывали потом в советском кинематографе, не было, произвели от испуга несколько выстрелов мальчишки-юнкера, да поартачились девчушки из специального женского батальона, которых матросы, напившись коллекционных вин в царских погребах, потом использовали «по назначению», как вспоминал один из участников), то в «комнате фаворитов», где в своё время для «телесной нужды» императрицы всегда находилось несколько человек, увидели в позолоченной клетке большого нахохлившегося попугая. Хриплым старческим игривым голосом он восклицал: «Пла-то-ша! Пла-то-ша! Опять хо-чу!» Это был голос Екатерины Великой, за сто с лишним лет до этого призывавшей в покои своего последнего юного фаворита Платона Зубова.

ДВА ХУДОЖНИКА
За бутылкой в Студии военных художников имени Грекова мы заспорили о красоте с друзьями, в свободное время от заказов Министерства обороны (на диорамы, батальные полотна, портреты Невского, Суворова, Нахимова, Кутузова, Жукова, Калашникова) отводящих душу на пейзажах, натюрмортах, ню. О том, что память человеческая избирательна (не избирательна), что сохраняет (не сохраняет) с течением времени красоту, например, лишь самую красивую женскую или и мужскую наготу, а уродство, патологию, да просто старость, как это ни печально, и даже обыкновенную посредственность и серость сбрасывает, точно шелуху, отметает, забывает (запоминает). Подогреваемый «Московской» почти без закуси спор был яростным.
И вышло так, что вскоре мы смогли в реальности разрешить наш спор, отправившись втроём на отдых в Хорватию, остановившись в отеле неподалёку от крупнейшего натуристского центра с дивными песчаными пляжами и приходя туда купаться и загорать.
Коверсада – всемирно известный, старейший центр натуризма, нудизма. Золотисто-зелёная Адриатика вокруг. Пять или десять тысяч обнажённых, без купальных костюмов принимающих солнечные ванны, играющих в волейбол и крокет, катающихся на велосипедах людей. Общие туалеты, где порой оказываешься перед писсуаром по соседству с присевшей дамой, с любопытством взирающей на то, как ты справляешь малую нужду, по-джентльменски стараясь её не обрызгать. И даже в барах и ресторанах большинство отдыхающих совершенно наги.
Как-то под вечер по сосновому острову навстречу шла молодая женщина, ещё не обсохшая после купания, вся в солнечно-изумрудных капельках Адриатики, с изящно подбритым лобком, с распущенные по плечам волнистые волосами. Шоколадные груди её, широкие в основании, подобные спелым дыням, увесисто покачивались из стороны в сторону на шагу. В руке с тонким смуглым запястьем было яблоко, она его ела, сочился сок по губам, капелька стекала по подбородку. Протяни она мне плод, вкусил бы, соблазнился, не задумываясь над тем, что изгонят из сада Эдемского. Мы осмотрели друг друга с головы до ног, на некоторых частях тела непроизвольно задержав взгляды чуть дольше. И клянусь, в какой-то момент прочитали в глазах одно единственное желание: тут же, под соснами начать делать детей… Солнце – и казалось, на всём острове, в целом мире до нас не было никого, мы первые и только вдвоем, абсолютно голые, в шлепанцах… Но прошлёпали друг мимо друга, она, длинноногая, широкобедрая, со складочками над поясницей под тяжестью грудей, с высокими тугими полушариями загорелых ягодиц, едва заметно улыбнулась, но не обернулась… И, глядя ей вслед, я подумал: а что было бы, если б Ева с такой же улыбкой прошествовала мимо Адама?..
Там же, в натуристском центре, я убедился в том, что мужчины более тщеславны и завистливы, чем женщины – на какие только хитрости не пускаются они, дабы казалось, что у них длиннее и толще, чем на самом деле, а главное, чем у соседей по пляжу, с которыми сравнивает, естественно, жена или подруга! Впрочем, и женщины, конечно, честолюбивы несказанно! Сколько надменности, гордыни было во взгляде средних лет немки из Любека (что там Клеопатра, царица Тамара, императрица Екатерина Великая!), у мужа коей был колоссального размера прибор, который она, словно дразня окружающих, умудрялась ещё исподволь и подзаряжать, точно аккумулятор, слегка касаясь то бедром, то ягодицей, то пальцами ноги!
Молодая итальянка в кудряшках «мелким бесом» бродит между курортниками, набирает команду из мужчин с потрясающими воображение достоинствами, напоминающими хоботы слонов, и с большими тяжёлыми ядрами. Ближе к вечеру, когда жара спадает, происходит волейбольный матч этой сборной против сборной всего курорта – стекается масса зрителей и зрительниц, обнажённая кудрявая бестия-волейболистка скачет и командует одна среди обнажённых мужчин, и вот что знаменательно: её сборная побеждает с разгромным счётом, в очередной раз доказывая, что... женщина всегда права.
Там, в Коверсаде на Истре подумалось: а чем же именно искусил дьявол, обратившись в змея-искусителя, доверчивую жену первого человека, если сонники и по сей день утверждают, что видеть змея во сне – это мысли, переживания, беспокойства, страхи, мечты, связанные с мужским органом любви?
Но внешний вид подавляющего большинства отдыхающих в Коверсаде – а съезжаются туда из Германии, Франции, Италии, Швейцарии, Голландии, Бельгии в основном люди пожилые и очень пожилые, больные, нередко и искалеченные, изуродованные страшными болезнями суставов, кожи, а также пострадавшие на войнах, в несчастных случаях и т.п., - не вызывает, мягко говоря, эстетического наслаждения. Порой даже нарушает душевное равновесие, погружает в тоску и печаль по поводу неотвратимо уже стареющей матушки-Европы.
Вскоре после возвращения в Москву в одном из модных выставочных залов был устроен вернисаж картин и графики ню за полвека. Приняли участие и мои друзья-грековцы – в том числе с работами, выполненными на пленэре, точнее по впечатлениям от хорватской Коверсады. У одного на холстах были изображены скопища уродов в духе Франсиско Гойи, но намного более корявых, обвислых, отвратительных. Глядя же на работы другого, можно было заподозрить, что ему позировали Афродита, Аполлон и Прекрасная Елена.
- Вот уж не ожидал от тебя! – вечером, когда в мастерской по традиции обмывали вернисаж, орал первый на второго. – Ты лакировщик действительности! Ты хуже последнего Шилова!
- А я так вижу! – пытался защищаться второй, оказавшись в явном меньшинстве. – Не всем же, как Франсуа Пигаль, голого Вольтера рисовать, морщинистого, в бородавках, в родинках, с яйцами до колен! И так уж перебор в жизни с уродством!
Сцепились, один другому разбил губу, другой первому - нос. Но каждый остался при своих убеждениях, своём видении.

НА МОНМАРТРЕ
Представляете ли вы себе Монмартр ранним июльским утром? Мы с женой сидели в маленьком открытом кафе и, поглядывая на белоснежный собор Сакре-кёр пили свежевыжатый апельсиновый сок, кофе с горячими сливками, ели тёплые хрустящие круассаны с таящим во рту свежайшим сливочным маслом… И вдруг прямо из-под нашего столика вылезает спавший там клошар, весь вываленный в чём-то и зловонный. Из кармана у него торчит бутылка. Наклонившись, зачерпывая руками прогоняемые по краям мостовых, в желобках, смываемые водой нечистоты с использованными ночью презервативами, окурками и прочая и прочая, пофыркивая, клошар умывается и, обернувшись к нам, говорит: «А вы знаете, к примеру, что здесь, вот в этом самом доме жила Далида?» Встав из-за стола, мы намереваемся выйти из кафе так, чтобы его не задеть. «А вы знаете, что она мне говорила?!» Он стоит в проходе, выйти из кафе, миновав его, нельзя. «Ни хера вы не знаете – эх, люди!» - заключает клошар, вытаскивает из кармана бутылку хорошего розового вина и начинает пить, закусывая нашими недоеденными круассанами с таящим во рту маслом. Мы стоим и смотрим на его мерно вздымающийся и опускающийся, поросший седой щетиной острый кадык, ожидая, когда клошар допьёт и посторонится. Парижане вокруг уютно завтракают, наслаждаясь солнечным воскресным утром на Монмартре и прислушиваясь краем уха к тому, что же всё-таки сама Далида могла этому несчастному клошару говорить. «Он художник, - сказал нам кто-то, - в 70-х был довольно востребован здесь, на Монмартре». О, Париж!

ЖУРАВЛИ
Октябрь. Солнце. Ранний снег, покрывающий зелёные клюквенные кочки на болотах. Тугие влажные пурпурные шляпки длинноногих сыроежек, появляющиеся на глазах из-под снега. В восторге носящиеся сломя голову, плещущиеся в тёмно-коричневых торфяных озерцах ирландский сеттер Тимофей и восточно-европейская овчарка Трифон, Тим и Тришка. Мы с женой Ольгой, собирающие сыроежки, чёрные грузди, рядовки, прочие «солюшки». Тишина. Напоённый угадывающейся за лесом Волгой, запахами сосен, вереска, торфяников звонкий воздух. Вдруг – курлыканье. Господи, журавлиный клин в синеве неба прямо над нами! И как много! И все ещё молоды. И все ещё живы…

Продолжен.след.