Последняя женщина. Пишущая печатная машинка

   
 Чтобы  не  делала   сейчас   Мариула,   о  чём   бы  она    ни  думала,  всё    теперь   было  заполнено     в  её    сознании     только  одним  именем  -  Казбек.

 Она    полюбила   его    сразу,   с  первого  взгляда,  когда   поднимала   его    вверх   по  склону,   ещё   очень    слабого   и  беспомощного.  Когда,  наклонившись   над   ним,   ещё   не  пришедшим  в  сознание,   не  удержалась  и   в   первый    раз   поцеловала   в  губы.

 И  в  дальнейшем,  с  каждым  днём  всё  больше    в  него  влюблялась,  открывая  для  себя   в  нём, такое,  что  заставляло     снова,   будто  в  первый  раз,  влюбляться. 

 Она  никогда  не  писала  стихи,  но,   слушая  Казбека,  ей  казалось,  что  умей  она  облекать  свои  чувства  в  слова,  она   написала  бы  самую   лучшую    поэму  о   любви.

Но,   испытывая,    неиспытанное     прежде  во  всей    полноте,  она    продолжала   теперь    жить  и   ежедневными   обычными    заботами    выпавшими   на    её   долю    здесь,  и   не  ставшими   для   неё   обременительными.

Думая,    что    приготовить  к  обеду,  как  сделать  мрачное  жилище    уютней  и   светлее.  Она    испытывала    неподдельную  радость   и,   подпрыгивая,  словно   девочка-подросток,   хлопала   а  ладоши,  когда  Казбек   доедал   всю   еду,  до  последней   капельки.

Не   было   большей   радости   для  неё,   когда   боль   на   какое-то   время  отпускала   Казбека,   и   он   мог    днём     спокойно     заснуть.

    Она   тихо   садилась    рядом   и,    приложив   палец   к   губам,   давала   знать   Аргуту,   чтобы   он    не     разбудил    ненароком    Казбека. 

 Она   долго   могла   вот  так    неподвижно    сидеть,    не   сводя    своих   глаз   с   лица   мужчины  и   думая   о  чём-то,    что   было    связано   только    с  ним.
 
    В  глазах   её   вспыхивали  радостные    искорки,  когда   Казбек,   замечая    свежий   букет   у   изголовья,   подносил    цветы   к    лицу,   ощущая   их  дыхание.    А    когда,  испытывая   жажду,   не  успевал   даже  сказать    об  этом,    как   она   тут  же    протягивала    ему    кружку  с  холодной  ключевой  водой.    

 В    этих,    счастливых    для   неё    мгновеньях,   беспокоило     Мариулу   только   одно  -   его   ноги.    Она  старалась  скрыть   свою    обеспокоенность,  говоря,  меняя   повязки:  -  Дело,  кажется,  идёт  к   полному   выздоровлению.

 Говорила,   не    замечая    при  этом    никаких   изменений  к  лучшему.  Выходя  из   пещеры,    запрокидывала  лицо  к  небу,  и  просила   у   бога,  лишь  одного,     излечить   Казбека.

 Сейчас,  поднявшись   к   пещере   и  затаскивая   в    неё   несколько   новых    ящиков,   которые,   с  таким   трудом   поднимала    она   по  склону,   прежде  всего,  обратила   внимание,  как  сидит   Казбек.   Ноги,  чуть  согнутые  в  коленях,   обычно   он   так    сидит,  когда  чувствует   боль.  Вот  и  сейчас,    продолжая   что-то   декламировать,  то  и   дело,  проводит   руками  по  коленям,  поглаживая   их. Продолжая    свои     размышления,    прерванные    появлением   Мариулы,  спросил:   - Ты  думаешь,  прозвучало   слово  и  тут  же   оно    исчезло?

 -  Чего  ему    исчезать-то,  в  голове-то,  небось  останется,  пока  другим   словом  его  не    заменить, -  пыталась  здраво   рассуждать  Мариула    и,   боясь,  как  бы   Казбек   не  продолжил   вновь   закручивать  всё   выше   свои   мысли,    решила  вернуть  его  на  землю,  вернее   к  тем   ящикам,    которые    она    еле – еле,  дотащила:  -  Ты  лучше  посмотри,  что  я    тебе   принесла.

 -   Опять   ты    к  реке  спускалась?  -  недовольно     бросил  в   её   сторону   Казбек. Ему   не  нравилось,  что  Мариула   всё  время,   приносит  с  места  крушения    вертолёта   какие-то  вещи.  Он  понимал,  что  всё  это  нужно,  особенно   продукты,  и  всё  равно,  видел   в  этом,    что-то    не  совсем   приличное,   брать   чужое.   И  хотя,   ругать   за   это    особенно   и  не   ругал,   и  запретить    ей,  что-то   приносить  от   разбитого   вертолёта,  не  мог,  но  и  особой  радости  тоже     не  проявлял,   когда  она,  также    как    и   сейчас,  втискивала   в  пространство   пещеры  ящики,   на  которых   были   указаны   адреса   получателей.  Даже   когда   принесла    на  днях   целую  коробку  восковых  свечей  и  несколько   упаковок    со  спичками,    только    посмотрел,  и  никакого   восторга   в   глазах.

-  Там,    под  дождём,  всё   равно   это   пропадёт,  а  нам,  кто  его  знает,  сколько   времени  здесь   ещё   придётся   находиться.  Может  и  зимовать  придётся,  -  говорила  она,  доставая    новые  свёртки.

-   Ну,  это  ты  уж  слишком...  От  силы   ещё   одна    неделя,  и  нас  обязательно  отыщут, -  говорит   Казбек,  сидя  на    постели   и   растирая  рукой  колени.

Сейчас   он   с  интересом    смотрит,  как   ловко  она  развязывает   крепкие  узлы,   и,   не  удержавшись,   спрашивает: - Опять  продукты?

 -   Продукты,    это    что,  а   здесь,   смотри, -  она   вытащила   и  поставила   на   ящик,   небольшую   портативную  печатную  машинку.   - Вот,  совсем  новенькая   и   как   будто,   специально   для   тебя.
 
 Повернувшись   к  Казбеку  и   следя  за  выражением  его  лица,   спросила:  -  Ну,  как?   
 
 У  него    просто  не   было  слов.  Нет,  конечно,  слова  были, но   это    были   лишь  те,   которые  он,  то  и  дело  повторял: -  Печатная  машинка! Боже  мой,  я  не  верю  своим  глазам, -  печатная  машинка!   Дай-ка     я  попробую,- он   дотянулся  до  клавиш,  -  стукнул,    радостно,   как  ребёнок   воскликнул:  -  Печатает!

-  Там  и  бумага  тоже  была, я   пока    взяла   только    две  пачки.
-  И  как  ты  это  всё  несла?
-  Да,  как  и   всегда,   по   склону  и    сюда,   вверх.  Где     верёвкой  подтягивала,   а   где,   просто    руками   подталкивала.  Ну,  в  общем,   одним   словом,    принесла,   нужную   тебе   вещь.    Вот,  так- то.

-   Спасибо   тебе.   Вот    уж,   действительно,  - спасибо!   Огромное,  преогромное   тебе  спасибо,  -  взволнованно   благодарил  её  Казбек,  не  отводя  глаз   от  печатной  машинки.
 
-   Теперь  не  нужно  тебе  с  самим  собой  разговаривать. Мариула  тоже,  несколько  раз,  щелкнула  по  клавишам.  -  Теперь,    у  тебя  есть   она,  будешь  доверять  ей  свои  мысли,  разговаривать   с   ней.

-  Я  теперь   с  ней   и  спать   буду, -  вырвалось  у  Казбека  и,  взглянув   на    женщину,  по  лицу   которой   скользнуло  недоумение,   улыбаясь,    тут  же  поправил  себя, -  рядом,  вот  здесь,  положу    её    возле   своей   головы.

Мариула    пожала    плечами,   словно    подчёркивая   этим,  что    ей    совершенно  безразлично,  где  он    её   положит   и,   повернувшись  к  большому   ящику,    стала  вытаскивать   из  него  другие   необходимые  им  вещи.

Она   понимала,  что  глупо  сердиться,  что    Казбек,  как   только  увидел    эту   машинку,   сразу   обо   всём   и    забыл,  в  том  числе  и  о  ней.  Разве   Мариула  сама,   обнаружив   её,  не  предполагала   нечто  подобное,  разве  не  спешила  доставить  ему  эту  радость?  Тогда,  чего    же   она  хочет?  Чтобы  он  сказал   ей   спасибо?   Так  он  и  сказал,  и  не  один  раз.  Что  же  ещё?
 
-  Но,  смотрел - то  он,  не  на  меня,  когда  говорил  это,  своё  -  спасибо.  Не  на  меня    смотрел,  а  на  эту,   чертовую  машинку, -  отвечала   мысленно    она   себе   с  обидой,   ожидая,   что    хотя  бы  сейчас,  хотя  бы  на  время,   отложит  Казбек  в  сторону   печатную  машинку,  перестанет  стучать  по  ней  и   позовёт    Мариулу   к  себе.

Но   Казбек,   ни  о  чём  этом  не   догадываясь,  вставив  в  каретку    лист   бумаги,   и    с  нескрываемым  восторгом   отзывается     о  великолепных  качествах  портативной   печатной   машинки.

- Конечно,  это   не  компьютер,  а  с  другой  стороны,  при  отсутствии  электричества,  в  полной  оторванности  от   людей,  можно  сказать,  это   единственная  возможность   связаться  с  окружающей   нас  цивилизацией.  Будем   считать,  что  пишем  письма  до  востребования,  наше  дело  сейчас  писать.  Ну,   а  там,  когда   нас  наконец-то   отсюда   вытащат,  тогда    и   прочтут,   этот   пещерный  мой     репортаж.   А,  что   неплохо   прозвучит   в    качестве   заголовка.    Как  ты   считаешь?
 
Повернулся   к   Мариуле,    пытаясь   узнать   её   мнение  по   поводу   своей    журналистской  находки.   Ещё   раз  повторил   вопрос:  -  Как,  думаешь,   нормальный  будет   заголовок?  "Пещерный  репортаж." Послушай,  Мариула!   А  почему  репортаж,  а  не   книга,  представляешь?   Если   мне   всё   это   описывать.  Всё,  что  произошло,  как  ты  меня  спасала,  как   укрывались   мы   с  тобой  под   этой   каменной   крышей.

-  Вот-вот,  обо  всём,  что  было  и  чего  не  было,  что  только  показалось,  -  как-то,   совсем   и   не  так    как  всегда, прозвучал   голос   Мариулы.  Как  будто,  что-то  её   сейчас   расстроило.  Как  будто,  она   возьмет    сейчас   и  заплачет.  С  какой-то  обидой  в  голосе   ему   говорила:   -  Ну  и  сиди   ты   здесь    с этой   машинкой,   а  у  меня  нет  времени   ерундой  всякой  заниматься,  пойду,  костёр  разожгу  и  что-нибудь  приготовлю.

 Её   слова  смутили   Казбека,  он  и  так,    давно   уже    чувствовал  себя  неловко,   что  ничем  не  может  помочь  Мариуле.    Всё  время    она   чем-то  занята.  То  готовит,  то  стирает,  то  убирается  в  каменной  их   комнате,  не  говоря   о   том,  что   смотрит   за  ним,   даёт  лекарства,   меняет  повязки,  массажирует   ноги.

Внимательно  посмотрел  на   женщину,  отметил  исчезнувшую  улыбку  с  её  лица,   нахмуренные  брови  и  плотно  сжатые  губы.

-  Что-то  не   так,   Мариула?  Что-то  случилось?    –    спросил  он.
-  Ничего  не  случилось,  -  сухо   ответила  она, - что  здесь  может   случиться?  Не  в  городе   ведь    живём.  Ладно,  пойду  я,  костёр  надо  разжечь.
- Подожди, -  взял  её  за  руку  Казбек.  -  Сядь,  я  хочу  поговорить  с  тобой.

Когда   она  села    на  край   кровати,  Казбек,   приподнявшись,   придвинулся  к  ней,   помолчав  немного,   признался:  -  Знаешь,   чувствую  я,  что  должен  тебе,  что-то  сказать,   а  слов  для  этого  найти  не  могу.

-   Значит,   плохо  чувствуешь,  -    свела   всё  к  шутке  Мариула,  боясь,  что   Казбек  начнёт   сейчас   объясняться  и  окончательно  всё  запутает.

-   Не    мучай   ты   себя    всеми  этими  понятиями   о  совести   и  тому  подобному,  ничего   ты   мне  не   должен.  Смотри   на   всё   проще.   Понял?  -  Мариула    щёлкнула   слегка  Казбека  по   носу:  - Ничего!   Ты  -  больной,  а  я  -  медсестра.  Так,  что,  всё   нормально.
   
Встала,  заложила  руки  за  спину  и  строго,  как   учительница  у   классной   доски,  сказала:  -  Больше  меня  не  задерживай,  а  то  останешься  без  обеда.