Последняя женщина. последние люди в пещере?

 

       Прошло  ещё  несколько   дней,  похожих  один  на  другой.   Какое  - то     разнообразие  в  их  жизнь   вносил  разве  что  Аргут,  который,    чуть   не  каждый   день,   исчезал    куда-то,   а  возвращался  весь перепачканный     грязью  и   клал  на  порог  пещеры   свою  добычу,   чаше  всего  это  были  мелкие  грызуны.   Мариула  хвалила  его  и  тут  же   всё  это,  ему   же   и  отдавала,   брезгливо   откидывая  в  сторону  добытые  им   трофеи.  Но   один  раз   они  всё - же   воспользовались     услугами    умного  и  доброго  пса,   когда  он  принёс,  зажимая   в  зубах,   полуживого,    но  вполне  пригодного   для   пищи   большого    домашнего  гуся.

  Казбеку   выпала  обязанность  ощипать  птицу,  разделать  её,   потом  Мариула   доверила  ему   перебрать  рис   и   нарезать  лук.  Из  всего  этого,   в  конечном  итоге,  получилось,  что-то  похожее   на    плов.

  Как  всегда,  общее  руководство  в  приготовлении   пищи  оставалось  за    Аргутом.  Хозяйственный  пёс  сначала  внимательно  следил,  как  справляется  со  своим  делом  Казбек,  затем  бегал  вокруг  костра  и  торопил  Мариулу,    и,  конечно,  снять  пробу,  и  оценить  насколько  всё  съедобно,  тоже  было   его   делом.

      Когда  наступали  сумерки  и  на   небе   загорались  первые  звёзды.  Казбек  уже привычно  отодвигался  на  край  постели,   предоставляя   другую  её   половину  Мариуле.  Ему  нравилось,  как  пахнут  её   волосы,  он  придвигался  ближе,   прикасаясь  лицом    к  её  щеке,  рука  его  ложилась  ей  на   грудь.  Мариула    поворачивалась  к  нему  и   их  тела  сплетались  в  объятии.

 Когда  Казбек,  чувствуя  податливое  женское  тело,  стал  торопливо  снимать  с неё  бельё,   она   не  сопротивлялась,  не  оттолкнула,  не  отодвинулась,  только  прикоснувшись   мягкими  губами,  выдохнула:  -  Милый,  тебе   ещё  нельзя,  потерпи  немного.

Они  дарили  друг  другу  ласки,  которые  заменяли  им  последнюю  близость.  И  уставшие,  благодарили   друг  друга   за  эту  ночь   поцелуями,  потом,   не  размыкая   объятия,  засыпали    в   отблесках   костра   догорающего  у  входа   в  пещеру,    как  и   далёкие    их,   древние   предки.

       Когда  минула   вторая     неделя  их  пещерной   жизни,  а  вокруг,   по-прежнему,    не   было    видно  следов   присутствия  человека.   И  в  небе,  за  всё   это время,  ни  разу  не  появились   самолёты,  невольно   пришла  мысль,  а  остались  ли  вообще   люди   на   этой  планете,   после   такого    страшного   землетрясения. 

Первой  высказала  эту  мысль  вслух  Мариула.   Душной   ночью,  когда  они    лежали,   откинув  в  сторону  тонкое  покрывало,   и  мечтали,  чтобы  прохладный    ветер   освежил  их  убежище,    глядя  на    звёздное  небо,  она   сказала:    -  А   что  если   мы  с  тобой  остались  одни  на  этой   земле?  Никого   нигде,  только  мы?    Самые,   что  ни  есть,   последние,   мужчина  и  женщина.

 Свеча,   которая  горела  с  вечера,  давно  уже  погасла,  в    костре   потрескивали   последние    дрова,  изредка   кидая  в  сумрак  ночи    тонкие  искорки  которые  тут  же    исчезали.

   -  Нигде  и  никого,  только  мы, -  повторил    вслед  за  ней   Казбек,  вкладывая  в  эти  слова  совсем  другой   смысл.  И   прозвучали  они  не    как   вопрос,  а  как  признание,  что  эта  ночь  существует  только  для  них.

Лицо  наклонившейся  над  ним  женщины   в  лунном   отблеске  выглядело   бледным  и  призрачным,  а  её  обнажённое   тело    казалось  вылитым  из  большого  слитка  серебра.  Казбек    прикоснулся  к  нему,      кончиками  пальцев     слегка   провёл  по  плечу,  потом,  опускаясь   ниже,   взял   в  ладонь  тёплую  грудь.  На  этот  раз   она   ничего  не   сказала  ему.  Желание,  которое  он  в  ней  пробудил,  вытеснило   всё,  она  уже  не  думала,  что  может  причинить  боль   ещё  не  окрепшим   его   ногам.

  Она  любила  его,  как  никогда,  никого  не  любила.    Она   чувствовала   каждую  клеточку  его  тела  и  хотела  раствориться  в  нём,  впиваяась  в  его губы.   Хотела  вобрать   в  себя   его  дыхание,   отдавалась  ему  и  забирала  его,  повторяя   вновь  и  вновь: -  Мой,  ты  мой,  слышишь,   только  мой!

Голос   её   звучал   то  тихо,  то  громко.   То,  оставаясь  лишь   в  каменном   пространстве   пещеры,  то,  вырываясь    из  него   наружу,    как   птица   из  клетки,   и  устремляясь   к   предрассветной   полоске   горизонта.

   Постель  их  съехалась  в  сторону, но,   даже   оказавшись    на  полу,   они   не  выпускали  друг  друга  из  объятий.  На  ощупь  находили  ложе  из тонких  веточек,  взбирались  на  него  и    снова,  глаза    смотрели  в  глаза,   то  снизу   вверх,  то   сверху   вниз.

 Луна,  скрылась  за    призрачным    облаком,  рассыпав,  всё,   что  у  неё   оставалось,      последнюю    горсть  серебристых    монет  бросила    к  подножью   горы.
 
 Солнечные лучи  ещё  не  пробились  к  небу,  но  в  ожидании  их  ветер  уже  смывал   сумрачные  оттенки   и  расчищал   дорогу  солнцу.  Мариула  и  Казбек  в  эту  ночь  так  ни  разу и  не  сомкнули  глаз,  они  лежали,  прикасаясь  друг  к  другу   плечом,  повернув  друг  к  другу  лица,  и  не  отводя   друг  от  друга   глаз.

  Их  руки,  разомкнув  объятья,   сплелись  пальцами  как  стебельки  трав,  и  в  этом   сплетении, они  ощущали,  как  бьются   их  сердца.  Высокое  чувство   любви,   далекое   на  этот   раз  от  всего  земного,  с   оттенками,   на   этот   раз,  не  такого   уж   и   далёкого     неба,    сближая  в  трепетном  порыве  тела,  соединяло  и   души  влюблённых    невидимой,   волшебной    нитью.

Думая  сейчас  об  этом,    Казбек,    глядя   в   глаза  любимой  женщины,  произнёс,   написанные   накануне   строки: - «Любовь,  как  дар,  как  наказанье,  как  путь,  в  конце  которого  страданье.  Любовь,   как  капелька  воды,  упавшая  с  небес  в  ладонь  земли»

     -  Это  очень  красиво  сказано, - как  капелька  воды,  упавшая  в  ладонь  земли,- повторила  вслед  за  ним   Мариула,  -  Но,  почему, -  любовь,  как  наказанье,  да  ещё  как  путь,  в  конце  которого  страданье?   Нет,  я   с  этим  не  согласна.

И  повернувшись  к  Казбеку,  прикасаясь  лицом  к  его  лицу,  сказала:  -  Я  требую,  чтобы  ты   сейчас  же,  слышишь,  прямо  сейчас,    заменил   эту  строчку.

-  Я  готов  целую  поэму  написать  в  таком  состоянии,  -   обнимая   Мариулу,   сказал  Казбек,  и  хитро  улыбаясь,   спросил:  -  Ты  знаешь,  о  чём  гласит   одно   очень   древнее   изречение?
 
Она  пожала  плечами,  насколько  ей  позволяли  это  сделать   крепко  обнимавшие  её   мужские  руки. 
  -  Древнее   изречение   гласит, -   загадочным   звучным   голосом   произнёс   Казбек,  -  женщина  не  должна   доверять  мужчине,  особенно  когда  он  находится   под    ней,  -  с  этими   словами,  словно  был   он  сейчас   на  борцовском  ковре,   чуть  приподнялся   и    резким  движением   перевернул   её  так,  что  теперь  она  полностью  оказалась  под  ним. 
 
-  Что   ты   делаешь?  -  вскрикнула  Мариула,  -  у  тебя  же  больные  ноги.
 Она   осторожно  уложила    Казбека  и  стала  осматривать  его.   Когда  он  попытался   хотя   бы  немного  прикрыться  простынёй,    засмеялась:  -  Посмотрите  на  него,  всю ночь   нагишом  блистал,  не  стеснялся,  а  тут,  на  тебе,   стыдно   ему    стало.

Увидев,  как  он   смутился,   не  зная,  что    ей  сказать,  Мариула    сжалилась  над    Казбеком   и   сама  же  поправила  на   нём   простыню, а  другое  покрывало  накинула  себе  на  плечи.   Внимательно   осмотрела    ноги,  согнув  в  колене,  спросила:  -  Так  не  больно?

-  Нисколько,  ответил  Казбек.  -  А  так?  -  она  резко  повернула  стопу  в  сторону.
-  И  так,  тоже,  не  больно, - ответил  он.  И,  к   удивлению,   её  и    собственному,  опустил  ноги  на  пол  и  встал.

  После    двух   недель   проведённых    им  в  постели,    в  течение  которых  он   не  мог  даже  пошевелить  ногами  не  испытывая   боли,    теперь   он    спокойно  стоял   около  кровати  и  даже  пробовал   пройтись,  но  смог  сделать   только    один  шаг  и  тут  же,   потеряв  равновесие,   чуть  не  упал,  вовремя   ухватившись  за  плечо   Мариулы.

 -  Успеешь  ещё   находиться,  главное,  что  ноги  тебя  держат, - сказала,  и  неизвестно  отчего   вдруг   заплакала.  Впрочем,  чего   уж  там,  неизвестного,   ещё   вчера   накладывая  повязки   на   раны,  она  видела,  что  никаких  улучшений  нет,  вслух  не  говорила,   а   про себя   уже  готовилась  к   худшему.  И  вот  сейчас,  словно   чудо,  какое,  у  неё  на  глазах  произошло,  как  же  здесь  от  слёз  этих  удержаться.

 Это  когда  от  горя  ещё  можно  их  удержать,  а  когда  такая  радость.  На  губах  улыбка,  смеяться  хочется  от  радости,  и  плакать  от  той  же  радости,  от  большой  радости.  Она  кинулась  к  Казбеку,  не  обращая  внимания,  что  слетела  с  её   плеч   простыня   и  снова  заключила  его   в  свои  объятья,  уже  не  думая,  что  каким-нибудь  неосторожным  движением  причинит  ему  боль.

  И  снова  в  перерыве  между  жаркими  поцелуями  звучали   слова:  -  Мой!  Единственный,  самый  родной  мой  человек.   Никому  тебя  не  отдам,  слышишь?  Никому!