Завещание помещицы продолжение 5

Глава VI. Дважды горелый губернатор. Приезд Бекетовой в Уфу.   

Вторую неделю над губернской Уфой висело истощенное бледно-синее небо, не предвещавшее никакого дождя, даже случайного, минутного дождичка. Сла-бый ветерок гонял над рекой остатки заблудившихся туч, расчищая пустой и без-жизненный небосклон.
На город, вернее, на то, что осталось от города после пожара, было страшно смотреть. А Матвей Андреевич Наврозов и не смотрел. Он сидел в своем кабинете, опустошенный и надломленный, и думал, думал. Как такое могло случиться! Чтобы избавиться от одной беды, нужно непременно накликать другую? Ведь мор скотины действительно был страшнейший, больше тысячи голов полегло! Только никому этого сейчас не объяснить. И слушать не станут. Горе ожесточивает людей, это правда. Вот в Симбирске был случай. На городской площади, аккурат против подъезда, куда его возили на службу, сидела старушка. Сидела себе и сидела. Тихая, опрятная, с лица не видать, что пьющая. Но стоило только ему пройти мимо нее, как она тут же поднимала на него сумрачное морщинистое лицо, исполненное печали и непонятной ненависти, и долго, неотрывно смотрела вслед. Матвей Андреевич каждый раз вздрагивал при этом взгляде, невольно отворачивался, чувствуя спиной, что старуха продолжает смотреть на него. И за что, казалось бы, ей его ненавидеть? Разве он в том виноват, что у него жизнь сложилась, а у нее – нет? Ходил так, ходил Матвей Андреевич, не выдержал и подал старухе. Не простую копеечку, а сразу – полтинник. Так ведь старуха эта и виду не показала, взяла полтинник, будто бы он ею заработан. И вот ведь что – поведения своего не сменила и продолжала все так же глядеть на Матвея Андреевича тяжелым и сумрачным взглядом. И опять не сдержался Матвей Андреевич, подал во второй раз и снова полтинник. Думал размягчить старуху, сжалится она над ним и поблагодарит словом или ласковым взглядом. Так нет же! Эта чертова старуха как смотрела, так и продолжала смотреть. Ничто ее не брало. Слава Богу, в Уфу переехал, назначение новое получил. Думал, здесь все потечет по-другому. Но от себя не убежишь. Другие напасти приключились.
В дверь постучали. Наврозов вздрогнул.
- Матвей Андреевич, дозвольте? – в кабинет просунулся, осклабившись, дво-рецкий. - Петр Кириллович пожаловали. Говорят, о встрече заране оговорено бы-ло. Пустить?
- Пустить, конечно же, пустить! – Наврозов взволнованно вскочил. - Как же можно такого человека на пороге держать!
- Так я ведь и не держу, - растерялся дворецкий. – Вот, пришел доложить. Так пустить или какие другие указания будут?
- Подожди, Григорий, дай сообразить, огорошил ты меня, - отряхиваясь от навязчивых, постылых мыслей, Матвей Андреевич понемногу приходил в себя.–Да, вот что, пойди, распорядись в поварской, пусть дадут блинчиков, грибочков, карасиков, в общем, все, что найдут. Стол надо накрыть для дорогого гостя. Ну, все, иди.
- Сей час будет исполнено, - отрапортовал дворецкий и, задержавшись в две-рях, по-отечески мягко добавил, - вы бы приоделись, что ли, губернатор как-никак. А то все в домашнем платье ходите.
Уфимский гражданский губернатор Матвей Андреевич Наврозов забегал по кабинету как провинившийся школяр, второпях надевая и застегивая голубой па-радный мундир. Вот откуда Эссен прознал, что в Уфе пожар? Чертов немец! Как пить дать, разнос устроит. И поделом тебе, Матвей Андреевич, впредь осторожнее будешь!
- Ты что это, сам с собой разговариваешь? – в кабинет широким размаши-стым шагом вошел седовласый военной выправки человек. – Давай, что ли, поче-ломкаемся по русскому обычаю. Не ждал? Так-то оно лучше будет. Люблю, зна-ешь, появляться сюрпризом.
Губернаторы обнялись, Эссен крепко, по-мужски обнял Наврозова, и Матвей Андреевич невольно вздрогнул.
- Ты что, болен? – нахмурился Петр Кириллович. – Так это мы сейчас, быстро поправим. Нет лучшего средства, чем остзейская водка, настоенная на зверобое. Мертвого на ноги поставит, - Эссен поставил на диван дорожную сумку и вынул из нее фляжку с настойкой. – Где тут у тебя стопки? Тащи.
- Ну, чего вы, Петр Кириллович, в самом деле? - взмолился Матвей Андре-евич, застегивая на мундире последнюю пуговицу. – С чего взяли, что я болен? Во-рвались как волк в овчарню, дайте хоть в себя придти. Да и пить я не хочу. Особ-ливо вашей лифляндской настойки.
- Нет, так свои сей час найдем, - не отступался Эссен, роясь в необъятной до-рожной сумке. – Ага, вот стопки, вот они, родимые. Погоди, разолью. Тебе так уж и быть поменьше. Ну, а себе полную. Вот так.
Тем временем в кабинет с исполненным поручением заглянул дворецкий. Выждав паузу, осторожно спросил:
- Матвей Андреевич, прикажете подавать?
- Погоди, Григорий, погоди, - опередил Эссен дворецкого, протягивая Навро-зову стопку с горькой водкой. - Диспозиция наша такова, что непременно надо выпить со встречей. Давай, Матвей Андреевич, за встречу на уфинской земле! Чтоб не последняя.
И военный губернатор Оренбургской губернии Петр Кириллович Эссен од-ним движением опрокинул содержимое стопки. Матвей Андреевич пить не стал, и лишь пригубил для приличия.
- Ну, вот теперь совсем другое дело, - удовлетворенно крякнул Эссен, - неси, Григорий, чего там у тебя. С дороги все пойдет.
Дворецкий вошел, за ним вошли люди с подносами и через несколько минут рабочий стол уфимского губернатора превратился в обеденный, на котором дружно поместились блины с икрой, с творогом, горшочки со сметаной и с борте-вым медом, холодная телятина, соленые груздочки, караси в сметане, свежая клубника. Петр Кириллович аж прищелкнул языком:
- Ну, ты даешь, Матвей Андреевич! А говоришь – не ждал!
- Ей-Богу, не ждал, как гром среди ясного неба нагрянули! - смущенно оправ-дывался Наврозов. – Ну, а как такого гостя не угостить! Вот, наскрёб по сусекам.
- Ну и сусеки у тебя, Матвей Андреевич, – воскликнул Петр Кириллович и обратился к дворецкому, - Григорий, где тут у тебя руки можно помыть?
- Пойдемте, Петр Кириллович, в прихожей полью, - ответил дворецкий. –Там и кувшин, и таз, и вода родниковая. Пойдемте!
- Рушник новый подай Петру Кирилловичу, - крикнул им вдогонку Матвей Андреевич. – Слышишь, Григорий?
- Да слышу, слышу, подам.

Сели трапезничать. Матвей Андреевич с жадностью набросился на еду, не забывая, впрочем, и про Петра Кирилловича, подкладывая к нему в блюдо то ку-сок телятины, то пяток груздей, то горку блинов с икрой.
- Хороши блины, - нахваливал Петр Кириллович, – особливо гречневые люб-лю с черной икрой.
- Ешь, Петр Кириллович, ешь, пока тёплые. А осетр ваш, оренбуржский, - от-вечал Матвей Андреевич. – Вы же мне его и прислали. Помните, прошлой осенью, в октябре? Так что блины мои, а икра ваша.
- Да, осетры у нас знатные, - подтвердил Эссен, наливая в стопку остзейской водки.– Под два метра иной раз тащут. Сам трехпудовый да икры с полпуда. На двух лодках принимают. Тяжеленный красавец! Но таких сейчас все меньше. Ис-тощили мы реку. Ну, да ладно. Я вот про мед бортевой хочу сказать, он у тебя как янтарь – и жгуч, и красив, и терпок. Дашь в дорогу?
- Да его немного у меня, дорог нынче, - замялся Матвей Андреевич.
- Так я и купить могу, - предложил Петр Кириллович, опрокидывая стопку.
- Ну, нет, продавать я не стану, - запротестовал Матвей Андреевич. – Сколько тебе нужно?   
- Да вот эту кринку, - Петр Кириллович протянул Наврозову глиняный сосу-дец вместимостью в две чарки.
- Ну, столько-то я найду, Петр Кириллович, - успокоил Эссена Матвей Ан-дреевич. – Сей час укажу дворецкому, чтобы налил.
- Ну, спасибо, - Эссен встал, потягиваясь, - не жизнь у тебя в Уфе, как я по-гляжу, а малина. Где твоя супружница-то Наталья Сергеевна? Куда спровадил?
- Так она в Знаменском у Аксаковых, под Бугурусланом, - отвечал, не замечая подвоха, Матвей Андреевич. – Каждое лето гостит. Вот и сейчас поехала. Там хо-рошо, покойно.
- Понятно, - продолжал поддевать Петр Кириллович. – Жену в деревню свез, а сам, значит, в холостяцкую жизнь ударился. Понимаю, сам бы не прочь по дев-кам, - и расхохотался во весь свой смачный голос.
- Ну, что ты такое говоришь, - с укором сказал Матвей Андреевич, - грех даже речи такие слышать. Наталья моя, каких не сыскать, чистая и светлая. В городе сейчас такое творится, пусть отдохнет на свежем хлебе да на молоке. Да и детки с ней тоже – Петя да Ваня.
- А что в твоем городе творится? – словно бы не понимая, о чем речь, спросил Петр Кириллович.
 - А будто не знаешь, проехал с полгорода и ничего так и не заметил? – с го-речью воскликнул Матвей Андреевич. Не сдержался Наврозов, первым начал не-приятный для себя разговор.
- Да нет, как же, заметил, - Петр Кириллович помрачнел. – И как, братец ты мой, все это случилось? Как могло случиться, что большой губернский город в од-ночасье выгорел? Мне когда донесли, я поначалу не поверил. Не иначе, как злой умысел.
- Какой умысел, что ты такое говоришь! – и Матвей Андреевич обрушил на Эссена целый ливень эмоций и чувств, копившиеся в душе с первой минуты по-жара. – Это ж горе, такое горе! А ты – умысел! Нет Уфы, кончилась, сгорела! Сколько домов испепелено пожаром, сколько людей, детишек малых осталось без крова! А есть и те, кто, борясь с огнем, в нем и погибли! Я не вынесу этого, Петр Кириллович, слышишь ли!
- Ну-ну, горю слезами не поможешь, - успокаивая Наврозова, твердо сказал Петр Кириллович. – Что делать думаешь? Ответствуй старшему по званию. Ну, хватит разводить мокроту, не баба же ты, в конце концов.
- Да я хуже бабы, если ты хочешь знать! Баба, она за своими детками следит, лелеет их и голубит, а я за городом не уследил, проворонил Уфу. Никчемный я губернатор! Подам прошение об отставке. И все тут, - выпалил Матвей Андреевич, вздрагивая и пугаясь собственных слов.
- Я те подам прошение! Я те такое прошение подам, век свой меня будешь помнить! – загремел на весь кабинет зычный голос военного губернатора Эссена. – Набедокурил и в кусты! Нет, братец ты мой, сам кашу заварил, сам будешь и рас-хлебывать! – но, увидев жалкую фигуру Наврозова, смягчился и добавил, - да ты не бойся, Матвей Андреевич, я те помогу. Я, когда ехал к тебе, зря времени не терял, думал. И вот что надумал. Да утри ты слезы, в конце концов, Матвей!
- Все, все, - ответил Матвей Андреевич, послушно утирая слезы. – Только ты, Петр Кириллович, ради Бога, не думай, будто мы ничего не предпринимаем. Од-них ссуд безвозмездных по десяти рублей роздали сто штук, по пяти рублей также сто штук, а по полтине каждому нуждающемуся. Я уж и не считал. Одним словом, больше двух тысяч. Дальше, лесу заготовили на шестнадцать домов, строительство трех уж начали, пожарище вот расчищаем. Ну, и конечно, сбережения свои я также все роздал, ни копейки себе не оставил. Да и зачем они теперь мне? Только жене моей Наталье про пожар ничего не говори, Петр Кириллович! Не снести ей этих мучений! Сама узнает, когда срок придет.
- Да как же я скажу, когда я завтра же отбываю в Петербург? – удивленно нахмурился Эссен. - Теперь меня послушай, Матвей, что я надумал. Я у тебя толь-ко денек побуду, осмотрюсь и в путь. Потому у меня с собой депеша, прошение к великому императору Александру. Думаю просить о вспомоществовании. Подоб-ной беды Россия давно не видывала, думаю, император поймет. Поймет и войдет в наше положение. Да, и вот еще – тут я деньги собрал, свои, казенные, да и орен-буржцы добавили, кто сколько смог. Итого, на поверку вышло одна тысяча семь-сот сорок три рубля. Прошу покорнейше принять! – и Эссен протянул Наврозову пакет с деньгами, плотно перетянутый конопляной бечевой.
- Спасибо, Петр, - сокрушенно сказал Матвей Андреевич, принимая пакет. – Ждал я тебя, ждал и боялся, думал, сердиться станешь. А на поверку вышло, что ты добрый человек. Добрый и хороший. Вместе из беды как-нибудь да выпутаем-ся.
- Только ты не думай, что случай этот тебе сойдет с рук, - строго заметил Эс-сен. – Как все наладится, разбирательство начнем. Тут уж не взыщи, виновные бу-дут установлены и наказаны по всей строгости российского закона. 
- И правильно,  - с готовностью принять наказание ответил Матвей Андре-евич, но уже с какой-то даже надеждой. – Лупи мерзавца по всей строгости.
- Матвей Андреевич, - в кабинет робко заглянул дворецкий, - там к вам еще гость. Вернее, гостья. 
- Гостья? Ты кого-нибудь ждешь? – спросил Петр Кириллович. – Может, мне уйти? Чего же раньше не сказал, что у тебя рандеву?
- Что ты, Петр Кириллович! – растерялся Матвей Андреевич. – Бог с тобой, никого я не жду! Какое рандеву! Я ничего не знаю! Вот те крест! И перестань меня подозревать в том, чего я никогда не совершал!
- Не корчь из себя святошу! – пробурчал недовольно Эссен. – Хорош губерна-тор, нечего сказать!
- Тайная советница Бекетова Ирина Ивановна собственной персоной, - доло-жил дворецкий, обрывая начавшийся спор губернаторов, которые при слове тай-ная советница окончательно опешили. Известное дело, такие важные особы про-сто так по губерниям не разъезжают. Только по неотложным делам. А какое такое дело может быть у Бекетовой в Уфе, что ее сюда вдруг затянуло?
В кабинет, осторожно ступая, вошла старушка в дорожной накидке и кожа-ных сапожцах, вошла и опустилась на стул, стоявший у двери.
- Ох, намаялась с дороги, - выдохнула, - воды бы кто поднес.
- Григорий, - крикнул Матвей Андреевич, - клюквенного морсу титулярной советнице! С ледника возьми. Да торопись ты, черт бы тебя побрал!
Дворецкий поспешил исполнять указание, а Бекетова принялась рассматри-вать помещение. Кабинет был прост и небогат – рабочий стол и деревянное крес-ло для работы, мягкий диван для отдыха, чайный столик с самоваром, все самое необходимое, без излишеств. Затем она оглядела присутствующих господ. Пер-вым ее внимание привлек Эссен Петр Кириллович, высокий, красиво седеющий господин, стоявший прямо и с достоинством, из чего она заключила, что этот гос-подин, скорее всего, из военных и, по-видимому, гость уфимского губернатора. За-тем ее взор упал на Наврозова. Как ни силился держать себя в руках Матвей Ан-дреевич и не показывать виду, а Ирина Ивановна сделала заключение и на его счет – размазня, а не губернатор. Хорошо, хоть не мздоимец, судя по скромному убранству кабинета. Хотя, именно от таких предводителей и не знаешь, чего ждать. Все что угодно, может случиться.
В свою очередь гостья тоже подверглась осмотру. Петр Кириллович, оглядев Бекетову, сделал вывод, что никакая она не тайная советница, но высказывать вслух свое мнение не стал. Матвей Андреевич мнения своего составить не успел и в беспокойстве ждал развития событий. 
- Вот-с, морс клюквенный, как приказывали, - дворецкий поставил на стол поднос с графином и тремя стаканами. – Холодненький. Враз освежит.
- Испейте, Ирина Ивановна, - Матвей Андреевич налил морсу в стакан, и по-дал Бекетовой.
- Заморозить меня решил, Матвей Андреевич? – усмехнувшись, спросила Ирина Ивановна и добавила, - ну, рассказывай, губернатор, как город свой спалил.
Наврозов побледнел.
- Вы бы, голубушка, прежде, чем допросы учинять, открылись, кто вы и отку-да, - осторожно спросил Петр Кириллович.
- Э, да у вас глаз наметанный, - невозмутимо ответила Бекетова. - Да, действи-тельно, никакая я не тайная советница. Представляюсь так, чтобы сбить с толку некоторых незадачливых губернаторов, - на этих словах она посмотрела в сторону Наврозова, – я вдова дворянина Петра Афанасьевича Бекетова и наследница Твер-дышевских медеплавильных и железоделательных заводов, что на Урале. Кстати, под Уфой, деревеньку держу, которая прозывается моим именем. Несколько церквей отстроила. Надеюсь, достаточно сведений для первого знакомства? Далее, отчет держать не намерена.
Прослышав про Твердышевские уральские заводы, Эссен понял, что поторо-пился с выводами, и что пришла его пора извиняться.
- Так вы дочь Ивана Мясникова, симбирского купца? Наслышан про его по-двиги на Урале. Простите великодушно, что сразу не признал. Разрешите пред-ставиться – Эссен Петр Кириллович, военный губернатор Оренбургской губернии. И к тому же действительный статский советник.
- Ну, вот и прекрасно, будем считать, что познакомились, - приняв извине-ния, продолжила Ирина Ивановна. – Теперь к делу. Так вы расскажите мне, как город спалили? – обратилась она к Наврозову.
Матвей Андреевич с мольбой посмотрел на Эссена. И снова Петр Кирилло-вич пришел на помощь к другу.
- Голубушка Ирина Ивановна, может, не будем третировать нашего много-страдального губернатора? Вы же видите, в каком он состоянии, как он пережива-ет! Может, баньку с дороги затопим, за стол сядем, тем паче, он здесь, под самым носом, а уж потом, Бог даст, и проблемы насущные обсудим.
- Нет, Петр Кириллович, я не отступлюсь. Не для того из-под Москвы ехала, - сказала как отрезала Ирина Ивановна.
- Ладно, Петр Кириллович, чего уж там, - вздохнул, перекрестившись, Мат-вей Андреевич. – Коли просит, скажу. Хотя, собственно, и говорить-то особо нече-го. Да, хотели мы прекратить падеж скота, больно сильно он рос последнее время, куда народу без скотины, вот и стащили к реке весь навоз да подожгли. Чтобы оставшийся здоровый скот сберечь. Не учли, что май сухой был, а тут еще на беду ветер поднялся. Вот, город и запалили. Когда опомнились, полгорода уже в огне было. Вот так дело и было. Больше мне сказать нечего. Простите меня, - Матвей Андреевич закрыл лицо руками.   
Повисло тяжелое молчание. Молчал Эссен Петр Кириллович, военный гу-бернатор, потомок педантичных немцев, в глубине души относивший вину на расхлябанность и российский авось, молчала Бекетова Ирина Ивановна, с трудом сдерживавшая обиду к уфимскому губернатору. Хотя, все больше становилось по-нятно, что большой вины Наврозова в том, что случился пожар, нет. Просто так сложились обстоятельства, и, надо сказать, крайне неудачно сложились. А, может, Всевышнему так угодно было?  Может, Бог так Уфу испытывает? Ясно одно - сей-час главное не в том, как найти виновных, а в том, как помочь людям, простым людям - уфимским погорельцам. И, главное, как выручить из беды город, попав-ший в нее не по своей вине. Уфа нуждалась в поддержке, в срочной помощи. И в этом уфимский губернатор Наврозов был абсолютно прав.
- Ладно, Матвей Андреевич, я не держу на тебя зла, - прервала молчание Ирина Ивановна. – Я, собственно, не корить тебя приехала. Безумно люблю ваш город, мне он как родной. И потому, как прослышала про пожар, тут же примча-лась. Я – женщина небогатая, но и у меня есть некоторые сбережения. Вот тебе двадцать пять тысяч, поставь на эти деньги в Уфе новую слободу. Пусть уфимцы знают, что есть в России люди, которым небезразлична судьба вашего города. Пусть растет Уфа и поднимается краше прежнего, - и Ирина Ивановна бросила на диван увесистую сумку, которая все это время лежала у нее на коленях.
- Благодетельница ты наша, - прошептал Матвей Андреевич, не поднимая влажных глаз. – Мой город тебя не забудет!
- Наш город, - поправила губернатора Ирина Ивановна. - Но смотри у меня - чтобы ни один рубль мимо не прошел, все до копейки проверю. Самолично про-верю. Эх, ты, дважды горелый губернатор! – смеясь, она встала и обратилась к Эс-сену. - Петр Кириллович, кажется, ты про баньку разговор заводил? Нет, пожалуй, все же поеду к Антипову, к управляющему, заждался он меня. Не прощаюсь! Завтра загляну, обговорим детали.
И Ирина Ивановна Бекетова спокойно и с достоинством вышла из губерна-торского кабинета. Губернаторы проводили матушку, Эссен с восхищением и да-же с некоторой завистью - есть же в России люди, Наврозов с теплотой и любовью - не все еще потеряно.


Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.