написал бы кто о нас... ч. 4

4.

Это было после.  А пока я работаю с Альбертом вдвоём, сегодня суббота, другие ещё не спешат на работу сверхурочную. Альберт уже с утра принял свою порцию водки и как бы разговаривает сам с собой, а может, специально так говорит, чтобы я воспринял его разговор.
- Вот ведь, по телевизору показывают одних богачей, проституток, киллеров, бандитов, как-будто все люди такие. Кто же им обеспечивает такую раскошную жизнь? Вот такие рабочие как мы! А кто о нас что-нибудь говорит, кто показывает нашу жизнь? Мы вынуждены работать в таких подвалах, где мыши бегают, где дышать нечем, где станки на свалку выкинуть не жалко. А мы на этих станках умудряемся делать детали с точностью до сотых долей миллиметра.
  Альберт остановил станок, прошёл в маленькую комнатку у окна, где находится стол для склеивания полиэтиленовых пакетов с готовыми медицинскими инструментами, достал с полки свою бутылку водки, и налив в рюмку пятьдесят граммов  выпил. Вышел из комнатушки, присел на скамейку у обеденного стола, закурил сигареты « Пётр первый». После минутного молчания обратился ко мне.
- Останови станок, иди перекури, всё равно никого нет, даже начальство не вышло.
Я выключил станок и присел к столу напротив Альберта.
- Я всё думаю, - начал разговор Альберт, - до чего же иногда жизнь не справедлива. Все, наверное, думают, что мне платят большие деньги, в том числе и как акционеру в конце года дивидентами. Шишь с маслом они платят, разбежались! Зарплата у меня всего на пятьдесят процентов больше , чем у вас, хотя на мне держится вся фирма. Если я уволюсь, то и вся фирма развалится, потому что вся конструкторская и технологическая информация у меня в голове. Ты же сам видишь, что никакой документации у нас нет, кроме сборочных чертежей. Такого специалиста как в Уфе больше нет, они замену мне не найдут. Вот, скажи, сколько по твоему мне дают дивидентов.
- Откуда я знаю, ты ведь нам об этом не говорил.
- Правильно. Потому что нечем хвастаться, - раньше так давали тринадцатую зарплату в размере месячного оклада. А я ведь один из трёх акционеров, когда брали меня на работу, то обещали тридцать процентов от прибыли. Где же здесь справедливость? Сами они имеют миллионные прибыли, - это ведь легко поддаётся подсчёту, или они считают меня совсем необразованным олухом.
  Альберт затянулся сигаретой, задумался.
- Что поделаешь? – начал говорить я. – Видно, здесь мы все собрались такие как ты. Мы не умеем требовать справедливой зарплаты. Скорее всего, мы боимся потерять даже эту работу, и , хотя бы такую зарплату. Ведь в городе трудно найти работу по нашей специальности, - все заводы, можно сказать, закрылись, или, как на этом заводе, - все помещения проданы в аренду мелким фирмам. За заводом осталось не более десяти процентов и людей, и площадей.
  Если говорить о нас, рабочих, кто здесь работает, то, вряд ли кто из нас сможет работать продавцом или перекупчиком, мы не сможем жить, обманывая других, мы привыкли зарабатывать своим трудом. Когда нормально работали заводы, - было легче, - тогда были строго установленные расценки, оклады, премии, и , каждый знал за что работает. Но и тогда рабочие умели требовать хорошую зарплату. Вот пример. Я столкнулся с этим в первый раз когда перешёл работать из слесарей с повремённой оплатой по разряду , - в соседний цех на механический участок мастером, это, когда я закончил техникум . Видимо, так там приучили рабочих, что расценки по сдельной зарплате нужно обязательно проверить перед началом работы, если были сомнения или явное занижение расценки, то они шли к нормировщику и требовали обоснованных повышений расценок; если нормировщик отказывал, то шли к начальнику цеха, - только после взаимного согласия приступали к работе.
- Хватит о работе, да о работе. – начал говорить Альберт, - Просто о жизни поговорим. У меня дед жил в деревне Казарма , это около пятидесяти километров от Уфы на север. В своё время он рассадил обширный фруктовый сад, где в основном были яблони. Когда ещё в школе учился, ездил к деду на каникулы летние, и , мы там с деревенскими мальчишками устраивали набеги за яблоками.
А сейчас этот сад заброшен. Колхоз распустили и сад оказался никому не нужным. – Альберт затянулся сигаретным дымом, задумался.
- Скажи. Альберт, а что означает название вашей деревни? На русском языке он означает « дом для солдат». У вас что, гарнизон размещался?
- Нет, никаких гарнизонов там не было. Почему такое название не знаю.
- А у меня вдруг возник вопрос: откуда в русском языке появилось слово – казарма. И, знаешь, кажется, нашёл ответ. В татарском языке есть слово = касарга = означает – прятаться, производное от него будет = касарма = означает – место для укрытия, место где можно спрятаться. А в русский язык оно вошло с буквой = з = вместо = с.
- Я в такие подробности не вникаю, - Альберт встал, вынес из комнатушки бутылку с водкой, предложил выпить мне, я отказался и пошёл к станку работать.
 Альберт выпил, убрал бутылку на место, и тоже встал за станок. На станке он обрабатывал массивную деталь пуансона для штампа, который вырубает ручки  хирургических зажимов. Фреза диаметром сорок миллиметров, пальцевая, на малых оборотах, на малой подаче минут десять делает один проход на автоматической подаче. У Альберта есть время, следя за станком, и выпить, и покурить за столом, и побродить по цеху. Вот и сейчас, он поставил подачу на автомат, и начал разговаривать как бы сам с собой .
- Я ведь окончил профессионально-техническое училище, где освоил все виды станков. Год проработал на заводе, потом армия. Там служил в батальоне по ремонту боевой техники, танков и БТР. Работа тяжёлая, - нужно было ворочить тяжёлые детали. Но я быстро освоился, через три месяца назначили командиром отделения, потом зам.ком.взвода. Всё это пригодилось после армии…
Дома я женился. Чтобы заработать на свою квартиру завербовался на рудник в Казахстане, где добывали руду открытым способом из огромного каръера. Я работал на ремонтной базе, где изготавливали детали для шагающих экскаваторов. Здесь детали были вообще огромными, - танковые по сравнению с ними казались игрушками. Здесь тоже я быстро всё освоил и стал бригадиром ремонтной бригады. Вскоре и квартиру получил трёхкомнатную. Там у меня родились двое сыновей, погодками.
  Альберт отошёл от станка, сел на скамейку и закурил.
Я одним ухом слушаю его, а сам кручу ручки поворотного стола, управляю рычагами и кнопками станка, меняю обработанные детали на поворотном столе на новые. Альберт смотрит некоторое время за моей работой и начинает опять разговор.
- Пока жил в Казахстане и денег успел накопить, и сад-огород развёл, в общем, жил не тужил, даже сейчас приятно вспомнить…
Он замолчал, как-будто вспоминая о тех счастливых годах. Через пару минут заметил, что станок остановился, встал, переместил фрезу на начало , сдвинул его для снятия следующего слоя металла, и включил подачу на автомат, проследил, что фреза берёт нормально, присел на скамейку, всё это время держа сигарету в зубах.
- Вот. А потом, в середине девяностых, всё это разом рухнуло! Дом и сад пришлось продать почти за просто так, денег хватило почти только для того, чтобы перевезти мебель и личные вещи в Уфу. К тому времени отец уже умер, мать жила одна, мы у неё и поселились в двухкомнатной квартире. А сегодня уже нам место не хватает, - выросли сыновья, хотят жениться. Опять же нужны деньги, чтобы они закончили учёбу в техникуме. Правда, они и сами уже начали подрабатывать, но всё равно , каждый день просят у меня деньги на проезд и на обед. Да ещё мою машину « Рено логан» словно себе присвоили, всё им нужно ехать куда-то,.. сам только в сад успеваю съездить раз в неделю. – Он выбросил давно погасший окурок, достал новую сигарету и закурил.