Аппарат муни

     Муни был обыкновенным ребёнком и мало чем отличался от своих сверстников. Те же содранные колени и локти, те же невыученные уроки, за которые частенько доставалось от родителей. Словом, всё, что так естественно в его беззаботном возрасте.
     Но была у Муни мечта, сделать что-нибудь эдакое, до чего никто ещё не додумался. И он взял, да и изобрёл… Впрочем, своё изобретение он держал в тайне. Даже самому лучшему своему другу Вовке ничего не говорил, за что тот иногда сердился.
     - Вот сделаю, тогда и покажу, – говорил Муни.
    
     Воплощать своё изобретение он начал со сбора всего самого необходимого. Благо, что этого – необходимого – в распоряжении юного изобретателя имелось предостаточно. Всё было разложено, расставлено, развешано или просто свалено в комнате Муни. Пустые консервные банки, колесо от прялки, гнутые (и нет) гвозди, картонные коробки, деревянный ящик. Даже слегка проржавелая рама от велосипеда. Словом, чего только не может пригодиться! Мать Муни, конечно, не была в восторге от открытия в собственной квартире филиала городской свалки, но относилась к увлечению сына философски.
     - Главное, чтоб не хулиганил на улице, – говорила она.
     - Твой-то хоть чем-то занят! А мой оболтус целыми днями носится, как угорелый, по двору! Весь изгваздается, как поросёнок. Сладу никакого с ним нет! – сетовала при встрече соседка-подруга, мать того самого Вовки. – С одной стиркой на этого чертёнка все силы угробишь!
     - И не говори! – поддерживала мать Муни.

     - Мам! – обратится, бывало, Муни к матери.
     - Не мешай! Видишь, разговариваю с человеком! Вон, к отцу иди! Да про уроки не забудь. Принесёшь двойку, я тебе всю задницу издеру!
     - Пап! – пробует "достучаться" до отца, развалившегося на диване перед телевизором или с газетой.
     - Не мешай! Дай мне посмотреть футбол! Занимайся своим делом! – "отфутболит" отец.
     Муни возвращается в свою комнату, дуясь на родителей. Но обида тут же забывается, ведь самое главное – его изобретение – с ним. А Муни спешил. Не за горами его День рождения, и он решил, во что бы то ни стало, закончить работу до этого дня, чтобы продемонстрировать перед гостями (а они обязательно будут приглашены) творение своего собственного гения.

     И вот, накануне Дня рождения всё было готово. Муни ещё и ещё раз проверил крепления, прочность соединения "деталей". Наконец, он вырвал из тетрадки листок и написал на нём крупными печатными буквами:

                АППАРАТ  МУНИ
                РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ!

     Листок Муни прикрепил кнопкой на самом видном месте. Ещё раз оглядев своё сооружение, он остался довольным.
     Аппарат являл собой грандиозное и трудновообразимое сооружение. Думается, поклонники таланта Тэнгли* смогли бы по достоинству оценить этот "шедевр" юного дарования! Невероятное сооружение возвышалось до потолка и занимало добрую треть комнаты. В центре конструкции, среди хитросплетений проволоки, труб, колёсиков, банок и прочего, образовалась некая ниша, увенчанная обычным кругом для унитаза. К выступающей из конструкции лыжной палке был привязан кусок обыкновенной бельевой верёвки, другой конец которой уходил в коробку из-под домино. Под вмонтированным в коробку тумблером виднелась надпись: "Пуск!"
     Испытывать аппарат не было никакой надобности! Муни ни сколько не сомневался в работоспособности своего изобретения, и теперь до его публичной демонстрации оставалось совсем немного времени.

     В долгожданный день Муни проснулся очень рано. Не находя места от распиравшего волнения и нетерпения, Муни слонялся по квартире, наблюдая за приготовлениями к торжеству.
     - Не мешайся под ногами! – прикрикивала мать, занимавшаяся на кухне стряпнёй.
     Отцу досталась не очень приятная и непривычная роль снабженца. Он бегал по магазинам, спускался в подвал за солениями. Словом, подготовка шла полным ходом!

     К назначенному часу начали прибывать гости. Конечно, Муни был доволен подарками и покорно переносил трепания за уши, похлопывания по плечу, взъерошивание волос и "чмокание" в щёчку. Но главной радостью переполнявшей его, естественно, было предвкушение скорой  демонстрации аппарата.
     Гости расселись за столом. Дружно зазвенели тарелки и рюмки, захлопали пробки от бутылок. Взрослая часть присутствующих накинулась на выпивку и еду, будто специально перед этим воздерживалась от пищи целую неделю. Дети вяло ковыряли вилками в своих тарелках, отдавая предпочтение исключительно газированным напиткам и фруктам. Они ждали того момента, когда на стол подадут торт, конфеты и прочие вкусности.
     - Ну-ка, сядь, как следует! Не вертись!
     - Ешь, хватит воду глотать!
     - Не вертись, бессовестная, а то сейчас домой отправишься! Больше никуда с собой не возьму!

     Реплики "повеселевших" взрослых раздавались под аккомпанемент всё более частых звонов рюмок. И дети-то на этом празднике, как взрослым наверное казалось, были совершенно не обязательны! Могли бы и дома посидеть.
     Но вот, наконец, и долгожданный торт! С радостно горящими глазами дети накинулись на лакомство, чего об остальной части присутствующих сказать нельзя. И снова посыпались нравоучения и предупреждения.
     - Ты, поросёнок! Ну-ка, вытрись щас же! 
     - Смотри, рукавами осторожней! Я стирать тебе не буду! Ты мне уже надоел!
      - Ты у меня сейчас ничего не получишь!
      - Погоди мне, я те дома устрою, свинья!
    
     Постепенно запас "правил хорошего тона" иссяк, и взрослые переключились на более "актуальные" темы. Благо, спиртного для этого было достаточно.
     - Мы что, сюда жрать пришли? – сказал, вставая, тучный дядька с огромным животом и блестящими от выпитого бесцветными глазами. – Пойдем, покурим, мужики!
     - Идите, идите! – согласилась мать Муни. – Мы тут порядочек наведём.

     Мужчины дружной шумной компанией отправились на кухню. Оттуда вскоре понеслись обрывки очередного анекдота, перемежаемые дружным гоготом и ржанием.
     - Фу, надымили! – донёсся голос одной из женщин, принесшей грязные тарелки со стола. – Хоть топор вешай! Всё никак не сдохните!
     - А ты того и ждёшь! – голос мужчины, потом – общий гогот.
     - Отстань! Щас тряпкой по харе!
     И снова гогот.
     Дети, освободившиеся, наконец, от пристального внимания к своим скромным персонам, наслаждались вкусненьким.
     - Хотите, покажу чего? – спросил Муни, стараясь казаться спокойным, хотя желание, открыть заветную тайну, переполняло его.
     Под всеобщее одобрение дети шумной стайкой выпорхнули из-за стола и направились в комнату Муни.
     - Ух, ты! – только и выдохнул Вовка, завидев странный агрегат.
     Он уже, было, собрался подбежать ближе, прикоснуться, подёргать, покрутить, но предупреждающая надпись остановила его.

     Накурившиеся дяди возвращались к столу.
     - Глянь, Петрович, какую мой оболтус хреновину сгородил! – обратился к одному из гостей отец Муни.
     Мужчины, ещё не охладевшие к радостному времяпрепровождению, направились в комнату юного изобретателя.
     - О, ё!.. Ну ты, Ломоносов, даёшь! – воскликнул буквально обалдевший Петрович. – Да ему премию надо Нобелевскую дать! Это ж додуматься надо! Во захреначил!..

     Постепенно в ряды изумлённых зрителей влились не менее изумлённые женщины. Все переговаривались между собой, перейдя на полушёпот.
     - Ну и что твоя штуковина может? Двойки из дневника стирать? – усмехнувшись, проговорил коротышка дядя Вася, Ленкин отец.
     Муни вышел на средину, встал около аппарата и заговорил со всей серьёзностью, на какую только был способен.
     - Вы присутствуете при испытании уникального "Аппарата Муни". Другого такого нет нигде в мире. Испытание начинаю! Прошу всех взрослых встать сюда.
     Муни просунул руку куда-то между хитросплетений сооружения, и над нишей загорелась лампочка, вкрученная в патрон от старого бра. Стеклянный плафон Муни нечаянно разбил года три назад, а всё остальное, с некоторых пор, заняло своё место в коллекции юного изобретателя.
     - Проходите! – снова пригласил Муни.
     - А это не больно? – с деланным страхом прогундосил пузатый.
     - Иди, иди! Может, хоть пузо своё порастрясёшь! – подталкивая мужа в бок и смеясь, заголосила жена толстяка.
     Очередным взрывом хохота шутку поддержали.
     - Ну что, мужики, вперёд! – решительно направляясь к аппарату, обратился к компании отец Муни. – Давай-ка, Склифосовский, запускай свою машину, а то у нас водка прокиснет!

     Весёлая компания, подталкивая друг друга, втиснулась внутрь сооружения. Дети стояли на своих местах, не шелохнувшись, широко раскрыв глаза и рты.
     - Прошу тишины! – громко объявил Муни, и весёлый гомон взрослых понемногу утих. – Начинаю отсчёт: десять, девять, восемь… – считал Муни, держа в руках коробку с тумблером.
     Звонкий мальчишеский голос звучал среди полной тишины. Казалось, все присутствующие разом вдохнули и больше не дышали. Сердце у Муни колотилось в волнении, но он мысленно успокаивал себя: "Получится! Обязательно получится!"
     - … два, один, пуск!
     Муни включил тумблер и …
     Лампочка в нише погасла, но тут же снова зажглась. Ниша была пуста.
     - Ух, ты! – ещё шире раскрывая глаза, выдохнул Вовка.
     - Вот здорово!
     - Как это ты? А?
     - Ну, ты даёшь! Молодец, Муни!
     - Качай его!
     Дети окружили Муни тесной стайкой в неумелых попытках поднять его на руки. Веселью не было предела. Наконец, Муни уверенно стоял на ногах, а его друзья наперебой говорили и говорили, обращая на виновника торжества поток восхищений и бескорыстной зависти.
     - Муни, а куда они делись? – спросила одноклассница Ленка, девочка с двумя хвостиками волос на голове, затянутыми огромными белыми бантами.
     - Исчезли, и всё.
     - А ты их назад вернёшь? – выкрикнул кто-то.
     Муни смутился.
     - А вот этого я … пока не изобрёл.
     - Значит… Значит, их теперь больше не будет? – выкрикнул, захлёбываясь от радости, Вовка.
     - Не-а…
     - Ура! Ура Муни! – взорвался многоголосый ребячий хор.
     - Ребята, айда торт есть! – предложил сияющий радостью и гордостью, Муни, перекрикивая громкое дружное ликование.

     Радостные, дети устремились к столу, где их ждал едва начатый огромный торт. Весело щебеча, они поглощали лакомство. Глаза светились искренней радостью и ликованием. Не важно, что носы, щёки, руки были обильно сдобрены кремом и шоколадом. Не беда! Для того и служит умывальник, чтобы умываться. Ну а пятнышко на рукаве – так его можно отстирать.
     И не стало за столом ни свиней, ни поросят, ни других каких тварей. Не слышно было ни гогота, ни ржания. Остались лишь счастливые детские лица и детский смех.
     Искренний и чистый.   


     1994



     Рассказ печатался в книге "Подвал"
     © 1995. С. Горбачёв, "Подвал", роман, рассказы.