(театральная история в шести главах)
Приведённая ниже пьеса, при всей своей несерьёзности (да и неумелости), в своё время, сыграла свою немаловажную, даже, я бы сказал, решающую роль. После, мягко говоря, тяжёлого разговора между членами коллектива театра-студии "Шанс", тогда ещё не очень твёрдо стоящего на ногах, появилась реальная угроза распада.
Всю последующую ночь, полный негодования и обиды, вооружившись ручкой и бумагой (и, конечно же, чаем и сигаретами), я буквально безостановочно писал. Естественно, на кухне. Срочно нужна была "лёгкая" пьеска, в которой были бы заняты все оставшиеся в коллективе актёры. Собственно, это был основной "костяк", люди, которые потом много лет были рядом.
Уже утром, после предварительной читки, сел за распечатку, а на вечер была назначена репетиция. Тогда не шла речь об успехе или неудаче. Нужна была конкретная работа в данное конкретное время! Именно это помогло нам заделать появившиеся, было, трещины.
PS. Оригинал текста, к сожалению, был утерян. Но после некоторого напряжения мозгов, восстановлен по памяти. Естественно, не слово в слово. В связи с этим, как мне кажется, первоначальная "лёгкость", в какой-то мере, была утрачена. Но, как говорится, чем богаты...
Действие происходит в одном провинциальном театре в наши дни.
В пьесе использованы фрагменты поэмы Мустая Карима "Не бросай огонь, Прометей!"
в переводе с башкирского Александра Межирова.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
НИКОЛАЙ СВЕТЛОВ - молодой актёр, безвременно ушедший, правда… не надолго.
НИНА - актриса, возлюбленная Николая.
МИТРИЧ - ночной "директор" театра.
САРА ЭММАНУИЛОВНА - главный режиссёр и по совместительству директор (или – наоборот).
ЛОМОВ СЕМЁН СИГИЗМУНДОВИЧ - актёр по штатному расписанию со всеми вытекающими отсюда амбициями.
СЛАВИК - монтировщик.
ЛЮДОЧКА - костюмер, по совместительству – возлюбленная Славика.
СЕЛЕКТОР с голосом секретаря Зиночки.
1. Траурное убранство сцены. Гроб с телом молодого актёра Николая Светлова. У одного из порталов стол, за которым расположился сторож Митрич. На столе бутылка водки, домашняя снедь, т.е. всё необходимое для философствования на темы житейские.
МИТРИЧ. Вот и я говорю: жисть – штука-то она сурьёзная! Живёт-живёт человек, ан, и нету. Да ладно, хоть жисть-то бы прожил! А то, ну что вот – он?! Ему бы жить да жить. Ну, ладно, допустим, вот хоть бы я… Кхе… Эт я так, к примеру, не дай Бог!.. Уж я-то пОжил! И с девками, было, покувыркался, и ей, родимой (указывает на водку), сколько пОпил!.. Э… Да что там! Даже в партию чуть не вступил. Хорошо, хоть бабка моя, чёрт, отговорила. Ты, говорит, либо водку пей, либо в партию вступай, а так-то никаких денег не напасёшься! Ты ж, говорит, не начальник какой. Это у их денег и на то, и на это хватает. Да!.. Жизня!..
Звонок телефона.
Тьфу-ты, чёрт! Звонют и звонют! И ночи на них нет. (Снимает трубку.) Алё… Да, как есть театр… А кому ж тут быть?! Сторож это говорит. А кто, извиняюсь, интересуется?.. А-а-а… Нет, у нас никаких происшествиев нету… Тихо всё, спокойно. Кому же уж нарушать-то! Покойному – недосуг, а мне так и по годам стыдно… Ага… Ну, будьте здоровы! И вам покойной ночи! (Кладёт трубку.) Вона как! Сам мер интерес проявляет. Так-то, Колюшка. Об спокое нашем беспокоются. Да, жизня…
Митрич подходит к гробу с наполненным стаканом.
Эх, Коленька-Колюшка! Ну, земля тебе…
Митрич пьёт. Появляются Славик и Людочка, куда более робкая. Она в страхе прижимается к двери.
СЛАВИК. Ага! Вот чем мы занимаемся на ответственном посту!
МИТРИЧ /поперхнувшись/. Кто тута?
СЛАВИК. Свои, свои… Проходи, Людок, будь как дома.
МИТРИЧ. А, это вы, черти!
Славик достаёт принесённую с собой водку.
СЛАВИК. Мы тут как раз мимо проходили, думаем, дай-ка, заглянем на огонёк. Заодно и службу проверим…
МИТРИЧ. Эт мы завсегда! Проходите, коль люди хорошие. Стулья-то там принеси…
Славик уходит за кулисы, но быстро возвращается со стульями. Располагаются за столом, а Людочка по-прежнему у двери, боясь пошевелиться. Славик "командует".
СЛАВИК. Людок! Чего ты там трёшься! Не бойся, садись.
Людочка робко направляется к столу.
МИТРИЧ. Да, бояться тута нечего. Ежели меня только…(смеётся.) Ну, давайте за Кольку! Хороший артист был. Всегда "здрасьте-досвидания", как здоровье поинтересуется. Ну, Царствие Небесное… (Все пьют.) Эх, хороша, зараза! Огурчики-то берите, бабки моей изобретение!
СЛАВИК. Митрич, а ты сам-то спектакли смотришь?
МИТРИЧ. Да, глядел. Ни черта не понятно. Говорят, говорят… А тут как-то постановку ихнюю смотрел. Они там колхоз изображали. Умора, да и только! Да нашим ли артисткам колхозных баб-то играть! Раньше бабы-то были у-ух! Сиськи – во! (Показывает.) Нагнётся картошку полоть, тень от задницы на пол-огорода. А щас… Соплёй перешибить можно. В чём только жизня-то держится. Да еще и курют…
СЛАВИК /весело, Людочке/. Да, ещё и курите!..
МИТРИЧ. Нет-нет… Эт я так. Мне-то, старому, что за дело… Может, ещё по капушечке?
Славик наливает. Все поднимают стаканы.
Царствие Небесное!.. (Выпивает, встаёт.) Ну, ладно. Спасибочки вам…
СЛАВИК. Куда ты, Митрич? А как же…
МИТРИЧ. Вы уж сами тут. Ваше дело молодое, а я чтой-то притомился сегодня. Пойду-ка подремлю. А вы сидите, сколь надобно будет. Авось не помешаете никому. Да, уходить соберётесь, али позвОнит кто сдуру, вы уж меня толкните…
Митрич уходит. Славик подсаживается ближе к Людочке, обнимает её.
СЛАВИК. Людок, ну чего ты сегодня?
ЛЮДОЧКА. Отстань! Боюсь я…
СЛАВИК. Ну, ну! Перестань! Давай-ка ещё (наливает.) Что с тобой, Людок? Что…
Людочка привстаёт с застывшим выражением ужаса на лице. Её взгляд прикован к гробу. Славик тоже поворачивает голову.
Из гроба встаёт Николай. С криком выбегает из-за стола Людочка, устремляясь к спасительной двери. Славик резко встаёт, опрокидывая стул. Звон посуды. Опрокинутый стакан.
СЛАВИК. К-колюха… Ты…
НИКОЛАЙ. А, Славик! Привет! (В сторону зала.) "И тот, кого сияние коснётся, бессмертье обретёт." Ну, что, угостишь?
Николай направляется к столу.
СЛАВИК. На-налив… Ага… Выпь-ем…
НИКОЛАЙ./наливает, замечает Людочку/. Здравствуй, Людмила! Прости, сразу не заметил. Может, за компанию?
Людочка отрицательно машет головой, не в силах вымолвить ни слова. Николай выпивает. Славик залпом осушает стакан и пятится к Людочке.
СЛАВИК. Ты… ты знаешь… Мы уже уходить… Нам пора, мы тут на минутку… Тут Митрич…
Славик и Людочка убегают. Николай наливает ещё.
НИКОЛАЙ. "Пью полной чашей горькое вино,
И мнится, что теряю душу друга…
Прощай, мой брат,
меж нами отчужденье
Ложится, как пространство ледяное,
Прощай,
но горько,
тяжко расставаться,
И слёзы горя
льются в кубок мой.
Прощай, мой Зевс!
Разлука болью ранит,
С твоей душой я расстаюсь отныне".
Появляется Митрич.
МИТРИЧ. Коленька!.. Да как же это! Ведь ты…
НИКОЛАЙ. Митрич! Здравствуй, дорогой! Рад видеть. Как насчёт…
Николай наливает Митричу. Тот, со свойственной суетливостью, садится за стол.
МИТРИЧ. Да как же это, Коленька? Ты ж ведь помер, прости Господи!..
НИКОЛАЙ. Эх, Митрич! Это как посмотреть. Кто-то ещё только жить начал, а уже как неживой. А кто и умер давно, а остаётся живым. Для других.
МИТРИЧ. Всё-то вы, артисты, загадками да загадками… Да… Вот бабке-то своей расскажу, так и помрёт, родимая. Ни за что не поверит. Скажет, допился совсем…
НИКОЛАЙ. А ты и не говори, если не поверит. Давай-ка лучше выпьем. А то тоскливо что-то…
МИТРИЧ. Знаю-знаю, по ком душенька твоя тоскует! А уж она-то как убивается, болезная. Лица на ей не осталось. Как же теперь будет-то всё? А?
НИКОЛАЙ. Что будет, то и будет, Митрич! Загадывать не будем. На всё воля Божья. Давай ещё по маленькой, да пойду-ка я на покой. А то уже утро скоро. Люди придут, а у тебя непорядок. Начальство не поймёт. Будем!..
Пьют. Николай направляется к гробу. Митрич прибирается на столе.
НИКОЛАЙ. Будь здоров, Митрич!.."Прощай, мой Зевс! Разлука болью ранит…"
МИТРИЧ. Давай, Колюшка!.. Я тута приберусь маленько (Про себя, по-стариковски.) Вот дела… Да, жизня!.. Ведь это ж надо! Ну, бабка, расскажу тебе сказку. Эт тебе не то что "Санта Барбара" какая…
2. Кабинет директора. Хозяйка кабинета говорит по телефону с привычным своим неиссякаемым возбуждением. В стороне сидит Ниночка со слезами на глазах.
САРА. Послушайте, Семён Сигизмундович! Я вас упрашиваю, как кучер дворянку!.. Я понимаю, понимаю… Но поймите же и вы наконец! Спектакль горит ярким пламенем!.. Что значит – не в первый раз отменять!.. Я посмотрю, как вы запоёте, не найдя своей фамилии в списке на получение премии… Ну, вот. Так-то лучше. Да, сегодня… Ну и что?... Что, покойник?.. Всё! Да, в шесть! Всё, милейший!.. (Бросает трубку.) Фу-у! Ну и дятел этот Ломов! Ему говорят – человек умер, а он всё – больничный да больничный… Господи, ну зачем Ты забираешь к себе людей, не посоветовавшись с худсоветом? (К Нине.) Ниночка, что вы такая грустная? Поверьте, мне тоже нелегко. Накануне премьеры… Конечно, жалко Николая, но что поделаешь? Ведь вся жизнь не умерла…
НИНА. Я люблю… любила его. Не по роли, а на самом деле. И он любил меня.
САРА. Ну, Ниночка! Не надо убиваться! У нас что, мужиков, что ли мало?
НИНА. Я не о том. Мы серьёзно с ним…
САРА. Ниночка, так и мне тоже не до шуток! У нас же премьера на носу! Я думаю, что и Николай, если бы, скажем, вы умерли, не стал бы срывать премьеры…
НИНА. Вы думаете, что говорите?..
САРА. Все мы, Ниночка, смертны! Жизнь – она как каламбур: сначала идёт-идёт, а потом как выкинет что-нибудь эдакое, да ещё в самый неподходящий момент…
НИНА. Вам легко говорить…
САРА. Что значит – мне легко говорить?! Я ведь кроме того, что главный режиссёр, ещё и женщина, представьте себе! Я же не раскисаю. Ниночка, ну что, мне и вас как красну девицу упрашивать?
Стук в дверь. Появляется Ломов.
ЛОМОВ. Можно? Ещё раз, здравствуйте, Сара Эммануиловна! О, Ниночка, я приветствую вас!
САРА. Быстро же вы, милейший, примчались, как только про премию услышали!
ЛОМОВ. Ну, что вы, Сара Эммануиловна! В деньгах ли вопрос?! В положении, в котором оказался театр, я не мог остаться в стороне…
САРА. Ну да, ну да! Целых полчаса я вас просила, умоляла войти в это положение, а вы выламывали из себя умирающего лебедя! Проходите, садитесь уж. Торчите в дверях, как…
ЛОМОВ. Сара Эммануиловна! Вы директор, а говорите…
САРА. Если я директор, так что мне прикажете перед вами польку-бабочку выкаблучивать? (Нажимает кнопку селектора.) Зиночка!..
СЕЛЕКТОР. Да, Сара Эммануиловна!
САРА. Срочно разыщите мне костюмера!
СЕЛЕКТОР. Хорошо, Сара Эммануиловна!
САРА. /Ломову/. Сейчас пойдёте в костюмерную, примерите костюм. И ровно в восемнадцать ноль-ноль жду вас обоих!
ЛОМОВ. А где же, простите, мы будем репетировать? Сцена, насколько я понимаю, занята…
САРА. Не беспокойтесь, вам никто не помешает.
СЕЛЕКТОР. Сара Эммануиловна! Люда сегодня ещё не приходила.
САРА. Люда? Какая Люда?
СЕЛЕКТОР. Но вы же сами просили…
САРА. Что я просила?
СЕЛЕКТОР. Разыскать костюмера.
САРА. Так бы сразу и говорила! А то – Люда, Ира, Зина… Как только придёт, немедленно ко мне!..
СЕЛЕКТОР. Хорошо, Сара Эммануиловна.
САРА. Ещё одна спящая красавица! Что же мне с вами делать?
СЕЛЕКТОР. Сара Эммануиловна! Легка на помине! Приглашать?
САРА. Кого?
СЕЛЕКТОР. Люду.
САРА. Какую?.. Ах, да! Давайте, давайте!..
Стук в дверь. Появляется Людочка с отпечатком последствий минувшей ночи на лице.
ЛЮДОЧКА. Здравствуйте! К вам можно?
САРА. Долго же вы спите, Людочка! (Людочка кладёт на стол листок бумаги.) А это что? (Читает.) "Прошу уволить меня…" Вы в своём уме, Людочка? Ну какое собственное желание? Какое собственное желание у вас может быть? Вы что, решили меня без ножа зарезать? В чём дело, Людочка вы моя дорогая, чёрт вас подери!
ЛЮДОЧКА. Отпустите меня, Сара Эммануиловна! Он там! Я больше не могу. Я боюсь…
САРА. Люда, спокойно! Кто – там, и где – там? Ну, Людочка, кто же этот "он", которого вы так боитесь?
ЛЮДОЧКА. Да он же, Светлов!
САРА. Людочка! Не принимайте близко к сердцу. Неужели вы так боитесь покойников, что из-за этого нужно писать заявление? Считайте, что труп бутафорский.
НИНА. Сара Эммануиловна!..
САРА. Простите, Ниночка! Ну, что же вы скажете, Людочка? Тьфу-ты! Зиночка, Людочка… Прямо, как официантки в ресторане!.. Ну?
ЛЮДОЧКА. Мы с ним пришли проведать Митрича – сторожа нашего, – а он…
САРА. Людмила, говори яснее! С кем ты проведывала нашего сторожа, и на кой чёрт он вам сдался, этот Митрич?
ЛЮДОЧКА. Со Славиком мы…
САРА. Славик – это кто? Ваш знакомый, родственник или, не дай Бог, муж?
ЛЮДОЧКА. Нет, он монтировщик.
САРА. Так, понятно! Вы с монтировщиком Славиком пришли проведать Митрича… Дальше!
ЛЮДОЧКА. А он встал и пошёл.
САРА. Кто, Митрич?
ЛЮДОЧКА. Да, нет! Светлов!
САРА. Успокойтесь, Людочка. Вы думаете, когда говорите?
ЛЮДОЧКА. Да, вот он стакан себе налил, а мы испугались и побежали будить Митрича…
САРА. Спокойно! Людочка, что за маразм вы здесь несёте, черт бы вас побрал! Ходит, пьёт…Да он и живой-то не пил, а теперь сам Бог велел бросить. Ну с чего вы взяли, что он ходит?
ЛЮДОЧКА. Сама видела. Ночью… Отпустите меня…
САРА. Вы что, к нему по ночам на свидание ходите?
НИНА. Сара Эммануиловна!..
САРА. Простите, Ниночка. Так, всё мне с вами ясно, Людочка. В то время, когда актёры нашего театра, в лице Николая Светлова, можно сказать, мрут как мухи от непосильных переживаний, технический персонал, в лице костюмера – в вашем, Людочка, лице и лице монтировщика Славика, – приносят в театр спиртное, распивают его, да так громко, что вынуждают встать покойника и с горя выпить целый, я повторяю, целый стакан! А в это время сторож Митрич, которому надлежит блюсти порядок, спит так крепко, как будто он сам уже покойник! Благодарите Бога, Людочка, что Светлов умер!
НИНА. Сара Эммануиловна! Ну зачем вы так!...(Плачет.)
САРА. Простите, Ниночка! Так что, благодарите Бога, иначе… Сейчас вы пойдёте к себе и примерите костюм на Семёне Семёновиче…
ЛОМОВ. Сигизмундовиче…
САРА. Что?
ЛОМОВ. Меня зовут Семён Сигизмундович.
САРА. Какая разница! Примерите на Семёне Сигизмундовиче костюм и отправляйтесь-ка, душенька, домой. А завтра с утра чтобы были на рабочем месте! Иначе, я вас по своему желанию… Вместе со Славиком, не говоря уже о Митриче! Всё! Все свободны!
Нина, Ломов и Людочка направляются к двери.
И запомните, Людочка вы моя дорогая, что буквы "Д" и "Т" в названии нашего театра означают "драматический театр", а не "дом терпимости"! (Посетители уходят.) Ну, Митрич, Митрич!
3. На сцене Николай. Читает возле гроба.
НИКОЛАЙ. "Уму непостижимо!
Нет, мне безумства смертных не понять.
Ведь, их из глины вылепив когда-то,
Я позабыл о них.
Сам виноват!
Но что с людьми!"
Слышатся голоса и шаги. Николай прислушивается.
Кажется, сюда идут.
"Агазия! Как страшен этот жребий!"
Николай ложится в гроб. Входят Сара Эммануиловна, Нина, Ломов. Сара Эммануиловна ставит стул посреди авансцены спинкой к зрителям. Ниночка и Ломов в нерешительности жмутся у двери.
САРА. Ниночка, ну что вы?
НИНА. Я боюсь…
ЛОМОВ. Сара Эммануиловна, может мы… прорепетируем где-то в другом месте?
САРА. Вы что, Ломов, тоже боитесь покойников?
ЛОМОВ. Да нет, то есть… В общем… Неудобно как-то…
САРА. Что вам неудобно?
ЛОМОВ. Покойник всё-таки, а мы…
САРА. Что – мы? Ну что – мы? Мы работаем! Запомните: Ра – бо – та – ем! Если не понятно, повторяю по буквам: рис, антрекот, борщ, оладьи, творог, ананас…
ЛОМОВ. Сара Эммануиловна! Неужели вы позволяете себе всё это съедать? Вам вредно…
САРА. Позаботились бы лучше о себе! Прометей – это бог! Титан! А вы что из себя представляете…
ЛОМОВ. Сами же говорили: возраст, фактура…
САРА. На безрыбье и рак, извините, рыба.
ЛОМОВ. Ах, так! Ну а чем же, вот, я от него…
САРА. От мёртвого – ничем. В нём хоть искра Божья была! Талант!.. Так, довольно болтать! Поехали! Давайте-ка мне сцену на Маковой поляне.
Нина и Ломов начинают репетировать.
НИНА. "Спугнуть боюсь я счастье,
Страшусь пустое слово обронить.
Восходит солнце –
и луна тускнеет.
Ты говоришь –
я слушаю в истоме…
ЛОМОВ. Со дня творенья связан я с тобою.
Была комочком глины ты вначале,
Я был смущён…"
САРА. Мне кажется, Ломов, что смущение не покинуло вас до сих пор! Вы же актёр! Ой, что я говорю! Продолжайте.
ЛОМОВ. "Я был смущён…
Потом, века спустя,
В той глине жизнь проснулась…"
САРА. Стоп! Стоп! Стоп! (Передразнивая.) "В той глине жизнь проснулась." Видите, Ломов, даже в глине жизнь проснулась! Вы что, никогда в жизни не обнимали Ниночку, пардон, Агазию?.. Тьфу-ты, чёрт! Вы что, женщину никогда не обнимали?
ЛОМОВ. Сара Эммануиловна! Такие пикантные вопросы…
САРА. Ох, ох, ох! Пикантные вопросы! Сегодня даже для четырнадцатилетних мальчиков подобные пикантности уже давно позади! Их волнует проблема СПИДа и предохранение от нежелательной беременности. Пользовались бы, пока есть возможность. Так-то, какая женщина позволит вам себя обнимать! Поехали дальше!
ЛОМОВ. "Агазия!
Что станется со мною,
Когда иссякнет разом жизнь твоя;
Всё пролетит, как день?!
НИНА. Но он – в начале!
ЛОМОВ. В начале. Значит – кончится.
НИНА. Ну, что же,
Чему начало есть – всегда конечно.
ЛОМОВ. Нет! Разорву я времени узлы…"
САРА. Да ничего вы не разорвёте! К Агазии нужно льнуть, а вы шарахаетесь от неё, как чёрт от ладана!.. Скажите, Ломов, у вас случайно нет влечения к лицам собственного пола? Тогда я вам советую поехать в Китай. Там, в национальных театрах, женщин играют юноши. Возможно, там вам удастся блеснуть талантом. Хотя…
ЛОМОВ. Сара Эммануиловна! Вы, простите за выражение, женщина, а такое несёте!..
САРА. А что вы мне прикажете делать, если я от вас никак не могу дождаться нежных объятий!
ЛОМОВ. Но вы никогда меня не просили об этом…
САРА. О чём?
ЛОМОВ. Ну… чтобы я вас нежно обнял…
САРА. Господи! Я просила вас представить, что вы – Прометей, а Ниночка – Агазия, ваша возлюбленная. Автору пьесы не случайно пришла в голову мысль, местом встречи влюблённых изобразить поляну красных маков. Мак, как известно, опьяняет. А красная маковая поляна – символ опьяняющей любви… Много у нас в стране идиотов, но вы – истинное украшение этого ряда!.. Я просила, чтоб он меня нежно обнял… Да по мне лучше в общественном туалете с унитазом обняться!
Появляется Людочка.
ЛЮДОЧКА. Сара Эм…
САРА. В чём дело, хорошая вы моя? Вы что, не видите, что здесь идёт репетиция, чёрт вас дери!
ЛЮДОЧКА. Сара Эммануиловна, я только хотела…
САРА. Она, видите ли, хотела! Людочка, но ведь это репетиция (пытается выпроводить её.) Поверьте мне, ни мы с Ниночкой, ни Николай, и уж тем более Ломов, не в состоянии сейчас удовлетворить ваших желаний. Спросите у Агазии… тьфу-ты, у Ниночки…
ЛОМОВ. Это уже ни в какие рамки… Я не намерен…
САРА. Вот, видите!
ЛЮДОЧКА. Я хотела только сказать, что вас к телефону… Отдел культуры…
САРА. Так какого же дьявола ты молчишь! Все свободны! (Уходя.) Кто-то ещё чего-то захотел. А ты, Людочка, разыщи Славика с Митричем, и ко мне в кабинет. Все вместе…
Сара Эммануиловна и Людочка уходят.
ЛОМОВ. Возмутительно! Это, просто ни в какие ворота… Нина, вы идёте?
НИНА. Да идите вы!
4. Ломов уходит. Ниночка остаётся. Она продолжает читать текст роли. К ней присоединяется встающий из гроба Николай. Сейчас они Агазия и Прометей.
НИНА. "Спугнуть боюсь я счастье,
Страшусь пустое слово обронить.
Восходит солнце –
и луна тускнеет.
Ты говоришь –
я слушаю в истоме…
НИКОЛАЙ. Со дня творенья связан я с тобою.
Была комочком глины ты вначале,
Я был смущён…
Потом, века спустя,
В той глине жизнь проснулась…
Шли века –
В тебя душа вселилась,
И всё больше
Тебя любил я…
Что же в этот миг
Тоскую по тебе – в твоих объятьях?
Иль мало мне мгновения любви?
(С тоской.)
Агазия!
Что станется со мною,
Когда иссякнет разом жизнь твоя,
Всё промелькнёт, как день?!
НИНА. Но он – в начале!
НИКОЛАЙ. В начале… Значит – кончится.
НИНА. Ну, что ж,
чему начало есть – всегда конечно.
НИКОЛАЙ. Нет! Разорву я времени узлы
И жизнь твою другой стезёй измерю!
Агазия!
Как страшен этот жребий!
Узнай: я превращу тебя в богиню,
И в небеса – к бессмертью унесу!
НИНА. О, Прометей, всех женщин я блаженней
И самая счастливая из всех.
Твоё дыханье пить – какое счастье!
Чего же,
смертной, мне ещё желать?
НИКОЛАЙ. Но ты не будешь смертною отныне!
Я сердце разорву
И половину
Его пыланья
В грудь твою вложу.
(Хочет разорвать свою грудь).
НИНА. Остановись!
НИКОЛАЙ. Промедлю – будет поздно!
НИНА. Прости! Не надо! Подожди! Боюсь!
НИКОЛАЙ. Чего же испугалась ты?
НИНА. Бессмертья.
Не погуби!
Помилуй, если любишь…
НИКОЛАЙ. Помиловать тебя? Не понимаю…
НИНА. Но ты ведь бог
И смертных не поймёшь.
Здесь, на Земле, все те, кого люблю.
Здесь – люди, люди!..
Как же их покину?
Уйду одна в бессмертие,
скажи?
НИКОЛАЙ. Но любят ли они тебя, как я?
НИНА. Не любят
и не верят,
сторонятся,
И обижают без конца,
и всё же,
Я знаю, жить не смогут без меня.
НИКОЛАЙ. Не понимаю.
НИНА. Ты всего лишь бог
И не поймёшь…
НИКОЛАЙ. Уму непостижимо!
Нет, мне безумья смертных не понять.
Ведь, их из глины вылепив когда-то,
Я позабыл о них.
Сам виноват!
Но что с людьми?
И от чего так злобно
Тебя они клянут и ненавидят?
НИНА. Как только родилась я,
В колыбель
Откуда-то одна упала искра
И, осветив младенца, улетела…
И люди это называли "порчей".
С младенчества я стала им чужой.
НИКОЛАЙ. Моя невеста! Знай, что эта искра
Была слезой любви и восхищенья.
Моя слеза
упала в колыбель.
Она – не улетела –
Поселилась
В твоём влюблённом сердце…
Сколько боли
Доставила тебе
Печаль моя!
Прости меня, Агазия, молю
И заклинаю
Перед всей Вселенной!
НИНА. Ты не горюй
И у моей груди
Забудь свои сомненья и тревоги,
Забудь со мною обо всей Вселенной,
Забудь о миновавшем и грядущем!
И обними не мир – меня одну.
Нина и Николай ложатся в гроб. Появляется Митрич. За ним Людочка и Славик.
МИТРИЧ. Ой, прости Господи! Вот так так!.. Сколько на своём веку повидал-попробовал, но чтоб в гробу!..
ЛЮДОЧКА /громко/. А-а… Мамочка!..
МИТРИЧ. Да не ори ты, чёрт бешеная!
ЛЮДОЧКА. А что, у… у нас теперь… два покойника?
МИТРИЧ. Типун тебе на язык, дура-девка! Тута жизня творится! Эти мёртвые-то поживее любого какого живого! Вот где кИны-то сымать нужно. Эх, бабки моей нету, а то здесь бы прямо и слегла, родимая!
СЛАВИК. И что теперь будет? Сара сказала, что ещё репетировать собирается. Придет, а тут…
МИТРИЧ. А что – тут? Тута всё хорошо будет. Вы уж мне, старому, верьте.
ЛЮДОЧКА. Ой, а мне уже идти надо. А то сейчас этот хрен, Ломов, припрётся костюм мерить.
СЛАВИК. А мне декорации нужно…
МИТРИЧ. На хрена они, эти тряпки да деревяшки нужны! Вы вот что. Мы с тобой к Саре, раз звала, а ты, красавица, беги к себе. Как этот гусь Ломов к тебе заявится и портки сымет, потихоньку выдь, вроде как для приличия, и дверь на ключик-то и прикрой. И нас догоняй.
СЛАВИК. Ну, Митрич… Ох, вздует нас Сара по самое некуда!
МИТРИЧ. Не боись! Если что, скажу, один всё объегорил. Убить – не убьёт. А больше-то чего с меня возьмёшь.
СЛАВИК. Ну и хитрый ты, Митрич!
МИТРИЧ. Не хитрый, а опытный. Ладно, будет лясы-то точить!
Все уходят.
5. Кабинет директора.
СЕЛЕКТОР. Сара Эммануиловна! Вас опять Отдел культуры.
САРА. Что их там сегодня как канализацию прорвало! Чёрт бы их всех побрал! (Берёт трубку.) Слушаю!...Да!... Да!... А что у нас происходит? Уж чего хуже, чем то, что произошло!.. Что?.. Да вы думаете, что… А-а… Уже нажаловался. Быстро же это у него получается. Он бы лучше на сцене такой прыткий был… Всё я понимаю. У меня серьёзная пьеса. Всё уже почти готово, а вы говорите – отменять! Сил столько положили!.. Может, нам всем прикажете, как Светлову…
Появляются Митрич, Славик, Людочка. Сара Эммануиловна жестами предлагает им проходить и садиться, но они стоят, виновато опустив головы.
Да!.. Репетировать буду продолжать. В любом случае. Даже если и Ломову придётся гроб заказывать! А ему вы посоветуйте, чем жаловаться бегать, пусть хоть обнимать как следует научится!.. Да!.. Всё! До свидания! (Кладёт трубку.) Ну, Ломов! Устрою я тебе сцену на Маковой поляне! Так… (К пришедшим.) Ну, что, голубчики! Садитесь! Торчите тут, как три вилки в винегрете!.. Что скажешь, Митрич?..
МИТРИЧ. А чево? Ай в чём винишь меня?
САРА. Ты, Митрич, Петрушку мне здесь не выламывай! И дуру из меня делать не надо. Без тебя есть кому…
МИТРИЧ. А я – что? Я – ничего. Ай чево не так?
САРА. Митрич, дорогой, чёрт бы тебя побрал! Тебе-то, старому, стыдно должно быть! Седина в бороду, а спокойно жить не научился. Вас что, по ночам черти разжигают?
МИТРИЧ. А чего? Мы здеся не при чём…
САРА. А кто? Кто у вас "здеся" при чём? Даже покойнику, и то покоя не даёте. Предупреждаю: если ещё один покойник проснётся…
ЛЮДОЧКА. Ой, Сара Эммануиловна!.. А у нас… у нас… что, ещё покойники есть?
САРА. Да вы что, Людочка, все тут с ума посходили? Митрич! Уводи свою гвардию с глаз моих долой! И чтобы на глаза мне больше не попадались! И только попробуйте мне ещё раз устроить здесь вертеп!.. Всё! Идите к чёрту и работайте!
МИТРИЧ. Ну, мы пошли… (Подталкивает Людочку и Славика к двери.) А плохого чево ты про нас не беспокойся. Чай, не первый день…
САРА. Да, Людочка! Что там с костюмом?
ЛЮДОЧКА. На Ломова?
САРА. Дорогая моя, ну не на Митрича же!
ЛЮДОЧКА. Всё нормально, Сара Эммануиловна. Только погладить…
САРА. Так погладьте! Надеюсь, хоть это-то вам под силу? Руки не трясутся? Идите! Это просто дурдом какой-то!
Митрич, Людочка и Славик ретируются.
(В селектор.)
Зиночка! Придет этот коз… э… э… Ломов придёт, пусть тут же ко мне! Поняла или нет?
СЕЛЕКТОР. Конечно, Сара Эммануиловна!
САРА. Что – конечно? Да или нет?
СЕЛЕКТОР. Да! Поняла…
САРА. Жаловаться вздумал, импотент несчастный!..
6. Сцена. Николай и Нина встают из гроба.
НИНА. "Ты не горюй
И у моей груди
Забудь свои сомненья и тревоги,
Забудь со мною обо всей Вселенной,
Забудь о миновавшем и грядущем!
И обними не мир – меня одну.
НИКОЛАЙ. Агазия! Как позабыть о мире –
Не то же ли – тебя навек забыть?!
В моей ли это воле?
Что за мука!
Покоя нет,
Ведь ты во власти смерти.
НИНА. Мне кажется, что на любовь живую
С тобой мы ставим чёрную печать.
НИКОЛАЙ. Нет, я тебя от смерти отлучаю.
НИНА. К чему, мой Прометей!
Сказала я,
Что к вечности нет у меня дороги.
В слезах тебя прошу:
О, никогда
Не говори об этом, если любишь.
НИКОЛАЙ. Люблю!
И потому решился я…
Решился на отчаянное дело,
За что обычно платят головою…
Всем людям
Я бессмертие дарую,
И ты однажды будешь среди них.
НИНА. Будь это обещаньем человека,
Сказала бы, что он ума лишился.
Коль изрекает бог такое слово,
Не знаю, что подумать.
НИКОЛАЙ. Да, я – бог,
Да, я – титан, и мощь моя безмерна.
В земле
Незримый зародился пламень.
Я в плоть его вложить решился душу
Палящего небесного огня.
Отдам я людям свет новорождённый,
И тот, кого сияние коснётся,
Бессмертье обретёт.
Мир озарится,
И небеса я высвечу насквозь.
А если цели не достичь заветной,
То сам дотла сгорю, золою стану
И злую смерть приму с тобою вместе,
Уйду в сырую землю навсегда.
НИНА. Одумайся!
НИКОЛАЙ. Я твёрдо всё обдумал!
Мне ведомо –
Лишь гордые безумцы
На дерзкие решаются дела…
Соединить осмелился я пламя
Зевсово
С огнём земли,
Решился
На времени теченье посягнуть.
НИНА. Но я боюсь!
НИКОЛАЙ Я тоже.
Но исполнить
Хочу свой долг,
Свой выбираю жребий!
Агазия, благослови меня…
Появляются Митрич, Людочка и Славик.
ЛЮДОЧКА. Ой, ожили!..
МИТРИЧ. Да не ори ты, чёрт! Колюшка! Ниночка! Вот черти! Ну, что я вам говорил! Вот она, жизня-то! Это вам не сопли по телевизору размазывать! Вот бабка-то моя обрадуется, горемычная!..
Появляется Сара Эммануиловна.
САРА. Ну, Митрич, Митрич! (Замечает Нину и Николая.) Николай? Ниночка? Что тут происходит?
МИТРИЧ. А то и происходит. Ай, не видно?! Что же ещё может происходить между молодыми-то! Эт вам не Шуры-муры театральные. Жизня!..
САРА /обращаясь к Нине и Николаю/. Ну, Митрич! Ох, и хитрый ты, Митрич, чёрт бы тебя побрал!
МИТРИЧ. Не хитрый, а опытный.
Всем весело. Сара Эммануиловна, Митрич, Людочка и Славик поздравляют Нину и Николая. Появляется Ломов.
ЛОМОВ. Николай… Нин… Сар… К-как это всё…
САРА. Что, Ломов, дар речи потеряли? Вот играть как надо! Настоящая любовь – она и мёртвого из гроба поднимет. Не то, что вы…
ЛОМОВ. Сара Эммануиловна!..
САРА. Да бросьте вы! Идите уж к нам, Обломов!...
1990
Наш прометей
© Copyright: Сергей Горбачёв, 2013
Свидетельство о публикации №213032800691
Свидетельство о публикации №213032800691
Рецензии