Эхо романа Герольда Бельгера ЗОВ 7. 02. 2015 ушёл

из жизни Г. Бельгер.                «Зов»…Чей?  Откуда и куда?
Летом 2011 года мне с оказией была прислана книга с кратким посвящением: Нелли Ивановне – Герольд 14.06.11.
Это один из романов Г.Бельгера «Зов», входящий в замечательную серию «Библиотека Казахской Литературы», включающую в себя не только произведения казахских авторов и не только с казахской темой, чему доказательство данный роман.
Порассуждала и о краткости посвящения: «С уважением» - как-то холодновато, казённо. «С любовью» - мы знакомы только телефонно, по письмам, книгам, фрагмент одной из моих «Память – мой злой властелин» Бельгер в своё время напечатал в своём альманахе «Феникс», тем самым открыв мой публикацион-ный список в толстых журналах. А лично мы, увы, не встречались. «С наилучшими пожеланиями» - дежурная отписка…Варианты ещё не исчерпаны, но имеющий место я поняла и приняла как братское, сокровное единство людей угодивших без вины, как бы ненароком, под тяжёлое колесо, называемое «История». По нам оно прошлось основательно, помяв не только тело, но, главным образом, душу, жалобно скукожившуюся от непосильного бремени и всю оставшуюся жизнь пытающуюся распрямиться, расправить крылья, выдавить из себя раба.
На одном из шмуцтитульных листов – фотография автора. Вовсе не парадная, не при орденах и наградах, которыми писатель не обделён. Крупное бровастое лицо с лёгким ироничным прищуром вдумчивых глаз, с полуулыбкой полных (значит – не злых!) губ и «пометкой Бога» чуть выше переносицы.
Такой он и в своих книгах.
Роман «Зов» автор определил как роман – исповедь. На мой взгляд – не только. Вся третья его часть это горькая история последней попытки российских немцев ВЕРНУТЬ автономию, закончившаяся трагически: глухой стеной непонимания и ещё более печальным массовым исходом туда, откуда три века назад началось заселение сухого Заволжья по приглашению Матушки-Екатерины II. Не знали, не предполагали ни Матушка, ни паства каким окажется финал.
Если депортация  большинства изгоняемых проходила в невероятно драматический момент Отечественной войны – отступления советских войск, то время последнего рывка борьбы за автономию также  оказалось неблагоприятным: Германия, сломав Берлинскую стену, была занята обустройством своего Востока, значительно отстававшего по всем показателям от Запада (до сих пор не выровнялись). Советский Союз развалился, постсоветские страны ещё не определились. Вся жизнь замерла в стагнации.
 Естественно, что никому не было дела до маленького этноса (2млн). Причин было достаточно и других, но эти были определяющими. Не везло…Словно рок висел над судьбой этноса. Возможно, и это тоже имело место. По этому поводу  вспоминается точная и ёмкая мысль Юрия Нагибина: «Люби Россию в непогоду». Заменив название страны на слово «Родина», получим точную формулу верности родине (любой!) при любых обстоятельствах.
Не могу не поддаться искушению и не процитировать прекрасные слова, написанные на могильном камне русского кладбища Сен-Женевьев де Буа в Париже: «Русские, любите Россию всегда, какой она была, какая она есть и какая она будет, только тогда вы русские».
Это дивное подтверждение высказанной ранее мысли подарил нам Николай Караченцов (книга «Авось» стр.89).
Если бы те далёкие предки русско-немецкого этноса вняли этому голосу здоровой морали, не было бы ни депортации, ни изгойства, ни унижения… et cetera. Но… случилось всё иначе. И мы имеем, что имеем.
Как неравнодушный сын этого этноса, автор романа «Зов» подробно, скрупулёзно, без излишних  эмоциональных всплесков описал все стадии борьбы за автономию. Участник всех съездов, совещаний, конференций, он упорно и тщательно фиксировал общее направление движения, его детали, определяя лидеров и точку зрения Казахстана и России в деле немецкой автономии.
В размышлениях о стиле книги и в особенности её третьей части, нельзя не отметить удачное, гармоничное соединение точного документально-исторического материала с восприятием событий многими их участниками и самим автором. При всём стремлении к объективности автор не стремится к отстранённости, наоборот, даже в 3-ей, почти документальной, части есть «островки» личного «я» автора, наполненные горечью и вечной болью. Поэтому, как и сами события, так и повествование о них развиваются от точки «А» последнего забега борьбы за автономию к внезапной, неожиданной и  драматической куль-минации: 3-ех минутное выступление  не совсем адекватного, с ироничным прищуром  Бориса Ельцина в Саратове: «Никакой автономии здесь не будет» поставило последнюю точку над i, и потянулись печально-понуро, понимая безысходность положения, миллионы российских немцев на запад, никому и там не нужные. Таков финал забега.
Ощущение своей ненужности – самое страшное из всех переживаний.
Небольшое отступление в рамках последней мысли: немцы всегда и всюду, как в СССР, так и в СНГ востребованы как отменные трудоголики, законопослушные, спокойные люди. Высказывания многих, власть предержащих сводятся примерно к следующему: нельзя срывать немцев с места, встанут стройки Сибири, Казахстана и других отдалённых районов. Роль личностей, которым нужна ещё культура, образование, общение (иначе исчезнет, да уже исчез, язык), - одним словом, свой ареал, где всё это было бы осуществимо, им не предлагалась.
Находясь в эпицентре событий, писатель – чуткий и талантливый умница, конечно же, страдал безмерно, отчего инфаркты и инсульты, «репортажами» о которых из реанимационной палаты начинается его роман-исповедь. Начинается описанием невыносимо тяжёлого, безвыходного сна, по существу в небытийной форме отражающего всё пережитое.
Вся 1-ая часть романа – чередование событий дня сегодняшнего (реанимация, соседи по больничной койке, условия) и дней былых, прошедших: детство и юность, учёба и работа, депортация, жизнь в ауле, обретение казахского языка, очень выручающее автора всю жизнь (переводчик в основном с казахского на русский, иногда  - обратно и на немецкий), тяжёлая болезнь – туберкулёз ноги, костыли…
Неодолимая тяга к знаниям, трудности поступления в ВУЗ, помощь казахов…Любовь, трудная встреча с КГБ и борьба, борьба, борьба…
Без яростной борьбы не давалось ничего. Мешало клеймо высланного немца, глухим забором выраставшее перед всеми заветными желаниями, стремлениями. Приходилось исхитряться, искать момент, чтобы поступить в ВУЗ, а позже и в аспирантуру.
Работать педагогом на периферии без всяких бытовых условий с больной ногой невыносимо. Пришлось уйти на «вольные хлеба», оказавшиеся, особенно в первые годы, не слишком урожайными.
Но… Видимо, цельность натуры, душевное здоровье, крепкие корни, любовь к людям и многие другие качества, о которых автор, естественно, не пишет, но которые угадываются в его работе, творчестве, поступках, да ещё трёхязычие помогли выйти на широкую творческую дорогу. Он популярен не только в Казахстане, регулярно издаётся. Его переводы казахских авторов помогли им обрести достойную жизнь и за рубежами Казахстана, что очень высоко ими оценивается.
Русский текст романа «Зов» частенько перемежается казахскими, либо немецкими выражениями, фразами. Это одна из особенностей трехязычного Бельгера.    Если говорить о стилистике его письма (по крайней мере, русского), то она отличается точностью, чёткостью фразы без особых цветистых изысков, но с достаточным количеством метких эпитетов, чтобы предмет засверкал всеми возможными гранями. На поиски ярких определений автор не жалеет времени. А может они роятся у него в голове, вылетая в нужное время, в нужном месте?!
Высказываясь в предисловии о форме, жанре своего «Зова», автор упоминает и о наличии эссеистики. Она – эссеистика -  в большинстве своём прекрасно вписывается в «реанимационные» главы, полные размышлений на самые разные темы. Одна из них: писатели русские и русскоязычные. В чём их тождество и различие. Автор так убедительно и аргументированно излагает свою точку зрения, что чаще всего соглашаешься с ней.

Например: «Лад» Василия Белова. Гениальное творение! Такую книгу мог написать только русский писатель. Ни один русскоязычный еврей, казах, немец, кореец подобной вещи не создаст.
 Здесь «русский дух, здесь Русью пахнет».

Вот Чингиз Айтматов, прекрасный писатель, мыслитель, горизонт его видения широк, глобалист, творческий диапазон велик, личность общепланетарная, признанная во всём мире. Поразительно актуален, чуток, чувствует пульс современности. Обаятельный человек. Пишет по-русски. Но писатель он не русский. И это сразу бросается в глаза. О том свидетельствует и его последний роман «Когда падают горы»….Мысли высокие, накал мощный, сюжет крут, но язык чужой, книжный, неприродный.»

К области эссеистики относятся и размышления о причинах схожести мелодии гётевской «Песни ночного странника» с мелодией Абая на эти стихи. Возможно, подлинную мелодию знал и напел Абаю Михаэлис, сыгравший заметную роль в интеллектуальном развитии молодого поэта. Возможно!
Весьма актуальны сегодня (и всегда!) иллюстрированные яркими и убедительными примерами рассуждения автора о причинах непопулярности профессии учителя и особенно на селе: «Он не может оставаться вечным урокодавцем, повторять одно и то же из года в год, он и так – сам почувствовал – заметно посерел, потускнел, отстал за эти два года: мало читал, интересы сузились, собеседников не было, быт и рутина засасывали, стимулов для интеллектуального роста не предвиделось, мечта (об аспирантуре п.а.) улетучивалась, монотонное житьё-бытьё медленно убивало… Гарри понял, что сильно отстал не только по специальности, но – особенно -  по общему развитию. Налёт дремучего провинциализма сказывался во всём».
И всё же судьба улыбнулась герою романа Гарри Карлсону – он поступил в аспирантуру, но не по той теме, что хотел (тюркология), а из пальца высосанной по педагогике.

«Вот если бы Сарсен Аманжолов был жив!»

Возглас сожаления, вовсе не праздный, адресует читателя к совершенно реальным и таким важным рассуждениям о встречах на жизненном пути с людьми, понимающими тебя и желающими помочь. Для Гарри это был именно Сарсен Аманжолов и ряд других личностей, о которых он вспоминает с теплотой: «Его благодетель, профессор С.Аманжолов, с первого курса опекавший Гарри, настраивал его на аспирантуру.., а далее и вовсе откроется дорога к вожделенной тюркологии». Увы, профессору не суждено было увидеть своего подопечного ас-пирантом, но, всё же, сама встреча с ним и нацеливание на аспирантуру сыграли свою положительную роль в судьбе героя.

Читая и о других судьбоносных встречах героя, невольно вспоминаешь поговорку: «Мир не без добрых людей», и встречаются эти люди в самых разных слоях общества, иногда там, где этих встреч вовсе не ожидаешь.
Первое сильное чувство - любовь к Вере – оказалось у Гарри неожиданно связанным с КГБ («Комитет Глубокого Бурения» - так прозрачно-конспиративно называл его наш герой). Там ему пришлось нелегко (а там вообще-то кому-либо легко бывает?!), но и здесь проникновенно-дотошный и очень неглупый следователь, майор Вдовин сумел понять чистую душу  с долей юношеской бравады, ершистости и дать очень полезный совет, оказавшийся абсолютно правильным.
 По-добных встреч был ещё ряд, но о них – в романе.

Путь в большую литературу для Гарри не был ни лёгким, ни быстрым.
Постепенно разворачивающаяся сюжетная нить романа повествует и о материально бытовых трудностях, и о мучительных поисках не только заработка, но и своей ниши в литературе, могущей дать и достаток, и творческое удовлетворе-ние.
Очень помогало крепкое знание казахского языка. Начал переводить на русский писателей - казахов. О личностных и творческих качествах многих из них отозвался в романе высоко, но вскоре понял, что занятия только «толмачеством» утомляют и иссушают душу, не давая возможностей реализовать собственный творческий потенциал, хотя его «толмачество» отнюдь не типа подстрочника, оно всегда с элементом творчества, раскрывающего не столько слово, фразу, сколько смысл и основную эмоциональную окраску. И всё же, всё же…

Дальнейшие творческие поиски привели к триумвирату языков, симбиоз которых оказался достаточно удачным и счастливым.
Без излишнего надрыва и слезливости проведена в романе тема страданий репрессированных народов (подробнее – российских немцев, к этносу которых относится сам автор). Практически впервые вслух и с чувством достоинства автор поведал миру о наличии литературы российских немцев, о её авторах, темах, заботах и трудностях на пути выживания. Читать эти страницы трудно и горько. Какими-то удивительно-проникновенными словами, красками своей богатой литературной палитры автор воспроизводит ощущения незаслуженной обиды, гнёта обстоятельств и моря непонимания.
Для многих творческих (уж не говоря об обывателях!) личностей наличие такой литературы стало откровением.
Хамза Есенжанов: «Ты, честно говоря, удивил. Я-то и не знал, что существует такая литература… Это же прекрасно! Если есть литература, значит, есть народ. Жив дух. И хорошо, что ты об этом написал. Рад, что ты возвращаешься к своим истокам. (Вот он, зов!!! пр.авт.) Сколько же можно толмачить нас, казахов?! Конечно, ты нас не бросай, от нас не отрывайся. Спрос на переводчиков велик. Но не забывай, что ты родился немцем. Айналайын, продолжай свои поиски. Может это и есть твоя стезя».
Композитор Ахмет Жубанов: «Ты нащупал ещё одну грань в своём творчестве. Мы рады, что ты переводишь казахскую литературу на русский язык, но у тебя более широкие возможности. Ты можешь быть полезен и своему народу. А это, дорогой, главное».

Прекрасная поддержка, но отчего-то печально на сердце после прочтения 3-ей части книги, где автор с горечью (нет, не доказывает -  это само собой проис-ходит) высказывает свои вполне обоснованные соображения об исчезновении этноса по имени «Российские немцы».

 Когда в ельцинские годы, в период девятого вала борьбы за автономию появились в руках населения Поволжья плакаты с лозунгами: «Лучше СПИД, чем немецкая автономия, стало понятным, что этнос обречён, что  в арсенале его остаётся эмиграция, интеграция и ассимиляция, что и происходит быстрыми темпами. Правда, в Казахстане, как и в России и, вероятно, в других бывших республиках СССР, предпринимаются значительные шаги для сохранения быта, культуры и языка депортированных этносов, но… без компактного проживания (а значит и без полноценной языковой среды) невозможно сохранить как язык, так, следовательно, и всё остальное.
Автор романа хорошо это понимает и не осуждает эмигрантов, но у самого мыслей об отъезде никогда не возникало. Себя он считает счастливым исключением не по признакам особости личности, а по жизненному везению. Детство в казахском ауле, казахская школа плюс дарование и трудолюбие обеспечили ему вполне терпимые условия жизни. Он востребован, не обойдён вниманием властей и имеет возможность многое сделать для своего этноса.

Но так повезло далеко не всем. В понимании этого автор совершенно объективен, и, вероятно, поэтому боль за других, незаслуженно униженных и до конца не реабилитированных, красной нитью проходит не только через весь роман «Зов», но и через всю жизнь автора, побуждая его активно заниматься этой темой, отдавая ей все физические и духовные силы.
Это и есть неумолчный ЗОВ души.