Странник

Странник

(эзотерика, мистический романтизм)

Произведение плохо отредактировано! Отредактирую нормально, когда дойдут руки:).

если здесь поселется ветер......

Он перешагнет через подоконник своей невидимой мягкой поступью, раздвигая легкие занавески из сатина цвета морской волны. Они, наполненные ветром как жизнью, словно паруса корабля, раскроют свою широкую грудную клетку в сторону комнаты, готовые в любой момент сорваться в ее пространство как в  открытое море.
Им ответят пальчики золотистой  бахромы скатерти, скрывшей от глаз журнальный столик, что как мягкие волны, поддатливо повторяют изгибы движения ветра.
Полный ночным дыханием и сонной свежестью он  будет лениво перебирать  засохшие лепестки  цветов,  что как забытые скомканные письма небрежно разбросанные по полу. Их старинный аромат, смешанный с уставшей сладостью уходящего лета и забытых воспоминаний - единственное, что навсегда останется неизменным здесь. И всегда можно будет ощутить легкий аромат надежды, которая не успела еще родиться, но уже очень не хочет умирать.
Если ему станет скучно, он дыхнет на листы нот, оставленных когда-то на крышке фортепьяно,  и заставит их разлететься в разные стороны. И как стая вспугнутых чаек, что с пронзительными криками срывается с места, забавляет воображение некоторых наблюдателей, так и ветер, наблюдая за знаками скрипичных ключей, терций, четвертных пауз и бог весть чего еще позабавит себя, если ему вдруг станет скучно.
Едва ли ветер сможет сыграть Гершвина, переступая по пыльным клавишам в ритме  “Рапсодии в блюзовых тонах”, хотя он прекрасно знает что Гершвин писал ее в комнате, наполненной его дыханием,   и нотные листы периодически слетали на пол из-за того, что ему вдруг становилось скучно. Но зато в толщу ночной тишины проникнут  полупрозрачной паутиной хрустальные звуки. Постепенно, или сразу, друг за дружкой или партиями, не нарушая при этом ее царственного молчания, послышится голос небольшой кельтской арфы, оставленной храниться в углу без чехла.  Это ветер перебирает ее золотистые струны, как волосы белокурой красавицы, что рассыпаются, оставляя после себя следы  еле уловимых гармоний. Он полюбит эту бесшумную музыку и иногда будет исполнять ее в одной гармонии с тишиной комнаты, без малейших диссонансов и точь в точь в том же ритме, в каком привыкла жить тишина.
Если здесь поселиться ветер, в домохозяйке отпадет всякая необходимость он сам приберется так, как посчитает нужным. Он украсит комнату мерцающими частичками пылинок, напоминающих далекие звезды, что расположились в ее космическом пространстве и здесь можно будет увидеть множество красивейших созвездий и звездных туманностей всех цветов радуги. А его прохладное дыхание оставит еле заметную  паутину прохлады на поверхности полированных предметов интерьера. И каждый его выдох пронесетя по комнате невидимым потоком и оставит за собой настолько опьяняющее, дерзкое своим холодом, ощущение кристальной прозрачности и чистоты, что кажется все предметы здесь потеряли свой вес, став частью ветра, потеряли свой облик , став чем то таким, что всегда принадлежало ему, потеряли свою сущность, сделавшись лишь изменчивыми очертаниям ветра и сила его  заставит трепетать даже тебя, хотя ты находишься далеко. Он пройдет сквозь твое тело словно оно соткано из тончайшей материи, которая только может существовать в мире. Он заставит тебя почувствовать себя таким невесомым и пронизывающе холодным, словно ты сам стал им на несколько мгновений. Его спокойствие и безмятежность разольются в тебе и вытеснят все мысли из твоей головы, в которых ты, оказывается, и не нуждался.
Если здесь поселится ветер он будет приносить с собой новости того, что когда то было.
А по их аромату, вкусу, настроению или то, с какой быстротой они были доставлены  можно будет определить плохие они или хорошие. Словно пепел они лягут на пол ровным слоем, удобно устроятся на прохладном диване, заберутся в высохшую чернильницу из пожелтевшей слоновой кости, захотят побеседовать с книгами на уставших от их тяжести полках ( чего никогда не сделает ветер) и заменят собою тысячи несказанных слов и не рассказанных историй, множество потерянных улыбок, которые никогда не получит адресат и пестрых эмоций, которые могли бы быть, но остались нерожденными.
Взамен новостям, которые он принесет уставшей от времени комнате, он узнает, много интересностей для себя. Он узнает, если заглянет под фортепьяно, что там когда-то давно затерялась небольшая бусина  жемчуга, принадлежавшая сережке из серебра, принадлежавшей, в свою очередь пожилой даме, которая любила повторять: “ Если время вывернуть наизнанку можно  узнать то, что  было когда-то давным-давно”. Он узнает, если заглянет в образовавшуюся трещину позолоченной картинной рамы, что дерево, из которой была сделана эта рама, умерло восемьдесят шесть лет назад  и что она (эта трещина) понятие не имеет о том, что сильно портит вид портрета господина, очень представительной наружности. Он узнает, или скорее унюхает, если облокотится на подушки, запах давно оставленных кем-то слез, а по их солености он определит отчего плакали - от горя или от радости, а по их химическому составу можно будет узнать, кому они принадлежали - мужчине или женщине.  Он узнает, если заглянет в щель между дверками платяного  шкафа, что там висит костюм, который был куплен к свадьбе, но так и остался нетронутым, и что рядом висит еще один костюм, затасканный и старый, пропитанный запахом индийских благовоний и давно забытых снов, что когда-то имели хозяина, но теперь остались не у дел. Он узнает, если заглянет в высохшую чернильницу из слоновой кости, что когда-то ей пользовались каждый день, поэтому чернила, постоянно пополняемые,  никогда не успевали заканчиваться и внутри можно было заметить только одно кольцо синего цвета, обручившее эту чернильницу с тем, кто ею пользовался. А тонкие полоски синевы, избороздившие ободок чернильницы, давали понять, что писали очень быстро, не думая о том, что следовало бы аккуратно потрясти перо внутри баночки, чтобы избавиться от избытка чернил....
“Я хотел бы, чтобы здесь поселился ветер, когда я уйду....да, непременно, мне будет легче знать то, что она не останется брошенной” - думал я, когда окидывал последним взором комнату, где провел большую часть своей жизни, и которую собирался теперь оставить с тем, чтобы никогда больше не вернуться сюда.
Я думал, уже уходя, что никак не могу найти свое место в жизни. Где бы я не приткнулся, мне казалось, что я не там где нужно. Когда я сидел на диване, то думал, что должен быть на улице, когда я находился в Индии, я чувствовал, что мне надо было бы быть в Америке, когда я дышал воздухом полей, мне казалось, что мне необходим именно воздух Альп.
Я знал, что душа моя пуста как неоплодотворенное женское лоно, которое никогда не знало мужского семени. И эта пустота, казалось, жила во мне с самого моего рождения, она родилась одновременно со мной. Я чувствовал ее каждый раз в своей душе, когда обращал взор вглубь себя. Посторонние люди, которые обладали чуткостью, хотя бы в малых ее количествах, замечали мне, что мои глаза - как два уставших странника в долгом пути, которому еще не было начала. И еще, что они смотрят сквозь время, не запоминают имен и иногда, неизвестно по какой причине, меняют свой цвет  на цвет талой воды. С детства я осознал, что мне чего-то не хватает, в отрочестве я понял - что мне не хватает воспоминаний и моей личной индивидуальности,  в юношестве  заключил, что все это мне не нужно и совершенно бесполезно для меня, кроме того мне совершенно не хотелось быть беременным собой и носить свое бремя днями и ночами как бесполезный груз, который, к тому же, отягощает еще больше своей бесполезностью. Все, что мне в итоге оказалось необходимо, это собирать воспоминания, улыбки, выражения лиц и мысли чужих людей, чтобы заполнить ими пустой сосуд находившейся у меня внутри. Возможно, таким образом я смог бы обрести свою полноценность и кормиться полученным эфиром из неиссякаемого источника глобального разума. И , в конце концов, мы все были созданы кем-то, так почему бы мне не быть созданным второй раз людьми?
Я одел свой зеленый пиджак с большими карманами, специально, чтобы туда мог поместиться томик очень ценной для меня книги. Эта книга досталась мне от бабушки, которая всегда, помнится мне, носила тяжелые серьги с жемчугом и была гораздо мудрее, чем полагала сама. Она эмигрировала из Сербии тогда, когда на Белград впервые упали бомбы. В промежутке между первой и второй бомбой она быстро собрала вещи, сказав себе что не стоит дожидаться у моря погоды и что, в Белграде время на изнанку теперь не вывернешь по известным причинам, и отправилась куда глаза глядят. Она всегда носила с собой записную книжку, куда записывала  некоторые свои мысли, которые считала наиболее удачными. А мне она сказала, отдавая свой “дневник”, что все ее мысли теперь принадлежат мне, но это не значит, что надо их теперь бесцеремонно расходовать.
- “ Открывай мою книжечку, когда ты поймешь, что мысли твои все разбежались от тебя, как мыши от света”
Сейчас эта книга лежала в моем кармане, а я подумал о том, что ни разу еще не читал ее как следует. Всегда либо вскользь, вырывая отдельные фразы, словно отбирал кость у голодной собаки, либо просто открывал, зачитывал фразу и закрывал книжку, с тем, чтобы ближайшее время забыть про нее как следует.


СНЫ, КОТОРЫЕ СЛЕДУЕТ ТОЛКОВАТЬ НАОБОРОТ

Ленивое полуденное солнце  распространяло свои лучи на правую половину моего тела, а левая оставалась в совершенной тени, так уж я устроился на скамейке (нашел единственную свободную в небольшом парке). Незаметно для себя я очутился в Праге в самый разгар весны. Я расположился в небольшом парке, возле здания Люцерны, где с помощью высокого палисада был создан зеленый лабиринт, а в его закаулках ютились небольшие скамейки, сплошь занятые молодыми парочками. До меня отовсюду доносились их звонкие голоса, которые они нарочно старались заглушить, в результате у меня создавалось впечатление, что со мной играют в прятки.
На небольшом пятачке посреди парка игриво журчали струи воды, бившие из маленького фонтанчика, подражая парочкам своей гармоничностью, а в Люцерне, в здании по левую сторону от меня, висела огромная статуя Святого Вацлава на мертвом коне .
Рядом со мной  дремал пожилой господин спрятавшись от мира за бортиком старомодной клетчатой шляпы. Он уже находился здесь, когда я подсел к нему.  Руки его покоились на набалдашнике трости, да с такой уверенностью, что казалось он всегда спит в таком положении. Дыхание его напоминало мне мелодию чешской колыбельной “ Hajej m;j and;lku “.  Я прислушивался к ней некоторое время, но, когда понял, что сам засыпаю, встряхнулся и вынул бабушкин дневник из кармана, открыл его наугад, и принялся читать с первой же фразы, которую поймал мой взор.
“ Сны - имеют природу такую же, как и Луна. Как и у Луны у них есть две стороны: внешняя и обратная или внутренняя. Если заглянуть за обратную сторону сна, то есть большая вероятность встретиться с самим собой....”
Я остановился, подумав, что не понимаю написанного. Вздохнул и принялся читать заново, но уже вслух. Так, я создавал видимость того, будто мне читает кто-то другой, что обязывало меня слушать внимательнее, а следовательно и запоминать.
 “ Сны - имеют природу такую же, как и Луна. Как и у Луны у них есть две стороны: внешняя и обратная или внутренняя. Если заглянуть за обратную сторону сна, то есть большая вероятность встретиться с самим собой.   Важно не то,  видите Вы их или нет, важно то, обращаете ли вы на них внимание.... ”
Вдруг возле меня послышалось кряхтение. Оторвавшись от чтения я посмотрел туда, откуда оно исходило  и где дремал пожилой господин в своей клетчатой шляпе. Похоже, я разбудил его  чтением вслух, он смотрел на меня со всей внимательностью глазами, напоминающими  два маленьких стеклянных осколка зеленоватого цвета, а морщины, избороздившие все лицо, походили на одну большую улыбку.
“Наверняка в нем живет его полуденное солнце, в лучах которого так приятно греться” - подумалось мне, при первом взгляде на него.
-“Юность от старости отличается тем, что первая всегда смотрит вперед, вторая постоянно оглядывается назад. Люди могут стареть в любом возрасте.” - выдохнул свою фразу старик с неким намеком грусти, - вы сами-то сны видите?”
Я смотрел на него так, как смотрят на старого знакомого, которого не видели по меньшей мере сто лет и теперь мучительно пытаются  вспомнить его лицо.
- Вижу, конечно
- А представьте себе, есть люди которые утверждают, что не видят снов. Они напоминают мне пассажиров, опаздывающих на поезд: в погоне за очередной целью, они не могут остановиться и подумать о том, что может быть было бы лучше дать ему уйти, у них нет времени понять, что они теряют нечто более ценное. Позвольте, а что это вы читаете?
Старичок тут же принял деловатый вид и с любопытством поддвинулся ко мне.
- Это дневник моей бабушки, она писала здесь свои мысли, которые боялась забыть.
- Интересные у нее замечания, полагаю, она была гораздо мудрее , чем считала сама. Кстати, меня зовут Йозеф Чапек, я ректор Пражского уневерситета, преподаю психологию. Я родился в Праге и, представьте себе, никогда не покидал пределов своей страны, но это не значит, что я не знаю о том, что люди в зависимости от страны их пребывания и национальности видят “свои” сны.  И мне, кстати, повезло, я  никогда не спешил и уж тем более не опаздывал. Я любил остановиться и посмотреть вокруг себя. И знаете что мне пришло в голову, когда я был в таком же взрасте как и вы примерно? Я понял, что наше подсознание гораздо мудрее, чем мы его считаем, а мы - гораздо глупее, чем полагаем сами себя. Я бы даже рискнул предположить, что оно знает наперед ответы на вопросы, которые мы задаем себе ежечасно и знает то, о чем мы и не дагадываемся. Почему бы ему не сжалиться над нами,  и не послать уставшему мозгу, в периоды отсутсвия бдительности разума, что управляет нами  чаще, чем мы сами считаем, несколько «писем» называемых снами.
-  Как же те, что не получают эти письма? - осведомился я, заинтересовавшись своим собеседником.
Йозеф рассмеялся приглушенным смехом, больно напоминавшем хруст новогодней мишуры в руках, и ответил:
- Вопрос не в том получают их или нет, а в том обращают ли на них внимание или нет. Вы не видете предмета, не важно какого, до той пары, до которой он вдруг становется вам надобен. А если вы не готовы его увидеть или вам нет до этого ровно никакого дела, так вы никогда его не заметите. Есть люди, которым нет дела до их снов, по разным причинам, так оставьте их в покое. Значит, это им не нужно, это не их и если они когда-нибудь захотят их заметить, то это будете точно не вы, кто решит им открыть таинство подсознания. Я бы еще добавил так: ясность и запоминаемость картинок снов  зависит от того, какую важность вы им придаете. А если вы еще и будете себя хорошо вести и пройдете тест на проф пригодность, то ваши сны могут из советника  и корректора превратиться в пророка....
- советник и корректор? Это как так?
- Что там у вас было за высказывание с Луной? Видите ли, все сны, что мы видим, касаются только нас и нашей жизни, за исключением отдельных случаев. Если вы думаете, что знаете о себе все, то вы глубоко ошибаетесь. Вы - как Луна, что имеет две стороны, внешнюю - то, что вы замечаете или то, что вы хотите заметить, и внутреннею - о чем вы и не догадываетесь и то, что имеет место быть или грозит возникнуть по вашей инициативе. Стоит ли говорить, что внутренняя сторона совершенно ускользает от нашего контроля? Порой, встретившись во сне с самим собой, вы совершенно не узнаете себя и уж тем более одно из своих качеств, отраженных каким-нибудь символом,  и продолжаете свой путь, едва обратив внимание.
- Как же я могу не узнать себя во сне? Ведь я - это я, и кому как не мне надлежит узнать себя?
- О, очень просто, юноша!  Вы можете заблудиться в своих снах так же легко, как и в лесу.
Мы привыкли к себе такими, какие мы есть и едва ли позволим своему же самолюбию задеть себя. Посторонние порой знают о нас больше, чем мы сами о себе или же, если такой расклад вас не устраивает, то скажу иначе. Посторонние порой замечают еще и более того, что видим мы сами. Вот, кстати, еще почему полезно общаться именно с врагами, а не с друзьями. Друзья принимают нас такими, какие мы есть, не меняя нас, а вот враги не принимают нас такими какие мы есть, на то они и враги, они здорово спосбствуют изменениям внутри нас, ну или позволяют нам заметить то, что не заметят друзья. Конечно, не стоит забывать, о  субъективности людского мнения, принимая его в расчет.  Вот так вот” - Йозеф подитожил свою фразу и стих на мгновение.
“Порой мы просто не отдаем отчет тому, что нами движет, - снова продолжил он, едва ли позволив мне опомниться,-   и часто наши действия, мысли и прочие плоды сознания несут на себе по нескольку масок. Это все вы, юноша. А что вы ответите на то, если я вам скажу, что старик, маленькая девочка, планета Марс, непонятное существо это тоже вы или какие либо из ваших качеств?
Подсознание, не умея изъясняться нашим человеческим языком, изъясняется абстрактно, образами и символами, звуками и цветами, но предельно четко, между прочим. Объявляя вас тем или иным, оно присваивает тому или иному четкую характеристику, которую трудно понять закостенелому мозгу, и достаточно просто, если вы мыслите более образами и ассоциациями. Только в материальном мире язык таков, как вы его слышите и воспринимаете сейчас. Сны- это порождения нематериального мира и воспринимать их нужно так же.
Вы спросили еще про корректора. Будет хорошей привычкой вспоминать иногда о том, что у вас есть личный психолог, который никогда вас не покидает. И, в отличие от тех докторов, которым вы платите, чтобы получить консультацию и они уже забудут за вас на следующий день, ваш личный психолог будет всегда при вас и не забудет за вас ни завтра ни через год. Напротив, он по крупицам соберет вашу историю болезни и сделает это так искусно, что излечение произойдет очень мягко для вас...вы его скорее всего и не заметите. Он часто видит то, что осталось сокрытым для нас, но существует где-то в отдаленном уголке подсознания. Наше подсознание осведомляется о событиях или состояниях нас ожидающих гораздо раньше разума.
Мне вспомнился один рассказ, который мне рассказал мой приятель как бы невзначай, рассчитывая удивить меня происходящим в его снах, а услышал в итоге то, чего не ожидал. Сны, что снились моему приятелю тоже можно было бы назвать деятельностью корректора, только здесь уже он сам выполнял коррекцию, но гораздо позже, чем было бы предпочтительней начать.
Итак, как-то разговорившись с  приятелем о снах, он заметил мне, что ему сняться целые эпопеи в виде природных катаклизмов, от которых он не только успешно спасается сам, но и спасает людей, рядом с ним. «И вообще,-  подытожил он мне,- постоянно, какая бы неприятность со мной во сне не приключилась, я всегда очень удачно спасаюсь, помощь приходит даже, бывает, из неоткуда....» .
Помню, какая гордость была в его глазах от такого умения спасаться. Каково же было его удивление и разочарование, когда я сказал ему, что в своих снах он скорее не спасается, а убегает поджав хвост, убегает от проблем, неурядиц,  трудных дел, каких-то пугающих его отношений или эмоций, унося с собой к тому же все составляющие своей личности, тех «людей» во снах, что вокруг него. Не желая, таким образом, оставить проблеме ничего из себя. Вместо того, чтобы сражаться, смотреть врагу в лицо, он поворачивается к нему спиной, собирает всего себя в кулек и бежать.
Нам даются проблемы, юноша, не для того, чтобы мы мастерски от них убегали, а для того, чтобы мы их мастерски решали. Если проблема есть, значит мы ее заслужили,  вызвали сами. И кроме нас самих ее никому не решить. А если ее оставить, то она так и будет кружиться вокруг нас как надоедливая муха. Я посоветовал ему не убегать больше в своих снах, а настроить себя на то, чтобы остаться лицом к лицу с тем, от чего он обычно спасался. Я добавил еще, что так он позже заметит как изменится его повседневная жизнь.
Когда же мы с ним встретились через некоторое время, он заметил мне, что действительно, перестав убегать в своих снах, он как-то автоматически перестал убегать и в жизни. «Я даже не представляю как так происходит, -заметил он мне,- я действительно начал решать то, что тяготит меня, так легко и естественно, словно делал это всегда. Только сейчас осознал, что раньше в жизни действительно убегал, а не спасался». Ну и вот, вуаль спала и все встало на свои места.
Порой, наши сны играют с нами являя свои образы совершенно не в том свете, в каком мы привыкли видеть их в жизни. И все из-за того, что люди зачастую  рассматривают символы сна через призму превычную для них, призму  метариальности. А потом говорят, что сны - это такая ерунда! Это то же самое как, например, непосвещенному заглянуть в книгу по каббале. Все цифры и буквы для него остануться только цифрами и буквами, а для каббалиста это будет настоящим сокровищем, источником знания и бог весть еще какой радостью.
Старичок вдруг стих на мгновение, захихикал своим шершавым смехом и продолжил:
- этот пример заставил меня вспомнить пару любопытных историй. У меня был друг, знакомый проффесор чешской литературы в одном из пражских университетов. Он пол жизни проработал профессором чешской литературы и так и собирался состарится за кафедрой, которую изучил уже наизусть. однажды ему стал сниться сон, что он лежит в гробу и вокруг него много народу и все скорбят. Этот сон не раз повторялся и кроме того, он готов был даже поклясться, что видел во сне дату своей смерти. Были сны, так же, где он видел кладбище и среди прочих надгробий, надгробие со своим именем. Ну, а так как он был уже не молод, то конечно же перепугался и не мог даже нормально спать. Он перепугался сам и напугал всех своих родных. Однако, примерно в то время, когда должен был “сбыться” сон, его вдруг неожиданно переводят в другой университет, где нужен был преподаватель чешской литературы. Для него это событие было полнейшей неожиданностью, кроме того, он настолько ссросья душой со старым рабочим местом, что едва ли представлял для себя другую жизнь. Он не мог отказаться, так как его просил его очень хороший друг, и жалованье там было выше и многие его знакомые преподаватели перешли в тот университет.  Только спустя некоторое время мой знакомый понял, о чем его так настоятельно предупреждали подобными пугающими бодрствующее сознание снами. Я думаю, вы догадаетесь сами, молодой человек, что это были за символы во сне.
А другую историю рассказал мне один из моих студентов. Это был сухощавый молодой человек, настолько робкий и пугливый, что казалось, он смущался даже собственной тени. Латыш по национальности, он ранее учился в университете в Латвии, но позже  перевелся в Прагу по неизвестным мне причинам.
Так вот, когда он поступил в университет в Риге, то был вынужден подыскать для себя недорогое жилье рядом с местом учебы. После недолгих поисков ему посчастливилось найти приемлемую по цене комнатку, что находилась в старом городе в обветшалом 3ехэтажном доме с тесными комнатушками, напоминающими ульи. Комнатка была маленькая, только для одного человека, но достаточно приятная. Поэтому он решил там остаться, да к тому же, что нужно молодому человеку, который большую часть времмени проводит за учебой. Первая неделя в его новом жилье прошла  вполне хорошо. Он привыкал и старался сжиться с новым ритмом жизни и новыми соседями. Однако вскоре его стали беспокоить странные сны, которые он никогда не видел ранее. Он стал бывать в местах, где ранее не был, видеть людей, которых раньше не встречал. Юноша начал говорить по-русски и видел постоянно темноволосого мужчину с усами, напоминающими гусарские. Этот мужчина в снах юноши  вел жизнь, совершенно отличную от  его жизни  и привычек. Он часто курил кубинскую сигару, которую доставал из деревянного пенала и постоянно жаловался, что их так трудно достать в СССР. Этот навязчивый незнакомец частенько любил выделывать фокусы, когда находясь в одном месте, он вдруг перемещался в другое и часто, одно и то же. Юноша запомнил это место. К тому же его не трудно было запомнить, так как этот господин появлялся в нем  почти каждую ночь. Незнакомец оказывался в небольшой затемненной комнатке, обставленной по вкусу советской интеллегенции. сидя за небольшим круглым столом, покрытым льняной кружевной скатертью кремового цвета с выцветевшими узорам, он прислушивался к женским голосам в другой комнате за закрытой дверью. Каждый раз в его сне присутствовало два женских голоса: один молодой и уставший, и надтреснутый как старый кувшин, другой пожилой и мягкий, но слишком тихий. Были еще и детские голоса. Юноша знал, кому именно они принадлежат, так как часто дверь неизвестно комнатки распахивалась и оттуда выбегали двое премилньких ребятишек: светловолосая девочка  лет 7 и мальчик, тоже светловолосый, лет 5ти. Оба дитя всегда либо бросались обнимать темноволосого мужчину, называя его папой, либо подолгу кружили вокруг него, играя друг с другом. В такие моменты юноша чувствовал как его сердце наполняется доселе неизвестным ему жгучим горячим чувством,  он даже кажется чувствовал сквозь  сон как слезы проступают на его глазах и тут же высыхают. Однако он никогда не знал, кому принадлежат другие голоса за дверью. Эти две дамы предпочитали оставаться невидимыми. Когда во сне, мужчина думал о них, его сердце всегда холодело и болело.
Незнакомец еще часто виделся с женщиной по имени Вера, на которую всегда смотрел с нежной заботой и некоторым сожалением. А она всегда уходила от него в его снах, либо загадочно улыбаясь, либо просто глядя на него серыми спокойными глазами. Иногда она говорила что-то, но ее слова оставались неуслышанными, а иногда она говорила лишь одну фразу: “ Не могу я, яхонт мой, ссыльная я, за судьбой своей должна ехать, в Сибирь”. Сквозь сон юноша чувствовал, как сжимается его сердце, при виде этой загадочной дамы, а когда просыпался, то удивлялся, с чего бы ему вдруг так переживать по поводу  незнакомки.
Вот такие сны он начал видеть каждый день и пересматривать их по многу раз, как кассету с записью. Поначалу ему они казались забавными, но вскоре стали надоедать. Особенно, когда на носу оказалась сессия и студент едва ли мог отдохнуть ночью как следует, а тут эти сны, не дававшие уже покоя. сначала он пробовал прогуливаться перед сном, чтобы проветрить голову от ненужных мыслей и пить молоко с маковым семенем. Это не помогло. Он попробовал переставить кровать. Потом поместил в изголовье распятие, доставшееся ему от бабушки. Потом он где-то вычитал, что, чтобы избавиться от кошмаров надо положить под подушку веточку розмарина, перевязанную красной лентой. Он решил попробовать. Как вы думаете, ничего не помогало. Дошло до того, что бедняга боялся даже просто закрыть глаза. Он пробовал спать на подоконнике, на полу, он даже потратил половину своей стипендии, чтобы купить новую кровать.
В конце концов он догадался пойти к хозяйке аппартаментов и спросить, кто ранее проживал в этой комнате. От нее он узнал, что в ней до него проживал некий русский эммигрант, видный и статный мужчина. Скорее всего военный. Она рассказала, что он всегда жил один и никого к себе не водил, только сам постоянно отлучался куда-то. Он часто курил сигары, от которых, как она сказала, провонял весь матрас и его пришлось заменить после того, как ее жилец соизволил съехать. Больше студенту узнать ничего не удалось, но даже этого было достаточно, чтобы понять кое-что. Стоит здесь заметить, что студент наш по части снов был совсем недалек и никогда не обращал на них внимания. Поэтому он не сразу понял, что все это время видел чужие сны, которые прошлый жилец оставил в той комнате, как забытые вещи.  Только когда выносить этот бедлам было уже невозможно, юноша нашел другую комнатушку и немедля съехал. И там уже, как вы понимаете, он смог наконец-то избавиться от чужих снов и начал спокойно спать по ночам.
Вот так вот. Вы знаете, вообще я коллекционирую сны, так как это довольно забавная и полезная штука. Иногда я рассказываю их своим внукам, вместо сказок на ночь, иногда своим знакомым, как вот вам сейчас.
Он замолчал, задумавшись о чем-то. Я тоже молчал, стараясь запечатлеть в голове то, что он мне рассказал. Однако едва ли прошло пять минут, как он принялся покряхтывая подниматься  со своего  места, произнося медленно и с паузами слова, которые казалось, были такие же старые как и он сам и страдали от тех же заболеваний, что и он:
  - Укрываясь снами как одеялом, доверительно свернувшись клубочком, мы вполне можем проспать крепко и спокойно много-много начей подряд, не сотрясаемые никакими бедствиями извне или находясь уже под надежной защитой, смягчающей удары, мы будем знать, чего нам стоит остерегаться и к чему быть готовыми, на что обратить внимание и что не стоит упускать”
Пока он произносил свою длинную фразу то успел  подойти  ко мне и протянуть руку. Моя ладонь неспешно потянулась к его, в то время как я разглядывал его самого, стараясь рассматреть то, что он мог бы еще утаить от меня:
«едва ли я мог бы представить, что те неясные картинки, что я вижу по ночам, могут принести какую-нибудь пользу» - вдруг вырвалось автоматически у меня.
Глаза старика заискрились, а губы дрогнули в теплой улыбке.
« важно не то, видим ли мы сны или нет, важно то, обращаем ли мы на них внимание.

Закончив фразу, он приподнял свою шляпу в знак прощания и неспешно зашагал от меня в одно из ответвлений зеленого лабиринта. А я остался сидеть на своей скамейке, думая о том, что сделал для себя на сегодняшний день одно замечательное открытие.


ПОТЕРЯННАЯ СУДЬБА

Париж. Вокруг меня крутиться запах свежеиспеченного хлеба, дразня мой желудок своим восхитительным ароматом, он словно  истинная француженка: завидев симпатичного парня принимается тут же флиртовать с ним.  Вокруг пока не особо много людей, однако тех немногих, что я встречаю на своем пути и вокруг меня, хватает, чтобы наделать достаточно шуму и создать иллюзию великой деятельности. Мне почечму-то сразу вспомниается одно высказывание: “В некоторых частях света водятся обезьяны, в Европе же водятся французы, что почти одно и то же”.
Эта фраза заставляет возникнуть улыбку на моем лице, которую увидел один из продовцов, раскладывающий свой товар на прилавке, он улыбнулся мне в ответ. Следом его улыбку подхватила незнакомка, проходившая как раз мимо меня в этот момент. А я успел подумать, что если я не перестану улыбаться, то моя улыбка передасться дальше как инфекция или вирус или бактерия и перестанет уже принадлежать мне. Едва ли я смогу узнать ее, когда  кто-нибудь захочет вернуть ее мне.
Солнце, поднимаясь все выше, раздувая свою огненную грудь, начинает постепенно накалять атмосферу. Мне становится жарковато. Я ныряю в одну из узеньких улочек старого города, чтобы прогуляться немного в тени, подышать ароматом свежеиспеченного хлеба и затем уже, остановиться в каком-нибудь из многочисленных уютных кафе и почитать.
Вскоре я понял, что потерялся и теперь непонятно, где я нахожусь и куда идти. вокруг меня уже большая толпа народа, не смотря на достаточно ранний час. Остановившись, я принялся осматриваться, подметив для себя, что кроме пространства я еще к тому же немного потерялся во времени поэтому пора бы уже прекратить свою прогулку и сесть в каком-нибудь милом ресторанчике. В Париже нет проблем с ресторанами. Стоит вам только подумать о том, что вы голодны, как в какой-нибудь стороне от вас возникает премилое местечко. Так же произошло и со мной. Сделав пару шагов влево я очутился рядом со столиками, тесно прижатыми друг к дружке, выставленными на улице так, чтобы не мешать по крайней мере прохожим, которые не намеренны плюхаться за них именно сейчас.
Я заказал кофе и свежий круассан, удобно устроившись на свежем воздухе. Выложил бабушкин дневник на столик и задумался. Не знаю куда вдруг делись все мои мысли, но очнулся я лишь тогда, когда официант уже принес счет.
Я принялся за свой кофе, сонно разглядывая чек. 1,3 франка “воздух Парижа” значилось в нем. 1,3 франка стоит подышать воздухом Парижа, сидя там где я сидел, с круассаном и чашкой кофе. Париж поистине экстравагантен.
“Простите”- ловлю вдруг я женский голос неподалеку от себя,- извините....простите”.
Между столиками  пробиралась девушка, неуверенно вихляя  в тесном пространстве и выписывая опасные перуэты. она двигалась в мою сторону,  где рядом остались несколько незанятых пока столов. В одной руке у нее чашка с дымящимся напитком, в другой кипа журналов. Я смотрел на нее сквозь туман своих мыслей. Она все ближе и ближе ко мне со своей опасной ношей, глядя странным рассеяным взглядом куда-то сквозь меня. Создавалось впечатление, что я для нее привидение, которое либо она не видит, либо сомневается в его присутствии.  Мне пришлось вернуться  в реальность, когда  я почувствовал, что она вот-вот поровняется со мной. Желая предоставить ей немного больше место для прохода я поднялся как раз перед ней, чтобы дать ей пройти. Она, видимо, не ожидала этого жеста и вместо того чтобы приостановиться налетела на меня. Чашка в ее руке всколыхнулась как вспугнутая птица и содержимое расплескалось аккурат на бабушкин дневник, который я как раз открытым держал в руке.
Девушка охнула от неожиданности, вскинув на меня испуганные широкораскрытые глаза и принялась лепетать извинения:
“ О, боже мой, простите пожалуйста! Я вас едва заметила, зачем же вы так неожиданно поднялись с места? Боже мой, какая я неуклюжая. Все-таки надо носить очки....слепая как курица без них...”
Я расстерянный попытался пробормотать слова успокоения, осматривая повреждения страниц.
“Простите ради бога. Ваша одежда цела? - не слыша меня лепетала она, сильно сощурив глаза стараясь рассмотреть мою рубашку.- а что это у вас в руке? книга?
- Нет, не совсем,- только и успел вставить я.
-Ой, это не книга! - Ее глаза еще больше расширились от страха. Видимо поняв, что глаза совершенно ее подводят, она быстрым движением руки извлекла из бокового кормана юбки  тяжелые и большие очки, неуклюже водрузив их на свой аккуратный маленький носик,- это рукопись!
В ее голосе послышались нотки ужаса и правда было почему. На моих глазах чернила стали растекаться, преобразовываясь в уродливые кляксы. Она отобрала у меня дневник, пока я расстерянный успевал что-либо сообразить, и принялась махать им, словно веером, с целью высушить поврежденные страницы.
- Ой, ну вот, все-таки надо носить очки,- не переставала сокрушаться незнакомка, - простите пожалуйста, что так вышло. Я их так не люблю и стараюсь не одевать, а вижу к сожалению очень плохо. И вот, надо такому случиться. Позвольте угостить вас кофе? Или, может быть вы хотите чего-нибудь другого по меню? Мне бы хотелось возместить вам потерю....”.
- Спасибо, наверно не стоит....- едва успел вставить  я, глядя на дневник, она опять перебила меня, видимо, не особо интересуясь моими ответами. Вместо этого она принялась рассматривать все расстекающиеся чернила.
- Надо запомнить что здесь записано, потом восстановим...- быстро проговорила она, сматриваясь в еле разлечимые строки на странице, пробретшей цвет кофе. И действительно, неплохая идея.
-“ Уверены ли вы, что голоса в вашей голове - это творения только вашего подсознания? Уверенны ли вы, что те импульсы, повинуясь которым вы совершаете действия - ваши? Несете  ли вы ответственность за свои действия? Уверены ли вы, что тот Путь по которому вы идете по жизни именно ваш?
Умейте слышать слабое внутри себя. Ведь инода сила заключается в слабости....”
Незнакомка оборвала чтение, так как именно эти строки были повреждены больше всего, остальные можно было разглядеть. Я немного успокоился, так как прочитанное ею мне показалось не особо важным, к тому же это всего лишь вопросы. Я даже позволил себе немного улыбнуться. Однако девушка так не считала. Напротив, она застыла, словно зачарованная, но явно не добрым гением, так как на ее лице  проступил испуг, который она старалась побороть, видя мою реакцию. 
-С вами все хорошо? У вас странный вид.
Глаза ее, было поднявшиеся к моим, вновь спешно опустились в книгу и быстро забегали по строкам.  Длилось это действо не более пары-тройки секунд. После чего она не хотя оторвалась от книги, подумав, что такое любопытство уже неприлично, и произнесла.
- Ну вот, я запомнила фразы и надеюсь вы тоже. Хорошо, что я не сильно залила вашу рукопись и нам не пришлось запоминать слишком много. Позвольте мне все таки угостить вас кофе. Мне хотелоь бы загладить свою вину.
Она все еще держала дневник открытым на той странице, и уселась так за мой столик. Я заметил, что ее журналы, оказавшиеся нотными тетрадями, и чашка уже находились на столике. когда она успела их положить? Не помню этого момента.
Видя, что я не сопротивляюсь, она немного расслабилась и в первый раз позволила себе улыбнуться, а я заметил, что в очках она выглядит гораздо старше чем без них. На вид сейчас ей можно было бы дать лет тридцать с хвостиком.
- Вам не особо идут очки...
-Я знаю,- она смутилась и сняла их, а вместе с ними сразу же и лет семь ее предполагаемого  возраста,- без них вы у меня похожи на приведение, вас это не смущает?
- Нисколько. Если у вас плохое зрение, то лучше все-таки надеть их...
- У всех в моей семье исключительно хорошее зрение,- задумчиво произнесла она, не слыша меня,- только у меня одной что-то с глазами, представляете как странно. Врачи говорят, что я слишком много времени провожу уперевшись взглядом в ноты, поэтому оно испортилось. Но это глупо. Все в моей семье проводят много времени за нотами и ничего, хорошее у всех зрение....
Она продолжает свою речь, глядя куда-то в точку за мной. Странное ощущение.  Невольно я стараюсь поймать ее блуждающий взгляд, но бесполезно. Между тем я замечаю ее глаза. Радужки цвета талой воды....Слишком много воды. А широта глаз напоминает мне круги озер.  Тени вокруг ее глаз, еле уловимые, создают впечатление ив, грустно склонивших свои поникшие ветви в озерную гладь, углубляя его глубину и придавая ему больше меланхолии. Вот какие ее глаза. Меня удивляет моя интересная заметка, заставляя задуматься, почему у нее такой грустный взор не смотря на то, что она улыбается. Сквозь туман своих мыслей я слышу, что она что-то рассказывает. А вдруг она уже назвала свое имя, а я и не услышал? Устыдившись, что потерял нить поветствования, я немедленно возвращаюсь в реальность, стараясь понять предмет ее монолога.
….Интересно и странно одновременно....- слышу я ее голос,- Однажды, правда, ко мне подошел старичек, когда я была еще подростком. Не знаю почему, до сих пор помню его слова. Видя, что я в тяжелых очках с сильными линзами, он сказал мне, что  мое зрение улучшиться, если я увижу истинные вещи вокруг себя. А пока, я не замечаю чего-то, не принимаю что-то, мое зрение не улучшиться. Никакие лекарства мне не помогут. Я всю голову сломала тогда, пытаясь понять, что он имел в виду и чего такого я не замечаю. Потом я старалась стать более чуткой, но снова не заметила ничего такого ни вокруг себя, ни в своей жизни, нигде, в общем. Думала выкинуть эту глупость из головы, но его слова, как пиявки, крепко присасались к мозгу....
Она вдруг замолчала и снова одела очки, опять повзрослев лет на семь. Интересно, сколько же ей лет на самом деле? Разговор наш неожиданно прервался. Я принялся изучать то, что было в метре моей досягаемости, чтобы придумать новую  тему для разговора и тут мой взор упал на ноты.
- Вы музыкант, да?
- Да, я же вам говорила- она удивленно вскинула брови, а я смутился.
- Простите. точнее я хотел спросить на чем вы играете и давно ли?
Она вдруг опустила глаза и взор ее потух, я заметил, что она давно уже прекратила улыбаться. Сейчас она казалась мне еще грустнее, а ее широкие глаза, с радужками цвета талой воды не выходили у меня из головы.
- не такой уж прям я и музыкант....играю больше для себя, на самом деле и преподаю иногда, что позволяет зарабатывать на жизнь немного денег. Я играю на фортепиано. С раннего детства. И по профессии я пианистка.
Рука ее потянулась к раскрытому дневнику, который сейчас сушился на солнце страницами вверх.  Длинными аристократичными пальцами она перелестнула пару страниц, которые с удовольствием поддались этому движению как если бы были живыми. Мне показалось, что они похожи на кошку, которую положили погреться на солнышко и сейчас решили приласкать. 
- Высохли уже почти,- произнесла она себе под нос
-Ничего страшного, вы ничего важного не повредили...
-Разве? Вы так считаете? Она вскинула на меня свои слишком спокойные широкие глаза, с обозначившимся на ее лице знаком вопроса,- а я так часто задавала себе эти вопросы в жизни
Голос ее сник и сделался таким, каким она обычно общалась в жизни. Я знал это. Именно так она разговаривала со своими друзьями, родными и близкми и просто со случайными прохожими.
Я непонимающе уставился на нее, не зная, какой ответ стоит дать, так как не особо понял, что она хотела сказать.
-Вы наверное не понимаете меня. Значит в вашей жизни не происходило пока ничего такого, чтобы вы стали задавать себе подобные вопросы. Сейчас вам их предлагает ваш дневник, мне же задала их жизнь.
Выдержав театральную паузу, из разряда таких, когда не понимаешь умер главный герой или нет, моя собеседница продолжила: 
- Мой отец и мать - оба музыканты. Они познакомились в консерватории, где проходили обучение. Отец заканчивал последний курс, а мама только поступила. Мой отец - состоявшийся и востребованный музыкант. Он давал раньше много концертов, сейчас уже меньше, так как болен. Мне всегда хотелось быть похожей на него, точнее хотелось играть так, как он. Занете, такая уютная и доверительная манера игры, когда кажется, что играют только для тебя и весь концерт посвящен только тебе. Он умел рассказать свою историю каждому слушателю на ушко одновременно. И каждый выходил с концерта, переполненный гордостью и радостью, что узнал нечто такое, о чем никто не догадывается.
Мама, к сожалению, не была так успешна как он. Она никогда не говорила об этом, но по ее поведению можно было догадаться, что она не может простить ему его успеха. Кроме того, она вынуждена была сразу же после окончания консерватории заняться мной, так как я как раз родилась в это время. Она почти полностью прекратила концертную деятельность из-за необходимости быть со мной все время. Но продолжала преподавать на дому аспирантам, которые намеревались поступать в высшие учебные заведения или колледжи.
Я подростала, наблюдая постоянно сменявшийся контенгент молодых людей у нас дома и мамино вечно строгое лицо в котором всегда читалась эмоция обделенности.
Когда мне исполнилось 4 годика она усадила меня за пианино с чувством какой-то импульсивной торжественности, под грузом которой я едва ли могла распрямиться. Когда я стала взрослее, то поняла, что весь свой нереализованный потенциал она решила воплотить во мне, начиная с моего четырехлетия. Я стала ее надеждой на то будущее, которого у нее не было. Я была ее зеркалом, в которое она смотрелась и видела себя.
Мать и отец не очень ладили. Отец мне всегда помнился спокойным и мягким человеком с добрыми искрящимися глазами и шуткаим наготове. Последнее часто раздражало маму, привыкшую к серьезности во всех жизненных ситуациях. Все для нее было неимоверно важно и ко всему, по ее мнению, стоило подходить максимально обдуманно. Она была достаточно целеустремлленная женщина и любила руководить. Она всегда старалась руководить отцом, но это был единственный человек, кто умел мягко и деликатно уходить из под ее контроля и продолжать свою жизнь как ни в чем не бывало. Однако мама едва ли проявляла силу или злость в жизни или точнее, старалась их не проявлять, больше действуя словом и в какой-то степени любовью. Но любовь у нее получалась какая-то однобокая, словно птица без одного крыла. Всегда ей чего-то недоставало, этой любви.
Мама всегда вела меня вверх, не смотря ни на какие преграды, и сильно сокрушалась, если видела мои неудачи. Отец предпочитал наблюдать со стороны. Он вообще был против всякого наставления и говорил, что человек сам должен решить, что ему надо, а родитель должен только поддержать и не более. В общем, он предпочитал не вмешиваться в наш с мамой процесс, но лишь один раз сказал, что стоит слушать свое сердце и смотреть, как на импульсы сердца реагирует окружающая среда. Если окружающая среда начинает волноваться и негодовать, значит вы ошиблись с импульсами, если она вам помогает и выводит вас туда куда надо, значит вы идете верно.
Итак, мама взялась за мое образование с тем, чтобы в будущем сделать из меня великую пианистку, а папа помогал мне лишь тогда, когда я сама его об этом просила.
С 4ех лет я начала постигать азы фортепианного искусства.
Я до сих пор помню мамин громкий экспрессивный голос и звук с каким ее короткие пальцы били по клавишам. Создавалось такое впечатление, что она колит ими орешки, а не играет на пианино. По жизни она была достаточно эмоциональна, но когда дело доходило до пианино, тут ей небыло равных в эмоциях! Она могла всю душу вытрясти из своих учеников, а вкупе с серьезностью ее эмоциональность заставляла ученика иногда вжиматься в стул, дабы его ненароком с этого стула не сдул ветер эмоций. 
В 4е годика она старалась донести меня силу и красоту произведений великих классиков. Что я могла понимать тогда своим детским умом? Но, тем не менее, всегда слушала ее завороженно, скорее не из-за ее рассказов и фортепианных примеров, а той экспрессивности, которой она пыхала как огнем. Она всегда вела себя со мной как со взрослым человеком. Я не помню, чтобы она когда-либо сюсюкалась со мной. С большим усердием и искренней оживленностью она рассказывала мне о полифонии Баха, стараясь донести до моих ушей эту полифонию. Рассказывала о неожиданных музыкальных интерпретациях Ф. Листа, стараясь подражать ему и показать мне на практике, как могла работать его музыкальная мысль. А я, всеми силами своих детских мозгов, старалась понимать и впитывать то, о чем она так вдохновенно распространялась. Мы занимались по 4 часа каждый день, с возрастом увеличивая время. Сначала 3 часа посвящали всем видам гамм, потом играли кого-нибудь из классиков.
Кстати, мы тогда жили в приогроде Парижа, что вскоре стало не очень удобно, так как к моему 7милетию мама решила определить меня в парижскую музыкальную школу с тем, чтобы я каждый день посещала занятия известного тогда преподавателя месье Десанжа.. Мы стали искать жилье. Очень долго не находили. Мама нервничала и теребила отца на предмет помощи. Квартиры либо не устраивали нас по цене, так как действительно были слишком дорогие, либо просто уходили из под носа. А время шло. Профессор обещал принять меня в ученики, но так как очередь желающих  к нему не прекращалась он мог отказать нам в любой момент. В конце концов мы нашли небольшую квартирку и все дружно переехали в нее. Так я начала брать уроки у профессора. Это был очень добросовестный человек и всегда все терпеливо объяснял мне. Я благодарна ему за те основы, которые он мне дал. Мама приходила к нам чуть ли не каждый день, справлялась о моих успехах, внимательно выслушивала его отчеты о моих слабых местах и дома уже, после 5-6 часов игры в классе, она работала со мною с тем, что у меня плохо выходило. К сожалению, через два года профессора не стало. А я же начала проявлять интерес к балетной школе, что находилась через дорогу  от музыкальной. Те дети, которых я часто наблюдала через широко распахнутые окна, напоминали мне ангелочков или скорее волшебных фей, пархающих с цветка на цветок. Я всегда смотрела на них с интересом и грустью, думая о том, что я слишком угловатая и негибкая и никогда  не смогу двигаться как они.
Один раз, помнится, когда мне было шесть лет и я выступала перед небольшой публикой, состоящей из моих родственников. Моя тетя заметила маме, что я держусь за фортепиано слишком скованно, как будто один кусок дерева. Она посоветовала маме отправить меня в школу танцев, взять пару-тройку уроков, чтобы раскрепостить тело и убрать зажатость. Мама даже и слушать ее не захотела, ссылаясь на то, что все эти “потанцульки” несерьезны и едва ли хорошо повлияют на меня. Я немного расстроилась, но детский ум быстро выветрил из головы грустные мысли. Тем не менее мама стала пристальней следить за мной и подметила, что действительно я немного зажата. Она стала говорить со мной о широте души, о той тонкой эмоциональной природе, коей дышат музыкальные произведения, она говорила о том, что понимать произведение - это ничто, важно пропустить его через себя и только тогда вся сила его, скрытая ранее от глаз и ушей, проссыпается в неимоверном потоке красок. “ Как отличить понимание от пропускания через себя? - спрашивала она у меня и сама же отвечала на свой вопрос,- Когда ты понимаешь, ты говоришь “я поняла” или “о, я поняла это так-то и так-то...и теперь все очень просто....ну, или что-то в этом духе. Когда ты пропускаешь что-то через себя, ты больше не говоришь “я понимаю”, ты не говоришь ничего такого в этом духе. Ты просто чувствуешь, что живешь в этом и для тебя это естественное состояние и, вместо того, чтобы сказать “я понимаю” ты начинаешь объяснять это, прилагая к сторонней теме разговора, как уже пройденное или даже вообще ничего не объясняешь, так как зачем объяснять себе свое естественное состояние?” 
Так, она надеялась пробудить во мне чувствительность и через нее сделать тело более отзывчивым. Порой, мне казалось, что мы преуспели в этом. Однако сейчас я понимаю, что я часто старалась компенсировать этот недостаток напущенной эмоциональностью или отличной техничностью игры или глубиной подачи произведения - в общем чем угодно, на что обращалось внимание публики. Мама замечала во мне этот изъян, поэтому с особым рвением старалась надавить на мои сильные стороны - техничность игры. В юном возрасте я не понимала этого, так как сложно смотреть на себя со стороны.....даже невозможно. Она старалась не упоминать об этом, но при моих неудачах, которые невозможно было никак объяснить, она часто сетовала на то, что нашелся- таки внимательный педогог, зритель или член жюри, кто несомненно заметил мой изъян и вот, я потерпела поражение. “ Люди- они как собаки, -часто говорила она,- они все чувствуют! Не вздумай уверяться в  том, что даже малейшая твоя мысль, которую ты выражаешь с помощью игры, останется незамеченной”. Я терпеть не могла эту фразу, но не согласиться с ней было сложно.
До 12ти лет моя музыкальная карьера проходила достаточно гладко. Я не припомню ничего такого, что бы мне мешало продвигаться в ней. В 12 лет я уже играла этюды Листа и Шопена, чем вызывала бурный восторг взрослых.  На музыкальных конкурсах я занимала первые места. Первый мой большой успех нашел меня на юношеском международном конкурсе в Лиде, где я играла Шопена и заняла второе место. Это очень даже не плохо для первого моего участия в таких масштабных мероприятиях. единственное мрачное пятно, связанное с этим конкурсом, это то, что я вдруг очень сильно заболела за неделю до него. В середине июля подхватила жуткую ангину с температурой. Мама чуть ли не плакала у моей кровати от такого неожиданного несчастья и почти уже начала богохульствовать от безысходности. Бедняга, она ночи не спала, чтобы поставить меня на ноги к конкурсу! Ей это удалось. Однако после конкурса многие сокрушались о том, что я слишком бледная и нельзя так много заниматься на фортепиано для моего возраста раз уж на мне это так сказывается. Помню, там была еще одна девочка, гораздо бледнее меня и с ужасными кругами под глазами, ей никто не сказал ни слова. После этого было еще много международных соревнаваний. От моей школы меня  часто отправляли в другие города и даже страны. Все это перемежалось с проблемой с учителями.
После неожиданно скорой кончины моего первого профессора меня определили к его хорошей знакомой. Однако по каким-то совершенно непонятным причинам она отказалась меня брать к себе в класс. Мама не могла взять в толк что могло отпугнуть ее, так как игра моя была безупречна. Даже мама признавала это, хотя и являлась как обычно моим главным критиком. Позже мне нашли учителя, с которым я прозанималась некоторое время. Но потом его стали часто задействовать в балетых концертах, где он играл с оркестром. Я тратила в среднем два часа в день, пока ожидала его в пустом зале, где он репетировал, а танцоры в это время выделывали свои невообразимые перуэты. Мне, в общем-то, было всегда интересно посмотреть на этот неведомый мне мир, казавшимся таким сказочно далеким и прекрасным, но мама сочла это неимоверным попустительством и забила панику. Через год планировалось мое поступление в Парижскую Консерваторию, поэтому мне нужно было серьезно заниматься.
К моему 12 тилетию я дала уже бесчетное множество концертов, каждый из которых заканчивался аплодисментами и бурными изъявлениями восторга. Мама ждала, когда же ко мне подойдет видный деятель мира искусств и предложит денежный контракт или когда меня пригласят играть с оркестром мирового имени. Но этого все не происходило, поэтому ей приходилось удовлетворяться многочисленными изъявлениями восторга слушателей, который и меня по началу тоже поднимал на неземные высоты. По юности мне казалось, что восторг публики - это все, о чем можно мечтать. И только мама оставалась вечно мной недовольна, всегда говорила, что я не доробатываю, раз меня все еще не замечают видные деятели и не поступают предложения о контрактах.
В 12 лет я готовилась к поступлению в Консерваторию, в класс профессора М.Чампи. Мне не требовалось много времени на занятия, я и так уже играла больше и лучше, чем требовалось по вступительной программе, кроме того профессор уже имел возможность слушать меня и готов был взят в свой класс. Примерно в это время выяснилось, что у меня развивается сутулость и если я ничего не предприниму к 30 меня ждет совсем круглая спина. Врач, к которому меня водили настоятельно рекомендавал заняться гимнастикой или танцами, чтобы выпрямить осанку. Я обрадовалась, подумав, что наконец-то у меня появиться возможность научиться танцевать. Увы, мама была не особо рада таким изъявлениям. На семейном совете мы решили ограничиться зарядкой по утрам и пока готовиться к поступлению. За два дня до поступления мы получили письмо, что умерла моя бабушка, мамина мама. Не хотелось бы углубляться в это ужасное событие, но скажу лишь, что нам необходимо было ехать в другую провинцию и хоронить ее. Встал вопрос о переносе экзамена для меня. Мне нужно было находится с мамой, чтобы поддержать ее и помочь ей с похоронами. В консерватории согласились перенести мой экзамен на более поздний срок. Однако, когда мы вернулись с похорон в Париж с убитой горем мамой, у которой разыгралась ужасная мигрень, выяснилось, что комиссия пересмотрела решение в мое отсутствие и мне пришел вежливый письменный отказ. Мы все были в шоке. Я едва ли понимала, что происходит, а мама была слишком слаба, чтобы устраивать истерику. Мой отец пытался выяснить, почему такая несправедливость, но он был не особо напорист и быстро сломался. К тому же, пока тянулась проволока с разборками, выяснилось еще и то, что класс Чампи переполнен, так как туда взяли вдруг двух приехваших из Америки  даровитых юношей. Тягаться с мужским полом в то время было почти невозможно, так как тогда господствовало предвзятое отношение к пианисткам женского пола. Это значило, что я не попадаю не только в класс профессора, но и вообще в Парижскую консерваторию. Из-за болезни мамы мы не стали усердствовать в нашем деле. Если бы не ее болезнь и горе я бы, наверное, могла бы сейчас похвастаться дипломом парижской консерватории. Но тогда все были слишком измотанны и шокированны, чтобы здраво размышлять и действовать. В общем, я поступила в Консерваторию Нидермейера, высшая школа музыки и танца. Я сделала это достаточно поспешно и особо не раздумывая, лишь бы только успокоить маму и прекратить эти метания, которые отняли у нас месяц. Спустя еще несколько месяцев, как только мама оправилась и смирилась с таким незавидным положением вещей, она принялась ходотайствовать за меня в моей Консерватории и вытребовала перевод к самому лучшему на тот момент профессору, успокоив таким образом ущемленные надежды. Из-за тех ужасных событий, что я пережила, у меня сильно упало зрение. Мама не стала озадачиваться вопросом почему так произошло, но предпочла молча надеть на меня эти уродливые очки с толстенными линзами. Только я одна не прекращала спрашивать себя почему так произошло, ведь у всех в семье идеальное зрение. Кроме того снова встал вопрос о моей спине. Мне разрешили заняться лечебной гимнастикой.
Я продолжала свое обучение в консерватории и по прежнему выступала на конкурсах и с концертами. Здесь у меня не было проблем. Все было более чем хорошо, только вот все еще никаких действительно дельных предложений о сотрудничестве не поступало. Если меня и приглашали играть в музыкальные коллективы, то все они в итоге как-то не сростались. Но я не отчаивалась, думая, что все-равно необходимо набирать опыт игры в коллективах.
После окончания Консерватории  я оказалась не у дел. Никаких предложений о работе, никаких музыкальных коллективов. Как будто меня поглотил вакуум, из которого не получалось выбраться. Я видела, как кипит жизнь вокруг меня, но мне казалось, что меня выживают из нее как лишнее звено. Вокруг меня суетились музыканты, которые вроде как обращались ко мне, но в то же время я понимала, что они разговаривают не со мной, а потом они вдруг исчезали, словно их и не было. В первый раз мне стало страшно. У меня не было друзей с кем бы я могла поделиться своими проблемами. Мама постоянно грызла меня, что я недостаточно занимаюсь и постоянно находила причины, которые могли выступить поводом моей неустроенности. Мой испуг по-началу породил во мне расстерянность, потом негодование, а потом злость и дикое желание занять достойное меня положение в музыкальных кругах. К тому моменту мне исполнилось 16 лет и я все так же продолжала заниматься гимнастикой.
Мне нравилось танцевать, кроме того я чувствовала себя среди танцоров так, словно всегда была среди них. Такого впечатление за пианино у меня не создавалось, может быть по этому с детства мое тело было всегда немного зажато, когда я садилась играть. Кроме того, у меня впервые стали появляться друзья, все те, кто занимался танцами. Но я, к сожалению, не обращала на это должного внимания. Все мое внимание и мысли, да и время, уходили на то, чтобы найти и закрепить музыкальные контакты. Спустя некоторое время меня пригласили в один из парижских оркестров, где предложили неплохое жалование. Я была на небесах от счастья и старалась выкладваться по полной программе для своей ненаглядной работы. Я играла так, как не играла никогда. Кроме того я давала частные занятия, и старые контакты иногда выводили меня на частные светские вечера, где тоже можно было неплохо заработать. Так у меня начали появляться первые деньги. Однако мама все еще была недовольна. Она была уверена, что я достойна большего. Мне же, в мои 18 лет, хватало всего того, что уже у меня было, я даже думала остановиться на этом. Мне хватало любви публики и их рукоплесканий и комплиментов. Параллельно я продолжала заниматься гимнастикой, но постепенно переходила в класс мадам Дюпон, которая преподавала в Консерватории, которую я окончила. С ней я договорилась, что иногда она будет давать мне частным образом за невысокую плату уроки балетного танца. Представьте себе, в 18 лет я решила-таки заняться балетом! Удивительно, как она могла согласиться обучать меня,  закостенелого взрослого человека, да к тому же за мизирную плату! Кроме того, она занималась со мной действительно добросовестно и гоняла меня так, как и своих подопечных, хотя прекрасно понимала, что мне слишком поздно становиться балериной....тем более я пианистка. Это была поистине великая женщина, которая воспитала не одно покаление прекрасных танцоров. Удивительно, до сих пор не пойму, как я могла попасть к ней, это такая редкая удача! Как жаль, что я не ценила этого тогда.
Эти два года можно сказать я была достаточно счастлива и не замечала мелких неудач с музыкальными коллективами, которые сменялись у меня как перчатки, не потому, что я их меняла, но так получалось, что что-нибудь не срасталось и коллектив распадался. А я же с энергией и энтузиазмом достаточно быстро находила замену утрате.
Вскоре в нашем оркестре сменился дирижер, а тот, который пришел почему-то сразу невзлюбил меня. Причем это выяснилось только после моего ухода. Пожалуй я узнала о себе много нового с его слов! Я была поражена. То, в чем он меня обвинял я воспринимала совсем по-другому и совершенно не считала это ошибкой или промахом. именно он вынудил меня уйти.
Почему-то я снова оказалась не удел, но на этот раз у меня были деньги и своя личная жизнь. Я могла позволить себе немного отдохнуть и позаниматься танцами, которые я успела полюбить всей душой, хотя они оставались лишь только моим хобби один раз в неделю.  От мадам Дюпон я перешла в танцевальный кружок, который начал быстро набирать успех, давая частные выступления. Удивительно, но только в этой среде у меня были друзья, которым я была по-настоящему нужна. Здесь, я чувствовала, что моя душа полна. Я отдавала себе отчет в том, что начинаю уставать от постоянных мелких неудач с музыкальной деятельностью. Однако сцена всегда поддерживала меня и держала в тонусе. Восторг и апплодисменты я воспринимала уже гораздо спокойнее, чем во времена моей юности. Я знала, что за ними, к сожалению, больше ничего нет.
 Мама как всегда была недовольна мной. Да я сама была недовольна собой и непонимала почему мне невезет. Поэтому ее вечные нападки я воспринимала с виноватым видом и предпочитала не перечить ей. Она продолжала упрекать меня в неопытности, в зажатости. Винила в том, что я слишком много времени посвящаю танцевальному кружку, который, по ее мнению, не давал никаких результатов. Она требовала прекратить занятия танцами и уделять больше времени игре на пианино. Мы постоянно с ней ссорились из-за этого. Ей было не понять, что мне просто комфортно там, мне комфортно в этой среде и с этими людьми. Туда я приходила излить душу и расслабиться, после очередной неудачи с работой. Каждый свой поток фраз она увенчивала любимым выражением: “Да люди же, они как собаки....!” - глаголила она свою истину, от которой меня уже тошнило. Иногда, выходя на сцену и бегло оглядывая зал, мне казалось, что действительно, он наполен сворой псов, которые смотрят на меня и знают каждую  мою мысль, видят меня насквозь и судят, судят, судят. Бессознательно я старалась максимально очистить свои мысли перед игрой и представать перед публикой чистой, как слеза младенца. Мне думалось, а что если действительно они видят меня насквозь.
Однажды я встретила своего знакомого на улице. Наши дома находились рядом и мы часто болтали при встрече, а потом он съехал в другой квартал. Он всегда любил пофилосовствовать. Мы с ним сели в кафе и я рассказала ему о том, что у меня происходит. Когда я ему сказала, что людям нравится как я играю, всегда в мою сторону много комплиментов, все замечают мой профессианализм, меня действительно слушают на концертах. Тогда он посмотрел на меня хитроватым прищуром и ответил: “ Слушают, это да. А вот слышат ли они тебя? Я думаю, что они слышат в тебе не музыку, а что-то другое. Поэтому снаружи восторг, так как ты проявляешь себя с помощью музыки во внешний мир,  а  внутри людских сердец остается  пустота, так как заключаешь ты в себе не музыку, а нечто другое, но не проявляешь это. Возможно они чувствуют подсознательно это, но кроме тебя никто не сможет услышать, что в тебе звучит кроме музыки”.
В первый раз после его слов я серьезно задумалась над своей жизнью. Она пронеслась передо мной как прошлогодний сон, вся, за несколько минут. Всегда я неслась вперед в невидимой гонке к одной цели и мама постоянно подстегивала меня как беговую лошадь.   У меня никогда небыло времени остановиться и прислушаться к себе. У меня не было друзей, которые могли бы мне что-то посоветовать. Только одна мама всегда поддерживала меня и сыпала щедрые горсти советов. Я поняла, что поддержку я получала только от нее, а люди вокруг меня: мои знакомые и друзья, оставались лишь тенями в моей жизни. Но была ли ее поддержка действительно полезна мне? И знала ли она точно, что тот путь по которому я иду истинно мой?
В течение моей музыкальной карьеры я часто видела, как одни мои коллеги музыканты оставались в тени, никому неизвестные, а другие  в это время,  не менее   талантливые, как и первые, пожинали все лавры успеха. Часто многие списывают подобный феномен на удачу. Но я не думаю, что здесь удача чистой воды. Есть нечто другое, что гораздо выше человеческого понимания. Кто-то сверху старается намекнуть тебе всеми возможными способами, что ты идешь не туда куда следовало бы, и если ты вдруг, понаитию, находишь свой путь, то все пространство будет тогда помогать тебе всеми возможными способами. И не важно тогда, оказался ли ты в нужное время в нужном месте или ты просто живешь как ни в чем не бывало, с одним лишь исключением: следуя своим Путем. Мне почему-то приятнее думать в таком ключе....
Мои 25 лет мне запомнились двумя событиями: смертью матери и перелом двух пальцев руки. Первое событие выбило меня из колеи на несколько месяцев, второе произошло впервый раз за мою жизнь и означило, что мне придется оставить игру на то время, пока кости не срастутся. Так же это означало, что я выпаду из жизни на некоторое время и потеряю источник своего зароботка. Я находилась в подавленном состоянии почти полгода. Играть я не могла, мне и не хотелось. Гонять гаммы одной рукой стало невыносимо уже через неделю.  Я не находила себе места. Единственным утешением, которое я могла себе позволить снова стали танцы. Мне почти силой пришлось заставить себя заниматься каждый день, чтобы отвлечься от грустных мыслей, связанных со смертью мамы.
Достаточно быстро мои ежедневные занятия в танцевальной студии стали для меня чем-то естественным и когда я уже могла начинать потихоньку играть на фортепиано, нашей группе предложили небольшое выездное выступление. Я не могла отказаться, так как группе пообещали такое вознаграждение, которое я не получала еще ни разу за свою игру на фортепиано.....Даже с моими сломанными пальцами и нешибкой пластикой меня попросили не отказываться от выступления.
После выступления у меня появились пара влиятельных знакомых, которые предложили мне пройти бесплатное обучение в довольно представительной студии, чтобы поработать над пластикой. Им очень нравилась моя артистичность. Они рекомендовали мне хорошего хореографа, который помог бы мне быстро развить мой “талант”. Странно было слышать их, особенно когда они знали, что вся моя жизнь - это игра на фортепиано. Я не раз это повторяла, но едва ли они обратили на это внимание...да и не только они. Как только я заканчивала играть, я, как пианстка, исчезала для всего мира. Когда я играла, меня слушали, когда я прекращала через некоторое время люди говорили мне что-то типа “О, так ты танцуешь! Как интересно!”. Никто не говорил мне то же самое, но о моей профессии пианистки.
Моя собеседница вдруг замолчала, опустив потухшй взор. Я тоже молчал, думая о том, что очень сложно поймать за хвост судьбу и при этом не спутать ее с чужой.
- Я вот думаю,- начала вдруг моя собеседница,- а так ли я жила? А то ли я делала? Как же важно быть внимательным к себе и слушать себя и то, как на твои мысли отзывается пространство вокруг. Помогает оно или мешает? И если тебе чинят препятствия тут и там, стоит все-таки остановиться и прислушаться к себе и пространству, вместо того, чтобы с остервенелостью быка нестись вперед к красной тряпке.....
Она хотела сказать еще что-то, но часы на кафедральном соборе недалеко от нас отсчитали двенадцатый час. Шум от их боя испугал мою собеседницу. она встрепянулась и выпалила:
- О боже! уже двенадцать! мне надо быть на занятиях.....а я здесь сижу. Простите пожалуйста, что отвлекала вас тут своей историей. Мне надо уходить.
Я только и успел что качнуть головой в знак отрицания и  улыбнуться. Хотел было добавить, что мне понравилась ее история, но девушка, с проворством пташки, уже выпархнула из-за стола и махнула мне рукой на прощание.



Душа и множество  отражений.

Изнемогая от летнего зноя и усталости, после прогулки по улицам Шираза я принялся искать приемлемое местечко, где можно было насладиться прохладой и заодно вздремнуть. По началу я петлял по узким старым улочкам, где меня нещадно палило солнце. На улице почти никого не было. Люди все попрятались в своих прохладных домах, покрытых белой известкой. Я видел несколько лиц, с любопытством разглядывающих меня из темной пустоты комнат. Вот наконец-то я выбрался на довольно современную, просторную улицу и решил следовать по ней, завидев вдалеке оазис, похожий на сад. Догадки мои вскоре подтвердились. Взору моему открылся огромный богатый зеленью сад, а нос учуял тонкий аромат роз, коих в саду росло великое множество. Я слышал плеск воды фонтанов, скрытых от глаз буйной зеленью и визги-крики детишек, скорее всего забавляющихся с водой под сенью листвы.
Когда-то весь город утопал в садах - привилегия шейхов и богачей, защита от палящего солнца и услада взору. Сейчас их осталось совсем немного и поддерживают эти сады в основном для туристов.  Жаль. Я попытался представить каково это было бродить по Ширазу в те времена. Наверное ощущаешь себя в раю, глядя на разнообразие флоры, слушая соловьиные трели.

Предаваясь подобным размышлениям я брел по саду, разглядывая прекрасные розы и вдыхая их божественный аромат. Вскоре я подметил одиноко стоящую беседку, увитую зеленой лианой. «Замечательное место для отдыха»- подумалось мне. Я немедля зашел туда и расположился на скамейке. Поначалу я разглядывал зеленую крышу беседки, которая была сформирована этой самой лианой, а потом она начала расплываться и я не заметил как задремал, тем не менее заснуть никак не получалось и я погрузился в окружающие меня звуки: плески воды, голоса птиц, отдаленные визги детишек, где-то недалеко от меня слышались тихие голоса прохожих, позже растворяясь в пространстве.  Так я лежал, почти заснув, как слух мой поймал звуки шаркающих шагов, медленно приближающихся к беседке. Это был детский голос, спрашивающий что-то и тихий степенный ответ господина в возрасте. Я приподнял голову, приоткрыв глаза и увидел, что ко мне хотят присоединиться двое: почтенный старец, в длинном балахоне, лицо его украшала белая ухоженная борода, а голову небольшая челма. Он, заложив руки за спину, медленно брел к беседке. Взгляд старика, казалось, был направлен куда-то вглубь его самого в созерцании  чего-то мирного и прекрасного похожего, наверное, на озеро на закате.  Рядом с ним смиренно шел мальчик, скорее всего его ученик, одетый в национальную школьную форму.....форму религиозных или духовных гимназий. Он нес с собой книгу.
Я закрыл глаза, сделав вид, что сплю.
Я слышал как они прошли мимо меня и устроились в дальнем уголке беседки.
- Ну что, открывай, давай посмотрим что у нас интересного на сегодня - услышал я тихий добрый голос старика.
- А этому мужчине мы не будем мешать разве? - послышался шепот ребенка.
- Свет мудрости еще никому не мешал, Хаким. Кроме того, сказка помогает развивать иррациональное мышление и учит мыслить образами, помни это. Даже будучи взрослым стоит окунать иногда свою серьезную голову в творчество Бога.

Я услышал шелест страниц, а затем и тихий несмелый голос мальчика:

- Жила-была на свете душа. Не была она ни молода, ни стара, ни женского пола, ни мужского, но скорее была она всем по очереди,  в зависимости от настроения и от жизненных ситуаций. Жила она тоже, иногда хорошо, иногда плохо, иногда весело, иногда грустно….в общем жила так, как и другие души, всякое бывало.
Иногда она оставалась одна, иногда обнаруживала себя среди многих других душ, случались моменты, когда она поднималась высоко в небо и видела целую страну из таких же как и она, а из космоса она видела целый мир себе подобных.
Смотрела она тогда на мир таких же, как и она душ, и видела, что они тоже ни молоды, ни стары, что они ни женского пола, ни мужского, что у них тоже все зависело от настроения и от жизненных ситуаций. И жилось им иногда хорошо, иногда плохо, иногда так себе.
Задумывалась тогда в такие моменты душа, понимая то, что она маленькая капелька среди бескрайнего океана, попала в океан и слилась с ним, и исчезла она кажется совсем уже. Ее это как-то не особо устраивало, хотела она чего-нибудь большего, хотелось ей быть скорее лучиком света. Смотрела она смотрела на этот океан душ, и в один прекрасный момент поняла, что ей хочется узнать себя получше и понять, почему она всего лишь капля, а не лучик света и узнать как стать этим лучиком.
Решила душа заняться самопознанием. Она знала, что мир внутри нее такой же большой как и вокруг нее, она знала, что внутри нее не только весь мир, но и вся солнечная система и даже галактика. И спросила тогда она себя,  почему тогда другие души смотрят вовне и ищут чего-то диковенное и не находят и все равно в итоге возвращаются к себе, лучше было бы заглянуть внутрь….и ходить далеко не надо и искать непонятно чего, все тут, внутри уже есть, следует просто научиться общаться с собой, как бы странно это ни звучало.
Она захотела было обратиться к Богу, с вопросом с чего ей начать свой Путь и как продолжить. Но вот незадача, Бога она видела всегда разноликим: то он ей худенький и уставший предстанет мужчиной, то видит она молодого полного и улыбающегося юношу, то видит она прозрачное озеро, где вода говорит Его голосом, то видит старушку, заявляющую, что она Бог, то еще чего-нибудь. В общем, не знала она точно как он выглядит и к кому просьбу свою направить.
И стало ей интересно каково Его истинное лицо, захотелось ей еще и познать Его суть.
Заинтригованная и полная стремлений, вспыхнула душа золотым светом, который призван был освещать ее путь, и устремилась для начала на поиски Бога, чтобы задать свои вопросы.
Она слышала от некоторых душ, что Бог должен быть непременно  где-то рядом, другие твердили, что он очень далеко и путь к нему тернист и тяжек, третьи заявляли, что Бог живет внутри каждой души, а веское доказательство тому, способность каждой души  загораться золотым светом - это есть частица самого Бога, которая освещает Путь в темные ночи.
 В общем, мнения единого не существовало, но наша душа была умная и решила никому не верить и убедиться на собственном опыте. Кроме того, располагая некоторой долей мудрости она решила для начала порыться в себе.
Когда она заглянула внутрь себя, то поняла, что там слишком темно и почти ничего не видно, даже тот свет, что она источала оказался довольно слабым. Она  только увидела внутри себя  заброшенную комнату со старинной мебелью, покрытой паутиной и пылью и силуэты молчаливых курантов, стрелки которых застыли на белом, словно Луна, циферблате. Далее она  заметила приоткрытую дверь в детскую комнату, где валялись в беспорядке разбросанные игрушки, грустные и уставшие от одиночества, детские башмачки и носочки, оставшиеся без пары забавных детских ножек и какие-то тряпки, непонятно с какой целю оставленные на полу. Потом она заметила пару темных дверей, наглухо запертых и казалось, вряд ли кто-то их когда- либо отпирал, так как паутина на них уже напоминала вуаль невесты. Душа сразу почувствовала, что ключи от этих дверей либо давно потерялись, либо еще не были выкованы, а какой из вариантов предположений верен, то зависело только от нее, необходимо было просто немного подумать.
Больше она ничего не разглядела.
Тогда душа взяла, вдохнув своей мерцающей прозрачной грудью, вывернула себя наизнанку, на дневной свет, чтобы получше рассмотреть что у нее внутри и ахнула.
Перед ней тут же показался не только заброшенный дом, но и развернулся  прекрасный зеленый луг, за ним лес, потом поля-поля, дороги, реки, дома, улицы, моря, горы, птицы, звери, города и целые страны.
-Вот это да!- выдохнула душа и больше ничего не сказала.
Теперь ей осталось только найти в этом во всем Бога.
“А как же я буду искать-, озадачилась душа,- если я нахожусь в себе, то по логике вещей везде должна быть я….или нет? Или не везде?”
Она растерялась было, но быстро нашлась, решив взять собой на поиски маленькое зеркальце, которое досталось ей в наследство от бабушки, которая в свою очередь часто повторяла: “Это зеркало поможет тебе помнить о том, кто ты есть и держать ответ за свои действия. Смотрись  в него иногда и делай выводы из того, что ты там увидишь. Только помни: зеркало не виновато, что лицо кривовато. На сильный ветер удила не накинуть”.

Душа положила зеркало в свой глубокий карман, где она хранила самые сокровенные и дорогие воспоминания, несколько ценных образов и некоторые особо часто используемые ею чувства и отправилась исследовать то пространство, что раскрылось перед нею, словно  книжка-раскладушка.
Пока душа изучала все, что ей попадалось на Пути она подметила, что в ее мире есть  все то же самое, что и во внешнем мире: она видела подобные ей души, которые не были  ни молоды, ни стары, ни женского пола, ни мужского, но скорее были  всем по очереди,  в зависимости от настроения и от жизненных ситуаций. Жили они тоже, иногда хорошо, иногда плохо, иногда весело, иногда грустно. В целом ее мир был довольно опрятный и воспитанный, что она с удовольствием констатировала, подумав, между тем, что бывают миры гораздо грязней и живут в них жуткие пакостники и вообще, там день путают с ночью и не догадываются, что на вожжах и лошадь умна.

Вот вдруг по пути взгляд ее зацепился за птичье гнездо, спрятанное меж ветвей могучего дерева, что расположилось посреди леса. Заметила она, что в гнезде жалось друг к дружке несколько птенчиков, но один из них, проявляя любопытство тянул шейку из гнезда, желая узнать, что делается вокруг.
Душа заинтересовалась, подлетела поближе и стала наблюдать.

Птенец приблизился к краю гнезда и глазея вокруг себя, наблюдал то, чего ранее скорее всего не видел:  могучее дерево, приютившее в своих ветвях маленькое гнездышко, лес, много-много деревьев, бабочек, насекомых. Безусловно мир показался ему огромным из гнезда, возможно даже он думал, что это и есть все вселенная. Он потянулся еще больше, совсем расхрабрившись и неожиданно, неудержавшись, выскользнул из гнезда. Душа охнула и замерев, еще пристальней уставилась на птенца. К счастью мягкая высокая трава поймала незадачливого исследователя, который теперь тянул шею, уже с ужасом, из высокой травы, стараясь рассмотреть место,  где он очутился. Поняв, видимо, что он  в беде , птенец принялся пищать и пищал до тех пор, пока не почувствовал недалеко от себя какое-то движение. Он притих. А душе сверху было хорошо видно, что недалеко от птенца притаился лис, потягивая носом носившиеся в воздухе запахи  он продвигался медленно в сторону птенца. Душа было совсем испугалась, затаив дыхание, но вдруг, откуда не возьмись, на лиса налетела большая птица и принялась атаковать его, стараясь отогнать прочь от своего детища. Она свистела, шипела, хлопала крыльями и нападала до тех пор, пока лис не сбежал.
Душа наконец смогла спокойно выдохнуть и расслабиться, когда смотрела на то, как мать возвращает в гнездо птенца.

Тут душа вытащила из своего кармана зеркало, подумав, почему бы ради забавы не взглянуть на него через зеркало. И, направив зеркало на гнездо увидела свое отражение.
Ничего не поняв, она отвела зеркало, потом опять направила его на гнездо с птенцами и снова ее отражение. Пожав невидимыми плечами, в легком замешательстве, душа убрала зеркало назад в карман к дорогим воспоминаниям и направилась дальше.

Летела она летела, смотрела вокруг себя и на то, что происходило в ее мире.
Вот снова вскоре  взгляд ее привлекло необычное действо. Подлетела душа поближе и видит сидящего на берегу озера молодого человека, черпающего воду наперстком. Рядом с ним стояли пустые бидоны, которые он заполнял водой из наперстка. Бидонов было много и процесс у юноши шел очень медленно.
Изумилась душа и спросила у юноши зачем он черпает воду наперстком.
- Таково мое задание. Пока я эти бидоны не наполню, не видать мне счастья.
- Почему же не видать? Его вовсе и не нужно высматривать, создай его сам! Ведь твое счастье зависит от тебя.
 Юноша вздохнул и ответил:
- Если бы все было так легко, как ты говоришь. А все это потому, что как -то раз увидел я прекрасную принцессу и влюбился в нее без памяти. Она знатна и богата, а мне ей предложить особо нечего. Я все-равно посватался к ней, уж слишком мила она сердцу моему и вот, получил от нее задание, наполнить эти бидоны водой из наперстка. Как наполню, так и выйдет она за меня замуж. Так она мне сказала, что проверит мое терпение, так как характер у нее, по ее словам, тяжелый, поэтому хочет посмотреть она вытерплю ли я ее.

Фыркнула на это душа, подумав, что совсем глупый юноша, ужели не видит, что принцесса смеется над ним. Воды в озере много, никогда он ее наперстком не вычерпает. Видимо любовь ему совсем ум затмила.
Вытащила душа свое зеркало, направила его из любопытства на юношу, а отразилась снова сама! Удивилась, возмутилась про себя, спрятала назад зеркало, подумав, что не может быть такого и полетела прочь.

Долго летела душа, многое повидала, притомилась даже и решила отдохнуть. Опустилась она в ароматную траву и вывалились на нее из кармана  тут же все ее дорогие воспоминания, ценные образы и закружили ее приятные чувства, погрузилась она в это все,  улыбаясь сама не зная чему, и не заметила как задремала.
Долого ей спать не пришлось, вскоре разбудили ее посторонние звуки, доносившееся непонятно откуда. Встрепенулась душа и поняла, что недалеко от нее кто-то охает и причитает.
Осмотрелась она вокруг и заметила девушку молоденькую….или точнее молодую женщину…. или уже не совсем молодую, скорее среднего возраста. В общем смотрела душа на эту даму и поняла, что женщина эта стареет прямо на глазах!
Сидела она над котлом и что-то там мешала, как-будто еду готовила. Взгляд свой в котел погрузила, словно купала его в нем и  вздыхала периодически. Выражение лица ее постоянно менялось: то улыбнется она, то расстроется, то переживать начнет, то радость вдруг ее лицо озарит.
Заинтригованная, подлетела душа поближе, посмотреть что там в котле. Примостилась скромненько сбоку от женщины,  заглянула в котел и ничего  не увидела. Удивленная, подняла она взгляд на женщину, а та уже совсем почти в старушку превратилась.

- А что это вы делаете? Позвольте узнать - не выдержала душа.
Пожилая дама нехотя оторвала свой взгляд от котла, словно из сна выныривала, и осведомилась у души недовольным тоном:
-А ты что, сама не видишь?
- Нет, к сожалению не вижу - замялась душа, заглянув еще раз в котел для того, чтобы посмотреть не упустила ли она чего.
- Старое варю.
- Какое такое Старое?- осведомилась душа.
Женщина все более раздражаясь, бросила:
- А ты не понимаешь что ли совсем?
- Нет, не понимаю - совершенно растерялась душа.
- Ну и не мне тебе объяснять! Иди своей дорогой куда шла, не отрывай меня от важного дела.

Душа отлетела от старушки, а та тут же снова любовно уставилась в свой котел и опять бубнить что-то себе под нос принялась. Душа достала свое зеркальце, с ужасом подумав, что неужели опять она отразиться. Направила его на старушку и в очередной раз увидела себя!
“Ну уж нет! Категорически не согласна- не выдержала душа, - это точно не я! Я не такая!”

Много раздумывала душа над тем, что увидела, одновременно продолжая свое путешествие. Старалась она понять, почему во всем, что привлекает ее взор она видит себя. Ради эксперимента она периодически доставала свое зеркало и направляла его на первое попавшее в поле зрения. Она уже подметила, что не везде есть ее отражения.
Тогда она подумала так: раз уж она видит себя иногда, значит то имеет к ней прямое отношение, а остальное скорее всего не так важно.

Так она раздумывала и размышляла, свет догадки, еле-еле озарял ее золотистым ореолом, очень ей хотелось осознать то, что с ней делается.

В подобных раздумьях очутилась душа на вокзале, куда только что пыхая белесым дымом, словно из табачной трубки, подкатил круглобокий паровоз, таща за собой груз из тройки вагонов.

На каждом вагоне, где обычно указывается откуда и куда следует поезд красовалась большая надпись “Жизнь”. Душе этот поезд показался необычным и тем более неизвестно было в каком направлении он следует и как долго длится его маршрут, что еще более заинтриговало ее.

Она вошла в поезд, где уже уютно расположились пассажиры: кто по-одиночке, кто в группах. Кто-то увлеченно болтал, не обращая внимания на то, что происходит вокруг,  были и те, кто наоборот рассматривал вошедших пассажиров, кто-то сосредоточенно смотрел в окно, наверное цепляя неводом глаз что-то интересное… в общем каждый нашел себе то, что ему было по вкусу.

Душа прогулялась по вагонам, ища себе приемлемое местечко. И вот она увидела свободное купе с одним пассажиром, который показался ей наиболее приятным и , так сказать, приемлемым для компании. Поезд отправился, а душа,  поприветствовав попутчика, устроилась напротив него.
- Что может быть лучше езды в поезде… то ощущение, когда куда-то едешь, рассматриваешь пейзажи за окном,  все постоянно меняется, только и успеваешь подменить что-нибудь значимое, а его уже и след простыл.
Вдруг послышался голос попутчика спустя некоторое время. Душа обратила к нему свой взор, подметив расслабленную, довольную, сонную улыбку, которая расхаживала по его лицу, как старый кот, лениво потягивающийся время от времени.
- Да, - вымолвила душа, - иногда это очень приятно, только я расстраиваюсь, когда вижу разруху за окном, ведь часто можно встретить….
- О, это все такие мелочи! - перебил душу попутчик, медленно махнув рукой и прикрыв глаза от удовольствия, - знаете, умейте замечать хорошее вокруг себя, а плохое оставьте на прошлый день. Оно как скисшее молоко, толку мало, но если уметь применить, может выйти что-нибудь дельное. Если вы заметили что-то плохое, например, мусор на обочине, то это есть и вас тоже….где-то на обочине. Я вот очень люблю жизнь и стараюсь жить весело.
Попутчик, казалось с последними словами окончательно растворился в удовольствии от путешествия и от лучей приветливого солнца, что заглядывало в окна.
Душа кивнула вместо ответа и стихла, а попутчик задремал.
Спустя некоторое время он стал ерзать на сиденье, а потом и вовсе открыл глаза и пробубнил:
-Ох, какие же здесь неудобные диваны, поспать никак не получается, все затекло.
На лице его возникла обиженная гримаска.-  Солнце печет к тому же, уже весь вспотел я. давайте прикроем шторки, если не возражаете?
Душа кивнула, вопросительно посмотрев на своего собеседника, но ничего не сказала.
Тот снова задремал и на лице его появилась блаженная улыбка.
Через некоторое время к купе, где расположилась душа, подошел проводник и предложил легкий духовный ужин, одновременно разбудив своим голосом попутчика.
Тот встрепенулся и тут же снова по его лицу загуляла знакомая улыбка.
- Поужинать это здорово! Вы как раз во время! Вы присоединитесь ко мне? - осведомился он у души, та кивнула.
Заказ был принят и снова душа оказалась напротив глядящего на нее попутчика.
- Еда -это хорошо, я вот люблю поесть. У вас есть предпочтения может быть какие-нибудь?
- Ды я как-то все ем. Особо выделить ничего не могу, важно только, чтобы еда была качественная и свежая.
- Вот-вот, это прекрасная привычка, я ратую за здоровую и свежую пищу - это очень важно. Я строго ничего не выделяю и с вами согласен, я всеяден, хотя признаюсь, иногда балую себя излишествами, после которых на желудке у меня неспокойно.

Вскоре подошел проводник с подносом на котором красовались парочка свеже-испеченных книг, пиалка с разными культурными достопримечательностями,  винегрет из этических ценностей и овощной салат из самых свежих и ароматных новостей.
Собеседник потер руки и внимательно осмотрел предложенные блюда и заметив что-то в тарелке буркнул:
- Ой, а вот это они зря сюда положили, - с этими словами он принялся извлекать из винегрета изюминки уважения к чему-то или кому-то и складывать их на бортик тарелки. Душа все это время наблюдала за ним в легком недоумении.
Наконец собеседник ее принялся за еду. Умяв одну свежеиспеченную книгу он отметил, что она была не очень вкусна, он видал и лучше и вообще он немного расстроился из-за этого, ведь вкусно поесть - это крайне важно. Даже самое важное из самого важного.
Расстроенный невкусной книгой, он было принялся за винегрет, но вскоре оставил его с еще большим недовольством, походя уже скорее на капризного ребенка, он заныл:
- Ну нет, это я тоже уже не хочу. Сейчас бы пару шоколадок, для поднятия настроения и хватит с меня.

Душа молча дожевывала свою порцию книги, удивляясь противоречивости своего попутчика.

Вскоре поезд остановился на очередной остановке и в вагон загрузилась компания молодых ребят и девченок. Тут же тишина и полудрема, царившая в вагоне до этого рассеялась, уступив место оживленности, которую создавали ребята, своими веселыми голосами.
Они расселись по местам, заняв все купе и принялись болтать, перекладывая туда-сюда свои вещи, готовясь провести свой путь с наибольшими удобствами.
Душа и ее собеседник волей-неволей принялись разглядывать прибывших, все равно занять свой взор было больше не чем.
- Вы знаете как можно определить стар человек или молод? - вдруг услышала душа вопрос своего попутчика.
- По возрасту наверное….- выдала душа.
- Вот и нет. Старость постоянно оглядывается назад, в то время как молодость смотрит только вперед. Сколько раз на дню человек перемывает косточки прошлому, настолько он и стар. Он перестает внутренне развиваться и живет в прошлом, словно комнатный цветок в своем горшке. Это очень опасно.
- Даааа- протянула душа задумчиво.
Воцарилась тишина. Попутчик не отрывал своего улыбающегося взгляда от молодежи. Казалось, что он купается в созерцании этой веселой компании. Вдруг кто-то из ребят отпустил шутку, достаточно громко. Компания принялась гоготать и попутчик тоже без стеснения присоединился к их смеху, но, в прочем, тут же остепенился, хотя и продолжал улыбаться, поерзывая на своем сиденье.
- Иногда я люблю наблюдать за молодежью, за их активностью и весельем. В этом всем есть немалая доля мудрости.  Знаете, смотришь на них и стараешься вспомнить то, что взрослые люди давно забыли….. беззаботность и легкость восприятия жизни. Жаль, что мало кто сохранил эту драгоценность. Время от времени, особенно когда настают тяжелые времена, взрослым ее очень не хватает.
-Знаете ли- прервала его речь душа,- очень трудно оставаться беззаботным, кода на вас навалились проблемы со всех сторон и кроме вас их никому не решить.
- Это не проблемы….это задачи. А если есть задача, какая бы трудная она не была, всегда найдется и решение. Вот это стоило бы  помнить. А беззаботность, или скорее отстраненность, в данном случае, позволила бы не принимать негатив так близко к сердцу и сохранить свои нервные клетки к тому же - подняв палец вверх продекламировал попутчик с умным видом. Помолчав немного он продолжил - человеку ничего в этом мире не принадлежит. Он пришел в этот мир один и уйдет из него тоже один, как бы он не цеплялся за вещи и отношения, они оставят его в нужный для божьего промысла срок. А если он будет сопротивляться, то эти вещи и отношения начнут владеть им, а не он ими….
Тут голос попутчика заглушил очередной смех компании. Ребята болтали довольно громко и очень оживленно, не замечая ничего вокруг. Попутчик  покосился на них слегка и продолжил:
- И тем безболезненней это для него пройдет, чем легче он это от себя отпустит.
- Вы  хотите сказать, что стоит на все наплевать?
- Нет, почему же? Просто прежде чем впадать в панику, постарайтесь найти произошедшему с вами философское объяснение, оно всегда есть, это точно! Надо просто его хорошо поискать, посмотреть может быть вокруг вас уже скопилось много намеков, а вы их все никак не заметите. А когда объяснение найдено вы открываете интересный факт: виноваты то были вы сами! Карма, мой дорогой. Как хотите, так и называйте. Выяснится, что обвинять кроме вас самих больше некого, оправдываться тоже смысла нет.

Последнюю фразу попутчик договаривал уже значительно повысив голос, стараясь перекричать шумную компанию. Вдруг помрачнев он воскликнул в сторону компании:
- Боже мой! Сколько можно? Ни стыда, ни совести!
Душа вздрогнула, удивленно взглянув на собеседника.
- Простите,- тут же спохватился он, - иногда совсем невозможно терпеть. Современная молодежь на диво плохо воспитанна.
Душа было открыла рот, собираясь припомнить своему собеседнику все, что он говорил до этого, но тут же передумала, почувствовав, что у нее уже разболелась голова от такого странного попутчика.
Молодые люди все не унимались, попутчик души становился все мрачнее и мрачнее. Душа смотрела -смотрела на него и убедившись, что хватит с нее подобных бесед на этот раз, сообщила попутчику, что вот уже ее станция и пора выходить.
Поднявшись она направилась к выходу и через  несколько минут уже обнаружила себя на свежем воздухе.
“ Ой, а в зеркало-то я на него не посмотрела”. Спохватилась она, расстроившись. Из-за спешки, шума и головной боли она совсем забыла об этом.
“ Неужели и это тоже была я? Неужели я такая невыносимая?”
Тут до нее начало кое-что доходить. Она задумчиво полетела куда-то, без определенного маршрута, все размышляя и размышляя о некоторых догадках, что вдруг озарили некоторые области ее естества, освещая и более удаленные объекты. Вот перед ней стал выстраиваться в более упорядоченную линию причинно-следственный ряд событий и мыслей.
Она почувствовала, что стала относится терпимей к своим открытиям, так как ее прошлые бурные реакции, за которыми она сама себя не видела, растворились почти все в приятной тишине понимания и осознанности, что добавили еще больше света к ее естественному свечению, помогая тем самым рассмотреть некоторые вещи немного глубже обычного и осознать их источник.
Она подметила, что совсем не разозлилась и не расстроилась, когда один раз увидела свое отражение, направив зеркало на воришку, крадущего ручные часы в лавке мастера-часовщика или когда увидела себя в юноше, который расталкивал тесную толпу при входе в автобус, стараясь проникнуть в него в первых рядах, наверняка с целью занять побыстрее свободное местечко.

Вместо негодования и прочих неприятных эмоций, душа окунулась еще глубже в светящиеся воды вековой мудрости, откуда она черпала свое спокойствие и терпимость. И вынырнув из них облеклась в мантию Любви, цвета восхода солнца и засияла так сильно, что света оказалось достаточно для того, чтобы озарить все без исключения уголки ее естества. И когда она снова достала свое волшебное зеркало, решив посмотреть так далеко, как только то позволяли его размеры, то с удивлением обнаружила, что на нее смотрит сам Бог.






ДВЕ ИПОСТАСИ БОГА


Помнится мне, когда-то я  пребывал еще в том возрасте, о котором моя бабушка иногда  говорила мне так: “Да у тебя все эмоции на лице написаны!” или “Иди поди спроси у завтрашнего дня каким он будет... Ох, мне бы твою беспечность!”
Я тогда искренне не понимал, по какой причине у меня всегда на лице “написаны” эмоции, а глядя в зеркало, старался разглядеть, что же именно у меня написано и каким образом это можно прочесть. Конечно, мне это не удавалось.
А до того, каким будет завтрашний день мне не было никакого дела.
Когда я стал взрослым, то понял, что имела в виду бабушка.
Дети обладают чистой, читай истинной, мудростью, которая с годами перерастает в непомерную интеллектуальность, а та, в свою очередь, смотрит через  цветные стекла очков  марки “Субъективность” на то , что она полагает, является ее непреложным мировоззрением.
Так вот, когда я находился в том самом возрасте, моя бабушка иногда рассказывала мне о СССР, откуда была родом ее мать.
“ У русских широкая душа с непомерной глубиной! Вот чем они примечательны. Если они гуляют, то гуляют от всей души, если они бранятся, то бранятся от всей души, в веру свою они вкладывают всю душу, а если они познают что-то, то познают это так глубоко, насколько это возможно. Чтобы понять русского, надо общаться с его душой, а не с умом. Иначе вы рискуете разочароваться и вынести искаженные представления. А чтобы не заблудиться в глубине его души, надо понаблюдать за ныряльщиком, который только что прыгнул в прохладные воды озера  и так же нырнуть в глубину души русского.”
Вот что вспоминалось мне, пока я шел поздним туманным вечером по одной из Московских улиц, стараясь найти свою гостиницу.
Непомерно длинные дома, казалось не закончатся никогда. Пока я доходил до угла одного дома, то успевал забыть номер дома, который был до этого.
Впотьмах я едва ли различал таблички, с названиями учреждений.
Но, в конце концов, старания мои увенчались успехом и я оказался аккурат у нужного входа.
Вот и маленький, скромный холл, а у рецепции заспанная мадам попыталась встрепенуться, когда я направился к ней.  Движения ее получились медленные и такие тяжелые, что я почувствовал их на себе, словно она нечаянно пролила на меня половину своего крепкого сна.
- “Что-то вы припозднились, господин”- изрекла она, изобразив на лице уставшую не то ли улыбку, не то ухмылку.
Покряхтев немного, она принялась шелестеть бумажками и деловито, придавая вес каждому своему жесту раскладывать их передо мной.
“ Я потерялся...- вымолвил я, - у вас тут никаких указателей нет”.
Она вскинула на меня глаза и сочувствующе покачала головой, выдохнув:
- Ну да, ох да.

Наконец закончив с бумагами я направился в свою заветную комнату, находившуюся на 4-ом этаже где-то в конце темного  коридора и скрипучих полов.
Едва кинув свою сумку на стул и сняв пиджак с большими карманами я повалился на кровать, думая, что засну сию же минуту. Но не тут то было. В голове моей вертелось куча лиц русской национальности и среди них я различал мать бабушки, которую видел на фотографиях уже в преклонном возрасте.
Я слышал как сквозь прохудившуюся в некоторых местах раму в комнату со свистом задувает ветер. Мне так хотелось уюта. Никак не мог я привыкнуть к гостиничным кроватям. Когда я спал в них  создавалось такое чувство, что  в моей жизни нет ничего постоянного и все меняется, а я лишь сторонний наблюдатель, у которого нет памяти о прошлом, никаких представлений о будущем, но только настоящее и гостиничный потолок перед глазами.  В такие моменты мне становилось особенно горько или даже скорее одиноко.
Машинально я потянулся за своей книгой, чтобы может быть, найти в ней успокоение для души на эту ночь. Открыл ее на той странице на которой остановился в прошлый раз и в самом низу ее прочел следующее:


“Движение мужчины- это вектор, вперед направленный. Движение женщины - это сфера вокруг мужчины. Если мужчина и женщина движутся иначе, они противоречат Природе и Воле Бога, а в противоречии не бывает Счастья”.
В моих мыслях возникла та самая пауза, которая обычно возникает, когда прерывается речь. Фраза эта была мне понятна и непонятна одновременно.
“Есть, что то справедливое в этих словах”- появилась на свет моя первая мысль.
Оставив книгу на тумбочке, я развалился в кровати, думая:
“ На самом деле, это та из тех основ, на которую можно развесить размышлений как игрушек на новогоднюю елку. Сейчас я слишком устал для этого”.
Засыпая, я тем не менее, представил себе этот вектор: прямая стрела, стремительно несущаяся вверх. Выпущенная раз из тетивы, она не может никак вернуться назад, ни даже замедлиться,  она стремится достигнуть цели, что перед ней.
А сфера? Это теплый золотистый свет, заключающий в себе вектор, но никак не препятствующий его движению. Она окружает его, опекая, но не как мать опекает своего ребенка, любя, но не материнской любовью,  даря красоту, но не ту, которая внешняя.
“Как должно быть приятно купаться в лучах этой сферы- подумалось мне, - и разве захочется когда-нибудь покинуть такое пространство?”

Не помню, в каком месте моя явь перешла в сон и приобрела там те формы, которые я имел интерес наблюдать.
Я заметил себя примостившимся в темном уголке небольшой комнатки, напоминающей горницу русской избы. Вся комнатушка утопала в вечерних тенях, только центр комнатки освещала масляная лампадка, мягко разливая свет по деревянному столу.
Весь интерьер был составлен с хозяйской мудростью и расчетливостью и так же, по-хозяйски аккуратно прибран и размещен по комнатке так удачно, что, казалось, удачней некуда.
Где-то рядом со столом потрескивали поленья в печке. Вот почему было так нестерпимо душно. На окнах я заметил пучки каких-то растений, которые развесили сушиться. Они источали приятный пряный, освежающий  запах, смешиваясь с ароматом древесины и паров  масла из  лампады.  Рядом, тут же у окошка, висели длинные ленты  коры липы, называвшиеся лубом или лыком, и тоже предназначенные к сушке.

В угле возле окна я едва ли различил лик большой иконы, которая смотрела на меня  даже сквозь темноту. “Это, наверное, Красный угол”- подумалось мне. По бокам от самой большой иконы, в поблескивающей кованной оправе, я заметил несколько других, поменьше. А перед ними пару веточек вербы, маленькую лампадку и свечки.

Тут слух мой поймал скрип двери и я вынужден был оторвать взгляд от созерцания икон и перевести его в сторону шума.
В горницу вошла молоденькая девушка в сарафане, скромно преклонив головку.
Мне сразу стало не по себе и я поднялся, решив заявить о своем присутствии.
-“Простите, что потревожил вас. Я вовсе не знаю, как я здесь оказался...”- вымолвил я.
К моему удивлению она не то что не услышала меня, она даже не посмотрела в мою сторону. Я было выступил вперед, на свет, подумав, что она меня не заметила.
Но она прошуршав мимо меня, присела на табуретку у стола, поздоровавшись с кем-то.
Только я опять открыл рот, то  услышал голос старца, который до сей поры оставался мною незамечен. Он поприветствовал ее. А я понял, что они меня не видят. Из здравых побуждений я решил усесться в свой угол и не препятствовать тому, чему стал невольным свидетелем.

Сейчас я разглядывал старика.
Он оказался ко мне лицом, девушка – полу боком, не закрывая при этом моего обзора. Я прекрасно мог разглядеть его.
Первое, что мне бросилось в глаза, это его лик.... не лицо, а именно лик. Такой, как у иконы.  Светлый, смиренный, наполненный такой добротой и любовью ко всему сущему, что я невольно восхитился. Уголки его глаз были немного опущены вниз, а брови у переносицы наоборот немного приподняты вверх, придавая лику его черты кротости и сочувствия.  Из глаз его исходила спокойная благодать, а губы чуть тронула теплая улыбка.
Он сидел немного сгорбившись, но не из-за жизненных перипетий, а из-за старости. И общая осанка его и  положение тела как бы заключали в себе жест невидимых объятий, в которые он готов был заключить любого, кому потребуется поддержка.
Когда он заговорил, сердце мое затрепетало и потянулось к нему , желая внемлить льющимся из его уст словам, которые сами по себе имели свойство бальзама, врачующего любые раны, и не важно что они в себе заключали.

“Ну, рассказывай, с чем пришла ко мне, Настасья” -  молвил старец, с располагающей к себе мягкостью в голосе.
Девушка почему-то засмущалась и опустила голову, сложив ладошки в складки широкой юбки, словно пряча их от холода.
“Я слышал, ты замуж собираешься? Поэтому ли пришла? Беспокоит что тебя или  совета хочешь просить или благословления?”
Улыбка его при этом исполнилась такой отеческой теплоты и участливости, словно девушка та, была его дочерью родной и не иначе.
“ Многих вы спасаете, батюшка Николай,  да наветы всякие полезные даете, словом мудрым наставляете и от беды во время предостерегаете. Вот и я к вам пришла за помощью”.
Девушка запнулась, покраснев еще более.
“Говори, не стесняйся, зачем пришла. Чем могу, помогу. Уж не обижу и не пристыжу”.
“Замуж выхожу я, правильно вы подметили. Поэтому и пришла. Совета вашего спросить и наставлений послушать, чтобы муж мой любимый был счастлив со мной и я была бы с ним счастлива. Ведь часто вижу, как в семьях муж с женой ссорятся, выясняют кто хозяин или кто прав, а кто нет. Бывает муж ведет себя как жена, а жена становится на мужа похожа. Разве правильно это? Вот и я призадумалась, как же так повести мне свою жизнь семейную, чтобы мы в счастии жили и не бранились по пустякам. Как надобно женщине вести себя, чтобы и мужу угодить и себе добро сделать?”
Глаза старца заискрились множеством золотистых бликов, а улыбка сделалась еще больше.
“Мудро ты поступаешь Настенька, вопросы подобные задавая. нечего здесь стесняться! Стесняться должны женщины, которые не задают таких вопросов себе, стараясь построить жизнь семейную. И стыдиться они должны, если не утруждали они свой разум подобными размышлениями и  душу свою не открывали для откровения.
Послушай, что скажу я тебе сейчас. Хватит у тебя мудрости внемлить моим словам, значит открыто твое сердце, себе на уме унесешь - что же, вспоминай хоть иногда, то что скажу тебе.
Ведь все давно известно было, мудрость вся в веках записана. И хоть достало бы немножко разумения у человечка посмотреть вокруг себя да и вглубь себя, глядишь вынес бы чего полезного.
А творения божьи часто искажают до неузнаваемости невежественные умы, потом пади скажи им, что вот так оно на самом деле было, а не этак. 
Так же и с пониманием истинно мужского и женского в наше время люди совсем не в ту степь ушли. Истина-то тут рядом с нами. Не надо за ней в лес ходить.

Вот слушай, Настасья, меня внимательно, кто есть мужчина.
Мужчина создан по подобию божьему, подобный по качествам. Как есть вот, Бог Отец и Бог Сын, так и мужчина это подобие бога на Земле. Ведь не зря в библии упоминается “Сын божий”, нету там “Дочери божьей”.
Мужчина явлен первый на земле и явлен он Волей бога. Мужчина воплощает и заключает в себе Волю божью. Он есть первый аспект бога - Воля.
А раз мужчина посланник бога на Земле, то что надлежит ему раскрыть по природе своей?
Любовь к богу, к человекам и полноту воли своей. Свобода мужчины - полная, дабы творить он мог по воле своей безгранично.
Поэтому, знай, что не должна женщина требовать любви от мужчины, мужчина для другого создан. Не заложено в нем по уразумению Бога Отца такой любви, как дает женщина. Мужчина иначе любовь свою к женщине проявляет.
Мужчина несет в себе Бога, и стержень внутри него, есть стержень любви божьей и он же воля. Через любовь к богу мужчина развивает сострадание, что есть любовь к людям.
Мужчина -это добытчик и первопроходец, вскармливатель и защитник.
Он, проявляя свой первый и изначальный аспект - волю, движется всегда вперед, не колеблясь и не оглядываясь, как стрела однажды  спущенная с тетивы. Сомнение и колебание для мужчины немыслимы. Нельзя женщине пробуждать в нем эти качества, ибо в этом случае она спорит с Богом. А сомневающиеся мужчина теряет свой аспект первопроходца и может сбиться с Пути своего. Поправ Волю свою, он отходит от Бога. И из-за сомнений мужчина теряет столько, сколько женщина и во век не потеряет.
Мужчина, приняв раз решение, отдает его женщине на исполнение, а сам движется вперед без колебаний. Женщина - исполнительница воли господа.
Поступок мужчины - покупка дома, поступок женщины - обустройство дома. Размышляй над этими словами, ибо многое они заключают в глубине своей.
Но осторожным надо быть мужчине точно зная, что он действует  через Волю, а не через Силу. Воля бога движется в пространстве с гармонией, не нарушая спокойствия и  задуманного порядка. Движение  через Волю -движение приятное.  Движение через Силу, есть разрушающее движение. Сила ломает задуманный богом порядок и нарушает гармонию  пространства, окружающего мужчину. Движение через Силу тяжело и опасно.
Поступок по Воле: сострадание, снисхождение к другим людям.
Поступок по Силе: тирания, бессердечие.
Поэтому смотри внимательно, Настенька, чтобы уважительно он к тебе относился и не попирал тебя ни в чем, не ущемлял, но действовал соблюдая Меру.
Мужчина - это ум женщины, женщина -это красота мужчины.
А вот о женщине теперь скажу я вкратце тоже.  Женщина не есть образ божий. Здесь очень тонкий момент, Настасья.
Вот ты, наверное, спросишь меня, раз мужчина создан по подобию божьему, то значит нам остается, что женщина создана по Его образу”.
Старец, на время своего монолога перестав улыбаться, снова просиял улыбкой. Помолчал. Девушка сидела вся обратившись в слух. Я видел как прилежно и со вниманием впитывает она каждое слово этого чудного человека.
Вдруг, он снова заговорил:
- Вот ты когда в храме на образ божий смотришь. Ты что видишь?
Девушка устремила свой ясный взор на старика и ответила без колебаний:
- Мужчину вижу, батюшка. Или даже лучше бога-мужчину.
-Вот видишь. Образ божий- мужской образ. А что же женщина-то тогда? Как же она проявляется?
Вот скажи мне, как мир появился
- Бог создал.....- отозвалась девушка.
- А что он создал именно?
- Все, что вокруг мы видим.
- Вот именно. Создавая женщину Бог применил Творчество, так же, как и ко всем остальным своим творениям и вдохнул в них Жизнь, частицу Божественного.
 Ты мне скажи, кошечки да собачки, куст рябины за окном у меня, речка, что несет воды свои в море, цветы разноцветные - это все разве не творения божьи? 
-Творения, батюшка.
- Так значит они вмещают в себя божественное, являя собой форму некую, божественным исполненную. Вот здесь и женщина появляется. Вот она суть женская где сокрыта- снова глаза старца заискрились и заблестели тысячами улыбок-огоньков.- Женщина не может быть  образом божьим, так как глядя на его образ мы видим мужчину. Женщина есть творение божье, исполненное его Божественности. Она есть носительница жизни, как каждое творение Бога. Вот ее лицо и ее главная задача.
Если мужчина может проявлять себя прямо, являясь подобием Бога и имея волю его. То женщина не должна проявлять себя прямо, иначе она противоречит природе своей и конкурирует с мужчиной. Действия ее должны быть непостижимы сразу же, напрямую. Она  несет в себе тайну Божественного, а он уж не устанет ее разгадывать всю жизнь и не захочется ему уйти к другой женщине. Все в женщине должно быть Тайной. Потому что, как вот смотрим мы на цветок, зная, что он тоже творение божье и в нем сокрыто Божественное, которое еще заметить и разгадать надо, так и женщина, как творение Бога, несет Тайну Его в себе.
Женщина заключает в себе, таким образом,  жизнелюбие. Раз она призвана  нести жизнь, так кому как не ей ее восхвалять и любить?
Она воплощает в себе миролюбие, раз уж она несет жизнь, то не ей ли любить и мир?
И вот она и любовь, Настасья, вырастает. Любовь безусловная и чистая. Как женщина дарит жизнь так она должна дарить и любовь, не требуя ничего взамен. И чем больше она отдаст, тем большим бог ее наполнит и будет она как “чаша неупиваемая”. Ей от этого не убудет, поверь мне. Разве она что-то теряет даря свои чувства нежные любимому? Подумай хорошенько об этом. Она только выигрывает! Тренеруя заодно женственность свою, если недостаток в ней ощущается.
Посмотри, как прекрасна и красива Жизнь, разве нет? Так и женщина, являясь формой Божественной - совершенна в красоте своей. Жизнь, как творение бога - совершенна в красоте своей. Поэтому женщина, носительница жизни, являет  собой красоту бога, красоту мужчины, как образ Божественный. 
Мужчина, лишенный этого понятия, учится познавать красоту мира и любить его, через женщину! Открывая в женщине красоту, он открывает Бога в себе. Женщина  наполнена красотой, словно сфера и изливает ее в мир без условий. Так как бог будет наполнять эту сферу и никогда она не иссякнет.
Свобода женщины - это тайна. Как сокрыта Тайна бога в образах, которые он создал в мир. А женщина, как один из образов Его, наполненная Божественным, несет в себе Тайну тоже.
Женщина ответственна за сохранение Жизни и рост ее. Она, поглощая, оживотворяет и взращивает.
Так что, если женщина боится чего-то, она поглощает это, согласно природе своей, и умертвляет это в себе и что может вырасти из умервщленного? Поглощая что-то, женщина делает это своим, а если, поглощая, делает это в страхе, то ничего хорошего не выходит из этого. Поэтому женщина должна быть очень ответственна за свои мысли и старательно отгонять от себя переживания! Пусть только доброе и радостное входит в нее, чтобы дать плоды прекрасные.
Окружай мужа своего любовью и не бойся ничего, не сомневайся ни в нем, ни в действиях его, не перечь ему понапрасну, и верь, что все сложиться у вас хорошо. Мужчина, двигаясь вперед творит новые идеи, принимает решения, а женщина раз она является проявленным образом Божественного на Земле, формой Божественного воплощает его идеи в Жизнь. Как мужчина есть Творец, женщина для него - поле его творения, как есть она Сфера, так же она есть и пространство для творений Бога.
Женщина должна побуждать мужчину к любованию и очарованию, а это происходит тогда когда в женщине есть тайна и внутренний свет.
Как бог любуется тем, что он создал, так же и мужчина будет любоваться женщиной.
Дом, Настасья,  это тоже святыня. Там обитает воля божья. Поэтому наведение порядка и чистоты в доме это работа важная и полезная. Наводя порядок в доме, ты и  жизни порядок наводишь.
Женщина наводит чистоту в доме и семье, мужчина прокладывает новый путь и наводит порядок в духовной жизни.
Так что так, ты уж заметила верно, что и в женщине и в мужчине есть проявления бога, раз оба они им созданы были, это  воля и любовь. Но, повторюсь я, должны раскрываться они  в соответствии с полом!
Воля мужчины- явная и прямая.
Воля женщины-  Тайна.
Любовь мужчины- любовь к богу. Полюбив  бога, мужчина полюбит божественное в женщине и увидит красоту его, через женщину.  Любовь, выразится в действиях его по отношению к тебе. А не в словах.
Любовь женщины- любовь полная, любовь без условий, любовь оживотворяющая и всеокружающая, неиссякающая.

Часто осознанно ли или нет, желая получить контроль над мужчиной или над ситуацией  женщина вступает на путь против природы своей, так как контроль, к которому она приходит, есть контроль над Богом.  Отсюда и болезни ее женские, и жизнь для нее тяжела и терниста становится, и принимает она даже иногда вид мужской, становится мужиковатой: полной, грубой, голос у нее  тоже грубеет, вся изящность и легкость божественная уходит из нее. Получается она ни здесь, ни там, так и разрывается по жизни.
Мужчина, за простотой своей, которому козни женские и не ведомы, легко ведом становится такой женщиной и теряет подобие Бога в себе, оказываясь ни здесь, ни там, а разрываясь по жизни. Он становится скучен ей, раз он потерял лицо свое. Она не видит в нем подобия Божьего, того, кто создал ее. Она видит нечто иное.  И каждый из них не на своем месте оказывается, отсюда и ссоры все исходят и разногласия и упреки и обиды взаимные! Идет движение мужского и женского так искаженно и не по природе своей и нет здесь никакого соответствия Божественному. Вот так вот, Настасья”
Старичок замолчал, выразительно глядя на слушательницу свою.
- Получается ли, что женщина должна покоряться во многом мужчине?
-Тонкий это момент, доченька. Она никак  не должа брать контроль над мужчиной, иначе она разрушит все. Женщина должна либо следовать, либо рядом идти. Если она следует, то пусть соблюдает Меру, чтобы попранной не быть мужчиной и из женщины в жертву не превратиться. Это обоих вина будет. Его- что не пошел по Воле божьей, пошел против природы своей не увидев красоты Бога и не раскрыв ее для себя. И ее, что не смогла поощрить на любовние собой и, возможно, многого недодала, что должна была дать.
Если она рядом идет, то и здесь пусть тоже Меру соблюдает. В этом случае она пусть будет подобна ручейку журчащему спокойно и весело меж камней, что не задерживают бег вод и воды тоже не мешают камням. Пусть она будет подобна в ветерку летнему, что овевает зеленую листву дерева. И каждый здесь наслаждается обществом друг друга.
Как вести они себя будут в паре, пусть вместе решат.
- Как же мне Меру эту узнать? Как ее увидеть ли или почувствовать?
Теплые лучи улыбки старика, подобный летнему закату, озарили мягким светом его лицо. Он внимательно смотрел на юную слушательницу свою, словно в душу старался заглянуть.
- Часто, многие этому всю жизнь свою учатся, Настенька - тихонько вымолвил он,- тяжело это для наших душенек смертных, всем грехам подверженным, как семи ветрам в степи. Но ты когда не знаешь чего-то: как поступить или повести себя, что сказать, что сделать..... ты у Бога попроси, чтобы он тебе указал или подсказку дал. Вопрос свой точно обозначь, что получить от него хочешь. Иначе если вопрос нетолковый будет, то и ответ такой же получешь.
А после, когда вопрос задашь, сиди и жди терпеливо ответа и наблюдай вокруг себя. Куда душа позовет, что сердцу откликнется, на что глаз ляжет, что ухо поймает, то и есть ответ. И ты не беспокойся, не пропустешь его. Так как Бог добр к нам, к детям своим, будет он тебе знаки слать до тех пор, пока не приметишь их и не скажешь “А вот оно! А вот как оно оказалось-то!” .
И говори всегда с мужем со своим честно. Не утаивай от него ничего из чувств, опасений и желаний своих. Так тоже многое уяснишь для себя полезного и он глух к тебе не останется, но слушать тебя научиться и себя проявит лучше, раскроется на встречу тебе.....

Речь старика прервал стук в дверь, не громкий, но очень настойчивый. Я по-началу подумал, что кто-то решил навестить дедушку Николая, но стук повторялся, а горница, озаренная мягким светом лампады  вдруг  стала расплываться и плясать перед моими глазами. Все закружилось.  Вот и свет лампады исчез, а я с трудом приоткрыл глаза, чувствуя огромную тяжесть в голове. Приходя в себя я с минуту пытался понять где я нахожусь и какой это город.

 











 
продолжение следует