Лесной старик. Часть 1, глава 5

5

     Шилов замер перед сумрачной Алёной в почтительной позе, и попытался он различить на лице незваной гостьи гримасу гонора, кичливости и спеси. Но ничего похожего дворецкий не разглядел... Перед ним, печально обмякнув, сидела на антикварном стуле смертельно изнурённая женщина в тщательно заштопанной одежде с облинялыми лоскутами и заплатами. И внезапно Шилов понял, что Алёна мечтает сейчас только о том, чтобы после горячей, парной бани рухнуть на чистую постель и забыться безмятежным сном... И Шилов решил немедленно помириться с нею, ибо ссора с женщиной, которая вопреки его изветам и клевете сумела вдруг обрести немалое влиянье на их вельможного хозяина, показалась ушлому лакею весьма опасной. И теперь дворецкий мысленно укорял себя за то, что он за время своего достаточно продолжительного знакомства с Алёной так и не удосужился её постичь...
     Он искренне считал её воплощеньем немыслимых грехов, извращений и пороков, а её тело мнилось ему гадким сосудом и вместилищем нечестия. И теперь вдруг болезненно ярко вообразились ему адские муки умершей его хозяйки: рогатые черти с копытами и хвостами окунали нечестивую плоть в чаны и котлы с бурно кипящей смолой, а затем с бешеным хохотом поджаривали исковерканное и грешное обличье на углях и на большой чугунной сковородке. Но постепенно образ мёртвой хозяйки улетучился из болезненно жестоких грёз и мечтаний внешне безмерно почтительного лакея, и Шилову вдруг вообразились отвратительные и сексуальные пытки, которым черти обязательно подвергнут Алёну в своём адовом пекле. И Шилов, — хотя он великолепно владел мимикой своего лица, — почмокал тонкими губами плотоядно, развратно и алчно... И Алёна, заметив краешком глаза столь необычайное шамканье извилистых лакейских губ, вдруг нервно и судорожно встрепенулась, и вскоре оторопело встревоженный дворецкий почти физически ощутил её непомерные волевые усилья, с которыми она изгоняла из своего тела усталость. И очень быстро истинная усталость сменилась у Алёны всего лишь видимостью полного изнеможенья, а затем незваная гостья нарочито беспомощно пролепетала: 
     - Мой любезный Тимофей Захарович, вот я и снова здесь. И я, поверьте, уже ни капельки не сержусь на вашу странную нелояльность ко мне. Ведь я больше не оспариваю ваше право презирать меня, хотя прежде я никогда вас не обижала и не коробила. Разве я хотя бы один разочек была с вами надменной? Но вы имеете совсем другие критерии оценки человека, нежели я... И я ценю вашу рачительность…   
     И она лукаво и придирчиво посмотрела ему в лицо, и вдруг она явственно ощутила, что он искренне, – хотя и невольно, – благодарен ей за учтивость. Он растроганно улыбнулся и пробурчал:
     - Право, я смущён. Но вы не стесняйтесь меня… Я сейчас прикажу, чтобы чертоги покойной хозяйки привели для вас в абсолютный и стерильный порядок…
     Алёна согласно кивнула головой и отозвалась:   
     - Я прикатила сюда вовсе не для того, чтобы затевать оголтелую распрю. Я не ищу препирательств… Уж простите меня, Тимофей Захарович, за те грубые эпитеты, которыми я в сердцах вас обхаяла. Давайте прекратим зряшную хулу! Но нам обоим пока не надо афишировать наше примиренье и вероятный союз. Мы покамест будем старательно симулировать нашу вражду. Ведь наш хозяин до жути подозрителен… Рецидивы профессии пока ещё дают о себе знать… Я предлагаю вам, Тимофей Захарович, поладить со мной на этом…    
     И Шилов на всякий случай, из привычки к осторожности вдруг мастерски изобразил на своём лице лучезарную радость. Но Алёна, распознав интуитивно нарочитость его радости, предостерегла его:
     - Вам не стоит со мной притворяться. Для того, чтобы наверняка облапошить другого человека, необходимо сначала обмануть самоё себя. – А затем после короткого молчанья она, протяжно вздохнув, присовокупила: – Простите меня за неуместную сентенцию! Я ведь категорически не желаю ничего преступного! Я просто смиренно прошу вас уберечь меня от каверз и подвохов со стороны здешней ехидной челяди. Ведь я – не преступница, и я никогда не была ею! Просто я очень не хотела, чтобы Галина, как чахлая крыса, околевала в паршивом изоляторе на скрипучей и жёсткой койке. И поэтому всю вину я взяла на себя… Но ведь и вам, Тимофей Захарович, грешно сейчас пенять на вашу покойную хозяйку!    
     И Шилов с нечаянной даже для самого себя заботой о ней вдруг промолвил:
     - Вам сейчас нужно хорошо выспаться. У вас уже язык заплетается. Но даже самая лёгкая дремота, несомненно, освежит вас. Апартаменты для вас будут полностью готовы уже через двадцать минут.    
     И вдруг она нервозно спохватилась:
     - Но мне же поручено составить меню к обеду! Хотя менее всего мне сейчас нужна парадная трапеза… Но теперь делать нечего!.. Пусть нам состряпают украинский борщ с молодой, но жирной говядиной, крупно нарежут на большом блюде ветчину, сало и сырокопчёную колбаску, а затем на стол подают баранье рагу со  свежей  картошкой, с артишоками и с густым соусом из чёрного перца. И пусть завершат наш обед ломтики поджаренной форели или осетрина в кляре… Не забудьте густую сметану, и красное натуральное вино из Тамани… У меня в крови не хватает гемоглобина…    
     И Шилов одобрительно произнёс: 
     - Вы угадали, что наш барин не слишком привередлив в еде. Заморские яства и деликатесы явно ему не по желудку! Наш хозяин будет весьма доволен теми скромными кушаньями, которые вы сейчас избрали. Но много он, конечно, не съест, поскольку он теперь мается на строгой диете. У нас обедают в два часа пополудни.      
     Она понятливо кивнула головой и проговорила:
     - Время и порядок принятья пищи менять мы, конечно, не будем. В чужой монастырь не прутся со своим уставом…   
     И Шилов миролюбиво ей проворчал:
     - Я всё понимаю и смекаю… Но я хотел бы надеяться, что меня не турнут отсюда…   
     - Всего доброго вам, – промурлыкала она, – и, пожалуйста, не держите на меня зла. Мы вместе ещё хлебнём из праздничного кубка! Мы, ликуя, выпьем заздравную чашу!.. И я больше не буду чопорной с вами… Но сейчас я не смею вас обременять!..      
     И он церемонно, но слегка юродствуя, поклонился ей в пояс, а затем направился прочь из гостиной. Алёна пристально поглядела на его ссутуленную спину и вдруг подумала: «Мне крайне необходимо покемарить, поспать… Хотя бы глоточек безмятежного отдыха… Ведь моё положенье пока ещё зыбко. Мне нужны силы. Но ежели я за обедом не совершу непоправимой ошибки, то я гарантирую себе безопасное обитанье в этом горном ареале… Надо поменьше трындеть и хныкать...  Сейчас после контрастного душа с ароматным гелем я свалюсь в накрахмаленную постель и буду два часа дрыхнуть… А потом – косметика, макияж, грим и помада…»
     И невольно она смежила уже неподъёмные веки, и вдруг она услышала, как Шилов аккуратно притворил за собою дверь…

6