Ваня

Пепел падает на ноутбук. В руках большая чашка кофе. На ней написано «Ваня». Да, это его кружка. Он забыл забрать ее, когда уходил в неизвестность. И кажется, это его сигареты? Да, синие «Лаки». Его любимые. Он тоже их оставил. А еще эти воспоминания о том, чего не было.

Черт, опять пепел свалился. Сигарета тлеет. Невозможно курить. Болит горло. И от сигарет так восхитительно пахнет им.

Его любимый кофе. Черный, молотый. Он никогда не пил растворимый.
Кажется, снова возвращаюсь в прошлое? Да… На балконе прохладно. Утро.
Туманно. Но это,б*ять не Лондон.

Ваня умер в моей душе, но воспоминания о нем еще живы и стремительно превращаются в жидкую клейкую массу. Растекаются по всей грудной клетке. Больно. Противно.

Кажется, еще немного-и можно сойти с ума. Но нет. Я жива. Пишу. Курю. Дышу.

Не придет. Сегодня дождь будет. Он ненавидит дождь. А еще,кажется, восхитительно поет. Ваня такой сильный. Помню,как он носил меня на руках и приговаривал: «еще пара секунд, милая, и мы направимся в загс».

А потом,правда, отвел. Завязал мне глаза. Я была в джинсах и его свитере. Но ему это не помешало. Он надел мне кольцо на палец и сказал, что я его единственная…  А потом ушел.
Он любил шнуровать мои кеды. Это его забавляло. Опускаться на колени и завязывать бантики.

Хотел дочку. Сказал, что если первым будет сын, мне придется родить ему еще и дочку.
Безумец. Олух. Ваня так меня любил.

Еще он любил брать меня за руку и смотреть на облака, видя в этом что-то особенное.
Ему снились только цветные сны.

Он ни разу не надел костюма, любил джинсы и широкие футболки.

Ему нравилось пить кофе из кружки с его именем «Ваня».

Он ненавидел, когда его называли Иван, или по отчеству. Говорил, что прекрасно себя чувствует в обличье ребенка.

Ему нравилось дурачиться. Он кидал в меня подушки и валил на кровать прямо в обуви.
Ваня ни разу не приготовил себе нормального завтрака. Он говорил, что лучше яичницы и кофе-нет ничего. Это забавляло.

Часто курил. Выпускал дым колечками. Радовался как ребенок, и огорчался, когда что-то не получалось.

Он любил называть вещи именами. Его гитара носила имя Анжелина, а любимая рубашка-Софи.
Ваня никому не разрешал стирать Софи. Говорил, что она обидится.

Он вообще не любил, когда я стираю его вещи.

Очень любил гладить вещи, ласково приговаривая: - Вы ж мои хорошие носочки! Я вас в обиду не дам!

Он не любил животных, боялся кошек.

У него часто менялось настроение. Он мог ругаться, любить, а в следующую секунду-люто ненавидеть.

Ваня терпеть не мог, когда я брала его ноутбук, чтобы вычистить пепел. Он ругался на это. Говорил, что его техника-это его техника, а я могу ее расстроить. На ноутбуке была забавная наклейка с Гомером из «симпсонов».

Он не любил, когда я одевала сережки. Сказал, что так мне не идет. Не хотел, чтобы я коротко стриглась. Очень любил запускать пальцы в мои волосы, и гладить по голове.
Он считал меня своей сестренкой, хотя я была его женой.
Помню, как мы познакомились. Я очень сильно болела и возвращалась домой с работы, а он столкнул меня, когда ехал на велосипеде. Я, кажется, влюбилась в него с первого взгляда. Но тут же начала злиться. Но он отвел меня в больницу, проводил до дома, и начал навещать.

Я сначала не могла к нему привыкнуть. Считала его странным. Но он оказался просто не таким, как все.

А сейчас его нет. Я пью кофе из его любимой кружки, на стуле висит Софи, а разбитая Анжелина грустно стоит в углу.

Его ноутбук, наполненный пеплом, на моих коленях. И я боюсь снимать с него наклейку с Гомером из «симпсонов».