К. Маркс, его друг и классовая борьба

О классах вообще, а более всего, о классовой борьбе мы слышали ещё с детства. Так или иначе, советские средства массовой информации часто приводили эти термины в качестве доказательства чего-то там, в русле последних решений партии и правительства. Кроме этого, уже начиная с определенного возраста, в СССР была поставлена на поток профилактика сознательности отдельного индивидуума по вопросам мирового масштаба. Наверно, именно поэтому все мы более-менее представляем себе общую картину классовой теории, которую предложили марксисты. Именно на её основе в своё время и был сделан вывод о конечном переходе человечества в коммунизм. Для тех,  кто забыл как это выглядело, привожу выдержку из письма К. Маркса  И. Вейдемейеру  от  5  марта  1852:

"То,  что  я  сделал  нового,  состояло  в доказательстве следующего:
1)  что  существование  классов  связано  лишь  с определенными  фазами  развития  производства, 
2)  что   классовая   борьба необходимо ведет  к  диктатуре  пролетариата, 
3)  что  эта  диктатура  сама составляет лишь переход к  уничтожению  всяких  классов  и к  обществу  без классов"
 (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч.,  2  изд.,  т.  28,  с.  427).

Сам по себе переход в какое-то новое состояние общества – только начало истории. Кроме самой возможности жить по –другому, надо бы ещё и знать как эту жизнь обустраивать! Будь марксизм настоящей крепкой теорией, а не сборником собраний сочинений, мы бы узнали не только о яркой полемике тех революционных лет, но и смогли бы получить в своё распоряжение некие методические указания по поводу того, как, допустим, строить коммунизм. Мало ли социальных экспериментов уже опробовало на себе человечество! Да и людям, чтобы не сидеть без дела, надо обязательно что-нибудь строить – сломают и без них. Вместо всего этого, в статье «Принципы коммунизма» Ф.Энгельс вывел следующее определение: «Коммунизм есть учение об условиях освобождения пролетариата.» Что будет после освобождения, и почему пролетариат снова не окажется во враждебной среде буржуазного общества, когда начнет строить новую жизнь - об этом мыслитель умолчал. К.Маркс затрагивал подобные вопросы в своих работах, но весьма поверхностно. Вероятно, в то время была большая потребность выработать надежную логику, на которую, допустим, уже кто-то другой накрутил бы достаточное количество жизненных деталей. Давайте попробуем немного разобраться в этом.
Идея о том, что в борьбе классов останется только один – тот, который и будет всё потом определять в человеческой жизни – на первый взгляд, весьма убедительна. Даже в современном шоу-мире мы постоянно сталкиваемся с некими поединками, где главный приз достается победителю. И тут первый подвох. Сама идея борьбы за любое первенство подразумевает единичность победителя. Когда же говорят о массовости поединка и победившей стороне, она, как правило, имеет свою структуру управления, связанную, обычно, с разделением труда внутри коллектива. То есть, несколько утрируя, имеет классовую основу.  Единичность победителя весьма символична как для самого героя, так и для окружающих его людей. Это, если хотите, обратная сторона разделения общественного труда, говорящая  о том, что есть некие люди, наделенные сверхспособностями. Это тот самый вождизм, который в непросвещенное время давал людям больше надежды и радости в жизни. Заставлял их верить в своё светлое будущее и так далее – в то, во что сейчас верить не принято. Вероятно, в это не верил и сам Маркс, потому что он предложил противоположную схему. По его мнению, должно было победить большинство, сосредоточенное в одном классе – пролетариате. А потом дела должны были пойти на лад. Классик сделал невероятный для своего времени вывод: победившее большинство должно было уже после победы снова зарабатывать себе на жизнь своим трудом. Но теперь уже, конечно, зарабатывать себе по полной программе. Без разделения труда и прочих глупостей – само себя кормить, одевать и обувать. То есть, стать максимально самодостаточным большинством, чтобы остальные брали с него пример и постепенно подтягивались до его высот. Хотел того классик или нет, но он, по сути, предложил вернуться к «началу веков». К тому времени, когда государства только формировались, когда только появлялись те, кто не хотел работать сам, а с оружием в руках добывал себе пропитание у соседей. Даже если бы такое случилось в реальности, мир не получил бы никакого коммунизма, а только вернулся бы к своим истокам и начал путь заново.
Второй весьма спорный момент в рассматриваемой идее классовой борьбы заключается в самих классах. Дело в том, что их при феодальном строе не было. Конечно, названия терминов могут отражать только некие формальности, с  которыми привыкли работать  ученые педанты, но это не отменяет вопроса о том, почему при уничтожении сословного строя (основы феодальных государств) не погибли сами государства. Основоположники марксизма не раз высказывались по поводу процесса разрушения традиционных жизненных укладов в буржуазном обществе, но их при этом совсем не смущало то, что они в своей теории «запретили» разрушаться классам, чтобы потом преобразовываться во что-то другое. Свой запрет они подкрепили идеей бесклассового общества будущего, его всеобщностью и уничтожением такого понятия как государство.
Вот, допустим, что писал Ф.Энгельс по поводу государства:

«А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах "порядка". И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство.»

В.И. Ленин в своей работе «Государство и революция» делает следующую ремарку:

«По Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов»

Логика, вытекающая из приведенных цитат, лежит как бы на поверхности: уничтожатся классы – не станет и государств. При этом кажущаяся простота формулировки скрывает под собой то, что первые марксисты, как слишком азартные игроки, поставили на кон все достижения человеческой истории в плане организации жизнедеятельности общества ради того, что в принципе не могло осуществиться. Даже не вспоминая о том, что государства разнились не только уровнем своего развития, идея «одномоментности» их уничтожения не выдерживает никакой критики. При этом, потребность в таком всеобщем действии вполне логична. Представьте себе обанкротившееся предприятие и людей, вдруг ставшими одним классом безработных. Как они будут действовать? Скорее всего, они начнут искать новую работу на другом предприятии. А на человека, который будет требовать уничтожения всех остальных предприятий, потому что так прогрессивнее, скорее всего, будут смотреть как на пациента неврологии. 
Государства, как независимые единицы со своей внутренней политикой, совсем не вписывались в теорию всеобщего счастья. То есть, они могли ей воспротивиться, организоваться против нее и так далее. И тогда, теоретически разукрашенной идее коммунизма, в практическом смысле пришлось бы ещё доказывать свою состоятельность. И делать это пришлось бы не с позиций своей исключительности, а только в порядке общей очереди. А кому это надо, когда есть могучая теория классовой борьбы и многочисленные забастовки рабочего класса, который вот-вот сметет с лица земли своих врагов? Если и сейчас бойкие журналисты далеко не всегда справляются с собственной буйной фантазией, что же говорить о том времени? Однако, есть одна примечательная деталь. Маркс в «Немецкой философии» замечает:

«С развитием и накоплением буржуазной собственности, т. е. с развитием торговли и промышленности, отдельные лица все более богатели, государство же все более впадало в задолженность. Этот факт обнаружился уже в первых итальянских торговых республиках, затем проявился наиболее ярко, начиная с прошлого столетия, в Голландии, где биржевой спекулянт Пинто обратил внимание на данное явление еще в 1750 г.», а теперь этот факт снова наблюдается в Англии. Поэтому-то мы и видим, что как только буржуазия накопит денег, - государство оказывается вынужденным выклянчивать их у буржуазии, а под конец оно и просто покупается ею.»

То есть, ещё с 1750 года было замечено, что буржуазный строй постепенно сводит государственную власть на нет, просто скупая её. Что должно происходить после этого, насколько можно понять, ученым неясно до сих пор ввиду многочисленности факторов, участвующих в подобном глобальном процессе. Очевидно, не понимали этого и молодые журналисты К.Маркс и Ф.Энгельс, но зато у них был свой «стопроцентный» ответ – классовая теория. По крайней мере, на первое время, пока не разовьются производительные силы или небо не упадет на землю.
Одной из самых удивительных деталей классовой теории марксистов, как это не покажется странным, является идея борьбы классов. Классы, как и прежде них сословия, представляют собой структуру общества. Нечто взаимосвязанное, образующее одно целое, сложившееся исторически и изменяющееся, согласно велениям времени. Изменения в одной части подобной структуры через какое-то время заставляет изменяться другие её части. И если одна какая-то часть начинает воевать с другой, то остальные вынужденно вмешиваются в конфликт, чтобы его погасить. Не саморазрушение, а самосозидание! Маркс же со своим другом предположили, что после того, как буржуазное общество разделается с остатками феодализма, останутся только два больших класса, которые и будут драться за главный приз. Судя по всему, они прекрасно знали о том, что  количество классов в обществе связано, прежде всего, с таким понятием как разделение труда, а никак не с воинственностью той или иной общественной группы. Маркс просто ненавидел это понятие – для него оно было одним из самых основательных препятствий к эпохе коммунизма. Однако, они не сделали следующего шага и не выяснили, что разделение же труда сильно зависит от качества условий жизни, и именно поэтому бесклассовое общество, в котором они увидели всеобщее счастье – всего лишь один из вариантов жизненного устройства на территориях с суровым климатом или бедными почвами. На Земле много таких мест, но мечтать о превращении всей планеты, допустим, в один общий сугроб – не самая гуманная цель.
Термин «классовая борьба» оказался настолько живучим, что его используют до сих пор при каждом удобном случае, не вдаваясь в детали. Чтобы как-то поднять эмоциональный накал повествования придумали фразу об усилении. И теперь классы не просто борются  постоянно или только время от времени, но у них бывают ещё и фазы усиленной борьбы, которые обычно следуют за обострением противоречий. В обыденной жизни любое противостояние связано со статусами борющихся сторон. Статусы меняются в ходе борьбы: чье-то положение становится чуть лучше или чуть хуже. В противостоянии это происходит пошагово: наше сознание получает информацию, анализирует возможный оптимальный ход и подключает все силы к его реализации. После этого, как правило, следует передышка и новый анализ ситуации. В борьбе сознание определяет бытие, а не наоборот. Мы осознанно начинаем борьбу за изменение своего бытия. Вспомните противостояние Природы и Человека.
Второй ключевой момент в понятии борьбы связан с тем, что противостоять друг другу способны только приблизительно равные силы. Эту приблизительность они в общем-то и выясняют в ходе борьбы. Борьба на подобном уровне часто может переходить в обычный торг, с взаимными уступками. Однако, ни о какой борьбе разновеликих сил речи быть не может! Именно поэтому спортсмены соревнуются со спортсменами, а не с кондитерами или врачами. То есть, речь о может идти только о борьбе внутри отдельного класса, а для других вариантов событий и слова требуются другие. У классиков марксизма не только слов других не нашлось, но и формулу про бытие и сознание на фоне вроде как борющихся сторон они умудрились прилюдно перевернуть. И очень странно, что никто из повторяющих тезис о классовой борьбе, этого не заметил! Вот что пишет К.Маркс в предисловии  к «Критике политической экономии»:

«В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. He сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что; является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции.»

Итак, сначала развитие производительных сил, потом изменение бытия (производственных отношений) и только следом – коммунистическое сознание. Борьба же классов, о которой классики не уставали повторять сами, неожиданно куда-то теряется, чтобы только в финале, приготовившись, дать решительный бой. Приведенная цитата, как нельзя лучше, показывает то, что классики марксизма, как бы они гневно не отзывались о буржуазном строе, ставили на эволюционное развитие. И это очень важно для осознания того, что ни Маркс, ни Энгельс не разрабатывали идеологию «борющегося за свои права» пролетариата! Эволюционность буквально означает, что событие произойдет  «само собой», вне зависимости от того, желает этого кто-то или нет. У цитируемых классиков это представление о жизни встречается довольно часто, и сначала очень сильно смущает тех, кто, допустим, когда-либо занимался садоводством. Но когда осознаешь, что молодые люди попали своим, ещё юношеским, максимализмом в самую гущу масштабных изменений общественного уклада, постепенно всё становится на свои места. Есть в человеческой психике такой защитный механизм как вера. Он начинает активно работать, когда сознание сталкивается с чем-то глобальным. Например, когда человек вдруг ощущает себя песчинкой в огромном окружающем мире, или оказывается посреди разыгравшихся сил стихии. Вера сильно укрепляет, но и требует постоянной подпитки своей правильности. В период активной фазы глобальных изменений в такой подпитке нет недостатка. Количество пророков в обществе растет  быстрыми темпами, появляется конкуренция и «естественный» отбор. Вера побеждающих пророков со временем расширяется в теоретической плоскости. Сначала только для того, чтобы стать ещё убедительней, а затем, когда глобальные процессы начинают затихать, чтобы найти новые поводы для веры.
К.Маркс и Ф.Энгельс были пророками нового времени – общества без классов. Они поднялись на волне массового рабочего движения, охватившего Европу в 40-60-х годах 19 века, и успели одними из первых заявить вслух о том, чего некоторые просто боялись, в то время как другие мыслители старались подойти к вопросу со всей осторожностью. И хотя сами общественные процессы имели свою предъисторию развития Западной Европы, начиная со Средних веков, они были настолько мощными, что казалось – сделай лишний шаг, протяни руку и окажешься уже в совсем другом времени. Именно для такого дополнительного шага основатели марксизма в своих рассуждениях шли на любые ухищрения. В топку разгорающихся страстей бросались  не только отжившие свой век представления о жизни, но и самые свежие факты и научные знания, пытавшиеся как то бороться с крепнувшей день ото дня верой во всеобщее счастье. Если кто и стоял у истоков нынешнего информационного мира, насыщенного всевозможными манипуляциями сознания, то это, скорее всего, были именно марксисты. Могучий интеллект основоположников успел создать столько мифических образов и так запутать всё дело, что до сих пор их постамент все ещё является путеводной звездой у многих людей, неравнодушных к человечеству.

………………………………………………………………………………………….

Несколько любопытных моментов, связанных с классовой теорией и вообще с марксизмом.

1. Ленин в своей статье о марксизме назвал обозначил наследие Маркса как «теорию и программу рабочего движения всех цивилизованных стран мира». Но, к примеру, в Германии ещё в 40-х годах 19 века рабочее движение было уже весьма развито. Выпускались газеты, появлялись партии и профсоюзы. В Англии подобное происходило ещё раньше и классики марксизма ставили англичан в пример всем остальным. Самим же большевикам в России ничего не оставалось, как следовать уже наработанным технологиям Европы. Это можно было делать и без Маркса с Энгельсом в голове.
2. После того, как в СССР началась Перестройка, можно было прочитать о том, что большевики были сектантами, насаждавшими в стране новую религию. Действительно, именно религия всегда начинает с сознания человека, чтобы потом влиять на его бытие. Но существенным является то, что без традиционного общества никакой религии не удастся закрепиться, а её место со временем займет шоу того или иного качества. Большевики же взялись строить новое бесклассовое общество, окончательно разломав перед этим старую Россию с её патриархальным бытом. Вряд ли они понимали, что являются предвестниками новой информационной эпохи человечества.
3. Формулу с бытием, которую предложил Маркс, оформил феодальный уклад государств с узаконенным сословным делением. Сословие – статус человека, дававшийся ему при рождении. Это его изначальное и наследственное бытие, из которого выбраться он не мог. А только приспособиться – вырастить зависимое от бытия сознание! Именно это положение вещей и описал Маркс, видимо полагая, что образование новых общественных структур- классов - на руинах сословий будет явлением не только временным, но и скоротечным. Ведь в этом случае никакая формула на будущее не нужна! А общество слишком инертная структура, чтобы сразу отказываться от своего прошлого. Маркс и его последователи не уловили того, что область гуманитарных наук уже в то время разработала поле сознания общечеловеческого бытия и описало его до такой степени, что последнее шаг за шагом из многовековых красочных традиций переместилось в мир теней. Маркс, сам будучи журналистом, не смог осознать того, что бойкие слова живого ума способны увести огромное количество людей в мир грез, придумать новую вселенную или посадить яблони на Марсе. Что именно манипуляция сознанием станет таким же масштабным бизнесом как производство продуктов питания, а бытие будет следовать за сознанием по кругу: от одного состояния к другому, чтобы через какое-то небольшое время вернуться назад. 
4. Вот что писал К.Маркс в «Нищете философии» о том, что он подразумевал под пролетариатом:

«По мере развития буржуазии в недрах ее развивается новый пролетариат, современный пролетариат; между классом пролетариев и классом буржуазии развертывается борьба, которая, прежде чем обе стороны ее почувствовали, заметили, оценили, поняли, признали и открыто провозгласили, проявляется на первых порах лишь в частичных и кратковременных конфликтах, в отдельных актах разрушения…»

«…что в рамках тех же самых отношений, в которых производится богатство, производится также и нищета; что в рамках тех же самых отношений, в которых совершается развитие производительных сил, развивается также и сила, производящая угнетение; что эти отношения создают буржуазное богатство, т. е. богатство класса буржуазии, лишь при условии непрерывного уничтожения богатства отдельных членов этого класса и образования постоянно растущего пролетариата.»

То есть, теоретик полагал, что пролетарии – это разорившиеся буржуа. Кто бы мог подумать! Вот вам и классовая борьба! Речь ведь не о людях, живших поколениями в услужении господам и привыкших терпеть их капризы, а об озлобившиеся на жизнь и судьбу когда-то вполне состоятельных людях, вынужденных теперь жить на мизерную зарплату и терпеть унижения от нищеты и бесправия. Теоретически, тут можно сделать небольшой вывод о том, что пророки коммунизма могли надеяться на его оформление только в течение 25-30 лет. Это время созревания нового поколения и, как теперь можно предположить – время хранения классовой теории марксистов.

5. Вот как описывает Ф.Энгельс  рацион английских рабочих ещё в 1845 году:

«Лучше оплачиваемые рабочие, в особенности те из фабричных рабочих, у которых каждый член семьи в состоянии что-нибудь заработать, питаются, пока у всех есть работа, хорошо; на столе ежедневно мясо, а вечером сало и сыр. Там, где заработок меньше, мясо едят только по воскресеньям, или два-три раза в неделю, зато едят больше хлеба и картофеля. Там, где заработок ещё меньше, мясная пища сводится к кусочку сала, нарезанному в картофель; дальше исчезает и сало, и остаются только сыр, хлеб, овсянка (porridge) и картофель, и, наконец, у рабочих, заработок которых всего ниже, у ирландцев, картофель является единственной пищей.»