187. В. Агошков. 9-я земля. Судбищенская битва

187.В.Агошков.
9-я земля.
Судбищенская битва.

СУДБИЩИ КАК ТАМОЖНЯ, ГДЕ БРАЛИ ПОШЛИНУ. Но вернёмся к В.И. Далю: суд в старинном значении – пошлина. Судбищи, стоящие на перекрестии дорог, прекрасное место для установления своего рода таможни и взятия пошлины. Судница – род крепости на владенье, выданной по суду, по тяжбе. Судбище – архангельское, суд, судебное разбирательство, и судебная расправа. Судьба – суд, судилище…

Итак, мы рассмотрели некоторые варианты образования имени Судбищи. Каждый читатель волен выбрать свой ответ. Наше мнение: в основе топонима Судбищи лежит корень ДОБа, что значит «сутки, время».
 
 
СУДБИЩИ – ЭТО ДВАЖДЫ УДОБНОЕ МЕСТО. Поскольку наши предки считали ДЕВЯТАМИ, то Судбищи были в месте, где заканчивались ПЕРВЫЕ ДЕВЯТЬ СУТОК ПУТИ и НАЧИНАЛИСЬ ВТОРЫЕ ДЕВЯТЬ СУТОК ПУТИ.

По-английски Девять – новембе, т.е. «новый». Следовательно, Судбищи находились и в месте, где заканчивался как бы СТАРЫЙ СВЕТ и начинался НОВЫЙ МИР. Не в этом ли смысле говорится в былинах о реке Смородинке, что, по мнению известного учёного Путилова, означает рубеж между жизнью и смертью, между началом и концом.
Не случайна в этом контексте и битва Ильи Муромца с Соловьём-разбойником на границе леса и степи, на стыке двух девятисуточных отрезков.

Видимо, не случайно Москва называла территорию южнее реки Оки ТАРТАРИЯ ПЕРЕКОПЕНСИС, т.е. не просто «татарским Крымом», а как бы обрушивающуюся в ТАРТАРАРЫ, в подземелье. Такова была философия средневековых славян. И в этом нет ничего удивительного: греки и римляне считали, что реки Дон, Днепр начинают свой бег с Репейских гор. Несомненно, что люди, поселявшиеся в Судбищах, были воинственны, сродни Колумбу, открывшему Америку.

Пгт. Кромы, сентябрь-октябрь, 2001г.
 
 
Н.М. КАРАМЗИН. «СУДБИЩЕНСКАЯ БИТВА». Сии достопамятные происшествия были не единственным предметом Иоанновой деятельности. Усмиряя Казань, покоряя Астрахань, возлагая дань на Сибирь, распространяя власть свою до Персии, а торговлю до Самарканда, Шельды и Темзы, Россия воевала и с ханом Девлет-Гиреем, и с Швециею, и с Ливониею, неусыпно наблюдая Литву.

Совершенное падение Казанского царства приводило в ужас Тавриду: Девлет-Гирей, кипя злобою, хотел бы поглотить Россию; но чувствовал нашу силу, ждал времени, манил Иоанна мирными обещаниями и грозил нападением.

В 1553 году царь стоял с полками в Коломне, ожидая хана; но хан прислал в Москву грамоту шертную: соглашаясь быть нам другом, он требовал богатых даров и называл Иоанна только великим князем. Государь писал ему в ответ, что мы не покупаем дружбы, и скромно известил его о взятии Астрахани.

Тогда некоторые из думных советников предлагали государю довершить великое дело славы, безопасности, благоденствия нашего завоеванием последнего царства Батыева; и если бы он исполнил их совет, то предупредил бы двумя веками знаменитое дело Екатерины Второй: ибо вероятно, что Крым не мог бы противиться усилиям России, которая уже стояла пятою на двух, лежащих пред нею царствах, и смотрела на третие как на лестную добычу: двести тысяч победителей готовы были ударить на гнездо хищников, способных более к разбоям, нежели к войне: оборонительной.
Есть время для завоеваний: оно проходит и долго не возвращается. Но сия мысль казалась еще дерзкою: путь к Крыму ещё не был знаком войску; степи, даль, трудность продовольствия устрашали.

Сверх того Иоанн опасался раздражить султана, верховного властителя Тавриды, с коим мы находились в дружественных сношениях: возбуждая против нас князей ногайских, он таил свою неприязнь и в знак уважения писал золотыми буквами к Иоанну, именовал его царём счастливым и правителем мудрым; напоминал ему о старой любви и присылал в Москву купцов за товарами.

Ещё и другая мысль склоняла государя щадить Тавриду: он надеялся, подобно своему деду, употреблять её ханов в орудие нашей политики, чтобы вредить или угрожать Литве. Уже опыты доказывали ненадёжность сего орудия; но мы хотели новых опытов, чтобы удостовериться в необходимости истребления варваров, и оставили в их руке огнь и меч на Россию!

Видя ложь, обманы Девлет-Гирея и сведав, что он идёт воевать землю пятигорских черкесов, наших друзей, государь (в июне 1555 года) послал воеводу Ивана Шереметева из Белёва Муравскою дорогою с тринадцатью тысячами детей боярских, стрельцов и козаков в Мамаевы луга, к Перекопи, чтобы отогнать стада ханские.
Но Девлет-Гирей от Изюмского кургана своротил влево и вдруг устремился к пределам России, имея тысяч шестьдесят войска. Шереметев, находясь близ Святых гор и Донца, открыл сие движение неприятеля, уведомил государя и пошёл вслед за ханом к Туле.

Сам Иоанн немедленно выступил из Москвы с князем Владимиром Андреевичем, царём казанским Симеоном, со всеми воеводами и детьми боярскими; уже не хотел, как бывало в старину, ждать крымцев на Оке, но спешил встретить их далее в поле.
Девлет-Гирей был между двумя войсками и не знал того. Нескромность дьяков государевых спасла его от гибели: они писали из Москвы к наместникам украинским, что хан в сетях; что спереди царь, сзади Шереметев в одно время стиснут, истребят неприятеля. Наместники разгласили счастливую весть, которая дошла и до хана чрез жителей, захваченных крымцами.

В ужасе он решился бежать. Между тем мужественный, деятельный Шереметев взял обоз Девлет-Гиреев, 60000 коней, 200 аргамаков, 180 вельблюдов; отправил сию добычу во Мценск, в Рязань; остался только с семью тысячами воинов; в 150 верстах от Тулы, на Судбищах, встретил всю неприя-тельскую силу и не уклонился от битвы: сломил передовой полк, отнял знамя ширинских князей и ночевал на месте сражения.

(С) В.И. Агошков.