Шевелев на трибуне

         Небольшой, человек на триста, конференц-зал обкома комсомола был полон. На пленуме по итогам промывочного сезона собрался цвет молодёжи области: комсомольские лидеры крупных организаций и секретари райкомов, бригадиры комсомольско-молодёжных коллективов и лучшие горнорабочие. В докладе «первый» отметил коллективы и организации, подвёл итоги соревнования и объявил победителей. Наша Чаунская делегация чувствовала себя именинниками. Сезон выдался непростым для всей области и, особенно, осложнила работу погода на Чукотке. Тем не менее, две бригады прииска заняли 1-е и 3-е места в соревновании. Это сейчас парни с обветренными лицами сидели в наглаженных костюмах, при галстуках, у многих грудь украшали правительственные награды. В сезон они выглядели совсем по-другому. Летом с океана налетали снежные заряды, выбеливая тундру недолговечным снегом, дожди вспучивали неглубокие северные речушки, и вода рвала дамбы, размывала дороги, затапливала золотоносные полигоны. Бригадиры сутками не выезжали с участков, делая всё возможное, чтобы не выпасть из плана промывки, сдачи золота. Каждый съём металла с промывочных установок превращался в аврал. Протащить через полигоны шлиховоз ЗИЛ-13 0, не вырвав ему фаркоп и не утопив в эфельных отвалах, задача не из лёгких, а в дождливое мокрое лето вдвойне. В бригадных балках не гасли железные печки, благо дров из стволов отработанных шахт хватало, где подсушивались мокрые насквозь телогрейки, а горняки обогревались во время короткого перерыва на обед.
        Бывало и на Чукотке рабочие гидромониторов работали дневную смену раздетыми по пояс, а в пересменку – успевали окунуться в котлованах прошлогодних выработок с отстоявшейся прогретой водой. Но в это лето водные процедуры принимались только в виде холодного мелкого дождя или мокрого липкого снега. Но золото шло, и шло не плохо. Хороши и показатели по промывке, а т.к. основным фактором в начислении зарплаты были кубические метры, пропущенные через гидроэлеваторные приборы, то и цифры, в расчётках, радовали.
       Чукотка уже давно заснула до весны под плотным белым саваном, срывались первые серьёзные пурги, а в Магадане лёгкие заморозки сменялись вязкими туманами с Охотского моря, и не понятно было, то ли зима на подходе, то ли набирает силу ранняя весна.
       Перед вылетом на пленум уже знали о призовых местах. Мы провели расширенное заседание комитета комсомола, и по предложению бригадиров-победителей, постановили половину полученных премий отдать в школы. Одна бригада работала на открытых полигонах первого карьера у центрального посёлка, вторая – промывала шахтные пески на участке подземной добычи. Так, что обе наши школы получали от своих шефов по хорошему набору спортинвентаря. Вручение подарков отложили до возвращения из области.
        Перед отъездом в райцентр, я допоздна просидел в комитете комсомола, набрасывая выступление одному из бригадиров. Вася Щибунов, с первого карьера, за два дня до того улетел с горящей путёвкой в санаторий, и выступать надо было Саше Шевелеву. Прекрасный организатор, кавалер двух орденов, известный на всю область бригадир, оратором, увы, не был. Побалагурить в хорошей компании за праздничным столом – это, пожалуйста, но на трибуне официального мероприятия Саша впадал в состояние ступора, и выдать что-то связное от себя был просто не способен. В райкоме текст просмотрели, и по моей просьбе, отпечатали шрифтом покрупнее. Получилось три листа минут на 6-8.
       В самолёте Шевелев до самого Магадана перебирал листочки и, собрав на лбу крупные напряжённые складки, беззвучно шевелил губами. Сейчас же, в ряду нашей делегации бригадир ждал своей очереди выступать, и судя по всему, находился в состоянии тихой паники... В президиуме объявили, что слово предоставляется бригадиру одного из лучших комсомольско-молодёжных коллективов области, кавалеру орденов «Трудового красного знамени» и «Знак почёта», Александру Шевелеву. Зал дружно от души аплодировал, а Шевелев пошёл к трибуне. Надо сказать, что и выглядел Саша довольно внушительно. При небольшом росте широченные плечи и мощная грудная клетка делали его фигуру почти квадратной. Над широким низким лбом топорщился тёмный короткий ёжик жёстких волос, а под лацканом пиджака, ярко и остро мерцали два ордена. Низким хрипловатым голосом Шевелев без проблем озвучил первый лист, но на втором приключилась неожиданность. Прочитав две-три строчки, Саша сообразил, что говорит не о том. Это надо было видеть, как здоровенный мужик, покраснев темнее загара, судорожно перебирает три листа текста. На полочке трибуны справа стояла небольшая лампа под колпаком и свет её из-за небольшого роста докладчика, светил ему прямо в глаза. Саша резким движением, едва не свалив лампу на пол, отвернул её в сторону и продолжал перекладывать листки. Зал заметно оживился, и кое-кто даже негромко похлопал. Выступающему эти секунды, наверное, показались вечностью, и, наконец, отыскав продолжение, он благополучно закончил текст. Пока Шевелев неспеша спустился со сцены и шёл по проходу к своему ряду, весь зал видел, как из-под его тёмного ёжика по смуглым скулам стекали крупные капли пота. А пробираясь к своему месту, вроде как про себя, но так, что слышал весь зал, прославленный бригадир выдал: «Да это же легче лаву в шахте забурить»...