Человек Автобуса

Мы расстались всего несколько недель назад, и мне очень не хватало его. Я чувствовала отсутствие чего-то важного, вырванного изнутри, из самого сердца. Сначала я долго переживала – заливала горе алкоголем, снова начала курить, подруги, из теплых чувств, приносили гашиш и я даже потеряла счет дням недели. Работы у меня не было, как только я приехала в страну, то сразу познакомилась с ним на одной из улиц Тель-Авива. Сам он жил недалеко, в Рамле, и никогда не рассказывал о своей семье. Уже прошло полтора года, когда он пришел и сказал, что больше я ему не нужна. Ни как женщина, ни как человек, ни как друг или хозяйка.
Мне пришлось уехать из центра, я перебралась за границу «зеленой зоны», в ничейные территории Самарии. Сняла квартиру в одном из множества поселений – так было дешевле. Хозяйка прониклась моим рассказом и дала мне три месяца, предупредив, что если я не отдам деньги, то мне придется жить на улице с огромным долговым счетом. Я была в отчаянии. Единственное что я умела, приехав сюда – танцевать. Природа дала мне все, что нужно для растапливания огромной доменной печи в сердцах зрителей. Гибка, пластична, красива, экзотической внешности, дома я танцевала в одном из лучших заведений. Но и там странные события вынудили меня обратиться к своему происхождению и уехать. Зная своих родителей лишь по документам, я почувствовала удачу при встрече с ним.
На третью неделю моего отчаяния ко мне пришла моя подруга, одна из тех странных израильтянок, которые пытаются замаскировать свое происхождение. Для окружающих её мужчин это получалось – она использовала каждого, кто мог принести какую-то пользу. Она предложила прокатиться с ней и её другом до Тель-Авива, в одно из закрытых заведений на окраине. Им нужна была не танцовщица, но других вариантов для молодой, но побитой жизнью, как я тогда считала, не было. На следующую ночь они снова меня забрали на машине, он оставил мою подругу и повез меня домой с клуба. Но по дороге у нас случились разногласия. Он хотел благодарности за свою помощь, но я пока не была готова менять мужчин, как Элина. Я осталась на остановке, и я не знала, как добраться до города. В этот момент и начался мой сладкий кошмар, который я хочу тебе рассказать
Я не знала, сколько времени на часах, мой телефон сел, и осталась последняя сигарета в пачке, которую я в отчаянии закурила. Слезы полились по щекам, я была в ужасе от безысходности. Рассматривала одинокие машины, но в них были лишь молодые пьяницы, ехавшие смотреть на таких, как я, в пока еще работавших заведениях. В местах прикосновений до сих пор жгло, на горизонте загорался рассвет. Дорога опустела. Я увидела вдали три желтые цифры, размытые нагревающимся воздухом от асфальта. У меня было несколько монет разного номинала, автобус подошел и открыл двери. Я не думала о том, куда он едет – ехал бы куда-нибудь. Как в детстве дедушка катал меня на своей потрепанной копейке, думая, что из меня получится балерина. Но получилось прямая противоположность высокому искусству. Я была противна себе.
Ссыпав водителю монеты, я прошла внутрь. На карточке было написано что-то странное, просто набор букв. Хотя читать на иврите я не научилась до сих пор, знала лишь арабский на уровне «возьми меня, я хочу тебя». Большего в моих отношениях не надо было. Я села возле задней двери, напротив меня сидел молодой человек, в очках, небритый, в черном пальто из тонкого материала. Я сразу обратила на него внимание, он был ужасен, несуразен и мне было противно на него смотреть. Но сзади ехало несколько человек, спереди больше никого. Я встала, в своем слегка надорванном сбоку платье, с размазанным макияжем и подтеками под глазами. Я попробовала спросить его пару несложных вопросов на иврите, но…
- Говорите по-русски, девушка. С вами вообще все в порядке?
Его голос был теплый, полный какой-то глубокой печали и безысходности. Ровно те же чувства, что испытывала  я в данный момент. Автобус словно стал тише, когда мы заговорили. Мое первое мнение начало рассасываться, обволакиваемое этим голосом с легкой картавостью.
- Да. Спасибо… эмм, этот автобус едет в Баркан? – я боролась с желанием расплакаться снова, но сохраняла свое достоинство, сотрясаемое дорожными швами.
- Мы можем поехать, куда только захотите. И ехать ровно столько, сколько вам нужно. – он был спокоен, говорил словно отчеканенная фразы.
- Чего? Ты сам-то в порядке, дорогой?
- Да – его глаза блестели уверенностью. Он достал флягу и протянул её мне. Мои руки затряслись. Три недели угара давали о себе знать – появилась привязанность, о которой он  все же не мог знать. – Выпей, и присаживайся. В компании утренние маршруты куда приятней.
- Слышь, ты че, решил что бедную, несчастную полапать можно?
- Ты в любой момент можешь сама остановить этот автобус. Просто надо нажать кнопку сверху.
Я резко нажала на кнопку, и автобус остановился, посреди шоссе. Я вышла, а автобус все стоял. Туман заволок дорогу, ни с той, ни с другой стороны не было видно ничего кроме уходящей вдаль дороги. Словно автобус никуда и не двинулся от остановки. Но ни скамейки, ни навеса – лишь ровное полотно бесконечной трассы, яркая и выверенная до миллиметра разметка, идеальные бетонные блоки по краям. Человек все также сидел на своем месте. Я испугалась и вернулась в а салон. На сиденьях сзади никого уже не было - это был тет-а-тет. Видимо я пропустила момент, как подростки вышли на одной из немногих остановок до нашего разговора.
- Сколько времени? – я спросила у водителя. Он повернулся ко мне, улыбнулся и промолчал. Я вернулась к незнакомцу.
- Это не самая лучшая шутка, козел. Довези меня до Баркана, иначе…
Он приложил палец к моим губам. Я сначала подумала, что живой мне отсюда не выбраться. Элина всегда цитировала свою маму – обладательницу древнейшей профессии у нас на родине – «расслабься и получай удовольствие». Лишь бы вернуться. Но я зачем-то села с ним рядом, бежать было никуда, я решила сломать себя сама. Как и любая любившая женщина, я знала с чего начать, но тут что-то изменилось во всем окружении. Сзади снова появились какие-то люди, наполнение, оживление. И его слова
- Этого не нужно делать. Мне это не надо.
- А что тогда тебе нужно, извращенец?
- Рассказать тебе свою историю.
- Слушай, что не мог себе психолога найти. Или совсем денег жалко, еврей, блин.
- Ты когда-нибудь мечтала о дороге?
Это была одна из самых сокровенных кладовых меня. Мечты детства кататься на автобусе по всему городу, стране, всегда, сидеть и смотреть в окошко, любоваться людьми, разговаривать с теми, кто подсаживается, дарить им конфетки, быть доброй и милой девочкой. Этого он никак не мог знать, только понять, но как вид заплаканной, облапанной похотливым боровом стриптизерши мог выдать это?  - Хочешь конфетку? – Он достал маленькую ириску в обертке. Я их узнала сразу.
- Их все еще делают. Если захочешь, могу дать еще - он посмотрел в окно, туман становился похож на молочную сыворотку со дна стакана с кефиром, стоявшим несколько часов. Домашнего кефира, у бабушки в деревне.
- Кто ты такой, черт побери? – моему удивлению уже не было предела, я не знала, что происходит, и куда я попала. Люди выходили, и заходили, не обращая на нас внимания.
«Я стоял на той же остановке, что и ты. Во мне была смесь алкоголя и душистой марихуаны, в моем разуме было пусто, в сердце была стрела, а в жизни – полный развал. Единственно, что мне хотелось - этот сесть в автобус и поехать. Я стоял в этом пальто, в этих глупых очках, ужасно грязный и уставший. Закурил последнюю сигарету трясущимися пальцами и заплакал. Тогда подъехал автобус с тремя желтыми цифрами, вне расписания, которое я знал наизусть, вне графика, вне каких либо правил. Я не спрашивал куда ехать, я лишь отдал последние деньги водителю, даже не забирая карточки. Там, или тут, я не могу сказать, я познакомился с Человеком Автобуса»
Сначала я думала что это будет очередная мораль от ботаника, ни раза не знавшего женщины, но теперь я поняла, что на почве депрессивной агонии у меня развивается шизофрения. Но ехали мы уже чересчур долго, и я чувствовала, как автобус словно взлетал.
«Сюда входят и выходят люди, ищущие свою дорогу. Но Человек Автобуса – это тот, кто остается здесь пока он сам не захочет выйти. Чтобы больше никогда не войти. Всеми руководит слово «надо», обязанности, семья. Посмотри, сколько знакомых лиц выходят и входят, не обращая на нас с тобой внимания»
- Слушай, тебе лечиться надо – сказала я и отвернулась.
- Если ты еще раз остановишь автобус, люди исчезнут. Я не могу тебе доказать. Можешь проткнуть любого из них своим ножичком в сумочке, окровавленным сегодня, и никто не почувствует ничего, они дальше продолжат свой путь – он жестикулировал руками, активно рисуя метафоры, никак не подходившие под разговор.
- Дай свою фляжку, Андерсен – я взяла висевшую в кармане фляжку и начала пить горькое пойло, что в ней было. Сначала оно шло, потом мне стало очень горчить, и вкус поменялся на более мягкий, затем и вовсе сменился апельсиновым соком. В глазах помутилось, и внезапно прояснились мысли. Мне захотелось его слушать дальше, на сегодня мне уже хватило чудес, чтобы спутать реальность с кошмарным сном. А потом нажала кнопку еще раз, и люди действительно исчезли.
«Я сначала долго не подходил к одиноко сидевшему напротив меня силуэту, а затем, поняв, что мои часы встали, подошел и спросил время. Мне не сразу удалось докричаться до него, автобус все сильнее и сильнее надрывался, заползая в гору. И он тоже рассказывал все то, что я говорю тебе. Мы все попадаем в этот автобус, в эту часть салона, когда не знаем нашей дороги. Но Человек Автобуса смотрел на меня, и тоже показал мен фляжку, и мою возможность остановить движение. Я не верил ему, а он убеждал. И победил. Тогда я начал слушать, понимать происходящее.
Он говорил о себе, о том, как любит дорогу, и как она прекрасна, и какая это честь  беречь дорогу для других. Как это нужно общаться с людьми, искать свою любовь и много другой философии, которая во мне уже не сохранилась. Но он соврал, а я не хочу тебе врать, потому что я уже не помню когда вступил на  ступеньку этого автобуса, но я знаю, как мне с него сойти и никогда больше не вернуться»
- Как? – я догадывалась об ответе, но хотела услышать от него
- Захотеть сойти. Тогда придет другой человек на твое место. И этот автобус больше никогда не остановится перед тобой.
- И ты хочешь?
- Да, поэтому ты тут.
- А если я не захочу?
- Но ты ведь хочешь
Дорога. Пролетающие мимо бетонные столбы фонарей освещения, под линеечку побеленные, красиво, аккуратно уложенные ограждения и словно вчера нанесенная разметка. Ровный полет огромных шин, удерживающих вес автобуса, по асфальту, словно полет по ветру. С редкими остановками для высадки безразличных, инфантильных пассажиров, стремящихся куда-то. Музыка в голове, какая захочешь, ведь ты сам руководишь своим маленьким оркестром.  И мысли, способность мыслить, не отрываясь ни на что, в одиночестве, которое так нужно, чтобы разрешить внутренние споры. Есть люди, которые садятся в автобус угрюмыми скептиками, а выходят улыбчивыми романтиками. А есть те, кто навсегда застревают в нем, если же не захотят сойти. Люди Автобуса. Хранители дороги.
Да, я действительно хотела. Уткнуться в окно и смотреть на пролетавшие мимо горы, деревья, дома. Чувствуя свою отрешенность, бестолковость и безысходность, можно было забыться навсегда в этом автобусе. Что там, за горизонтом, которого никогда не достичь, где конечная остановка, к которой мы все когда-нибудь должны приехать? Туман скрывает её перед нами. Но так куда же ведет нас водитель? Или он настолько хорош, что знает все эти дороги вслепую. Или он сам выдумывает их, одинокие и пустые.
- Я не хочу, я хочу делать то, что делала раньше.
- А что ты делала раньше?
«Я работал крупным менеджером в большой компании в Хайфе, мы занимались IT-технологиями, помимо менеджмента на мне лежала разработка новых продуктов. У меня была жена, красивая, любимая жена. Она всегда попрекала меня, что я слишком молодо выгляжу рядом с ней. Редко приходил домой вовремя, скорее больше для того чтобы поесть той вкуснятины что она готовила и лечь спать. Она не хотела беременеть. А потом она попала в аварию. Вместе со своим любовником. Все, что я делал до этого – спал со своей лаборанткой на работе, создавал новые программы, решал вопросы финансирования – потеряло для меня какой-либо смысл. Я думал, что я – всесилен, но мир оказался вокруг меня хитрее. Я отправился в самый гнилой притон в Тель-Авиве, провел там две недели, пока не спустил всю наличку, за картами, наркотой и грязным сексом. Дом был на закладной, работы больше не осталось, лаборантка доставляла удовольствие своему новому боссу, который добился своего косвенными путями – меня больше никто не хотел знать и видеть. Избитого, меня выкинули возле этой остановки. Я мечтал о  тайм-ауте, переосмыслить все, что происходит со мной внутри. И вот я тут, в автобусе. Я – Человек Автобуса».
Я слушала этот монолог, и сравнивала с собой. Все было точно так же. И он знал, за какие ниточки дергать. Моя душа стремилась занять его место, вкусить влаги из его фляжки. Но еще больше мне захотелось просто выйти с ним из автобуса вместе. Помочь человеку, когда сам находишься в той же ситуации на самом деле легче. Мне казалось, что если обнять его, пригреть, то все решится. Но он не чувствовал тепла – и излучала ли я тепло, была ли я со своим телом, или тело осталось бездыханным на обочине магистрали?
- Что ты сделаешь, когда сойдешь?
- Пойду домой.
- А у тебя есть дом? Разве дорога теперь не твой дом? Разве то, что ты мне рассказываешь не как напоить кофе путника у бедуина? Но это твой дом, твой крест, твоя ноша.
Он замолчал, пауза длилась вечность, две вечности.
«У меня нет дома. У того, кто принадлежит дороге, дома быть не может. Но я хочу его обрести. Настоящий, пусть он будет похож на помойку, но дом. В котором я смогу докончить свою дорогу, которую я прервал. Каждый её когда-нибудь должен будет закончить»
И он нажал на кнопку. Неужели мое решение было прочитано им по моему лицу? Это осталось для меня загадкой, которую я не хочу узнавать. И когда он начал уже спускаться, я задала ему последний вопрос…
- Хорошо, а водитель тогда, это, он самый?
- Запомни, водитель это твой самый лучший, близкий и единственный друг.
Автобус тронулся, и я оказалась на его месте. В идеально черном, чистом платье до колен, рядом со мной лежала его фляга и горстка ирисок из моего детства.

Я не мог понять, где я нахожусь. На улице светало, туман почти рассеялся. Решившись дойти до очередного указателя, сделав первый шаг, я перестал с опаской смотреть на дорогу. Мир стал прежним, я действительно сошел с автобуса. Но что-то было не так. Во мне образовалась пустота, словно вакуумный пылесос высосал все мои внутренности. Нигде нельзя отобрать чувства, даже на дороге. Но я их отобрал, причем сам у себя. Оставшись там, мы бы смогли хранить эту верность Дороге вместе, рука об руку. Всего лишь одна вечность, а сколько их было до этого. Сколько людей было, которые не соглашались заступить на мое кресло, и я не мог сойти. Но её он почему-то не уговаривал, она решила все без меня.  Я лишь рассказал историю, и подвел её за ручку. Но теперь я хочу вернуть все обратно. Но нельзя догнать вечность. Лишь вечность может догнать тебя.
Машина вдали засверкала галогенными фарами. Это был симпатичная маленькая иномарка, женская. И никогда не узнать, что она делает в такую рань на пустынной трассе в стороны запретных территорий. Но завизжали тормоза, и приоткрылось окно.
«Садись» – девушка была красива, её волосы, черного цвета, черное платье до колен, яркие сапфировые глаза оттеняли смугловатую кожу. Она словно икона, какой-то культуры высшей красоты, смотрела на меня и приглашала сесть. Во мне все перевернулось, я не стал задавать вопросы сразу, я просто открыл дверь, и сел на мягкое сидение. Она повернулась ко мне и поцеловала, словно мы знакомы целую вечность.
- Как у тебя получилось?
- Я тоже говорила правду.
- Как ты успела?
- Это не важно.
Мы замолчали.  Педаль акселератора, руль в её цепких руках. Она виртуозно вела машину, словно училась этому с раннего детства, постоянно оттачивая свое мастерство. Она повернулась ко мне…
- Самое время обрести дом. – голос был звонок, игрив и полон энергии, словно её только что зарядили самыми свежими батарейками.
- Но за рулем может быть только один.
Она легко улыбнулась мне, положив руку сначала мне на ногу, а затем на рычаг передач. Туман рассеялся и указатели, словно меню в ресторане, своими стрелками указывали на новые, неизведанные дороги…

2013