Усталость. Кладбище. Сортир

Ноги подкашивались, глаза то  и дело пытались зашториться, а тело просило горизонтального положения. Пьянка? Нет. Десяток оттраханых девиц за два последних часа? Тоже нет. Тяжелый день? Возможно. Мне предстояло добраться до своей койки на другом конце города и не упасть на ближайшей лавочке. Дома никто не скажет тебе и слова. Дома тишина.
Я подошел к остановке. Некоторые из ожидающих заметно покосились в мою сторону. Неужели я так сильно напоминал им их молодость? Да к черту. Я достал наушники и включил первую попавшую песню на полную громкость. Не спи. Не спи. Не… Нужно занять сразу же место, когда зайду в автобус. Сразу же. Люди, куда вы едете в одиннадцатом часу вечера? Домой? Идите в бар. Выпейте несколько дерьмовых коктейлей и блеваните на барную стойку, только не заходите со мной в этот автобус. Я хочу ехать один. Один, понимаете? Мне противно смотреть на ваши одинаковые лица.
Остановка все еще была пуста. Мимо проезжали только автомобили.  Я надеялся попасть на один из последних автобусов. Они должны были еще ездить. Дома  был чай. Дома была кровать, но это не мешало мне находится на этой, заваленной талым снегом и грязью, остановке. Я медитировал на сосульки, свисавшие с крыши дома на противоположной стороне дороги. Им хорошо, они дома, наверное. С левой стороны настойчиво приближался яркий луч света от фар. Воспаленные участки моего мозга и зрачков пытались распознать номер автобуса. Кажется мой. Предпоследний рывок и у меня есть собственный кусок пространства в виде сидячего места у запотевшего окна. Шея отказывалась держать голову, рука шарила в кармане в поисках мелочевки, в глазах темнело с каждой секундой. Стоп. Открой глаза, идиот. Это опять она.
Следующие две минуты я ловил себя на мысли, что эта девушка преследует меня. Она ездила со мной в одних автобусах с завидной периодичностью последние два месяца. Первые две недели я думал, что это вполне нормально. Потом я перестал так думать, и смотрел в окно или на плешь  впереди сидящего трудяги. Через неделю я думал об адекватности этой девушки. Может она каждый вечер уезжала из дурдома, а утром ее привозили обратно? Может она была сторожем кладбища на окраине города или куда лучше - гробовщиком? Девушка-гробовщик, хм, забавно звучит. Извилина, отвечающая за бред в моей голове, скорее всего, очень распухла и поглотила все остальные. По-другому объяснить происходящее я просто не мог.
Сегодня она была одета в легкое пальтишко, темные джинсы и огромные черные берцы с грязью по щиколотку. Именно  из-за вида ее обуви я сделал вывод о девушке-гробовщике. Может, у нее в кармане еще припрятана складная лопата? Огромный серый шарф на ее шее, казалось, затягивал вовнутрь ее голову, словно трясина. Вязаная шапка с бубоном валялась на соседнем сидении вместе с потертой и обветшалой сумкой. Волосы на ее макушке были слегка взъерошены. Хотя, нет, не слегка. Недавно там произошел взрыв. На шее за ухом виднелся набитый крест, что тоже не могло не напомнить о кладбищенских произведениях культуры. Очень редко мне удавалось заглянуть в ее лицо, в ее огромные глазища, которые могли вот-вот вывалиться. Если бы это случилось, то мне пришлось бы помогать ей искать их по всему салону автобуса под грязными башмаками пассажиров, ведь это же я был причиной утери глазных яблок. Именно из таких, слегка маразматических соображений, я старался не делать ничего подобного. Ее пальцы напоминали мне макаронины: такие же тонкие и белые, а фигура…нет, ее не было. Девушка была слишком худа для этой дряни. Всем своим видом она напоминала мне бывалую наркоманку-смертницу, которая ехала за очередной дозой, чтобы убиться в который раз, и почувствовать себя немного счастливее.
Я волновался за нее? Нет конечно. Что за глупый вопрос? Мне было глубоко насрать на ее физическое состояние и уж тем более душевное. Куда интереснее было придумывать про нее истории и объяснять самому себе, почему она снова едет с тобой в одном автобусе. Я был благодарен ей лишь за одно – мой разум не засыпал, когда думал о ее наркоманских прелестях. Я взглянул на табло. Одиннадцать. На следующей остановке должна была выйти моя двухмесячная наркоманская попутчица. Она была отрешенной от происходящего и совершенно не замечала меня все это время, но это было даже к лучшему. Я не собирался с ней знакомиться и тем более трахать ее. Мне определенно нравилось придумывать про нее истории. В такие моменты моя усталость покорно удалялась в сортир и возвращалась оттуда в довольно опустошенном состоянии.
Двери открылись – она вышла. Я остался внутри на своем месте и снова стал засыпать. Вернись и сядь на место, сука! Почему я так не мог сказать? Правильно, она же вышла, а я дремал. Скоро и мой выход. Последний рывок и я у порога своей двери.