Нефертити и остальные. Сериал. Часть 1. 13 серия

На Хоремхеба отъезд Тутмоса произвел огромное впечатление. Мысль о том, что отсюда можно выбраться, не давала ему покоя. Судьба Тутмоса представлялась Хоремхебу туманной и неопределенной как облако белесой пыли, поднятое колесами повозки, на которой уехал молодой художник. Но эта неопределенность была для Хоремхеба в тысячу раз лучше, чем его собственное будущее, простое и тяжелое, как мотыга на плече.

Однажды у края поля, где проходила дорога, снова поднялось облако белесой пыли, в просветах которого что-то сверкало похожее на звезды. Сердце Хоремхеба тревожно забилось. Послышалось шарканье сотен босых ног, напоминающих шорох ветра в тростниках. Облако колебалось, плыло, стелилось по дороге и, наконец, в нем стали различимы головы людей и острия вычищенных до блеска медных копий, сиявших на солнце. Мимо деревни шел полк солдат, возвращавшийся из похода в столицу.

Усталые солдаты шли, закинув щиты за спину и опираясь на копья, как на посохи. Толстые парики из конской гривы, используемые как шлемы, были покрыты густым слоем пыли.  Поодаль колонны ехал командир на колеснице. Увидев деревню, он поднял жезл и сделал знак остановиться на отдых. Солдаты поставили копья в горку, стали складывать щиты и снимать с себя парики, выбивая из них пыль и вытирая потные  бритые головы. Начальник вызвал к себе старосту и потребовал воды и пищи для солдат. Были принесены лепешки и кувшины с водой. Начальнику предложили сыр и козье молоко.
 
Крестьяне подходили к солдатам, заговаривали с ними, спрашивая, откуда они родом, долго ли служат и каково им на службе. Они сочувствовали им, чья жизнь бродяг, насильно оторванных от дома, от семьи, от деревни, казалась им невыносимой. Они рассматривали их замысловатые рубцы от ран, их спины, исполосованные шрамами от частых и жестоких наказаний, которым они подвергались за малейшую провинность.
 
Солдаты в свою очередь называли крестьян земляными червями и рассказывали о том, в каких сражениях они побывали, какие страны повидали, какую добычу захватили. На вопрос о том, где же та добыча, они пожимали плечами и называли какой-нибудь храм, куда направлялось награбленное добро.

Хоремхеб, не отвечая на грубые шутки, медленно бродил между щитами, пробовал пальцем острие копий, приподнимал булавы. Наконец, остановился возле лошади офицера, привязанной к колеснице, и стал помогать денщику чистить ее скребком. Офицер взглянул на него и ничего не сказал. Он думал о том, как бы остаться в столице подольше.

Когда солнце пересекло половину неба и стало склоняться к западу, офицер скомандовал построение. Солдаты стали нехотя подниматься и разбирать оружие. Крестьяне толпились поодаль и наблюдали за солдатами. Начальник взошел на колесницу и махнул рукой. Колонна двинулась дальше.

Вдруг Хормехеб уверенно выбежал вперед и пристроился к колонне. Крестьяне сначала не поняли, а потом, видя, что Хоремхеб уходит с солдатами, тревожно зашумели. Староста крикнул ему, приказывая вернуться. Хоремхеб взглянул на офицера и продолжал шагать.  Тогда староста, несмотря на свою тучность, побежал трусцой, догнал Хоремхеба и грубо схватил его за руку. Хоремхеб вырвался и опять взглянул на офицера. Офицер посмотрел на бока своей лошади. Они блестели. Медные детали колесницы тоже блестели каким-то необыкновенным блеском. Это ему понравилось. Он подумал о том, каким молодцом он въедет в столицу. Тогда он сделал знак старосте, чтобы тот оставил Хоремхеба в покое. Остановившись и сойдя с колесницы, офицер достал из сумки глиняную табличку, спросил Хоремхеба как его зовут, сделал запись, потом разломил табличку на две части, одну протянул старосте, а другую положил обратно в сумку.

 Староста беспомощно развел руками. Истошно завопила мать Хоремхеба, поняв, что она потеряла сына. Крестьяне не могли прийти в себя от той глупости, которую, по их мнению, совершил Хоремхеб, добровольно обрекая себя на жизнь солдата. Офицер прикрикнул на них, и они затихли. Так Хоремхеб, не поворачивая головы, скрылся вместе с солдатами за поворотом.   
(Продолжение следует)