Вехи жизни. Предки

"Что останется от предков кроме забытых могил...только мозаика памяти." (из диалога)

Этот старый запущенный дом был, некогда, мною горячо любим. Он пах шанежками, липами - в мой день рождения, бабушкиной наливочкой, восковыми свечами перед образами, травами в чулане...и чем-то неуловимым, основательным, устоявшимся во времени и судьбах.
Когда-то, вся эта "дворня" с хозяйственными пристройками: конюшней, сараями с сеновалом, флигелем для прислуги, принадлежала моему прадеду Зорину Михаилу - депутату городской Думы, известному в небольшом купеческом городе человеку. Отец его - зажиточный мещанин, оставив ему наследство, уехал во время революции за границу, и следы его затерялись в эмиграции.
 
 Он сгинул, без вести пропал.
 И лишь, в уездном городишке.
 Стоят дома, как пьедестал,
 В заштукатуренной манишке.

 Я в этом городе чужом,
 Бываю иногда, и рада,
 Что, дедом выстроенный дом,
 Мещанству вечная награда.
http://www.proza.ru/2012/12/30/1700

Видимо, благодаря депутатскому статусу и меценатству Зорина, имущество сохранилось почти полностью. Михаил держал в центре несколько рестораций, сдавал в найм свои каменные дома  неповторимой архитектуры: отделанные камнями "под самоцветы" фасады с ажурными литыми решётками и изящными водосточными трубами...А жил, вместе с семьёй, в этом небольшом, выражаясь современным языком, коттедже.

У Михаила был единственный сын  Николай - высокий, стройный...огромные карие глаза. Он был завидным женихом для уездных барышень, но выбрал сердцем, ослушавшись родителей, неприметную девушку из закамской деревни - Настасью...Милую мою, любимую бабушку...
Зорины приняли в дом послушную, аккуратную невестку и, в скором времени...родилась на свет моя мать. Нарекли Тамарой. Она была наследницей, нещадно балованной и  вполне оправдывала своё царское имя. С детства в ней проявились черты ослепляющей красоты и непокорного, своенравного характера.
Встречные бабки крестились, увидев её.
Для неё исполнялись любые прихоти: куклы в кружевных платьях с фарфоровыми личиками, книги, альбомы, разноцветные карандаши - читать и писать она выучилась рано, в пять лет. Но, её интересовали шумные дворовые игры с мальчишками и возня с жеребятами на зелёной лужайке у дома. "Окаящий бесёнок," - с улыбкой сетовала Настасья глядя на неё из окна.

Шла Великая Отечественная...Николай воевал. Прадеда репрессировали по доносу, за безобидный анекдот на городском рынке. Имущество национализировали. Дворню разбили на мелкие комнатушки, заселили туда расношёрстный городской люд.
А Настасью с Тамарочкой, из жалости к семье фронтовика, оставили жить в доме, выделив восемь квадратов на втором этаже. Новые жильцы их не любили вначале, относились заносчиво...но, кроткий нрав моей терпеливой бабушки Насти, скоро расположил новоявленных хозяев к себе. Люди потянулись, как к огоньку...Кому погадает на картах, кому сошьёт обновку, травку даст целебную, настоечкой угостит.
Тамарочка вновь стала всеобщей любимицей. Жизнь в доме продолжалась, текла своим руслом, с заботами  и радостями, до славного дня Победы.

Дед Николай вернулся героем, с медалями, живой и здоровый - это было воистину чудом!
Устроился работать на шпалозавод мастером, как ни странно, в этом помогло знание немецкого.
Депортированные в трудармию семьи советских немцев и  военнопленные... Один из лагерей располагался в поселке при заводе. Полторы тысячи военнопленных прибыло туда после войны. Женщины, дети, старики оказались на неосвоенных землях, строили бараки. При этом по радио, в газетах и кинофильмах людям внушались ненависть, недоверие к слову "немец". Его делали синонимом понятия "фашист". Наши люди податливы на пропаганду, но человечность брала верх. Местные жители делились с репрессированными теплом и хлебом. До  1956 года немцы  находились под комендантским режимом, были ограничены в свободе передвижения и других правах.
 
Настасья Зорина - моя будущая бабушка, работала буфетчицей в кинотеатре "Восток". Её знали многие в городе, ласково называли "восточная заря". С тремя-то классами образования(!) она имела множество грамот, была отличником торговли и законодательницей мод в этом небольшом городишке. Платья сшитые ей самой, сидели как влитые на ладной фигурке. Паровая укладка волнами на пепельных волосах. Сумочка-ридикюль, каблучки и юбки до колен...Она сохранила свой неповторимый стиль до глубокой старости.

Тамара расцвела необычайно! Отбою бы от женихов не было, но в силу её взрывного характера, они держались в стороне. Огонь- девка, обжечься можно! Бабки при встрече, крестились ещё неистовей и шептали молитвы от нечистой силы. Колдунья, ведьма Томка! Каких только слухов не бродило по городу о моей  своенравной матери...Но, это уже другая история.

Мать цвела  красотою  заклятою!
Бабки  крестились при  встрече  невольно:
"Знать  с нечистою  силой  проклятою,
Водится  девка, глазам  даже  больно!"
http://www.proza.ru/2011/09/05/1510

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/04/01/436