Шкаф. ч. 35

    Ирония времени. Пока я торопливо изливаю свой горячечный бред, бред еще более горячечный несется с экрана: НАТО бомбит Югославию. Беспомощный Ельцин выполз под камеру и принялся совестить Клинтона. Не сам ли две недели назад рубанул: "Косово не отдадим!" Украинский парламент в минуту драматическую заявил о возможной отмене безъядерного статуса. Белоруссия готова разместить ядерное оружие...
Так начинаются Третьи мировые войны...
Но Европа! Европа, словно банда подростков, почуяла силу стаи и вышла на разбой. Что бы там не говорили, а смысл всех телодвижений прост: раздробить Югославию, отнять Косово.
Новый мюнхенский сговор.
Нострадамус предусмотрительно отметил Адриатику как место  геополитических коллизий. Вот, в Послании Генриху II читаем:"В Адриатику придут большие раздоры. И то, что было скреплено - рассыплется".
За 400 с лишним лет, в призрачном тумане будущего - угадать драму союзной Югославии... Войны 90-х годов ХХ века превратили скрепленные волей маршала Тито славянские по крови, но православные, католические и мусульманские по вере народы в непримиримых врагов. Отпала Хорватия, Македония, Словения, Босния и Герцоговина... Настала очередь Косово и Метохии... Едва держится Черногория...
Красивая страна Монте-негро.
Пророческие стихи Нострадамуса содержат реалии, будто только что выхваченные из сводки событий; боюсь, я был не прав, низводя пророка до уровня цыганской гадалки:

                Весь город охвачен тревогой и страхом,
Жалея напрасно разрушенный мост.
Маньяк, политическим поднятый крахом,
Занял генеральский, ответственный пост.

Тут и ужасы бомбардировок Белграда, и неизвестно зачем разбитые дунайские мосты... Непримиримость партаппаратчика Милошевича, возомнившего себя наследником маршала; он втравил Сербию в кровавые разборки с братьями и всем Западом...
"1999 год, седьмой месяц. С неба придет великий царь Ужас, чтобы возродить великого цара Ангомауса...Пришедшее бедствие уменьшит мир". Уменьшит мир...

Господи! Неужели идет к  э т о м у ?
Эстафету Михаила Ностродамуса принимает Михаил Булгаков.
...Воланд задумчиво передвигает на шахматной доске живые фигурки, и видно, что на хрустальном глобусе, в маленькой стране у  лазурного моря, заметались человечки; вот женская фигурка с миниатюрным ребенком лежит в луже крови; за ее спиной вспыхнул спичечным пламенем игрушечный домик; крыша беззвучно взлетела вверх...Мой злыдень, растопырив уши, жадно вслушивается в голос диктора;  волки на антикварных часах насторожили уши, а стрелки - Боже мой! - стрелки застыли на отметке:
21 час 26 минут.
. . .
Уж не знаю, в силу каких вывертов сознания Чехов пристрастился  к футлярной теме. Вот, вижу: писатель, потолстевший от халатов и теплых одежд, закрылся в спальне и постукивает ногтем  по  термометру:  14 градусов по Цельсию!  Зима.  На улице зима, и в доме зима. "Живу как человек в футляре", - иронически ощупав халат, пишет Чехов жене.
Домик - футляр. Комнатки - футлярчики...Большинство его рассказов малы, как комнатушки таганрогского домика, где Чехов появился на свет. Ах, как хотелось ему широких одежд романа! Увы! Приходилось разнашивать узенькие сюртучки новелл, тесные башмаки осколочной "мелочишки"... Он заполнял футлярной мелочью записные книжки, придумав что-то вроде девиза: "Краткость - сестра таланта". Он забил грошовыми почтовыми марками китайские  вазы; сами комнаты оказались заставленными футлярчиками разного рода.
Пенальчики, шкафчики, шкатулочки, коробочки...
Шкаф явился как бы идеалом футляра. Один из них благополучно сопровождал писателя от детских пеленок до пелен погребальных. "Дорогой, многоуважаемый..." Понятно,  что дорог не по цене:  дорогих вещей  в доме не держали, мебель собиралась с бору по сосенке. Кресло в стиле "жакоб", настенные шкафчики - "рюс", лампа в гостиной - "югендштиль", черная тумбочка, похоже, из интерьера японских гейш, а гнутые стулья будто из венского кафе... Но шкаф...
Шкаф, украшенный античным киликом, патриарх мебельной челяди! Красного (может, крашеного?)дерева, со множеством ящичков; на дне одного из них Чехов обнаружил клеймо мастера и дату изготовления. Ого!
    Шкафу-то, похоже, сотню лет стукнуло! Удивление и восхищение беспримерной службой шкафа чеховскому семейству отразилось в пьесе "Вишневый сад". Кстати, бедного Фирса закрыли в футляре брошенного дома... Забыли старика...Добро писать про дурачков в футляре от контрабаса! Футляр, конечно,  быт,  но футляр - и Бытие. Футляр с большой буквы. Домовина. Обитель смерти. Яков Иванов по прозвищу "Бронза" (морда бронзовела, когда евреев ругал)всю жизнь посвятил строганию футляров.
Для посмертного обитания человеков.
Ах, скажет читатель. Какая грустная материя! Футляр, домовина, заколоченный дом...Нешто нельзя  о чем-то веселом, жизнеутверждающем, пробуждающем желание  жить? Конечно, можно. Конечно, нужно. Но представьте: июль; душный Баденвейлер; мертвый, холодный Чехов лежит в подвале католической кирхи в ожидании транспорта домой. Сюда его перенесли из отеля "Зоммер",  подальше от бюргеров, желающих наслаждаться променадами, водами, термами, застольными беседами и утренним кофе с мармеладом.  Ах,  русский писатель умер? Как жаль. Но, право, этот кашель за табльдотом...Синяя плевательница...Право. жаль. Вы видели его жену? Очень элегантна. Говорят, известная актриса. Впрочем, ничего удивительного: немецкая кровь...
Да, идеал футляра - гроб.
Довелось ли вам увидеть фильм Александра Сокурова "Камень"? В фильме Чехов "восстал из гроба": метафора материализована буквально и зримо. Спустя 90 лет после смерти Антон Павлович бродит  по  Белой даче, давно превращенной в музей. Ложится в кровать, беседует со сторожем, купается в ванне.  Фильм снимался в мемориальном интерьере, что придает кадрам почти  архивную подлинность.  Правда,  кровать для кино-Чехова сделали новую - неловко класть актера в постель, где, может быть, вмятины от чеховского тела...
Для Сокурова смерть - метафора,  образ;  точно так же и Бунин пытался постичь,  как насквозь проеденный бациллами Чехов примирялся со смертью. Не так-то просто ходить, улыбаться, писать ироничные письма ¬и умирать заживо...

С крыльца с кадилом сходит толстый поп.
Выводит хор. Журавль, пугаясь хора,
                Защелкает, забьется у забора -
И ну плясать и стукать клювом в гроб.
В груди першит. С шоссе несется пыль
                Горячая, особенно сухая.
Он снял пенсне и думает, перхая:
"Да-с, водевиль. Все прочее есть гиль".

Как истинный художник, остранялся Чехов от смерти, обратив ее в театральное действо: водевиль...
Грешным делом, я не удержался и прошелся по борозде, проложенной Сокуровым. Написал стихотворение - с иронией к сегодняшнему дню.

                Я, большой поклонник "Чайки",
                Сочинить хочу рассказ,
                Как попахивая "страйком",
                Чехов ходит среди нас
                Он покашливает в руку
                И сутулится слегка,
                Но микроб курортной скуки
                Не заел его пока.
                Вот он в чеховском музее...
                С ностальгией и тоской
                Смотрит в окна галереи,
                На балкон, на сад густой,
                На стоящий сиротливо
                Кипарис, на стекол синь,
                На этюд, висящий криво,
                На не топленный камин...
                Витража цветные ромбы
                Не согрели этот дом:
                На шкафах - замки и пломбы,
                Стол придавлен колпаком.
                Пожелтел, утратил возраст
                Под футляром календарь...
                И служитель, жук навозный,
                Надоел, как пономарь.
                Он вещает об успехах,
                Он напорист и речист...
                Потемнев, промолвил Чехов:
                I am sorri... in-tou-rist...

В фильме Сокурова  огромная волна врывается в окна дома. Чеховский мир гибнет. Трудно вообразить реальное цунами в ялтинской бухте. Тем более, Белая дача стоит метров на 150 выше уровня моря. Но все же, все же, все же... Сколько, если вдуматься, растворено в атмосфере нашей жизни намеков на грядущие провалы и цунами!
Намеки, словно бисерные капли ртути от разбитого градусника, почти невидимы; они закатились в незаметные щели, складки, трещины; их маскирует любая шороховатость.  Но они присутствуют, и в воздухе понемногу начинают накапливаться ядовитые испарения.
И вот - мы уже дышим миазмами...
Для съемок Сокуров соорудил домик-футляр: все в десять раз меньше натурального. Мини-чехов за миниатюрным столом,  мини-левитан на мини-стене, мини-многоуважаемыйшкаф...
Забавно, правда?