Дядя Николай Иваныч, 2

Боль отступала. Валя подобрала оброненную варежку, распрямилась, обратив лицо на голубеющее небо, и, собравшись с силами, поднялась. «Надо идти… Сейчас… Ещё немного… Надо идти». На вершине склона она успокоила дыхание и, всматриваясь в устрашающие силуэты бурелома, прислушалась. До обострённого опаской слуха донёсся приближающийся конский храп, и в следующую минуту морозная тишина растворилась в перестуке копыт. Валя торопливо отёрла кулаками щёки и в ожидании замерла, в усталых глазах засветилась надежда.
«Наверное, Николай Иваныч. Да вроде… не должен сегодня. А больше некому! Поди, наше молоко для детского сада повёз. Да лишь бы кто!.. – Девушка в нетерпении всматривалась в просветы между деревьями и кустами. –  Нет, кажется, всё-таки он… И пегий как у него… Точно он!»

Конь скосил на девушку глаза, нетерпеливо переступил копытами и, отвернувшись, принялся вылизывать мундштук.
– Здравствуйте, Николай Иваныч. Не узнали?
– Валюха, ты что ли?.. Ой, точно ты. Да разве тебя сейчас узнать, – эва как инеем-то взялась! Никак в город наладилась?
Валя через силу улыбнулась.
– В город, дядя Коля, в город. В больницу понадобилось.
– В больницу, говоришь? А ну, запрыгивай!
Валя в смущении приблизилась к саням.
– Нипочём, дядя Коль. Я дойду.
– Давай, давай, не задерживай. До города далеко, да и волков в лесу нынче прорва.
– Так они больше за рекой. – Валя поискала в кармане и вытащила перочинный нож. – Да и не боюсь я их: у меня на всякий случай оружие есть.
Николай Иванович усмехнулся и, отодвинув солому, показал лежавший возле правой ноги дробовик.
– Вот с чем надо зимою ходить, а твоим оружием, Валюха, только с грибными червями сражаться. Или ёжиков строить. Залазь, говорю! Да и веселей вдвоём-то.
– Спасибо, дядя Коля.
Гордый своей надобностью, Николай Иванович отмахнулся от благодарностей и приступил к Валентине с вопросами.
– А ты пошто в больницу-то? – стянув с молочных фляг тулуп, Николай Иванович накинул его девушке на ноги. – Уж не захворала ли часом?
Валя замялась.
– Не-е. Упаси господи, дядя Коль. На осмотр я. Все женщины такой проходят.
– А-а! Знамо дело. Тогда ладно. Это, Валюха, хорошо, что осмотр. – Николай Иванович тронул вожжами коня. – А вот отец твой, царство ему небесное, сколько помню, никогда в больницу не ездил. Потому, наверное, и помер молодым.
– Так ведь пил он сильно, дядя Коль. Вы ж знаете.

Николай Иванович остепенил коня напротив поликлиники. Придерживая его поводьями, обернулся к Вале.
– Тебе сюда?
– Наверное, сюда, дядя Коля. – Девушка вчиталась в выпуклую надпись у центрального входа. – Сюда. Спасибо вам большое! Не знаю, как и благодарить-то.
– Да неначем. Осматривайся давай. Ты это, Валюха, я молоко сдам – и сразу обратно поеду. Часа… через полтора примерно, самое большое через два. Так что, если управишься к этому времени, жди меня. Я здесь обязательно объявлюсь.
Валя смутилась.
– Что вы, дядя Коля. Обратно я сама дойду.
– А ты не чурайся. – Николай Иванович покрыл тулупом фляги и легонько потянул поводья. – Я ведь всё равно домой порожняком поеду, а тебе опять же валенки топтать. А ну, пошёл, родимый!

*   *   *

В поликлинике было уютно и очень тепло. Вдоль белёной стены – кто на широкой скамье, кто на стульях, сидели старушки и, склонившись друг к другу седыми головками, деловито журчали. В самом дальнем углу, в конце коридора, тихонько стонал и покашливал паренёк – весь в гипсе, с охваченной бинтами грудью и с перевязанной до носа головой. Возле молодой, кокетливо поводящей глазами женщины, вцепившись в её руку и плавно покачиваясь, чуть слышно напевала девочка с двумя огромными бантами, а возле круглой печи – взятой чёрным железом и уходящей куда-то сквозь потолок, сидел старичок с наградными планками на выцветшем кителе и отковыривал тростью от молодого полена кору. В воздухе пахло сосновыми шишками и дотлевающей головнёй.

– Вам чего?
Валя от неожиданности вздрогнула и повернулась. Из темноты вестибюля она сразу увидела находившуюся в регистратуре строгую, средних лет женщину в накрахмаленной шапочке и очках. Подойдя к окошечку, Валя достала из нагрудного кармана завёрнутые в ситцевый платок бумаги.
– Мне… К гинекологу я.
– А паспорт-то, зачем суёте? Не по записи что ли?
– По записи? А разве надо…
– Да вы что, с печки свалились? У нас, милочка, всё по записи. Вон на доске все врачи расписаны. Читайте, записывайтесь. Сейчас посмотрю. На сегодня… на сегодня к гинекологу записи нет. Могу записать на завтра.
– На завтра?.. – Валя отшатнулась от окошка и схватилась руками за щёки. – Как же теперь быть-то?
– Как быть, как быть. Придёте завтра. Не калека ведь, насколько я понимаю, и не больная. – Женщина придвинула к себе стопку разлинованной бумаги и, демонстративно отвернувшись, понизила голос. – Такие никогда не болеют. Сплошная кровь с молоком.
– А сегодня нельзя?.. – Валя опустила голову. – Простите… У меня… боли. Я из Ключей, а у нас там ни… аптечного киоска даже нет.
Холодные стёкла очков засверкали надменными бликами.
– Так ты деревенская? Понятно. Вечно с вами проблемы! То карточка потерялась, то вообще её нет, то ещё проблема какая-нибудь.
– Пожалуйста. – Голос Вали дрожал. – У меня… Я спать уже не могу.
– Вот, как всегда! Сначала запустят, а мы их лечи. Ни покоя, ни отдыха.
– Да не запускала я ничего. Первый раз у меня.
Стыд и страх наполнили сердце девушки. Валя с ужасом представила себе ещё одну бессонную ночь.
«Регистраторша-то, наверное, молочко любит, да творог, а сама даже не представляет, каково это – каждый день в четыре утра на дойку вставать! – внутренне негодовала Валя. – Опять отпрашиваться придётся».
В коридоре застучали лёгкие женские каблучки.
– Татьяна! – суровая регистраторша привстала со стула. – Подойди-ка сюда.
Молоденькая санитарка с кудряшками после бигудей наклонилась к окошку.
– Вы меня, Раиса Петровна?
– Тебя, тебя, кого же ещё-то. Сходи-ка в гинекологический.
– Так я ж сегодня не там.
– Всё равно сходи. Спроси Сан Саныча… Нет, скажи, что с болями тут к нему. Может, примет сегодня?
Санитарка фыркнула и метнула недовольный взгляд на Валентину.
Валя отстранилась от регистраторши; глаза её округлились, захлопали ресницами.
– Какой Сан Саныч?.. Мужчина?
– Какой-какой… – Неожиданно регистраторша улыбнулась. – Старенький уже! Зато как доктор – другого такого не найти.

*   *   *

– Одевайтесь. – Доктор стянул перчатки и бросил в корзину. Подойдя к раковине, он обернулся к медсестре. – У нас на сегодня никого не осталось?
– Никого, Сан Саныч.
– Тогда можете идти. – Доктор снял с крючочка вафельное полотенце. – А я немного с девушкой потолкую.
Медсестра сочувственно глянула в сторону ширмы.
– До свидания, Сан Саныч. Не забудьте: вас просили в родильное зайти. Там, кажется, роженицу привезли.
– Я зайду, Наташа, спасибо. Обязательно зайду.
За медсестрой захлопнулась дверь. Валя ещё раз проверила пуговицы и в нерешительности вышла из-за ширмы.
«Ладно ещё, когда дядька… терапевтом или окулистом каким-нибудь, а тут… – Девушка незаметно одёрнула юбку, по щекам сбежали слёзы. – Стыд-то какой».
Будто прочитав её мысли, доктор сделался серьёзным и углубился в бумаги.
– Ну-с, деточка, и чего вы там замерли, точно пугливая лань? Проходите сюда, присаживайтесь. Разговор у нас долгий.
Валя села на краешек стула и сжала ладони коленями.
– И давно у вас это? – доктор поправил очки и пристально посмотрел на девушку. – Боли у вас давно?
– Давно. С полгода, наверное.
– И вы полгода терпите? Кошмар. И на работу, конечно, ходите?!
Валя потупилась.
– На ферме работать некому.
Доктор почти кричал:
– Что значит работать некому! Вы больны! Вам постельный режим полагается!.. Всё, деточка, с сегодняшнего дня у вас больничный лист.
– Не надо больничный, доктор. Я ведь всё равно на работу пойду.
– Это ещё почему? А на здоровье плевать?!
Валя не находила себе места.
– Мне деньги нужны, а с больничным… сами знаете. Дома дрова кончаются, а купить не на что.
– А родители?
– Отец умер давно, а мать… Её никуда не берут.
Доктор бросил взгляд на Валентину.
– Пьёт?..
Валя понурилась и после непродолжительной заминки утвердительно кивнула.
– Не сильно. Не каждый день.
Доктор отшвырнул авторучку.
– Не каждый день, значит! А то, что у вас боли, она знает? – В запальчивости доктор перешёл на «ты». – Или ты ей не сказала?
– Сказала.
– Ну и?.. Что она ответила?
– Она сказала… «выпей самогонки – и всё пройдёт».
Доктор в изумлении замер.
– Так и сказала?! Кошмар.
Валя ещё ниже опустила голову.
– Только вы не говорите никому. Пожалуйста.
На лице доктора играли желваки. Достав из кармана купюру в двадцать пять рублей, он положил её на стол перед девушкой.
– Этого на дрова хватит?
Валя отпрянула и подняла на доктора удивлённые глаза.
– Вы мне?..
– А кому же. Как видите, мы здесь одни.
Валя ещё больше отстранилась, зардела.
– Нет, доктор, я не могу! Это ваши деньги, а потом…
Доктор понимающе улыбнулся.
– Вы за меня не переживайте. Живу я один, да и деньги эти у меня не последние. Как заработаете, – отдадите. Только матери о них не говорите, спрячьте куда-нибудь.
– Мать всё равно найдёт. Да и… нехорошо вот так, не могу я. Спасибо, конечно.
Поколебавшись, доктор переместил купюру на противоположный край стола. «Добрая душа. Ей, наверно, и на ум не приходило от матери прятать, а я… Старый дурак!»
– Так вы, значит, у нас…  – доктор закрыл амбулаторную карту, – из Ключей?.. Бывал, бывал я в ваших краях. Помню, гостил я у вашего председателя сельсовета… Как же его… Надо же, забыл!..
– Так Иван Палыч он… Иван Павлович Вепрев.
Доктор хитро улыбнулся и перенёс правую руку на чистый лист бумаги.
– Точно. Это хорошо, что ты из тех самых Ключей. Значит, так… Ты, – доктор взглянул на первую страницу амбулаторной карты, – Валентина, передай, как увидитесь, Ивану Павловичу привет от меня. Он, конечно, меня не вспомнит, но… Одним словом, скажи, что я ему весточку в скором времени пришлю. И скажи, чтоб не удивлялся.
– Обязательно передам.
Доктор отодвинул бумаги на край стола.
– Теперь к делу. Я вот тут выписал тебе лекарства: одно обезболивающее, два других… Короче говоря, принимай их строго по рецепту. Здесь всё сказано. Школу-то закончила?..
– В позапрошлом году.
– Ты вот что… – Доктор замешкался. – У тебя не совсем хорошо. Ты не пугайся, но, возможно, потребуется операция.
– Операция?..
– Обычное дело. Со многими такое случается. Давай поступим так: ты с этого дня начинаешь принимать лекарства, а ровно через два месяца приедешь ко мне. Без какой-либо предварительной записи. Посмотрим, как и что у нас получается, анализы твои посмотрим – тогда и решим. Договорились? Ты только не расстраивайся прежде времени, пожалуйста, и думай о хорошем. А если будешь думать о плохом… Организм, Валюша, на наше сознание настраивается. Одним словом, надо жить надеждами. Договорились?
Валя подняла на доктора глаза. Волнение девушки выдавали лишь белые костяшки на стиснутых пальцах и дрогнувший подбородок.
– Договорились.
«Какое хорошее у неё лицо. И веснушки очень кстати. – Залюбовавшись, доктор улыбнулся. – А характер какой! Мужикам бы некоторым такую силу воли».
– Ну и умница. – Доктор закончил писать и протянул рецепт. – И чтоб строго, как я написал! Договорились?
– Договорились. Спасибо…
Валя замешкалась, но доктор поспешил на помощь.
– Можно просто Сан Саныч. Меня в больнице все Сан Санычем зовут.
– Спасибо, Сан Саныч.

Когда за девушкой захлопнулась дверь, доктор встал и подошёл к окну.
«Весна не за горами. Скоро снегири прилетят. Надо сегодня же на почту зайти. Как его?.. Иван Павлович, кажется?.. Деньги ему придётся письмом отправлять, объяснить, что к чему. – Сан Саныч прильнул к стеклу. – Это она?.. Она, конечно. Городские нынче в валенках не ходят. Никак на личном транспорте?.. Нет, лошадка-то, видать, колхозная. Фляг… пять или шесть. Ну и, слава Богу, быстрее доберётся. Эх, жаль девчушку».
Сидевший в санях мужичок поправил шапку, оглянулся, проверяя, хорошо ли уселась попутчица, и хлестнул вожжами задремавшего коня. Провожая глазами девушку, доктор задумчиво произнёс:
– Теперь всё от тебя зависит… и от Бога. Уж сколько вынесешь.

*   *   *