Судно связи 1. 38

На вечернем чае Виктор Шумков стал свидетелем одной сцены: старослужащий БЧ 5 выплеснул стакан горячего чая в лицо своему молодому матросу. «Карась» не соизволил достать масло, которое по уставу к вечернему чаю не полагалось. По его высохшему и изнеможенному лицу стекали капли горького матросского чая, а глаза, совсем впалые были полны ненависти. Этот парень, молча, вытер рукавом грязной фланки лицо и вышел из столовой. Виктор запомнил его, точнее глаза этого матроса, в которых кроме этой самой ненависти к действительности ещё, угадывалось присутствие человечности, гордости и уважения к себе, как к личности.
Перед самым отбоем после вечерней поверки матросы «Бабай» и «Птица» прибирали свой кубрик. Галимзянов смачивал кусок поролона в тёплой воде с туалетным мылом и после этого выжимал намыленную воду на палубу. Воронов замывал за ним чистой тряпкой, напоминающей вафельное полотенце. В его распоряжении был также тюбик зубной пасты и щётка, которой он стирал чёрные следы от прогар. К концу дня вид у них был замученный. «Птица», почти не держался на ногах. «Бабай» выглядел немного свежее.
- Серёга, давай быстрей! До отбоя не закончим пилюль получим!
- Я и так их получу, какая разница.
- А мне не хочется за тебя, ты понял?
- Да ладно тебе Ренатик, впервой что - ли получать.
- Ты, чё придурок! Здоровья не жалко – взорвался Галимзянов и угостил Воронова пинком по заднице – Давай быстрей!
«Птица» издал жалкий звук и, собрав, казалось, последние силы зашевелился быстрее. Виктор Шумков всё слышал, но вмешиваться в их разборки не было никакого желания, и, помогать, им делать уборку, тоже. Он вспомнил, случай происшедший с ним в учебке, после которого заниматься не своим дело и не в своё время у Виктора отбило всякую охоту, пусть даже за этим стояли благородные намерения. Постепенно кубрик наполнялся ароматами душистого мыла и свежего морского воздуха, который проникал внутрь через полуоткрытые иллюминаторы. До двадцати трёх часов кубрик помыть не успели, оставалась лишь та, часть, где спали молодые матросы, но это ничего не меняло и перед тем как лечь спать, их ожидало наказание за все огрехи, которые они успели натворить в течение дня. Виктору Шумкову Чертопалов приказал отбиваться, как это было положено по уставу, лежать, полностью накрывшись одеялом и не издавать ни звука. В этот раз вместе с Чертопаловым в воспитании «карасей» принимал участие старослужащий Александр Бузанов. Перед сном они решили немного развлечься. Молодых матросов опять посадили на «воздушные баночки», но теперь они стояли не на палубе, а на шконках на самих краях, друг против друга, привязанные за руки тренчиком с сильной натяжкой. Таким образом, оставалось ждать самого интересного, того момента, когда не выдержит один из них и выходя из позы потащит за собой другого. Эта забава называлась «Разрушить мост» или «Разрушить переправу», а чтобы сиё живое «сооружение» держалось дольше, Чертопалов и Бузанов осыпали дрожащих от напряжения «карасей» ударами цепочки, толщиной примерно с мизинец. Помогало, спины вновь вытягивались как струна. Галимзянов и Воронов старались не кричать, в противном случае, удары учащались и становились больней.
- Отличное упражнение для укрепления мышц спины и ног – заметил Чертопалов – Через два года, вернётесь домой сильными, натренированными, здоровыми, родители вас не узнают.
- Верно, если нас будете слушать. Только смотрю пока, у вас это не очень, получается – добавил Бузанов.
«Мост» не простоял и трёх минут. Одна из «опор» этой живой конструкции, которой являлся матрос «Птица» рухнула на палубу и потянула за собой «другую». Старослужащие тем временем умирали от смеха. Бузанов дал «добро» развязать тренчик. Галимзянов отправился спать, а Воронова ждало ещё одно наказание. Для полного вразумления молодого бойца и строгого выполнения его основных обязанностей, Чертопалов выбрал простой, но надёжный метод. Бить по почкам, завязанным в узел полотенцем. У старшего матроса Сергея Чертопалова удар был хорошо поставлен и после нескольких взмахов, еле живой и сдерживающий слёзы матрос Воронов залез на шконку. А потом он зарыдал, как ребёнок, но чтобы его никто не слышал, уткнулся лицом в подушку. Так закончился второй день пребывания Виктора Шумкова на «Алтае».

Примерно без четверти шесть утра проснулись Галимзянов и Воронов. Тихо оделись и вышли из кубрика, Виктор последовал за ними. Пока Служба «Д» ещё не проснулась, все трое воспользовались её гальюном, благо дневальный, который стоял на посту был матросом понимающим. Вот раздались звонки, и послышался грубый голос дежурного по кораблю, вещающий погоду. Тем временем все «караси» уже стояли в коридоре и ждали распоряжение о начале зарядки. Некоторые старослужащие, зевая, выходили из кубрика, другие оставались на шконках.
- Минус одиннадцать, холодно для зарядки – спросил Шумков Галимзянова, который стоял рядом с ещё помятым ото сна лицом.
- Подождём, может зарядки не будет сегодня, хоть бы «Гося» пришёл – ответил Воронов.
- А кто это «Гося»? – поинтересовался Виктор.
- Наш мичман, ему по барабану эта зарядка. Придёт, отметит и уйдёт. Нам от этого ещё лучше, физически не выматываешься, и больше времени на приборку будет.
- Кто сегодня обеспечивает зарядку? – заорал один из старослужащих – Дневальный, почему не докладываешь?
- Не офицер, чтобы тебе докладывать – ответил дневальный «Малёк» и тотчас получил хорошую оплеуху.
- Гося идёт - вдруг донеслось сверху, и по трапу спустился матрос Мамаев.
- Добро – ответил старослужащий, который ударил дневального и вернулся в свой кубрик. Остальные «старики», тоже последовали его примеру.
Через несколько секунд появился мичман «Гося» или Семён Гусев. Прозвище это приклеилось к нему от фамилии, но чтобы оно было не столь обидным, решили заменить в нём некоторые буквы. Мичман не обижался, даже когда его так называл низший состав. Он был очень маленького роста, полноват его моложавое лицо лишь немного старили пышные усы, за которыми он тщательно ухаживал. Ещё от него несло одеколоном, с дешёвым и резким запахом, а ещё не выветрившимся за ночь алкоголем. Он молчал и быстро пробежал своими маленькими свиными глазками по составу Службы «Д».
- На зарядку выходят все? - спросил он дневального.
- Так точно товарищ мичман – на автомате произнёс «Малёк».
- Ладно, добро. Выходите на шкафут и приступайте к зарядке. Старшего назначаю Байбакова.
- Он в наряде.
- Тогда Прохорова, где он кстати?
- В гальюн отлучился товарищ мичман.
- Ну, ладно, сами разберётесь, мне с вами некогда, дел своих хватает, ещё к построению успеть надо…. Всё пока, бойцы. Я ушёл.
После того как короткие ноги «Госи» скрылись на верхней палубе, «караси» стали разбегаться кто куда. Виктор хотел было поговорить с земляком Одинаковым, но тот махнул на него рукой и направился за Тихомировым запасаться водой для утренней приборки.
- Потом поговорим Витёк, щас некогда.
 Виктор Шумков остался один и, не зная, что делать зашёл обратно в кубрик.
- Сюда иди! – вдруг взорвал воздух, не обещающий ничего хорошего крик.
Виктор узнал голос. Это был Лёня Байбаков. Через пару секунд Шумков предстал перед своим командиром, который пытался безуспешно найти что – то.
- Ты не это ищешь Лёня? – спросил его Чертопалов, демонстрируя цепочку.
- Её, думал прое…ал. Давай сюда. А тебе, что делать не фиг? Оборзел совсем «карась»?
- Да это новый боец, ещё не освоился. Сегодня им займусь. Вроде толковый парень.
- Ладно, посмотрим какой он толковый. Принеси мне попить.
 Виктор знал, где находился бак с питьевой водой, (он стоял у входа в кубрик), зачерпнул дежурной кружкой кипячёной воды и отнёс её старшине.
- Вода – это жизнь! – сказал Байбаков – На корабле воды мало, её беречь стоит.
Он недопил и вылил остатки на палубу.
- Суши боец!
 Виктор не растерялся и вытер воду рукавом фланки. Чертопалов посмотрел на всё одобряюще.
- Шарит. Только фланку потом постираешь, у меня в группе всё чисто должно быть. Понял?
- Понял – ответил Шумков.
- Теперь пошёл из кубрика. Завтрак мне сюда принесёшь!
Виктор удалился, Чертопалов последовал за ним. Тем временем по трансляшке объявили команду «Закончить утреннюю зарядку. Команде умываться».
Команда умывалась, как могла. Воду, которую подали в умывальники, на всех не хватило. Пришлось «карасям» приготовить и даже согреть дополнительно бачок воды.
- Воды всегда не хватает, а бывает, что вообще нет. Поэтому твоя задача, как и других молодых матросов, обеспечить её постоянное наличие – произнёс Чертопалов.
- Понятно. А где брать воду? – спросил Шумков.
- В БЧ 5 у боцманов, ещё на камбузе есть. Где достанешь, мне без разницы, главное чтобы вода была всегда, для приборки, умыться, для постирки, хавчик сготовить, чай забаловать. Короче, твой призыв покажет. А сейчас пошли завтракать.
На завтраке, по совету того же Чертопалова Виктор положил в тарелку своё яйцо, кусочек сливочного масла и половину порции хлеба. Чай пришлось пить только с тонким ломтиком хлеба, всё остальное из своей пайки, он должен был отнести Лёне Байбакову.
- Ну, вот завтрак закончился быстро, так как на нём присутствовали в основном молодые матросы, которым в отличие от старослужащих не позволительно долго засиживаться в столовой. Это ты тоже должен знать – сказал Чертопалов – А теперь отнеси пайку для нашего старшины. Эй, «Бабай» поди, сюда!
Галимзянов, который уже выходил из столовой услышал голос Чертопалова и направился к нему, делая вид занятого человека.
- Слушаю Серёга.
- А где «Птица»?
- На приборке.
- Понятно. Короче, приготовь бачок с водой и через десять минут, чтобы был в тридцать третьем коридоре.
- Добро – отозвался «Бабай» и убежал.
- Пошли в кубрик, отнесём Лёнчику завтрак, а потом на приборку матрос Шумков.
Ещё до официального объявления приборки, она уже вовсю кипела. Молодёжь с положенной быстротой приводила в порядок не только свои места, но и заведования старослужащих, которые в это время занимались своими делами или спали. Темп утренней приборки поразил Виктора. Он подумал, что «вся эта суета и спешка была сродни «Сизифову труду». А служба на «Алтае» не имеет ничего общего с морским делом, а корабль вообще, не казался кораблём, каким - то железным городом, словно с другой планеты из фантастических романов, где и законы были другие, не человеческие, все боролись за выживание, и всю эту систему ждало скорое угасание».