Послание из рая... 1-2 Главы из 30

                Послание из рая.
       Жизнь – это книга, которая тяжело
                читается, но навсегда усваивается.     Я.К.               
               
                Я могла быть звездой, но стала тенью,
                И жила не собой, а впитавшейся ленью.
                Я смирялась со всем, что меня окружало,
                Моя слабость!.. в презренном миру мне мешала.
Я невольно дышала чужим кислородом
И страдая, металась меж бесом и богом.
Я летала, бросаясь в обрывы бездушья,
И бежала, спасаясь от фальши – удушья.
                Моя личность во мраке толпы растворялась,
                Я безликой была и безликой осталась.
                Я, сбиваясь с пути, обреченно рыдала,
                И в глазах у судьбы, только смерти искала.
Мне смиренной, невольной глаза ослепили,
Мое сердце осколками страха - разбили.
С безымянной душой разлетелась как пепел,
            Я бесследно ушла, и никто не заметил.           Я.К.2008г    

               
Предисловие…

Мое появление на свет не зажгло на небе звезду, и выборе родителей мне было отказан, как и в выборе планеты или галактики… не говоря уже о возможности родиться в мегаполисе – то есть в окружении людей подобных, как мне казалось в детстве, инопланетянам.
           Выращивали меня как ценное растение – в любви и заботе. Городок был маленький, нас окружали простые и добрые люди. Профессии моих родителей не позволяли нам жить расточительно, поэтому экономия в нашей семье занимала главную нишу. Инженерные доходы папы оставляли желать лучшего, не говоря уже о маминой мизерной зарплате учителя начальных классов.
           Как и у многих, моим прибежищем до самого окончания школы была родительская двухкомнатная квартира в пятиэтажной «хрущевке». Квартира с самой простой обстановкой и без каких-либо излишеств.
          Даже у моей лучшей подруги Аньки, из дома напротив, квартира была почти зеркальным отражением моей.
          И это не говоря о том, что в магазинах детской одежды выбор был совсем скудным. Помню как мама смеялась, когда приведя меня из детсада домой обнаруживала на мне колготки гармошкой висевшие на коленках на пару размеров больше или наоборот меньше моего, которые еле дотягивались до бедра. Перепутать, как две капли воды похожую друг на друга одежду было несложно. Помню в школе, устав ежедневно по полчаса разыскивать в раздевалке свою невзрачную куртку я стала делать на ней отметины и вышивкой выделять свою собственность.
          Но, как бы там не было, даже ставшие нормой очередь в магазине за куском колбасы или хлеб по карточкам не ожесточали людей. Относительное материальное равенство скорее даже помогало сохранять дружелюбный настрой в обществе. Смирение людей с тем, что они имели, и отсутствие возможностей иметь более роскошную жизнь уравновешивало моральный баланс. А некоторые и вовсе не представляли себе другую жизнь.
          Неразлучная дружба с Анной, благодаря родительскому общению, связывала нас с раннего детства. Хотя с каждым годом, чем старше мы становились, нас все больше отдаляло друг от друга восприятие окружающего мира. И со временем я с горечью заметила, что некоторые ее поступки противоречат моим убеждениям. Но в силу своего мягкого характера я прощала ей все ошибки. Постепенно это стало закономерностью. В дальнейшем становилось очевидным, что подлость и зависть относились к самым ярким ее чертам. Прежде я испытывала ответственность и преданность по отношению к ней – ведь нас связывали долгие годы дружбы, но потом мной исподволь руководило чувство жалости.
           Она была одинока. Другие ребята, узнавая ее натуру, вскоре отдалялись. Мне же не хватало решительности отвернуться от нее даже после ее низких выходок. Обидно, что бесценность человеческого сострадания мы осознаем с огромным опозданием и при этом платим дорогой ценой за собственную жалость.
          Можно было бы многого избежать, понимай я все это раньше, но нет еще такой науки, которая помогала бы находить правильные решения в лабиринтах судьбы.
          В конце восьмидесятых никто и не предполагал, насколько резко может измениться размеренная повседневная жизнь у каждого.
          И вот началась перестройка. Она первым делом разрушила равенство, разобщая и разделяя людей. В начале девяностых в стране сложилось новое модное направление жизни, которое все выворачивало наизнанку. То, что раньше признавали незаконным, теперь стало официальным прогрессом экономики. Фарцовщики из рыночных спекулянтов разом превращались в почетных коммерсантов. Стали расцветать коммерческие банки, на выгодных условиях принимая вклады от населения. Схема была простой и жестокой: спустя некоторое время банки прогорали и вкладчики не видели не только процентов, но и собственных собранных годами денег. Не упускали своего туристические агентства, а агентства недвижимости росли как сорняки. Это был еще один вариант развести народ на наличные. Вместо рублей стал котироваться доллар, а бедный деревянный занимал почетное место на стенке в туалете…особенно после очередной внезапной реформы. Начало бурно развиваться строительство и каждый, у кого появлялись деньги, вкладывали в недвижимость, поскольку цены за метры и сотки уже не росли, а взлетали. Так и наш город постепенно разрастался дорогими катеджами.
          Серпухов - золотая середина между Москвой и Тулой. Город небольшой и перспектив найти хорошо оплачиваемую работу было мало. Низкие зарплаты и полное несоответствие им цен, к которым даже товар не успевал привыкать, не говоря уже о людях. Некоторые приспособились ездить на работу в крупные города, при этом, затрачивая несколько часов на дорогу. Но это опять… кому повезло.
          Гласность и демократия стали неотъемлемой частью телевидения. Теперь каждый мог говорить все, что в голову взбредет. Только вот одна беда - средство массовой информации вещало то, что было выгодно правительству, но не народу. Каждый, кто успел попасть в струю этой новой волны, постепенно укреплялся на дистанции выживания и пополнял свое благосостояние. Но те, кто заторможено остался на старте пытаясь опомниться от обрушившихся перемен, дистанция уводила их в противоположное направление, в то болото, которое засасывало изначально разочарованием и растерянностью плавно переходящее в полную бездеятельность и лень. Возможно, политика Горбачева перейти от коммунистического беспредела и застоя в социалистическое, а в дальнейшем в капиталистическое государство не была столь плоха, но… как можно было допустить этот резкий переход, который для многих стал погибельным. Общество, привыкшее к размеренной ограниченной в излишествах жизни, живущее без особых стремлений, смирившееся с обыденностью и относительно нищенским существованием, вдруг получает все в изобилии кроме самого важного - возможность в этом жить. Это можно сравнить с голодной собакой, сидящей на цепи, которую дразнили и по крошке кормили, а потом поставили перед носом все и сполна, вот только цепь растянуть забыли, и оставалось бедной звереть и пожирать глазами лакомство да и слюной давиться.
            Соответственно и в моей семье благосостояние не улучшилось. Мама продолжала работать в школе за копейки, а в выходные подрабатывала на рынке, торгуя овощами. Так она пыталась свести концы с концами. Отец после потери работы начал выпивать от чувства собственной несостоятельности и неприспособленности. Он даже не стремился подыскать себе новое место. Он оказался слабым человеком не способным выживать в тяжелые периоды жизни. Возможность зарабатывать деньги не по специальности он сразу исключал. И если в доме заводились подобные темы он, возмущаясь, ходил по квартире тыча пальцем в пустое место и цитировал: « - Не для того я пять лет учился в институте, чтобы идти в подсобные рабочие». Слушая это, меня одолевало желание помочь маме, чтобы ей не приходилось одной тянуть весь дом, но она не позволяла мне работать и только твердила о том, что я должна поступить в институт. Она занимала деньги, чтобы хоть как-то прилично меня одеть и потом месяцами выплачивала долги. У меня сердце кровью обливалось, когда я узнавала об этом. Как больно было на все это смотреть. И мое решение поехать поступать в Московский институт поддерживалось мамиными слезами надежды.


                Глава 1

Хрустальный стакан вылетел из ее неуклюжих пьяных рук, и красное вино, словно кровью, залило светлый ковер, что ее рассмешило. Минут пять она сидела, тупо вглядываясь в вырисовывающийся винный образ на вечно терпеливом ковре.
- Опять…прошу… прощения. Ну, ты …же…меня уже знаешь. Завтра я тебя помою… и все, - бубнила она себе под нос.
Держась за спинку стоящего рядом стула, она потянулась за разбросанными по полу сигаретами.
- Темень…дайте мне света…и курить…курить…
Прикурив, ее вялое тело, шатаясь, подошло к окну, повиснув на тяжелых из коричневого велюра шторах срывая их с карниза.
- Все…больше не могу, – простонала она, щурясь от дневного света и кашляя от сигаретного дыма скопившегося в горле.
– Прости меня любимый,…но я не смогу к тебе прийти сегодня,…по-моему, мне плохо. Ты… не грусти… и не смотри на меня так серьезно…. Ты же… сам меня оставил в этом мире…. А он …мне …не нужен…. Понимаешь?
Яркое синее небо до боли резало глаза, уже давно привыкшие к темноте. Сколько времени прошло с тех пор, как она опустилась во мрак полного одиночества, она не помнила. Последние пару дней сигаретный дым ей заменял еду, а воду содержимое спиртных бутылок. Ей было все равно что пить. Главное для нее оставалось одно, не чувствовать душевной боли.
Она спряталась ото всех, закрылась в собственном мире. И только мама, единственная, которая могла хоть как-то воздействовать на нее, имела доступ в ее угрюмое жилище. Уже дней пять прошло, как та уехала в другой город к тяжело больному отцу.
- Да… всё… нормально родной… не переживай…Я сейчас лягу и… посплю... А потом… поеду к тебе…. Все… ложусь,… не злись.
Бросив потухший окурок на подоконник, она медленно, теряясь в пространстве, вернулась к дивану и, закурив еще одну сигарету, плюхнулась на него отбрасывая на пол скомканный плед. Потом опустив голову на подушку, стала пристально вглядываться в проплывающую россыпь белых облаков, периодически поднося сигарету ко рту и отбрасывая руку на стоящее сбоку кресло.
Ей постоянно слышался голос любимого. Все последние месяцы она жила уже не этим миром, а миром человека, который был для нее всем. Она сходила с ума от тоски. Спасаясь спиртным, которое делало ее беспредельной, а порой невменяемой, она опускалась в то бездонное болото, где не было страхов и только полное безразличие к жизни.
Уже в полусонном состоянии, но все еще с приоткрытыми глазами, она заметила, как на все том же сияющем синевой небе, из проплывающей облачной пелены вырисовывается почти четкая надпись. Она встряхнула слегка головой, но небесное видение не исчезло. Открыв широко глаза и убедившись, что увиденное не иллюзия, она улыбнулась.
- Я знала,…что я дождусь, - прошептала она и закрыла глаза.
Свисающая с подлокотника кресла рука, дрогнув, выпускает тлеющую сигарету на ворсистую обшивку и падает в пропасть между креслом и диваном.
Ее сознание окутывает нить воспоминаний под медленно наполняющуюся дымом комнату. Как замедленная съемка перед ней мелькает картина последних лет, углубляя ее все больше и больше к самым счастливым и к самым тяжелым минутам ее жизни….


Июль 1993 г.
Мне было девятнадцать, когда я поехала покорять столицу. Мама в очередной раз заняла деньги. Я собрала маленькую сумку с вещами и поехала к родственникам, которые жили на окраине Москвы. Мы часто виделись и меня любили в этой семье, поэтому приняли как любимую гостью.
На следующий день после приезда я направилась в институт, в который собиралась поступать. Он находился в центре Москвы.
Пошатавшись по коридору, я наконец нашла кабинет приемной комиссии. Постучала. Мне ответили и я вошла. Женщина лет пятидесяти с ярко рыжими волосами не отрывая глаз от своей писанины спросила:
- Что вы хотите?
- Я бы хотела узнать по поводу поступления.
- Вы хотите подать документы?
- Да.
- На какой факультет?
- Экономический.
Тут же перестав писать, она окинула меня оценивающим взглядом не поднимая при этом головы. От чего я пришла в замешательство. Потом посыпался ряд вопросов: «Откуда вы? Какую школу закончили? Почему именно наш институт?" И только потом попросила предъявить свидетельство об окончании школы.
Я четко отвечала на поставленные вопросы, после чего выслушала ее заключение:
- Судя по вашему аттестату, у вас есть возможность поступить, но вряд ли в наш институт. У нас и своих помимо вас иногородних хватает. Но если хотите, можете попробовать. Только у нас большой конкурс, поскольку институт является одним из лучших.
Она говорила без всяких эмоций, как будто выдавала четко заученную речь:
– Но вы также можете учиться на коммерческой основе. На втором этаже, вы получите более подробную информацию.
Разговор был недолгим. Я оставила необходимые документы и со словами благодарности покинула кабинет. Не испытывая особой радости от этой беседы, я вышла из института. Обидно когда все изначально обречено на провал. Именно так на тот момент мне показалось. И деньги на коммерческое обучение мне неоткуда было взять. Я постепенно начинала понимать насколько плачевно мое положение. Но все равно старалась не терять оптимизма и надежды. Немного расстроенная и погруженная в свои размышления я решила пройтись по оживленному московскому проспекту.
Проходя мимо разных кафе, магазинов, красиво украшенных витрин я мысленно рисовала себе план на будущее. Мечтала, что если поступлю, то обязательно в таком большом городе смогу подыскать работу и снять комнату или квартиру и мне не придется стеснять родственников. Буду учиться, работать и смогу помочь маме. Чем дальше я уходила в свои мысли, тем больше они реализовывались в моем воображении. Я не заметила, как дошла до набережной. Яркая вывеска «Парк Культуры и Отдыха» совсем отличалась от той тусклой со слоем налипшей грязи из моего детства. Сейчас она гордо сверкала и украшала вход в центральный парк. Вдалеке виднелись карусели, люди как муравьи куда-то спешат, машины одна за другой мчатся по дорогам поднимая пыль. Мне все больше и больше нравился этот город своим величием и своей энергией. Но разве можно за короткий период увидеть истинность за блеском, который ее так тщательно скрывает? Конечно, нет. Но на тот момент я была ослеплена только поверхностью нового для меня мира.
Постепенно я дошла до следующей станции метро и поехала по направлению к дому. Во время ужина я рассказала тёте Маше и двоюродной сестре Маргарите о своем общении с рыжеволосой из приемной комиссии. И тогда они посоветовали подать документы еще в один институт. И на следующий день Рита принесла список из четырех институтов. Я их обзвонила и, выяснилось, что только один институт готов дать мне шанс. Уже наследующий день мои документы лежали на столе другого учебного заведения. У меня оставалось несколько недель до начала испытаний, и я провела все время за учебниками. Более того, при одном из институтов были курсы подготовки для поступающих, которые я с удовольствием посещала.
Прошло более месяца, когда закончились экзамены и я напряженно ожидала результаты. Как и предсказала рыжеволосая в ее институте я не набрала нужное количество балов. В другом институте мне повезло больше и даже предложили общежитие. Я была очень рада и даже горда собой, поскольку не подвела ожидания мамы и в тоже время сделала первый шаг в свое светлое будущее.
Август радовал своим теплом, поэтому хотелось провести последние дни лета на природе плавая в водоемах и нежась под теплыми лучами солнца, которые обычно оставляли на моей коже красноватый оттенок загара. Так же сознавая что, учась в другом городе мне нечасто придется видеть маму, я решила вернуться домой до начала обучения.
Мама была счастлива и гордилась моими успехами. Папа же всегда был достаточно холоден в эмоциях, поэтому и в этот раз воздержался от похвал. Я воспользовалась свободным временем и решила навестить знакомых. Естественно первым делом я пошла к Анне, которая очень обрадовалась увидев меня и стала расспрашивать о Москве. Я откровенно поделилась своими впечатлениями об этом замечательном городе. Рассказала о поступлении в институт и о своих дальнейших планах. И чем больше она слушала мой рассказ, тем грустнее и более озадаченным становилось ее лицо. Что меня наводило на плохие мысли, и я спросила:
- А как у тебя? Ты поступила?
Она, немного помолчав, сквозь зубы протянула:
- Я же не такая умная, как ты! – и добавила, – нет, провалила математику.
Ее ответ меня расстроил.
- И какие у тебя теперь планы?
- Да я на экзаменах познакомилась с одной девчонкой, она в Москву собирается поехать работать. И меня собой звала. А я вот думаю.
- Нужно было вместе со мной тебе поступать ехать. Я бы помочь смогла.
- Да о чем ты Вик! – с упреком бросила она, - у меня в Москве родных нет и где бы я там жила? Поэтому выбирать не приходится.
Я задумалась. Ничего не приходило мне в голову, чтобы ответить ей. Вздохнув, я опустила глаза, понимая, что от нас мало что зависит.
- Ань,… ну раз в наш институт не получилось, может в Тульский еще попробовать?.. время есть…
- Тебе легко говорить. Да и вообще тебе легче живется, чем мне, - ехидно заключила она .
- Да перестань. В чем же мне легче? Сейчас всем сложно и говорить не о чем, - возмутилась я, - а…что за работа в Москве? Мне казалось, что так быстро хорошую работу тяжело найти, тем более, чтобы еще на оплату квартиры хватало.
- А ты никому не расскажешь, если я тебе доверю это по секрету? - прошептала Анька.
- Да ты чего!? Мы уже не в саду и школу закончили. Я же никогда никому наши тайны не рассказывала.
- Да знаю. Потому и спрашиваю. Мы выросли и тайны наши серьезнее становятся…
- Да говори,… не тяни. Ты же меня хорошо знаешь.
- У этой девчонки там знакомая живет и работает. Также снимает с подругой однокомнатную квартиру.
- Ну, так что?
- Что! Что! – она подсела ко мне совсем близко и стала шептать на ухо, боясь, чтобы не услышали родители. - А то, что мы сможем остановиться у них пока не снимем отдельную квартиру.
- Это-то понятно. А работать, кем будешь?
Она замолчала и посмотрела мне в глаза. Я заметила сильное смущение в ее взгляде. Но то, что она мне выдала я никак не ожидала.
- Есть один бар. Туда много состоятельных мужчин приходит. Так вот скрашивать их одиночество и разводить на выпивку. Не помню, она как-то это назвала, но я не запомнила названия.
Я сидела ошеломленная. Потом протянула еле слышно.
- Понятно.
- Что понятно?
- Ань, это же аморально в таком месте работать. И продавать себя неблагородное дело.
- А никто и не продает себя! – запротестовала Анна.
- Знаю. Но только сначала ты будешь продавать им выпивку пудря мозги, а потом и эту границу переступишь. Человек – он ненасытен. Ему всегда мало.
- Да, ладно тебе. Забудь. Я же не решила еще ничего.
- Я надеюсь, что ты откажешься от этого.
- Угу, - просипела она в ответ.
Я осознавала, что для нее значил мой успех. Но мне было обидно, что Анна поставила себе такую низкую цель. Я положила руку на ее плечи и, прижав к себе, сочувствующе произнесла:
- Ну не переживай ты так. В этот год не поступила, на следующий год обязательно поступишь, но вот только не стоит тебе в Москву с малознакомыми девушками ехать и на сомнительную работу устраиваться.
Аня резко отодвинулась от меня и, встав с дивана, подошла к столу делая вид, что разбирает на нем наваленные стопки учебников.
- Может тебе лучше на подготовительные курсы поступить?
Но ответа на мой вопрос не последовало. Сначала затяжное молчание, а после полное игнорирование моего присутствия дали мне понять, что меня здесь никто не держит. Тогда я решила не мешать и, попрощавшись, покинула ее дом.
Больше за период моего пребывания в Серпухове мы не виделись. Конечно, я переживала и где-то винила себя, за то, что не поддержала ее так как она именно этого от меня ждала. Но это было выше моих моральных принципов. Поэтому, собственно это был первый раз за годы нашей дружбы, когда я не пошла ей навстречу и не пыталась наладить наши отношения, а просто ушла. Ведь если реально смотреть на вещи, то меня поразило в этой ситуации с Анной, что именно в ту минуту, когда ты готов поделиться своей радостью с близким тебе человеком, он способен выразить нечто иное. На тот момент я от нее прочувствовала холодность смешанную с плохо скрываемой злостью.
Я всегда судила людей по себе, считая себя вполне добрым и без каких-либо темных помыслов человеком. Но то, что таилось в моей близкой подруге оставалось для меня на тот день загадкой. Возможно, годы нашей дружбы оставляли свои привычки, и вычеркнуть ее до конца из своей жизни я не могла. Хотя…сколько помню и в школе, и в компаниях с ребятами из нашего двора, и перед родителями всегда я была виновата, всегда мне доставалось благодаря ей.
Поразительное у нее было чувство самосохранения, меня в грязь, а сама на плаву. Она постоянно втягивала меня в какие-то темные истории. Сколько предавала и подставляла, до сих пор перед глазами все это. А я прощала потому, что иначе не могла. Аня после всего содеянного как ягненок за мной ходит и в святой дружбе клянется, а я и верю каждый раз как последний. Ну почему так все? Конечно, важность этого вопроса сейчас отпадает. Время - все поставит на свои места. С этого дня судьба нас ненадолго раскидала. И дружба, длившаяся столько лет, превратилась в ледяной айсберг.
Спустя пару недель я вернулась в Москву. Собрала оставшиеся у тетки вещички, которых было немного, и поехала в общагу, куда меня распределили в комнату с одной студенткой, которая училась на два курса выше.
Получив у консьержки по выданному направлению ключ от комнаты, я медленно поднималась по лестнице старого пятиэтажного, еще со сталинских времен, здания. В некоторых местах шел ремонт, и проходы были перекрыты. Для поднятия на последующие этажи приходилось пересекать весь предыдущий этаж и пользоваться лестницей с противоположной стороны. Было ощущение, будто вокруг все умерло, и стояла гробовая тишина. Я слышала собственные шаги, шаркающие по разбитым бетонным лестницам. Холодные серые коридоры, обшарпанные стены, обклеенные газетами окна и двери комнат - все это наводило на меня жуть. Теряясь в своих кошмарных мыслях от обстановки которая меня окружала, я дошла до третьего этажа, где по-видимому ремонт был уже на стадии завершения, и вглядываясь в коридорном полумраке стала искать свою комнату. Все казалось очень странным. Меня удивляло, что в здании, где живет такое большое количество студентов такая тишина. Но видимо из-за ремонта многие разъехались и к началу занятий общежитие оживет. А пока я медленно передвигалась по видимо только недавно застеленному, светлым линолеумом, полу и высматривала таблички с номером висевшие на дверях.
- Что заблудилась?- услышала я грубый мужской голос. От неожиданности меня резко передернуло и страх впился в мое сердце, которое пыталось выпрыгнуть из моей груди.
Сделав шаг назад, я опустила глаза. В дверном проеме согнув ноги и облокотившись о стену сидел парень лет двадцати пяти. Хотя в потемках рассмотреть его было сложно. Но по комплекции и голосу можно было определенно сказать, что это взрослый человек, а не молодой студент.
- Да,… немного, - стараясь не выдать свой испуг, ответила я. – Вот пытаюсь найти в этих лабиринтах свою комнату. Сказали третий этаж,… направо,…комната 322, но не на всех дверях висит табличка с номером.
- Понятно. Ну, тогда присаживайся, – пробурчал незнакомец.
У меня дар речи от этого пропал. Неприятная сложилась ситуация, темнота и пустота за исключением одного ненормального парня, который сидит возле двери. От этого, напряжение во мне еще больше нарастало.
- Зачем? – возмутилась я, - да и ты чего здесь сидишь?
- Охраняю.
- Кого?
- Ну, в данном случае от тебя.
- От меня?- мое недоумение было выплеснуто с насмешливой улыбкой. – Ответ конечно впечатляет, а главное все объясняет, – съязвила я.  – Пожалуй, мне лучше пройти дальше.
- Да нет милая, ты уже на месте.
- Так значит позволь мне войти, если это то, что я ищу.
- Да нет, расслабься, посиди со мной, - все тем же невозмутимым тоном заключил он, прижимая палец к губам, и похлопывая ладошкой по полу, давая мне знак присесть.
Я медленно опустилась на пол, в полном недоумении смотря на него. Нависшая тишина изредка прерывалась непонятными звуками похожими на щелчки, исходящими из комнаты за нашими спинами. В моем сознании клубок происходящего постепенно начал запутываться. Мы сидели молча. Я боялась даже слово сказать, чтобы не нарушить утопию, в которой находился незнакомец. На мгновенье, вглядываясь в его профиль с закрытыми глазами, он даже показался мне симпатичным. Не знаю сколько бы мы так сидели, но внезапно он повернулся ко мне и сказал:
- Сергей.
- Вика, – выпалила я, обрадовавшись что, наконец, все прояснится раз он заговорил.
Но опять тишина.  Он отвернулся, также откинул голову к стене и закрыл глаза. Что это значило, я так и не поняла. Поджав плечи от недоумения, я продолжала сидеть и смотреть на его греческий нос, таким образом, поддерживая наше общение.
Про себя я размышляла, о том, что могло происходить за этой дверью, которую так отчаянно охраняют и максимум до чего дошло мое воображение это то, что двое влюбленных наслаждаются уединением. Но оставался вопрос в моей голове: « Почему под охраной?». Какого же было мое удивление, когда спустя долгое, как мне показалось время, дверь открылась и из комнаты вышли два парня. Сергей молча встал и, приложив опять тот же палец к губам, шепнул:
- Тихо.
И все трое скрылись в коридорных потемках, а я так и осталась сидеть. Даже не знала, как войти в комнату. Вся эта неловкая ситуация меня парализовала. Ужасно не хотелось выглядеть по-идиотски в первый же день своего пребывания здесь и уж тем более ставить кого-то в неудобное положение. Но дверь опять распахнулась, и передо мной появилась и встала, как вкопанная девица. Разноцветный тонкий халат еле прикрывал ее тело. Лицо разукрашено так, что трудно было определить ее природные черты. Через шею перекинуто полотенце. От удивления, она даже рот открыла и во взгляде вдруг, какая-то злость промелькнула.
- А тебе чего надо? - грубо спросила она.
- Да вот, меня вроде как,… к тебе подселили, - заикаясь,  пробурчала я, а про себя подумала: « Да уж, дал бог соседку!»
- Блин… вот уроды! Как будто другой комнаты не нашлось. Я же им скотам, денег плачу, чтобы меня оставили в покое. Ну, заходи, фигли ты тут расселась.
Она отвернулась и вразвалочку потопала к двери напротив с табличкой «Душевая».
Я потихоньку поднялась, взяла вещи и двинулась к своей цели. На душе комок грязи, в голове сплошная неразбериха. Так, я переступила порог своей новой жизни и познакомилась с Ветровой Катериной.
Комната была маленькой, но уютной. Две кровати, стол, два стула, шкаф. И все остальное, что могло ее как-то украсить. Пару цветочков стоящих на шкафу и пару картинок украшающих не первой свежести обои на стенке. Красные шторы плотно затянули окно, через которое не просачивался свет. Цветная скатерка с нежными полевыми цветками накрывала старый деревянный стол, который стоял по центру окна. Хорошо сохранившиеся кровати, на удивление даже не поломанные, с довольно удобными матрацами как я потом заметила, но правда немного деформированными от времени, были покрыты клетчатыми одеялами. В конце каждой кровати стояла деревянная дряхлая тумбочка. Общий вид моего нового жилища, меня не пугал, а больше интриговал.
Благодаря недоброжелательному приему моей соседки, настроение у меня на тот момент совсем испортилось. Но после,… я, ни на минутку не пожалела, что судьба свела меня с Катей. Мы с ней стали хорошими подругами. Правда периодически мне так и приходилось иногда караулить около двери. Рассказ о ее жизни мне многое объяснял. Впоследствии, когда наши отношения перешли в теплую дружбу, она всегда твердила мне:
- А ты, что думала! В сказку попала? Приехала и думаешь, ты кому-то здесь нужна? Нет,… плевать на тебя здесь все хотели! Я тоже дурой наивной была, а теперь я им не дам себя в обиду. Беру все, что жизнь дает. Да стерва! Да сука! А они кто все? Здесь иначе нельзя. Так, что выброси ты из себя эту романтику о светлом будущем и сними свои розовые очки. Имели тебя и дальше иметь будут. Так и ты имей их по всем статьям. Только так здесь выжить можно. А если любви и спокойной жизни хочешь. так вали в свою деревню, найди себе тракториста и паши на него днем и ночью пока он водку свою сосать будет.
Она всегда говорила жестко и резко, все равно что обрубала. Я много думала о ее словах пытаясь найти ей оправдание в скверных поступках и низких моральных понятиях. И чем больше я понимала ее, тем меньше я понимала себя.
Катя приехала из села. Жила всю жизнь с бабкой. Мать свою ни разу не видела. Та бросив ее на отца, сбежала. Отец - неудачник по жизни. Много пил, да вскоре совсем спился, отчего умер и никто кроме бабки не вспомнил, что был такой человек. А Катьку, как скинул на нее, так и вообще дорогу забыл к матери родной. А что старый человек дать то может? Вот выросла и примчалась на подвиги в Москву, чтоб с местными парнями по сеновалам не лазить. Чего они дать то могли? Любовь? Конечно, немаловажно. Только вот эта вся любовь у них между кроватью да выпивкой. Приехала, попробовала поступать, да и провалила экзамены. А дальше то, что? Назад в село? Нет. Бежала она оттуда дальше, чем видела. Так и осталась московские бульвары покорять. С умом ко всему подошла. Деньги в пустоту не выбрасывала, а собирала и до сих пор копит. Пару лет жила где приходилось. Потом с квартиры на квартиру перевозили ее с другой девчонкой, благо повезло с сутенером, неплохой попался, оберегал. Ну а на следующий год им ручкой помахала и вроде того новую жизнь начала - правильную. Оплатила полностью институт, поселилась в общежитии,  старый промысел бросила. В новом направлении себя нашла, эротическими фотографиями стала на жизнь зарабатывать. Увидеть мне их к счастью не пришлось. Но даже в этом она соблюдала осторожность,…во время съемок на глаза маску одевала, либо макияж до неузнаваемости делала.
Так, что появилась я под ее дверью в первый раз во время очередных любительских съемок. Но, в нашей общаге они проходили очень редко, поскольку афиша была ей не на руку. А незнакомец под дверью в тот день исполнял роль сторожа. Деньги за фото платили неплохие, хватало даже с ее аппетитами. И за экзамены в институте тоже больше платит, чем сдает, поскольку ночи проходят бурно. Как я узнала позже есть у нее покровитель, который на путь истинный ее наставил,… но он ее не балует. Да и она независимость свою бережет. Не любит должной быть. А девчонка она красивая.
Ей было двадцать три года, когда мы с ней познакомились. Темные кудри ниже плеч, большие синие лучистые глаза, но уж больно обидой пропитаны. Изящная, высокая, стройная - как богиня. Вот только жалко, что все таким путем достается. Но все в этой жизни временно. А перемены,…мы никогда не знаем, чем они могут быть вызваны и тем более, куда могут нас завести.
И начался семестр. Жизнь у меня текла тихо и размеренно. Катька вечно где-то пропадала, поэтому в комнате я находилась большей частью одна. Занималась, училась, иногда бродила по улицам Москвы, либо просто сидела в парке и слушала шум проезжающих машин сливающийся со звучанием птичьего пения. Много размышляла, пытаясь сопоставить свою и Катькину жизнь. И где-то в глубине души тоже хотелось быть такой, как она. Но как? Мое достоинство, мои привычки, мои родители в конце концов. Как это можно все совместить? Но хотелось большего чем просто отучиться и вернуться в родные края. Хотелось жить здесь, в этом Мегаполисе пропитанном бешеным ритмом жизни.
Я рассматривала свою жизнь с двух сторон. Отучусь, вернусь и что? Работа? - не факт, что найду хорошо оплачиваемую. Опять нищета, долги и так далее. И муж тракторист с бутылкой водки меня совсем даже не привлекает. Но зато все чисто, благородно и без грязи. А с другой стороны полная неизвестность. Надежды на то, что все пойдет как по маслу, нет. Встретить принца, так это старая сказка и не в этой жизни. «Что меня здесь может ожидать? Какие подводные камни? И стыдно, если кто-то узнает о моих непристойных мыслях и уж тем более поведении. Ладно, подумала и забыла,… жизнь сама знает куда меня вести».
Время пролетало со скоростью падающей звезды. Почти три месяца я не ездила домой, только звонила раз в неделю. И что меня толкнуло в один из дней, позвонить Анне? - я не знаю. Но после звонка маме с почты, я заказала еще один разговор. Как бы то ни было, но душа за подругу болела. Звонкий голос Аниной мамы меня оглушил.
- Алло! Алло!
- Тетя Надя! Здравствуйте! – почти кричала я в трубку из-за плохой слышимости, - Это Вика, а Аня дома?
- А Вика! Здравствуй! А ты разве не знаешь? Она уже как месяц в Москве живет и работает.
По телу проноситься противная дрожь. Язык немеет. Но я стараюсь соблюдать спокойствие и тихо мямлю.
- А… где же она живет? Где работает? Я ничего не знаю,… не было возможности позвонить.
- Ой, лапонька,… где работает не помню, говорила что-то, да я не поняла. А живет, вроде как у подруги какой-то…. А ты то, как? Пропала и не видать тебя. Аня переживала, что ты не звонишь.
- А… я? Да у меня все в порядке…учусь да и только. Тетя Надь!.. Вы извините,… и всего доброго вам, а то меня отключат сейчас.
Повесив трубку, я еще несколько секунд сидела неподвижно в телефонной будке, потом в смятении вышла на улицу.
« Только ни это,- пробормотала я себе под нос. - Ну, Анька! Как же так? Ведь сама себе жизнь сломает. И почему люди заведомо зная, что будет плохо, все равно делают себе во вред? А может, я все преувеличиваю? Чего я боюсь? За что переживаю?»
Я шла медленными шагами, опустив голову, перебирая взглядом желто-коричневую опавшую листву. Хотелось опуститься на тротуар и закрыть глаза в надежде, что все вокруг замрет, пока я смогу найти ответ на свои вопросы.
Ну как же! Люди - они как будто не видят и не замечают друг друга, равнодушно проходя мимо. «Что происходит?» - задаваясь вопросом я шла, заглядывая в глаза прохожих, будто спрашивая спешащих мне на встречу людей: «Где ваша улыбка? Откуда столько безразличия ко всему что вас окружает? О чем, в конце концов, вы все думаете? Посмотрите, какой прекрасный день! Как ласково светит солнышко, несмотря на ноябрьский холодок!»  - но никто даже не заметил меня. Да и не только меня, ни солнца, ни ветерка как мне казалось, даже воздуха никто не замечал. Только мужчина обогнавший меня, при этом задев своим портфелем по моей ноге, обернулся и вместо извинений облив меня свирепым взглядом, хмыкнул и продолжил свой путь. Все для них стало обычным и природа и погода, и все живое превратилось в мертвое.
С каждым днем я чувствовала себя чужой в этом мире не понимая многих поступков и взглядов других людей. Я нашла себе хобби вглядываться в человека и разбирать его внутренний мир опираясь на выражение глаз, мимику, жесты, эмоции. Затем рассматривала черты лица, на котором четко отражались зигзаги человеческого характера в виде морщинок. Потом я начинала сравнивать людей между собой, проводя параллели и перекрестки между ними. Это помогало мне тренировать свою чувствительность по отношению к ним. Я часто ошибалась, но продолжала. Я делала это везде, где бы ни была, в институте, кафе, парке или просто бродя по улице. Прочитанные мною книги по психологии и философии оказались не лишними в этом занятии.
Я искала ответы на вопросы о смысле жизни, или как нужно жить, но я не знала, что ответы были во мне самой.
Однажды я спросила у Кати:
- Как ты думаешь,… может мне тоже стать, такой как ты,… проще относиться ко всему,… отпустить в себе запретные рамки?.. Мне кажется, что они образовываются от неизвестности или страха познания чего-то нового…. Но ведь это не значит, что плохого.
У нее даже дар речи пропал от моего заявления и кусок яблока в горле застрял. Она молча посмотрела на меня, откашлялась и, закатив глаза, спросила:
- А ты готова? Это тебе не книжки умные читать. И не масло на бутерброд мазать. А в таком дерьме купаться, что даже как-то страшновато тебя в этот мир акул запускать. Боюсь, не выживешь. Здесь милая одной психологии мало.
Я молча опустила глаза и ничего сказать не могла. Катя много рассказывала о неприятных ситуациях, в которые попадала, но мне и представить было страшно, как бы я в них себя чувствовала.
-А мужик то у тебя хоть был? - прямо, спросила Катька.
- Ну, Кать, тоже мне,… ты как спросишь.
Я почувствовала, как румянец захлестнул мои щеки, а Катька только заулыбалась. - Был один парень…. Долго мы с ним встречались, ну а потом! Даже говорить не хочется.
- Да, ладно тебе!.. Говори.
- Не могу. Воспоминания злой осадок поднимают.
- Какие мы сентиментальные, куда деваться.
У меня мурашки по телу побежали, от воспоминаний и как-то вырвалось из души с горечью.
- Да, ее это рук дело! Подруги моей, Анны. Она всегда отбивала у меня ребят. Завидовала. Только чему не знаю. У самой стадом ходили, а ей мои нравились. Но я надеялась, что этот хотя бы выстоит перед ней. Но нет, и он туда же. И что?.. Переспал да бросил. Пришел ко мне на коленях просить прощения. А я не прощаю подобные поступки. Анька красивую историю придумала про то, как накинулся, а она отбиться не смогла. А родители наши думали, что мы поженимся.
- И где ж ты такую суку то, в подруги отрыла?
- Да, мы с ней с детства. Уже и привыкли друг к другу. Вот только ребята у нее проходимцы, используют и бросают. Я ей сто раз говорила, что ведешь себя так, вот и окружение такое. Да куда там!.. Она же лучшей должна быть. Последние годы так сложилось, что мы с моим парнем как-то вместе и вместе, а она вроде, как одна. Я в основном дома сидела, ну в кино схожу, в театр. А ей гулять нравилось. Вот она то в одну компанию попадет, то в другую. Так и меняла все вокруг себя. Да не особо ее конечно и держали, поскольку девчонка симпатичная и ребят между собой сорила, и пары хорошие разбивала. Вот и гнали ее отовсюду. А мне жалко ее было. Все объяснить старалась, что нельзя быть такой, всех только отталкиваешь своим поведением. Так она вроде понимает, а потом опять за свое берется. Как демон ею руководит….
- Понятно все с тобой. А об Аньке твоей больше ни слова, - резко заключила она и продолжила, - послушай,… я сегодня в клуб поеду вечером. Не хочешь со мной?.. пятница все-таки.
- Да ты, что Кать! – удивленно выпалила я, - у меня денег на это нет,.. да и одеть нечего. Нет. Не могу.
- А я говорю, можешь. Ты забыла, с кем живешь? Давай вставай и к шкафу, а то передумаю.
Катька демонстративно открыла дверцы и начала потихоньку вытягивать оттуда свои шмотки, приговаривая:
- А то ты у меня совсем в монашку со своими книжками превратишься. Когда у тебя день рождение?
- В августе, а что?
- А вот что курица,… считай, что это мой подарок тебе на день рождение.
- Так он давно прошел!
- Ну, я же не виновата, что мы позже познакомились. Поэтому быстро приводи себя в порядок и едем. И пусть Москва трясется. Мы гуляем сегодня.
- Кать, да неудобно мне, за твой счет как-то.
- Чего? Запомни первое правило, неудобно должно быть другим, но не тебе.
Сборы проходили в интересной форме. Меня причесали, накрасили, одели. Одним словом сделали или сотворили, кому как угодно будет. И вот я предстала перед зеркалом во всей красе. Катюха молча, опустилась на стул, надула губы и домиком свела брови. Я даже испугалась.
- Что?
-Это ты у меня еще спрашиваешь что? Да вот что. Ты только посмотри, какой белый лебедь получился из серой утки. Ты посмотри, как ты великолепна! Это твое, понимаешь! Роскошь это для тебя.
Я молча смотрела на себя в вытянутое зеркало дверного шкафа. Белые прямые длинные волосы аккуратно спадали по моим слегка обнаженным плечам, немного прикрывая грудь. Они были как бы продолжением бежевого узкого короткого платья, которое было чуть выше колен. Красный шелковый шарфик нежно охватывал мою шею. Красные туфельки, ремешок и сумочка служили украшением моего белого наряда. Голубые глаза, слабо подведенные тенями и тушью, сделали их более выразительными, мои пухлые губки сексуально подчеркивала красного тона помада. Я чувствовала себя куклой. Все это было непривычным для меня. Но мне это нравилось.
- Ну, вот принцесса. Принцы уже падают у твоих ног. Тебе нужно только успевать их ловить, - почти шепотом произнесла Катя прикоснувшись своей теплой рукой к моему плечу.
- Как-то страшно мне и непривычно. И декольте очень откровенное…Кать!
- Да забудь сейчас обо всем, мы едим отдыхать.
- Хорошо. Я постараюсь себя держать на нужной ноте.
- Вот это другой разговор. Мы интеллигентны и недоступны. Это мое кредо. Советую перенять…. Ну, что ж,… рванули!.. самое время.
Мы накинули плащи, и вышли на дорогу. Поймали такси и понеслись по ночной Москве. Сквозящее ощущение радости и переживаний чередовались между собой в моей душе. Мне было хорошо и необычно. Ощущение как будто в первый класс иду снова. Конечно, я и раньше бывала в кафе и на дискотеках, но сейчас, это было не совсем, что-то простонародное. Я предвкушала новые эмоции.



                ГЛАВА 2
За окнами несущегося такси, мелькали разноцветные огни, от скорости  сливаясь в одну яркую ленту. Время приближалось к двенадцати. Улицы и дороги были почти пустынны. Редко можно было наблюдать одиноких пешеходов спешащих домой. Тихий и спокойный город, совсем непохожий на  мегаполис, который ярко выражен днем.  Помимо магистральных фонарей, освещением улиц служили мерцающие витрины, новомодных клубов, кафе и ресторанов. Москва погружается в гламурную ночную   жизнь. И никто, никогда не узнает, чем  так притягивает этот ночной город, который ночью перевоплощается в нечто таинственное. Даже люди становятся другими, - более раскрепощенными, спокойными и загадочными. 
Ну, вот - Тверская, Садовое Кольцо, Арбат,  резкое торможение и мы у цели. Сердце замерло.
- Ну, что красота!.. приехали... вылезай! – скомандовала Катя.
Меня, будто приклеило к сидению, но пока Катька  расплачивалась, у меня была возможность взять себя в руки.  Открыв дверь, я потихоньку вылезла из машины. Ноги тряслись, и куда-то пропала  вся уверенность, которой  я обладала с рождения. Я чувствовала, что это, какой-то экзамен и к тому же очень важный. Катька подошла со спины, так,  что я не услышала и больно ущипнула меня за руку, - отчего я взвизгнула.
- Ну, что…так лучше?.. Это, чтобы ты проснулась.
Я действительно проснулась.
- И где этот клуб?
- А тебе вот так все и скажи…он закрытый и только для солидных людей. Проветримся немного,  чтобы ты себя лучше чувствовала.
- Завуалировано, как-то все! – пробормотала я, -  ты тоже являешься солидным посетителем?
- Вот ты дуреха! Женщины,…такие как мы…всегда желанны в таких клубах. Если бы не мы, то и мужики бы дома сидели. Простушек конечно  туда не пустят, но мы…не из их числа… Понятно теперь?
- Да, Кать, конечно. Но страшновато мне как-то…
- Да расслабься ты, наконец!.. Тебя, что на казнь ведут?.. Ты же отдыхать приехала!
За разговором я не заметила, как мы подошли к серому невзрачному дому.
- Это больше похоже на трущобы, чем на дорогой клуб, - ухмыльнулась я.
- Много ты понимаешь!.. Все увидишь,…потерпи!
Мы подошли к железной двери. Катька нажала на звонок домофона. Последовал гудок. Она набирает на табло номер, после чего дверь открывается. Мы ныряем внутрь и, пересекая полностью первый этаж подъезда, подходим еще к одной двери. Процедура та же самая. После мы выходим на улицу. И оказываемся  в пространстве, окруженном со всех сторон домами. Я даже дышать боялась, как меня это все интриговало.
- Иди  за мной, - тихо сказала Катюха.
Я, молча, повиновалась. Мы подошли к лестнице, которая уводила нас вниз,  в  подвал. Такая же железная дверь только зеленного цвета и без ручки. Катька подошла к ней почти  вплотную и достала ключ, больше напоминающий круглый магнит и  приставила его в маленькое отверстие. Послышался тихий щелчок и дверь  размагнитилась.  Она подцепила ее пальцами и потянула на себя. Зайдя  внутрь, мы очутились в маленьком коридоре.  На мое удивление перед нами была еще одна дверь, на которой было встроено табло с цифрами. Катя набрала код входа.  Еще несколько секунд и мы были внутри этого загадочного места.
Впереди нас тянулся длинный коридор. Кругом царил полумрак. Стены были обшиты бежевым бархатом. Потолок был расписан картинами нежных тонов. Светильники мягко переливались цветами радуги, а на полу  был выложен розово-бежевый мрамор.  Тихо играла спокойная умиротворяющая музыка. В конце коридора  вниз вела лестница выложенная  разноцветной мазайкой. Все это напоминало больше дворец,  нежели клуб.  Спустившись вниз, мы оказались в небольшом холле, где к нам подошла служительница заведения.
- Добрый вечер!.. В каком зале предпочитаете отдыхать? - с нежной улыбкой спросила она.
- Красный для начала, - ответила Катя.
- Пожалуйста,… пройдемте за мной, -  вежливо пригласила нас девушка.
Она провела нас сквозь небольшой  бар, дизайн которого нельзя не отметить. Да и его название - «бронзовый век», точно соответствовал стилю. Светло-коричневый бархат, обтягивающий стены подчеркивался антикварной мебелью и бронзой. Из бронзы были выполнены все аксессуары, начиная от люстры и заканчивая ножек столиков. Повсюду были расставлены статуэтки разных животных, которые от мягкого света переливались, и казалось, будто они двигаются как живые.
Меня все больше и больше от этого восхищения била дрожь. Такое ощущение, что я попала в другой мир. А главное что поразило меня, все были спокойные и никому, ни до кого не было дела. Каждый из присутствующих пребывал в своих мыслях или фантазиях.
Из бара вели четыре арки, каждая являлась входом в отдельное помещение.  Даже  персонал был одет каждый под определенный стиль зала. Они не могли появляться в других комнатах, чтобы своими костюмами не нарушать визуальную идиллию.
 Мы подошли к красной комнате, где нас встретил человек в черной, плотно прилегающей к лицу полумаске. На нем был обтягивающий черный костюм и красная накидка на плечах. Даже волосы у всех работающих в этом зале были черные, что практически не выделяло их на фоне черных стен. Он пригласил нас войти и провел к нашей ложе.
Комната вызывала во мне странное возбуждение.  Она была просторна и уютна освещенная только ароматными свечами, которые мерцали на подвешенных люстрах и бра. Беспорядочно в разных местах стояли красные квадратные диваны с маленькими спинками  и встроенным небольшим столиком посередине.  Ложе прикрывалось  балдахином, из тонкой красной с золотой россыпью чуть прозрачной  ткани, при этом оставляя лицезреть расписной потолок. Таких ложе я насчитала  семь, и все они были заняты. Точно рассмотреть кем,  я не могла. Красно-черный стиль комнаты  был разбавлен позолоченными аксессуарами, что придавало ей гламурность.  Паж, - даже не знаю, как лучше его обозвать,  мягким движением руки  приподнял тюль, и мы проникли в наше пространство. Я как в бездну провалилась, когда опустилась на диван. Он больше напоминал перину и был усыпан маленькими  черными подушечками.   
- Гранд меню, пожалуйста… - бросила Катя.
- Будет исполнено мадам, - с поклоном произнес паж и удалился.
Он появился спустя несколько минут как волшебник. В мгновение на нашем столике, стояла большая ваза с фруктами, два бокала с бутылкой красного французского вина и кальян, да такой красивый, что я пристально принялась  его  разглядывать. Узоры были ручной работы в египетском стиле и какие-то надписи с арабской  символикой, которые было бы очень интересно прочитать, но таким даром я не обладала.
- Здесь можно делать все, что твоей душе угодно, - сказала Катька, улыбаясь, - и отказаться от этого я не в силах, - она поднесла к моему рту трубку бурлящего кальяна, - Попробуй!.. это тебе понравится и тебя расслабит.
- Да,… я даже не курила никогда и понятия не имею, как это делать.
- Ну, ты деревня!  Просто,… берешь и в себя вдыхаешь. Вот так!.. Смотри…
Катька раскинулась на диване, подложила под голову подушки и закинула ногу на ногу, отчего ее черное  платье сползло по бедрам и оголило ее красивые ноги, которые были спрятаны под черными чулками. Я оглянулась по сторонам, и с удивлением прошептала:
- Ты что?.. Смотри у тебя все на виду.
- Хм…Ты думаешь, здесь волнуют кого-то твои трусики?.. Нет,… для этого есть другая комната, - и она медленно втянула в себя струю ароматного дыма.
Я тихонько наблюдала за ней.
- Вот и все,… теперь давай ты.
Я поднесла к губам пахнущую, как мне показалось вишней трубку, и втянула немного, пряного аромата. В горле запершило, но приятно.  Я выдохнула  остатки и решила попробовать еще раз. Катя, молча, наблюдала. Повторив, я почувствовала, что по моему телу как будто, что-то разливается. В глазах  постепенно темнело,  и я опустила голову на подушку.  Пыталась, что-то сказать, но почему-то не могла. Мое тело  находилось в  блаженстве, от которого совсем ослабло. Сквозь пелену  рассеянного сознания я слышала, как Катя что-то смазано говорит, - но я не понимала слов. Сколько я находилась  в полубессознательном состоянии, неизвестно. По словам Кати  недолго, но мне казалось, что вечность проходит.
- Что это было? - спросила, я очнувшись.
- Об этом здесь никто не знает,…но это на тебя так подействовало, поскольку раньше не пробовала, а мы уже привычные…. Да, не переживай!.. это не опасно.
Я представляю, какое у меня было испуганное выражения лица от ее слов.
- Это, что наркотик?
- Может быть,… но, очень слабый.  Хозяин об этом никому не говорит. Держи, - она протянула мне бокал с вином, -  выпей  и насладись качеством…. Понимаешь,…здесь ничего не бывает просто так…все подобранно, как нельзя лучше.
Я задумалась.
- Кать, а как же ты за все это платишь,…здесь наверно цены сумасшедшие?
- Я не плачу.
- Как?
- А ты что думала, я зря время не теряла.
- Так, а как же мы…, - с беспокойством  спросила  я.
- Да не твои это заботы. Расслабляйся и получай удовольствие,…тебе, что плохо от этого?..  Я же сказала, что все за мой счет.
Мы замолчали и  лежа  вглядывались  в роспись на потолке. Обнаженные дивы в роскошных апартаментах; обнаженные мужчины,  обнимающие их пышные тела,  казалось,  настолько профессионально было все выражено в этих картинах, что создавалось ощущение будто они живые.  Все это было рассчитано на игру воображения. Катя прервала молчание:
- Да… - протянула она, - он меня из  такого дерьма вытащил, что если бы не он,… не знаю, где бы я была.
- Кто? – спросила я, повернувшись к ней.
- Да тот,… который мне все это дал, -  она придвинула к себе кальян и затянулась. - Сняли нас как-то с подружкой поначалу нашей уличной деятельности трое, как нам тогда показалось солидных мужиков. А, что мы! - глупые, зеленные одним словом были. Потом  запихнули в машину, завязали глаза, пригрозили, чтоб тихо сидели, да повезли в неизвестном направлении. Ехали прилично. Когда глаза развязали, - кругом лес, и единственный дом перед нами окруженный кирпичным высоким забором. От дома только крыша была видна. Завели, спустили в подвал и закрыли. А подвал не хуже этого. Как нас дрожь била, что зуб на зуб не попадал, лучше не вспоминать. Светка подруга моя взахлеб рыдала. Я все еще ей рот затыкала: «Замолчи  дуреха, услышат, - говорю, - вообще прибьют». А она бедная остановиться не может. Истерика у нее была. И страх одолевал нас жуткий от неизвестности. В этот вечер к нам даже никто не спустился. Мы как забились в угол, так и просидели там до утра. А утром, баба пришла, еду принесла, шмотки  и указания.  И сказала, чтобы через два часа готовы были. Мы полумертвые.  От усталости и бессонницы не было сил даже встать. Но что делать? Пришлось. Помылись, поели. Нацепили на себя принесенное секс–белье и пеньюары. Другого ничего не дали. У Светки  все еще слезы капали. Я отрыла в баре бутылку коньяка, и мы прям из горла кто сколько смог. После  чуть  отпустило и  расслабило. И стали ждать сами не зная чего. Ну а потом и так все понятно. Приехали  крутые и мы их развлекали. Неделю мы так пахали. Потом, приезжали какие-то люди, заходили, осматривали нас как лошадей и выходили, а мы ничего понять не могли. Но однажды спустился к нам толи охранник толи кто?.. не знаю. И сказал: «Ну, девчат готовьтесь, завтра в теплые страны полетите» - и больше ничего не сказал…. На утро пришли двое, Светку забрали, а меня не тронули. Я в слезы, мол:  « Заберите и меня с ней». Они только вякнули на меня и все. У Светки истерика, они какой-то укол ей всадили,… только помню, как она глаза закатила  и ее унесли. До сих пор все перед глазами стоит. И жалко ее до боли…. Не знаю где она?.. Что с ней стало?..  Я рухнула на кровать и рыдала, а потом от пустоты всю ночь в одну точку смотрела. Не помню, как отрубилась…. На утро козел какой-то пришел. Буркнул:  «Одевайся, за тобой приехали» - и все.  Я как сидела, так и сидела,…пока меня под руки не вывели. Посадили в машину с перевязанными глазами и повезли. По дороге глаза развязали, и я в душе с облегчением вздохнула, что передо мной опять Москва.  За рабочую неделю я даже не запомнила мужиков, с какими была. Все как в тумане. И поэтому, когда Богданова увидела, не узнала. Он рассказал, что  меня по его просьбе оставили,… и  что выкуп немаленький заплатил. А так  увезли бы меня как Светку в неизвестном направлении. Я  со временем у него спросила:   «Почему именно я?.. А  он: « У тебя характер есть, а та мямля была».  И закрыл эту тему.  Поселил меня на квартире с другой девицей. И мы с ней на пару дорогих клиентов обслуживали.  Он с этого ничего не имел,… но вроде, чтобы не на улице. А сутенер  его знакомый был.  Жили мы, как королевы, все у нас было. Он это дело контролировал.  Полную свободу мне давал.  И как-то, говорит: « Не место тебе здесь. Тебе человеком стать нужно».  Проникся он ко мне, не знала тогда, почему?.. Но до сих пор, не балует. Считает сама смогу по жизни выкрутиться. Жалование выдает, но минимальное,… вот уже как год. Сказал, что если добьюсь сама чего-либо, то он меня не бросит. Ну, а если сдамся, то говорит,  не обижайся. Ты должна сильной стать и пройти через все тяжкие, а не на готовенькое зариться.  Вот и стала я его собственностью, так можно сказать. Денег заработала,… сразу институт оплатила, и чувствовать себя значимей стала,…уверенность появилась.  А до этого, сколько времени по ночным улицам скиталась, да с мужиками по койкам прыгала и глупышка думала тогда, что это и есть моя жизнь. Так что мне еще повезло.
Я с досадой  слушала ее рассказ и от представления  всего, у меня мороз по кожи бил.
- А почему ты в общаге живешь?.. Ты же можешь  в шикарной квартире жить!
- Да, могу. Только вот это его условие. Чтоб на землю опустилась,… к людям поближе и все с чистого листа начала, а старое забыла, иначе сама себе яму выкопаю.
- А зачем тебе тогда  другие, если он у тебя есть?
- Да не он у меня, а я у него.
- Ну, а какая разница?
- Большая. Он руководит мной,…а не я. И он не спит со мной.
- Тогда я вообще ничего не понимаю.
- Да  оно тебе надо?
- Просто, непонятно.
- Я как у него появилась, он присматривался ко мне и однажды к себе домой привез, в роскошный особняк, где на комоде увидела фото и только тогда все поняла. Дочь у него почти моя копия. Но вопросов задавать не стала. Он сам все рассказал. Вечер знакомства, у нас спустя  год состоялся. Вот тогда он все точки над «и»  и поставил. Лет пять назад…его жена с дочерью в авиакатастрофу попали,… даже останков не осталось. Ее тоже Катя звали, ей лет пятнадцать тогда было. Ну и все, с тех пор через муки ада прошел. В больницах лежал, думал, что с ума сойдет, жить не хотел.  Все было у человека и деньги и квартиры и дома  и виллы на побережьях. А вот семьи не стало, и все смысл потеряло….  А я ему за свою жизнь рассказала. Так он меня все равно, что удочерил. Поэтому и спать со мной не может,…но и с другими не ограничивает…. Тогда, когда меня забрали из проклятого дома, я его не узнала, поскольку его там никогда не было. Его друг рассказал ему, что я похожа на его дочь как две капли воды…. После вечера наших откровений бросила я этот проклятый заработок и поселилась в общаге.  Ну,…остальное, ты уже знаешь. Вот такая история…
- Да, Кать, печально все как…
- Ну, жизнь есть жизнь, – она поднялась и присела, - что то мы с тобой все  о грустном,… нужно потихоньку вылезать отсюда.
- Да ну,… мне так хорошо здесь,… спокойно...
Удивительно что кроме мелодичной музыки ничего не было слышно. На других ложах редко можно было заметить двигающиеся тени. Только  тоненькая струйка дыма просачивалась сквозь тюли.
- Да  ты еще много чего не видела. Здесь везде хорошо.
 Она потянулась к краю дивана и нажала на кнопку. Через секунду перед нами стоял паж.
- Проводите нас, в зал серебряный век, - сказала Катя.
- Конечно мадам!
Он помог нам встать с дивана. После чего под руки провел нас к арке, ведущей в другой зал. За аркой начинался небольшой коридор, который вывел нас в другой мир. Нас передали под опеку элегантно одетой барышни, которая и сопроводила   к нашему столику.
«Серебряный век» - был рестораном, зал которого отличала холодная, но более живая атмосфера. Чередования красок более походило на лагуну. Голубые, глубокие кресла были расставлены вокруг овальных стеклянных столиков, которые поддерживались снизу   серебристой   русалкой.   На них стояли высокие семи-рожковые свечи, и над каждым столом свисала серебряная люстра в виде густых веток с множеством маленьких лампочек на концах, но, несмотря на их количество, свет не давил на глаза и был  томным. Все тот же расписной потолок, но с морской тематикой и тонами голубой гаммы.  Значительно громче играла  живая музыка. Разнообразие жанров  сменялось желанием публики. Мелодии сопровождались, изумительным голосом миниатюрной певицы. Посетителей  здесь было значительно больше, и их трапеза сопровождалась живыми разговорами. Одежда подчеркивала элегантность женщин и стильность мужчин.
Фрукты и вино были неотъемлемой частью сервировки. На небольших скатерках умещались фарфоровые тарелки, которые были дополнены серебряными столовыми приборами. Накрахмаленные салфетки были сложены в виде веера и придавали оригинальность общему убранству стола. Мы заказали блюда из морских экзотических продуктов. Я положилась на вкус  Кати, поскольку  в глаза этих чудных тварей не видела.
Расположившись в удобном кресле, я наслаждалась изумительными пейзажами, которыми были увешаны стены и постепенно мой взгляд переходил на каждую деталь этого зала. Интересом было вызвано все, что здесь находилось. Мой взгляд скользил от одного столика к другому, и я внимательно   наблюдала, как вели себя девушки пытаясь улавливать их жесты. К сожалению естественности и искренности в общении с рядом сидящими мужчинами я не увидела. Излишняя манерность с ярко  выраженным  кокетством  и чрезмерная напущенная сексуальность, направленная на обольщение противоположного пола, со стороны смотрелась вызывающе и глупо.  « И как мужчинам это может нравиться? – подумала я, - эта вертлявость и театральность... хотя,…- я оценивающе посмотрела на сидящих в пяти метрах от нас молодую девицу с мужчиной в возрасте, -   конечно же!.. Ему абсолютно все равно, что она собой представляет,…это видно по тому как он на нее смотрит. Он просто не обращает внимания на то что она перед ним рисуется, он  ждет…ждет когда закончится вечер и он возьмет только то что ему нужно, а на утро она останется одна, потому что кроме вертлявости и кокетства в ней нет ничего, чем бы она могла его удержать возле себя».  Ухмылка сожаления скользнула по моим губам, но я почувствовала себя расслабленно и  более уверенно, поскольку в моей природе не было фальшивости и ту естественность, которой обладала я, оценит только достойный мужчина.
Пригубив стакан вина, мое внимание  привлек  сидящий в  дальнем углу зала мужчина.  От его  пристального взгляда мурашки побежали по коже, и я опустила глаза. Катька сразу заметила мое замешательство:
- Что? - с удивлением спросила она.
-  Там мужчина,  меня в дрожь бросает, как он смотрит на меня.
Катя оставалась неподвижна.
- Ну и как он тебе?
- Ты о чем Кать?
- О чем,… о чем? О мужчине.
- Да я даже не знаю. Симпатичный,…  даже сексуальный. Только от его взгляда, не по себе становиться.
Катя пространно окинула взглядом  вокруг, не концентрируя внимание на его персоне.
- Ясно, - с неглубоким вздохом произнесла  она.
- Что ясно?
- Советую…Макс,…немаленькая птица. Нефтяник, по-моему.
- Да ладно, перестань! Ты на что намекаешь?
- А я не намекаю. Действуй и не будь дурой.
- Не… ты явно чушь несешь…
- Ну, дело твое. Тогда он будет действовать.
Я выпрямилась и стала усердно делать равнодушное лицо, полностью игнорируя моего гипнотизера. Катька  ехидно надо мной улыбалась, но молчала.
Нам принесли  наш заказ. От красоты и запахов кальмаров, мидий, королевских креветок и еще  каких-то не понятных существ, у меня слюна к горлу подкатила, и я стала упорно ковыряться в тарелке, разглядывая каждое лакомство прежде чем им насладиться. Все было изумительно вкусно.
-  Кать, а ты что всех здесь знаешь?
- Да,… тут все друг друга знают,… и друг о друге тоже. Только вот вида не показывают. Здесь так заведено. Это же клуб!.. С улицы не зайдешь,… а вступая, чуть ли не клятву перед иконой даешь о неразглашении. Ну, это я конечно шучу!.. Но все приблизительно так. Тут членство до хрена стоит…правда, Богданов,  не говорит сколько. Все оплачивается на год вперед, а потом ходишь, сколько хочешь и не платишь ни копейки…только излишки, потом доплачиваешь. Можно привести с собой только доверенных лиц. Так, что я тебе доверяю!
- Ну, спасибо. Значит, мне об этом забыть нужно…  Я правильно поняла?
- Почти.
- Как понять почти?
- А так!.. Ты можешь забыть, а они тебя уже не забудут. Ты уже как на ладони у них.
У меня даже дар речи пропал, и жевать я резко перестала.
- Да успокойся, держи язык за зубами… и все в порядке будет. Они мирные… просто у них на каждого досье имеется…и если какая-либо информация просочиться,… из-под земли достанут.
Моему испугу не было предела. Я  переваривала уже сказанное подругой, нежели пищу.
- А зачем ты меня сюда привела? Если здесь все так серьезно.
- Чтобы ты посмотрела, что это за жизнь,… да и забудь ты о моих словах.
- Да, уж!.. как будто так просто.
- Не о чем тебе беспокоиться, тебе это никак не помешает, влачить свое угрюмое институтское существование.
Я медленно доедала остатки почти остывшей еды. Настроение у меня несколько  опустилось. Скорее я была всем этим озадачена. Думы охватывали меня все больше и больше. Я не знала, чем это все могло, для меня кончится.
« Ну, неужели Катька способна мне сделать, что-то плохое? Она же меня знает.  И дурного от меня ничего, никогда не было. Да и  не может этого быть. Сколько она сама испытала? Знает она цену дружбе и с подлостью хорошо знакома. Нет, нет, нет!.. Это просто мое воображение и незнание » - размышляла я.
- Хватит панику разводить, - Катька как будто мои мысли  читала. - Никому ты здесь не  нужна,…отдыхай и все. И досье, – это чтобы идиотов здесь не было, понимаешь?
Меня, конечно, мало это успокаивало, но я старалась избавить себя от этих мыслей.
- Да все нормально. Ты же видишь, я уже улыбаюсь.
- Ну, вот и не парься.
Незнакомец продолжал поедать  меня глазами. Я уже как на иголках сидела.
- Кать, пойдем, отсюда в другой зал.
- Ну, начинается!..  то тебя не вытащишь, то, как метлой тебя гонят. Что-то  не так?
- Да утомил меня этот нефтяник,…не знаю куда глаза деть.
- А танцевать есть желание?
- Ну, можно было бы.
- Так иди, пригласи его, и он смотреть перестанет.
- Да ладно тебе Кать, не до шуток…смущает он меня.
- Ну, тогда бросаем все и сваливаем, как серые мыши из мышеловки.
          С этими словами, она бросила на стол салфетку и встала. Я последовала ее примеру. Девушка, которая нас встречала, была уже тут как тут.
- В « Стрип» будьте добры, – бросила Катька.
И мы гуськом пошли за официанткой. До выхода из зала я чувствовала на себе этот дьявольский взгляд. Не могу сказать, что этот тип мне был неприятен, на мой взгляд, очень даже интересный: темный волос, правильные черты лица, фигура – подтянутая, крепкая, подчеркивалась элегантным светлым костюмом, но взгляд как выразилась Катька:  «Хищника».
Мы покинули ресторан и, пройдя через маленький коридор, очутились уже в другом зале. Полная противоположность каждого из них поражала. Для меня это словно  экскурсия по разным мирам.  Стили, краски,  ткани,  все  разное и неповторимое.
У входа нас так же встретили, но вид этой девушки меня восхитил или даже шокировал. Это была настоящая гейша с восточными глазами, в черном, расшитом сложным золотым рисунком кимоно, выбеленным лицом и высокой прической украшенной деревянным гребнем.  Пока мы проходили мимо других присутствующих, я  осматривалась по сторонам, и моему удивлению не было предела. Темные ковры с длинным и пушистым ворсом помещали на себе низкие, но удлиненные,  коричневые, плетеные столики. Вокруг стола не было; ни стульев, ни кресел, ни диванов. Посетители, кто - сидя, кто – полулежа, располагались на широких  подушках. Светло-оливковые стены, как окна были увешаны темными шторами. Столы украшали плавающие свечки в квадратных емкостях и повсюду дымились благовония. По залу бродил полумрак и только выполненная в виде волны  сцена, освещалась переливающимся разноцветным  светом.  На ней  извиваясь змейками танцевали две девушки, поочередно обвивая железный шест, скрепленный между полом и потолком. Эротические танцы разбавляла  очень приятная восточная музыка. Шоу  было очень красивым. Все находящиеся  в зале были поглощены  сексуальностью действий. Шел эротический спектакль.
Мы опустились на наши подушки, не отрывая глаз от этого зрелища. Мы даже не заметили, как на нашем столе появился  ароматный чай, с какими-то странными сладостями. Я принялась дегустировать все подряд.
- Тебе заказать, что-нибудь выпить? - спросила Катя, - советую мой любимый коктейль.
- Да, пожалуйста, очень хочется попробовать, - согласилась я.
Катька махнула рукой, и гейша присела рядом с ней на колени. Катька несколько секунд, что-то ей шептала, после чего, та, не меняя выражения лица, испарилась.
Коктейль  был потрясающий, с земляничным вкусом и с добавлением разного вида алкогольных напитков. Тертая земляника и молотый лед  подчеркивали вкусовые ощущения. Но было, что-то в этом коктейле  необычное. Это нельзя передать на словах, можно только ощутить. Я только потом поняла его свойство и предназначенность. Ах,… эти японские штучки. Да и название загадочное «Шепот грешницы». А что самое интересное, так это запивать его нужно было горячей травяной настойкой, почти безвкусной.
- Ну, как? – спросила Катька.
- Вкусно, вот только непонятно, зачем запивать его нужно?
- Для большего эффекта.
- Для какого эффекта? - напряглась я, - если честно… я даже хмель не чувствую.
Катька только улыбнулась. 
«Боже опять какие-то загадки - думала я. - Что интересно на этот раз?» Но я потерялась в своих догадках. Решив отбросить, наконец, все свои мысли я расслабилась и продолжила наслаждаться красотой танца и эротичностью уже обнаженных девиц. Я даже придумать не могла, что  за сюрпризы меня ожидали.
Оглядываясь по сторонам,  я замечала, как гейши кружились вокруг одиноких мужчин, расслабляя их легкими массажами головы, ног и  рук. Некоторые пары тихо вставали и уходили.  Меня удивляло, как можно не дождаться конца этого зрелища и я спросила:
- Кать, неужели им не интересно,… почему они уходят?
- Они хотят уединиться, - спокойно ответила она.
- В смысле? - моему любопытству не было предела.
- Ну, что тебе все объяснять нужно? Надеюсь, как уединиться… тебе понятно?
Я кивнула головой.
- Ну, а где,… так для этого есть специальное место, но мне туда нельзя. Богданов блюдет мою нравственность,…а ты можешь сходить.  Там можно все. И каждый наслаждается, как хочет.
- Вау!.. Это что-то новенькое и загадочное… даже заманчиво.
Катька подозрительно покосилась на меня:
- Так, по-моему, пора.
- Что пора?- удивилась я.
Она встала, сделала еле заметный знак рукой нашей гейше, и пошла по направлению к сцене. Через минуту  музыка сменилась, и я увидела Катьку уже  в окружении танцующих девиц.  В такт музыки она изящно двигалась, сопровождая каждое движение каким-то завораживающим чувством. Девушки подыгрывали ее самовыражению, умело  подстраиваясь к ее образу. Они постепенно раскрывали ее  красивое тело,  медленными движениями освобождая от одежды.  Восхищаясь  их артистичными композициями, я еле сдерживала переполняющие меня бурные эмоции,  ловя себя на мысли, что  тоже этого хочу. Раскрыться и порхать как они. Я мысленно перенесла себя на сцену и представила, как  вливаюсь в танцующее трио. От подкатывающего эмоционального возбуждения у меня начинали трястись руки и, несмотря на  внутреннюю борьбу, которой я пыталась укротить страстные порывы, чувства захватывали меня все больше и больше. Я уже полностью окунулась в свое воображения, когда почувствовала на своем плече чью-то горячую руку. Какого было мое удивление когда, повернув голову, я увидела того самого незнакомца, которого Катя окрестила «хищником». Но куда делся испуг от его внезапного прикосновения? Напротив,  меня поразило мое спокойствие, можно сказать заторможенность,  которая мной овладела.
- Давай милая - произнес он тихим, чуть хрипловатым голосом и кивнул  головой в направление сцены. - У тебя все получится. Иди и вырази себя,… раскрой  в себе спящую пантеру. Ты шикарна и великолепна. Поглотись свободой, которую ты так сдерживаешь в себе.
Меня будто загипнотизировали. Я не слышала свой разум, я повиновалась его магическому голосу. Ноги сами меня несли к сцене, было чувство, что плыву. Появилась даже  уверенность в себе, и хотелось кричать от этого  прекрасного ощущения. Заворожить всех, и показать какая я на самом деле. Сбросив туфли, я медленно поднялась на сцену. Девушки расступились, заманивая меня плавными движениями рук в самое сердце композиции. Теперь, все их внимание принадлежало мне.  Я чувствовала, как оголяется мое тело, и  нежные касания див  заводили меня еще больше. Впервые я испытала внутреннюю свободу, переступив  рамки и границы, выстроенные мной в течение жизни. Но сейчас я наслаждалась. Здесь пригодился мой огромный  танцевальный опыт,  которому я посвятила свои школьные годы. Мне не нужно было придумывать движения, они выливались из меня.   Пластика и грация открывали меня больше и больше,  делая   смелее и раскрепощённее. Я лилась как песня. На мне кроме нижнего белья ничего не оставалось, когда Катя приблизилась совсем близко.  Я была готова влиться в дуэт. Наши движения выполнялись в полной рифме, и это было похоже на нежность двух кошек. С каждым разом все сильнее вырывались наружу  наши чувства. Нас соединяла мелодия наших душ. Нам не хотелось останавливаться, мы уводили друг друга все глубже и глубже, в симфонию танца.  Легкие поглаживания сменялись ласками губ, после чего переходили в легкие поцелуи,  и все дальше и дальше нас уносило в бездну. Окружающие пожирали нас глазами и от этого, в нас  разгоралась все более безудержная страсть. Невозможно описать ощущения, когда ты свободно можешь выразить всю яркость своих чувств в движении.
Музыка казалась нескончаемой, и периодически меняющийся тембр то зажигал в нас огонь, то приводил в состояние расслабленности. Импровизируя, мы наслаждались бесконечностью нашего произведения. Но вдруг чьи-то сильные руки, обвившие мою талию, выдернули меня из забытья.
Это был он, все с тем же пронзительным жаждущим взглядом. Он резко поднял меня на руки, а  я  обвила  его шею, тем самым  соглашаясь со всем, что происходит. Меня  будто уносило течением страсти.  Постепенно  мы удалялись со сцены, смотря только друг другу в глаза. Я чувствовала его непреодолимое желание, отчего сладкая истома зарождалась во мне. Сознание было, будто атрофировано и океан моей страсти переполнялся. Я не заметила, как мы очутились в маленьком коридорчике разделяющий два зала.  Незнакомец опустил меня на  пол. Я  не чувствовала ног.  От эйфории, в которой я все еще находилась, содрогалась каждая жилка моего тела.  Он снял висевшую на крючке маску и одел на мои глаза. Так же молча, он взял меня за руку и, отодвинув тяжелую бархатную завесу, открыл затуманенный пахучим дымом благовоний маленький зал.
-  Просто смотри, чувствуй  и наслаждайся, - ласково шепнул он мне на ушко.
Бледно-розовая  с пылающими красными свечами комната, заманивала меня в глубину новых ощущений. Здесь пылали бурные страсти любви. Кто танцевал под легкую эротическую музыку, кто наслаждался безутешными  ласками, кто просто наблюдал. Зал был  разбит на округлые ниши, которые шли по  его окружности. В них  находились широкие покрытые шелком, арабского стиля низкие кровати. Посередине комнаты была небольшая круглая сценка, окруженная воздушными мягкими креслами без подлокотников. На ней танцевала обнаженная пара, над головами которых, крутился зеркальный шар. И маленькие разноцветные зайчики от перепада света перескакивали со стенки на стенку. Создавалось впечатление круговорота. Некоторые ниши были прикрыты прозрачной завесой, через которую можно было наблюдать нечеткое движения любовных забав. Я, полулежа, расположилась в кресле возле танцующей пары. Мой таинственный друг постепенно снимал с себя каждый элемент одежды. Я любовалась раскрывающимся передо мной красивым смуглым мужским телом. Крепким и властным, чувствительным и манящим. Он медленно подошел ко мне, пронзая меня горячим взглядом, своих больших карих глаз. Мягко и нежно его руки прикасались к моему телу,  чередуясь с горячими поцелуями.  Я закрыла глаза, и меня уносило в еще большую нереальность. Музыка заглушала стоны, которые вырывались наружу, как  пламенные языки.  Я извивалась как змейка от каждого его прикосновения. Но вдруг я перестала ощущать эти сладкие касания.  Я открыла глаза и увидела, как удаляется его силуэт, все так же пристально смотрящий  на меня. Он  шел на манящее его  ложе, которое находилось напротив меня.  Там была женщина, и я увидела, как они растворились в  обоюдной страсти.  Изначально я не совсем это все поняла, но потом  ситуация начала проясняться.  Каждый наслаждался здесь, так как он хотел и с кем  хотел.  Он желал, чтобы я за ним наблюдала. Но чем больше я это делала, тем больше меня засасывала волна неприятных чувств. Меня это задевало.  Я не знала, зачем он так поступил и разочарование вперемешку с обидой  стали  играть в моей душе  главную роль. Теперь все мое нутро с отвращением смотрело на все. Я будто очнулась после спячки и, приходя в себя,  начинала испытывать чувства неловкости  переходящее в полную неуверенность. Какой смысл было себя ругать, если все что произошло – это реальное  воплощение моего  подсознания, моих скрытых желаний вырвавшихся наружу с помощью загадочного снадобья.  Подсознание, которое долго держало в себе  страшного зверя. Но вот как его имя? Раскованность, беспредельность, а может моральная безграничность? Мне предстояло еще дать подобному поведению свое имя и объяснение. Одно я точно поняла, я преступила границы дозволенности, которые были прописаны во мне запретом; которые отделяли меня от многих, как личность. Теперь я не могла самой себе сказать, о своей чистоте. Так же, как  судить  Анну за ее выбор, а  Катю за ее прошлое. Я была такая же, как и они,… как все. 
Я не могла здесь больше оставаться и, стараясь не привлечь к себе внимания, направилась к выходу. После этой ночи я поняла, насколько все люди равны в своих слабостях - сознательных или подсознательных. И чем дальше ты заходишь в запретную зону страстей и пристрастий, тем больше ты понимаешь, насколько все кажется безобидным, но только  изначально. Но важен - итог, результат, конец  и самое страшное оказывается, что этому нет конца.
Катька спокойно беседовала с  рыжеволосой, как мне показалось  приятной женщиной, когда я вернулась в стриптиз - зал. Заметив меня, она улыбнулась. Но не успела  я подойти к  нашему столику как она, с любопытством смотря  мне в глаза, спросила:
- Ну, как ощущения?
Ее собеседница, мило улыбнувшись, извинилась и попрощалась с нами.  Провожая ее взглядом, я ответила:
- Лучше не спрашивай. Такой поток эмоций, что я и сама не могу в них разобраться. А кто это? - кивнув в сторону уходящей рыжей незнакомки, спросила я.
 - Хочешь денег нормально зарабатывать? - и она протянула мне визитку, на которой черными буквами было выделено:   «Мадам  Тюсье» - эротический клуб  для состоятельных господ.  Внизу был указан номер телефона. На обратной стороне ручкой дописан еще один номер и имя, как я поняла хозяйки этого клуба.
- Валерия Владимировна Туманова, - задумчиво произнесла я, - Это ее клуб?
- Да,… ее заинтересовала наша танцевальная импровизация. Говорит, как новое направление, почти спектакль. Не хочешь попробовать. Да и платит нормально.
- Вопрос не сколько в деньгах, сколько в совести.
- Что за бред ты несешь, причем тут совесть? Это же  искусство.  Ты любишь танцевать. Ты красиво двигаешься. Так и зарабатывай на этом. Почему нет?
- Да, все верно ты говоришь, - со вздохом ответила  я.
- Ну,  а в чем тогда проблема?
- Да засосет это все,… а не хочется с правильного пути сходить.
- Чушь не неси…! Куда засосет? Днем институт, вечером работа. График удобный, сама себе выбираешь, когда и как,…да еще и денег получишь.
- Вначале танцы, потом постель, и понеслось, – протестовала я.
             - Да, никто тебя заставлять не будет!.. Это твое личное дело, хочешь… спи, хочешь не спи.
- Кать, ну не заводись. Я же не знаю как тут все, вот и получается, что чушь несу. А ты сама-то пойдешь?
- А, то!.. я уже одной ногой там.
- Ну ладно, я подумаю. Хорошо?
-Думать еще никто не запрещал,…так, что думай…у тебя есть время до следующей пятницы.
- А, это почему?
- Потому, что в пятницу я стартую.
- Да,… быстро у тебя все как!.. Ну ладно постараюсь  до этого времени определиться.
Весь этот разговор отвел меня от моих негативных чувств, и я более - менее успокоилась.
- Давай потихоньку собираться, а то я уже устала и спать хочу. Время все-таки, уже половина шестого. Завтра хоть отоспаться.
- Да,… поехали, - согласилась я.
  Мы оделись  и не спеша,  направились к выходу. Опять бронзовый зал, лестница, ведущая наверх, все те же железные двери и кодовые замки. Ну, вот и воздух. На улице было  холодно. Ноябрь давал о себе знать, несмотря на запоздалую теплую осень. Мы так же поймали такси и поехали в наш маленький, но уютный мир. От переизбытка чувств и усталости у меня не было сил даже  думать,  не то, что говорить. Поэтому мы в молчании пребывали всю дорогу. Каждый в своих мыслях или пустоте.