Непростая история простыми словами, эрос ч. 8

Юровской Елене Геннадиевне  посвящается.
-------
И вот стоит он рано утром в незнакомом Питере на станции метро Чкаловская и ищет, красными от ночной пересадки в Домодедово глазами, любимую фигурку.
Они не виделись четыре месяца, но разговаривали каждый день, их успели развести по суду заочно, им прислали глупые неликвидные разводные бумаги, где был перепутан даже её пол, не говоря уж о фамилии, и они жутко, до кровавых соплей, соскучились по общему одеялу. Как взрослый мужик, который был и мужем и и любовником неоднократно, он прекрасно понимал, что за такой срок и с тем цинизмом, что она показала, гарантий верности при их отношениях - ну никаких, ни малейших. Но он родился законченным романтиком, да ещё был смертельно влюблён в нее. И гнал ссаными тряпками всякое подобное предположение. Может ещё и из чувства самосохранения. Подобный факт или догадка убили бы его, там где стоял или сидел.
Они встретились. Оба пытались скрыть смущение, оба быстро справились. Квартира, что она сняла, оказалась шикарной двушкой, да ещё пешком до её работы. Всё таки любви комфорт необходим. Они не бросились тут же в постель, они пошли по магазинам. Набрали вкусностей, зелени-силоса, да Бог, видимо умилившись его храбростью, сделал так, что бы во всех магазинах пешего доступа продавалась настоящая испанская сангрия "Дон Симон". Ужин, как и все последующие, прошёл на ура, а вот в постели...
Эта проблема обнаружилась ещё в Сочи, когда они вели вялотекущий зимний образ жизни. Однажды, во время бурной любви голыми на балконе, под лучами четырёхчасового солнца, она вдруг резко разогнулась, оттолкнула рукой, и с раздражением сказала, что ей больше не нужно. Он стоял со вздыбленным мокрым органом, онемев от обиды и растерянности. Ем6 даже не приходилось слышать о подобном. А она схватила сигарету и, как ни в чём не бывало стала звонить домой, время от времени машинально вытирая пышные волосы между ног. Обалдев, он тогда тоже потянулся к телефону и сфотографировал её. И это всё опять вернулось в Питере. Она очень быстро становилась влажной, потом просто мокрой, а потом не могла терпеть его член в себе ни полминуты. И самое грустное, что она искренне полагала, что на этом акт любви и заканчивается. И так же искренне переживала, что Кусик не кончил. Но на этом всё. Кто не успел, тот не успел. Даром, что любимый и, как говорят в учебниках - сексуальный партнёр. Все. А вы как хотели? А разве бывает по другому? Сожаление - да, телодвижений по этому поводу - нет. И это нельзя было назвать охлаждением чувств. Она по прежнему относилась к нему нежно и была эротична и увлекательна. Но куда то пропали те безудержно-безумные ночи, когда её ноги охватывала судорога, а зрачки, казалось навсегда, уходили за верхние веки, под жуткие крики до первого этажа. Однажды этот  момент попал в кадр на телефоне. Даже на маленьком экранчике всё смотрелось странно-страшно-возбуждающе...
   И вот теперь его ждали рутинные доширачьи отношения под одеялом. Он не расстроился, решив, что всё можно поправить, раз они теперь вместе. И, когда кончился выходной, и ей на работу, - он придумал новую возбуждающую игру - обмен сексуальными фото. Свою красавицу, которую они совместными усилиями с трудом, но всё же побрили в первый день, она фотографировала зайдя в туалет на работе. А он своего - стоя на кухне сьёмной квартиры. Это помогало поддерживь эротическое напряжение в сети, в полном согласии с законом Ома, и стало милым семейным развлечением.
  Так пролетели первые пять дней. Времени, пока она счастливая упархивала на работу, он не терял. Это она до конца, до донышка не верила, что он и дальше будет с ней. А ему тем временем удалось вызвонить себе первую контору, где можно получать зарплату, узнать как сделать прописку; и, глядя в её огромные,  умные, но посеченные неуверенностью глаза, он с гордостью заявил, что остаётся точно. Осталось придумать, где жить. Платить по две тысячи в день было нереально, в отеле в неё бы быстро вернулись спящие пока в коме, все жившие до сих пор, стервы. Оставался только один серьёзный вариант. Идти на поклон к тёще в симпатичный пригород под названием г. Пушкин. Что они с успехом и проделали.
 Тёща. Деспот. Тиран.
Кабаниха из Островского - всё поняла и приняла его с осторожным уважением, и это диаметрально изменило определения. И так он снова на пороге квартиры, откуда был выгнан со слезами четыре месяца назад, но теперь уже как НЭП - всерьёз и надолго. Бедный Шекспир тяжко вздохнул и решительно перевернулся на правый бок.