***

Вторая.

Рядовой Усманов сидел в тёплой казарме и с тоской смотрел в заиндевевшее окно. Через два дня батарея заступала в караул, а у него самый хреновый пост – открытая площадка хранения техники. Не вышки, не забора, только проволочное ограждение и широкий простор для свирепых монгольских ветров. Даже спрятаться не где! Только при одной мысли о морозе и ветре, Усманову стало холодно даже в казарме, а каково на посту?

После команды подъём, Усманов с трудом поднялся с кровати и, держась руками за поясницу, поковылял к дежурному по батарее.

- Товарищ младший сержант, заболел я! Сопсем плоха, спина туда-сюда не гнётся! Сопсем болной! Доктор надо!

Дежурный по батарее младший сержант Волков, с усмешкой глянув на Усманова, ехидно спросил

- Что боец, шлангуешь? В караул топать не охота? Ну жди командира.

- Нет, аллахом клянусь! Сапсем болной, даже столовая не пойду!

Волков призадумался, для Усманова, любителя поесть, отказ от похода в столовую был сродни подвигу.- Ладно, запишу в книгу больных, а там видно будет!

Прибыв в батарею, комбат капитан Прохоров просчитал ситуацию на раз. Закидоны Усманова давно стояли ему костью в горле, но что делать? Ни какие уговоры, душещипательные беседы, ссылки на джигитскую гордость не помогали, Усманов был не исправим!

Распорядившись сопроводить Усманова в ПМП (полковой медицинский пункт), Прохоров позвонил начальнику медицинской службы полка майору Ромашину и обрисовал ситуацию. В ответ Ромашин хмыкнул в трубку и заверил

- Не волнуйся капитан, вылечим твоего «шланга»!

В ПМП Ромашин лично встретил Усманова и дал команду отвести его в свой кабинет.

- Ну что голубчик, заболел?

- Так точно товарищ майор, сапсем болной, спина совсем плоха!

- И давно у тебя так?

- Давно, толка раньше не силна болел, теперь сапсем плоха!

Осмотрев больного, Ромашин грустно произнёс

- Дааа! Плохи твои дела, Усманов! У тебя серьёзная болезнь, по латыни звучит как « спинус клиниус», позвонки у тебя зацепились друг за друга, если не разъединить, всё! Хана! Так и останешься скрюченным! Но мы тебя вылечим, слово офицера!С этими словами Ромашин выглянул в коридор и зычно крикнул

- Дежурный фельдшер, ко мне!

Дождавшись фельдшера, Ромашин распорядился

- Голубчик, а принеси-ка нам «аппарат Шлангельсона», да поживей! Видишь, бойцу совсем плохо!

И глядя в изумлённые глаза фельдшера, повторил

- «Аппарат Шлангельсона.» Трубку, воронку и штатив, уяснил?

В ожидании фельдшера и аппарата, глядя на Усманова равнодушно уставившегося в пол, Ромашин неторопливо начал свою беседу

- Усманов, голубчик, повторяю, у тебя позвонки зацепились друг за друга. Надо их разъединить. Добраться до них можно через горло, но как мы через горло то полезем? Вон как тебя скрутило. Не удобно, да и далеко до позвонков, не достанем. У тебя же в пояснице больно?

Усманов кивнул головой и изобразил на лице скорбь и боль. Ромашин продолжил

- Значит будем лечить с другой стороны. Перенесём тебя на кушетку, на коленках то стоять можешь?

Усманов утвердительно кивнул, но забыл изобразить боль.- Значит поставим на коленки, спустим штаны, вставим трубку и через неё крючками разъединим позвонки! Будешь у нас джигит джигитом!

В это время дверь распахнулась, и фельдшер начал заносить в кабинет какие то ржавые трубы. Глаза Усманова из узких стали круглыми и он с испугом уставился на принесённое железо. Глядя на испуганную фигуру, Ромашин с усмешкой распорядился

- Петров, вы с дежурным по батарее аккуратненько Усманова на кушетку и снимайте с него штаны, а я пока трубы смажу, что б легче входили.

Услышав такое, Усманов судорожно схватился за брюки и жалобно заскулил

- Ай, не надо труба, не надо крючка! Спина уже перестал болет, сапсем перестал, клянусь аллахом!

Ромашин звякнул трубами, этот звон, словно сигнал тревоги, подкинул Усманова и он рванул в родную казарму!

С этого дня жалоб на здоровье от Усманова в батарее не слышали.