Шаг в никуда. Глава 2

Глава 2   

  - Что значит, застрелился?! - В бешенстве кричал, бегая по кабинету, мужчина. Лицо его было багровым от возмущения. - Как вы могли позволить ему сделать это? И что теперь прикажешь мне делать? За что я вам всем плачу деньги?  Он-то нашел для себя выход из угла, в который мы его загнали, а где мне этот выход  искать? Тоже себе пулю  в лоб пустить? Не дождетесь! Я на тебя надеялся. Ты мне обещал, что к сегодняшнему утру, он сломается. Он сломался, только не в ту сторону, которую надо. Ты в курсе, что на этом счете  пусто сейчас, как в дырявом кармане? Я звонил Якову, он оправдывается, что в командировке был. А мне, какое до этого дело? Почему я от этого страдать должен? Пошел вон! - Он махнул рукой в сторону двери. - Думай, как все исправить. Это теперь твой вопрос, как и от кого ты узнаешь, куда он перевел все мои деньги. И моли Бога, чтобы он никому, ничего не успел рассказать. Первой, полетит твоя голова! Сроку тебе сутки, двое от силы! Все понял? Да, и всю нашу деятельность на время сворачиваем. 
  Андреев, начальник охраны, выскочил из кабинета пулей.  Он знал, когда шеф в таком состоянии, от него можно ожидать чего угодно.   
  Оставшись один, мужчина тяжело опустился в кресло, и закрыл глаза. На вид ему было лет пятьдесят, может чуть больше. Он был среднего роста, поджарый, с густой седой шевелюрой и имел пронзительные голубые глаза, напоминающие отшлифованный лед. Не каждый мог выдержать его колючий, пронизывающий взгляд. Он знал об этом, и часто пользовался, чтобы смутить человека или подчинить своей воле.   Мысли метались в голове, перескакивая с одной на другую.
  Где я   допустил ошибку? Все  было просчитано до мелочей. И все же ему удалось вывернуться, уйти. Он переиграл меня. У него была просто патологическая любовь к семье, и я поставил на это.  И ведь  не мог даже предположить, что он сможет оставить их, бросить на произвол судьбы. Насколько мне известно, его жена абсолютно не приспособлена к реальной жизни, не от мира сего. Как говорили мои ребята: почти что юродивая. Считает себя художницей. Отдает свои акварельки,  эти «шедевры искусства»   в детские дома, поликлиники, больницы, бесплатно. Изображает из себя меценатку. А может, я ошибался, считая, что он боготворит свою невзрачную супругу? Скорее всего. Иначе, он бы никогда не сделал то, что сделал. Если только он не обеспечил ей и своему «щенку» безбедное существование до конца их дней. Это мы проверим, это в наших силах. Да, господин Николаев, подложил ты нам порядочную свинью. Налетят теперь и милиция и налоговая и прочие проверяющие инстанции, как воронье. Только все это зря. На что ты надеялся, пуская себе пулю в лоб? Кому ты сделал хуже, кроме себя и своих близких?
  Мужчина вдруг довольно улыбнулся,  открыл глаза, и пробормотал:
  - Действительно, чего это я так всполошился? Ну, придут, ну, проверят и что? Я -то здесь при чем? Если смогут чего-то накопать, скажу: заворовался мужик, запутался, другого выхода не нашел, вот и пустил себе пулю в лоб. Моей подписи ни под одним платежным документом нет. Я начальник, администратор и не более того. За всеми сотрудниками не уследишь, и в душу не влезешь. А по остальным делам,  мы сами разберемся, без них.   Пропавшие деньги, дело наживное. Все равно где-то всплывут. А не всплывут, ну и черт с ними!   
  Он встал, подошел к бару, открыл его, достал бутылку виски, налил полстакана, и залпом выпил. Положив на язык дольку лимона, сморщился, и сплюнул.   
  - Виски, виски! Только что звучит красиво.  Импортная зараза! Все равно лучше водки нет ничего.
  Он подошел к двери и открыл ее. Из-за стола на него глядели испуганные глаза секретарши Натальи.  Он коротко кивнул ей.   
  - Зайди.   
  Наталья поднялась, одернула короткую юбку и несмело вошла следом за начальником. Он окинул ее с ног до головы одобрительным взглядом. Стройная, миниатюрная брюнетка, с глазами лани, она была как раз в его вкусе. Неважно, что она годилась ему, чуть ли не во внучки. Мужчина не имеет возраста для любовной связи. Некоторые и в восемьдесят имеют любовниц и это нормально. Мужчина молодеет рядом с молодой любовницей. Не то, что женщины. Эти после пятидесяти сразу становятся бабками телом и душой.  Им не помогут ни пластические операции, ни молодые любовники по одной простой причине,  они  сами на себе уже поставили крест. Они стареют изнутри. Он вспомнил свою вторую половину, и скривился. Те тонны краски, что она накладывала на свое лицо, делали  похожим его на жуткую, уродливую маску из разноцветной глины. Фигура расплывшаяся и рыхлая, обтянутая модными тряпками, ярких расцветок, вызывала в нем тошноту. Толстые пальцы, унизанные золотыми кольцами, были похожи на клешни краба. А ведь когда-то она была одной из первых красавиц города. Да, время безжалостно к женщинам и благосклонно к мужчинам.   
  Он погладил Наталью по спине, опустил руку, и сжал  ягодицу.  Наталья густо покраснела. Он довольно рассмеялся.   
  - Все краснеешь, красна девица? Пора бы привыкнуть, не первый день замужем, как говорится. Ладно, расслабься, мне сейчас не до этого. Вызови ко мне  Андреева. Да, и надо сообщить в милицию о ЧП в нашем коллективе. Или ты уже сообщила?
  Наталья замотала головой. 
  - Нет.
  Мужчина недовольно поморщился. 
  - Так сообщи. Чего ты ждешь? Две цифры уж, наверное, набрать сумеешь, без моей подсказки?  Привыкли все, что Южнов все решит, во всем разеберется, все сделает. И давай Андреева сюда.   
  Наталья закивала головой.   
  - Сейчас Сергей Владимирович. Я быстро. - Она мышкой выскользнула из кабинета.   
  Закрыв за собой дверь, Наталья сжала руки в кулаки, и закрыла глаза. Этот мерзкий  старикашка (а в ее двадцать, он был для нее именно таким), вызывал в ней чувство омерзения и страха. Она знала, что он безжалостный и жестокий человек. Люди для него мусор, а она для него временное развлечение. В соседнем кабинете сидит мертвый Константин Иванович, а он распускает руки, и смеется.   
  Наталья восхищалась Николаевым. Он был словно из другого века. Спокойный, внимательный, доброжелательный. Он жалел ее, она видела это по его глазам. А самое главное, он никогда не отпускал по ее поводу скабрезных шуточек, как другие. Он даже предложил ей другую работу. И вот теперь его нет. Куда ей идти? На ее руках больная мать, которая так и не смогла приспособиться к новому укладу жизни,  и младший брат. Бедная мама, она предпочитала получать гроши в своем НИИ, на которые нельзя было прожить и неделю. Она даже не могла помыслить о другой работе, боясь опуститься до уровня, который она считала ниже своего. В результате нервные стрессы и язва желудка. Диетическое питание, медикаменты, все это стоит бешенных денег. Она так радуется,  что ее умная, красивая девочка нашла такую хорошую работу. Если бы она знала, как и чем ее девочка зарабатывает на жизнь. Сейчас вообще найти работу трудно, а уж хорошо оплачиваемую работу тем более. А спать с этим стариком все же лучше, чем идти на панель.   
  Наталья тяжело вздохнула и вышла из приемной. Постучав в кабинет Андреева, она быстро открыла дверь, и скороговоркой произнесла:   
  - Вас вызывает к себе Сергей Владимирович. 
  Андреев, высокий, плотный мужчина лет тридцати пяти, ухмыльнулся, прикрыл рукой телефонную трубку, по которой с кем-то говорил до этого, и окинул Наталью сальным взглядом.   
  - Что, уже закончили? Быстро вы, однако. Плохо ублажаешь шефа, смотри, вылетишь в два счета. Хочешь, подучу, мне не трудно. Твоя предшественница не захотела слушать моих советов, и видишь, чем это все для нее закончилось? - Он что-то буркнул в трубку, положил ее на аппарат, и медленной походкой двинулся к Наталье. 
  Та, хлопнув дверью, быстрым шагом вернулась к себе в приемную, и села за стол. 
Андреев вошел следом и хрипло рассмеялся. 
  - Спряталась в своей норке? Ну, смотри, смотри, мое дело предложить…. .  Я так понимаю, шеф «отошел» от незапрограммированного утреннего шока? Было бы из-за чего сыр-бор поднимать. На земле каждую секунду умирают тысячи людей. Одним больше, одним меньше. Подумаешь. Все там будем.   
  Он постучал и вошел в кабинет. Наталья на цыпочках подошла к двери выглянула в коридор. Он был пуст. Практически из всех сотрудников сейчас в офисе было только четверо: шеф, Андреев, она и уборщица тетя Маша, которая и обнаружила труп Николаева. Сегодня была суббота, но шеф любил работать по выходным, когда никто не лезет с бумагами, вопросами и звонками. Обычно он работал до обеда, а потом увозил Наташу в какое-нибудь увеселительное заведение. День они заканчивали в его личной квартире на большой кровати, покрытой атласными черными простынями.  Ближе к полуночи водитель отвозил ее домой.   
  Тетя Маша отпросилась на несколько минут, сбегать в аптеку, купить валидол. Наталья, стараясь ступать бесшумно подошла к двери, и прижала ухо к замочной скважине.   
  - Ты понял меня? -  Наталья услышала сердитый голос Сергея Владимировича.      
  Андреев пробасил: 
  - Понял. А может, не надо? Может, подождем, пока все уляжется?   
  - Ты просто дурак, или совсем тупой? - Голос шефа приобрел угрожающие нотки. - Мне тебе все разжевать надо, как дебилу и в рот положить? Если мы это сделаем после, то, как раз привлечем ненужное внимание «органов» к их семье.   Оно нам надо?  А так, пусть голову ломают. Нельзя их оставлять, понял? Еще вопросы есть?   
  Андреев прокашлялся. 
  - Нет. 
  Наталья отскочила от двери, и уставилась в компьютер, делая вид, что печатает. 
Андреев выскочил из кабинета, и не глядя на Наталью, выбежал в коридор, хлопнув дверью.Она перевела дыхание.
  Интересно, о чем это они? Что они хотят сделать? Она вдруг в ужасе закрыла рот ладонью. До нее только сейчас дошло, что к смерти Константина Ивановича эти двое могут иметь непосредственное отношение. Южнов за глаза всегда смеялся над Константином Ивановичем, называл его чистоплюем, и придурком.  А теперь они замышляют еще что-то нехорошее. Но, что? Как узнать?   
  Дверь открылась, и в приемную вышел Сергей Владимирович. 
  - Милицию вызвала?
  Наташа кивнула головой. 
  - Вызвала.  Сказали, сейчас приедут.
  - Ладно. Приедут, проводи их ко мне. Где уборщица?   
  - Она сейчас будет, а аптеку побежала, - Наталья быстро глянула на часы. Было девять тридцать утра.
  - Кто-то из сотрудников еще пришел?
  Наташа отрицательно покачала головой. 
  - Ну, и хорошо. Чем меньше людей, тем меньше разговоров. 
  Наталья подумала -  хорошо, что сегодня никого нет. Потому, что обычно, вместе с шефом в субботу выходили  сотрудники,  те, у которых накопилось много работы. Готовили заключения, печатали срочные лицензии, оформляли архивные документы. Но, были и такие, которые хотели показать свою работоспособность и лишний раз «засветиться» перед шефом.   
  Южнов недовольно поморщился, вспомнив о суетливой тете Маше. 
  - Чего ее туда понесло? «Медвежьей болезнью» заболела? Все у вас баб не как у людей. Основной свидетель и сбежала с места событий. А вдруг сейчас из милиции подъедут? Ну, даст бог все нормально закончится, вылетит у меня пулей. – Он вдруг сердито посмотрел на Наталью, - ты жене Николаева позвонила?   
  Наталья отрицательно покачала головой. 
  - Вы же не говорили мне, что это я должна сделать.
  - А сама додуматься не могла? Хоть одна извилина в мозгу есть, или нет? Привыкли: все им разжуй, да в рот положи. А, может,  прикажешь мне самому это делать? Слушать бабий вой, у меня нет ни какого желания.   
  Наталья несмело сняла трубку. Южнов махнул рукой. 
  - Хотя, погоди, пусть этим милиция сама занимается. Это их дело. Иди лучше ко мне, пока есть время. А то я что-то такой заведенный, надо снять стресс. Ну, чего сидишь, дважды повторять надо? – Он начал расстегивать брюки.   
  Наталья встала из-за стола. Ее знобило. Мысли лихорадочно перескакивали с одной на другую: как он может? Ведь совсем рядом,  через стенку мертвый Константин Иванович. Это кощунство. Я ненавижу этого урода. Я его презираю. Я могла бы его убить.
  Она вдруг очнулась от этой мысли. Ей стало страшно. До чего же она дошла, во что превратилась? Она вскинула голову, собираясь сказать ему все, что накопилось в душе за это время, и тут хлопнула дверь, и раздались шаги. В приемную вбежала тетя Маша, следом за ней вошли трое мужчин и женщина. Мужчина в форме майора подошел к Южнову и представился:   
  - Майор Кайгородов. Что тут у вас случилось?   
  Южнов протянул ему руку.   
  - Южнов Сергей Владимирович. Я являюсь руководителем этой организации.  У нас тут большое несчастье произошло.  Самоубийство. На своем рабочем месте застрелился мой заместитель. Сегодня утром его обнаружила наша уборщица, - он кивнул головой в сторону тети Маши.   
  Майор в упор посмотрел на Южнова.   
  - А почему вы решили, что это самоубийство? Он оставил предсмертную записку или с кем-то говорил об этом? У него были проблемы?    
  Южнов неопределенно пожал плечами.   
  - Да вроде проблем не было. Но знаете, чужая душа - потемки, говорят. Записки тоже нет.   
  - Так почему же вы решили, что он это сделал сам?   
  Южнов изобразил смущение. 
  - Не знаю. Мы все так решили. Может, мы и не правы. Вам виднее. Весь вопрос в том,  кому надо было его убивать, и зачем? У нас тут не банк и не золотые прииски. И к политике мы не имеем никакого отношения. Офис был закрыт на ключ, изнутри. Замок цел, в кабинете порядок.
  Кайгородов коротко кивнул. 
  - Хорошо. Разберемся. Показывайте, где это произошло.   
  Южнов вышел в коридор. Следом за ним вышли и остальные. В кабинете остались Наталья и тетя Маша.
  Тетя Маша перекрестилась, и прошептала:   
  - Вот страсть-то господня.  Как вспомню, сколько там кровищи, так дурно делается. Не в жизнь туда больше не зайду, хоть на аркане пусть тащат. И вообще буду увольняться. Я теперь в эту комнату убираться не смогу заходить. Все будет покойничек мерещиться. И чего ему не жилось на белом свете? Такой уважаемый человек, работа хорошая, семья, деньги, а вот, поди - ж  ты.  Тут с ведром да тряпкой намахаешься за день, копейку получишь, ни чему не рада, а все же ни о чем таком и помыслить не можешь. Грех ведь это, да еще какой! Раньше самоубийц и в церкви не отпевали, и хоронили за кладбищем, как прокаженных. И сыночка сиротой…, - она не успела договорить, как в приемную вошел один из приехавших следователей. 
  - Кто из вас Мария Петровна Малюгина?   
  Тетя Маша испуганно посмотрела на него. 
  - Я, Мария Петровна.   
  - Пойдемте со мной. Покажите, как вошли, что увидели, когда это было. Короче, все, что знаете.   
  Тетя Маша побледнела. 
  - А чего я знаю? Я ничего не знаю. Не пойду я туда снова. Я с детства покойников боюсь. Можно, я вам здесь все подробно расскажу? Все, что захотите, то и расскажу. - Она с мольбой посмотрела на следователя.
  Тот еле заметно улыбнулся уголком губ.   
  - Мария Петровна, не бойтесь, мертвые не кусаются. Сейчас, скорее живых бояться надо. И потом, что значит: все, что скажите? Мне нужен от вас правдивый рассказ, а не выдуманная история.   
  Тетя Маша смутилась, и растерянно развела руками. 
  - Так это я так, к слову. Я женщина неученая, вдруг чего не то скажу. Да и чего я сказать могу? Пришла убираться, зашла в кабинет, а там Константин Иванович сидит мертвый и кровь везде, - она перекрестилась, достала таблетку валидола и положила ее под язык. - Я в крик и бегом сюда, в приемную к Наташеньке, она как раз пришла, раздевалась. Она к Сергею Владимировичу. Он вам сообщил. Вот и все, что я знаю. Поэтому,  ходить мне туда еще раз совсем ни к чему. Больше я ничего рассказать не могу.
  В кабинет заглянула женщина, приехавшая с бригадой милиции.   
  - Вадик, ну, где вы пропали? Надо протокол составлять, время не ждет. Я должна знать, все ли в кабинете так, как было, когда в него утром вошла уборщица, - она кивнула головой в сторону тети Маши,  - или что-то изменилось.
  Следователь, которого женщина назвала Вадиком, пожал плечами. 
  - Видишь ли, Людочка, Мария Петровна боится покойников.   
  Тетя Маша энергично закивала головой. 
  - Истинную правду говорит. Страсть господня, как я их боюсь. Хоть убейте меня, ни за что туда снова не войду.   
  Людмила Букса, судмедэксперт, женщина лет тридцати, в больших роговых очках и с суровым выражением лица, с удивлением посмотрела на пожилую женщину. 
  - Что, значит, не пойдете? Вы же у нас главный свидетель. Вы его первая обнаружили, не так ли? И потом, вы же не девочка.
  Вадим Стрельцов, старший лейтенант уголовного розыска, улыбчивый, зеленоглазый, молодой мужчина лет двадцати восьми, кинул проказливый взгляд на Наталью, и хмыкнул:   
  -  Ты знаешь, Людочка, как не странно, но покойников бояться не только девочки. Я тоже при виде их не испытываю особого удовольствия. Не всем же, как тебе приходится видеть их каждый день и не по одному, в разных позах и в разных нарядах, а порой и вообще без оных. Это для тебя они вроде мебели. А мы с тетей Машей простые, смертные люди, особой храбростью не отличаемся, стальных нервов не имеем. Поэтому заслуживаем хоть маломальского, но все же снисхождения.
  Людмила кинула на него сердитый взгляд, и махнула рукой. 
  - Не серьезный ты человек, Стрельцов. И как тебя держат в уголовном розыске? Ты сюда работать приехал или демагогию разводить?   
  Стрельцов сделал вид, что задумался, потом широко улыбнулся.   
  - Людочка, моя работа закончилась не начавшись. Самоубийство (а там на лицо именно самоубийство, поверь моему опыту), это, как тебе известно, не убийство. Преступника ни искать, ни ловить не надо. Опрашивать сотни свидетелей тоже. Так, что дорогая, здесь в основном твоя работа. Вот ты ей и занимайся, а я, пока,  попью кофейку вот с этой очаровательной девушкой, - он кивнул головой в строну Натальи. 
  Наталья засуетилась. Тетя Маша сжалась в комочек, надеясь, что про нее забыли. Но Букса, кинув уничижительный взгляд на Вадима, обратилась к ней:   
  - Гражданка Малюгина, мне еще долго вас ждать? Нельзя же так! Пойдемте. - Она подошла к тете Маше и решительно взяла ее за руку.   
  Тетя Маша встала, и обреченно побрела следом за ней.   
  Стрельцов довольно потянулся, и посмотрел на притихшую Наталью.   
  - А ты чего такая насупленная сидишь? Переживаешь? Расскажи мне об этом мужике. Все равно, пока эксперты работу не закончат, не уедешь. Повезло сегодня. Думал целый день придется «пахать», а то и воскресенье. У нас ведь как: ни выходных, ни проходных. Чертова работа.   
  Наталья несмело поинтересовалась: 
  -  А чего же тогда работаете, если не нравится?   
  Стрельцов хмыкнул:   
  - А тебе твоя работа нравиться? Ты, наверное, без нее жить не можешь? 
  Наталья неопределенно пожала плечами, и опустила глаза. 
  - Вот то-то и оно, - удовлетворенно произнес Стрельцов. – Так, что у нас с этим самоубивцем: несчастная любовь, неизлечимая болезнь, или просто «крыша поехала»?   
  Наталья лихорадочно думала, рассказать ему или нет о подслушанном разговоре. Потом решила, что Николаеву уже этим не поможешь, а себе навредить можно запросто. Да и что в сущности такого она услышала? Мало ли о чем шла речь? А остаться сейчас без работы, это, значит, обречь свою семью на нищенское существование. Тряхнув головой, словно отгоняя от себя навязчивые мысли, она тихо проговорила:   
  - Я не знаю. Константин Иванович был хорошим человеком. И семья у него хорошая. Я не знаю.   
  - А кто же тогда знает? - весело удивился Стрельцов, - ты же секретарь, а секретарши всегда в курсе всех дел начальников. Это уж так заведено. Ладно, кончай «пудрить мне мозги», рассказывай.   
  - Да, я, правда, не знаю.   
  Стрельцов вдруг обратил внимание, что она старается не смотреть ему в глаза, а ее руки крепко сжаты в кулачки. Его благодушное настроение понемногу пошло на убыль.   
  - Наталья, ну-ка посмотри мне в глаза. Ты чего-то боишься? Чего? Почему ты так нервничаешь?    
  Наталья кинула на него быстрый взгляд, и снова потупилась.   
  -  Ничего я не знаю, и ничего не боюсь. Просто никак не могу поверить в то, что Константин Иванович мертв. Я с ним разговаривала только вчера вечером, мы смеялись, он шутил, и вот его нет. Как бы вы себя вели, если бы вашего сослуживца уби.., ой, - она зажала рот ладонью, - я хотела сказать не стало в живых. Правда, правда, только не придирайтесь к словам. У меня такая каша в голове. Ничего не соображаю. Все так ужасно.   
  Стрельцов нахмурился. Разговор с Натальей ему нравился все меньше и меньше. Что-то тут было не чисто. Это девочка явно что-то знает, но боится сказать. Но, если это банальное самоубийство, то тогда чего ей бояться? 
  - Наташа, а кто открывал офис? Кто сегодня пришел первым?
  - Андреев. Это наш охранник. Тетя Маша уже ждала его на крыльце. Она приходит раньше, убирает территорию, мусор собирает. Мы пришли с Сергеем Владимировичем почти одновременно. А что?  - робко поинтересовалась Наталья.
  - Ничего. Обычный, стандартный, рабочий  вопрос. А, что у вас вот так можно остаться в офисе на всю ночь? Сигнализации нет? - Стрельцов впился в Наталью взглядом.
  Она покраснела.
  - Нет. А, зачем? У нас здесь, кроме папок с документами, и офисного оборудования, ничего нет. А оставаться на ночь? Не знаю. Бывало, задерживались допоздна, если срочно надо что-то подготовить. У Константина Ивановича, были свои ключи.
  - Ясно. - Стрельцов встал, и вышел за дверь. 
  Наталья закрыла лицо руками: вот дура! Теперь привяжутся к моей оговорке об убийстве, и затаскают в милицию. А я действительно ничего, ну почти ничего, не знаю. Ой, а ведь жене Константина Ивановича, наверное, так никто и не сообщил? Как же ей сказать об этом? Нет, не буду звонить, пусть эти из милиции ей сами говорят, да и шеф не велел. Бедная женщина, каково ей будет узнать? Нет, интересно, почему же он это сделал?
  Вернулась бледная тетя Маша, и плюхнулась на стул.   
  - В мои-то годы и такое смотреть. А если меня инфаркт хватанет? Сердце прямо так и заходится. Хоть они его тряпочкой и прикрыли, а все равно жутко. Пытали меня, пытали, все ли так лежит, как лежало, все ли так стоит, как стояло? Откуда я знаю, как было? Я же только глянула и в крик, да бежать. А им вынь да положи: как сидел, где ружье было? Нашли следопыта. Еще заставили какие-то бумаги подписать. Ох, нажила я себе на старости лет болячку в непотребном месте. Затаскают ведь теперь. 
  Наталья попробовала ее успокоить. 
  - Так это если бы его убили, а раз сам, так чего таскать? Закроют дело, вот и все. Не переживайте.   
  - Думаешь? - Тетя Маша с надеждой посмотрела Наталье в глаза. - Ну, да.  Ну, да. Он же самолично такое сотворил, при чем же тут я? И следователь так сказал, что самострел.  Вот головушка бедовая, натворил дел, а мы тут за него отдувайся. Никаких нервов не хватит. - Она вдруг замолчала, потом, оглядевшись по сторонам, шепотом произнесла, - чего тебе хочу сказать, наклонись ниже. Наталья нагнулась к ней.  - Я не стала этим милиционерам-то говорить, но после меня в кабинете Константина Ивановича кто-то был. 
  Наталья изумленно посмотрела на нее. 
  - Как это был? С чего вы взяли?   
  Тетя Маша прикрыла рот платком, и прошептала: 
  -  Точно тебе говорю. Когда я первый-то раз вошла, в кабинете чистота идеальная была. У меня на это дело глаз наметанный. Я сейчас там все раскидано, ящики выдвинуты, бумаги валяются, как попало. Искали видать чего-то. 
  - Так, может, это из милиции и искали? - предположила Наталья. 
  Тетя Маша покачала головой. 
  - Нет. Чего бы они тогда спрашивали: так здесь все было или нет? 
  - А чего ж вы не сказали?
  Тетя Маша с укоризной посмотрела на Наталью.   
  - Неужели не понимаешь?   
  В это время в кабинет быстрым шагом вошел Южнов. Женщины замолчали. Пристально посмотрев на тетю Машу, он кивнул в сторону кабинета.   
  - Зайдите, разговор есть.   
  Тетя Маша, кинув обреченный взгляд на Наталью, поднялась, и пошла следом за ним. На пороге кабинета, он остановился, и  не оборачиваясь, произнес:   
  - Наталья, проследи, когда они будут уезжать, скажешь мне.   
  Наталья молча кивнула, и опустила голову.
  Через пять минут из кабинета вышла тетя Маша, посмотрела на Наталью и,  перекрестилась.
  - Отпустил, слава Богу! Я думала он артачиться будет, а он мне заявление подписал, и даже денег дал. Премию за этот, как его? Моральный ущерб. Вот. Сказал тебе зайти теперь.
  Наталья поднялась, и обреченно опустив голову, поплелась к двери, ведущей в кабинет шефа.