Слишком рано...

               
Нет, слишком рано зацвёл абрикос. Точнее, растущее у стены старого трёхэтажного здания, абрикосовое дерево, изувеченное бесконечными обрезками его веток, мешающих недалеко висящим проводам. Вот и рос - с небольшой кроной, спрятавшейся от северо – западного ветра под козырёк плоской, крытой битумом,  крыши - ствол, своими зигзагами упрямо стремящийся  вверх.  Крыша только на первый взгляд казалась необитаемой – вблизи от кроны дерева, в оставшемся зазоре между плитами перекрытий,  жила одна скромная семейная пара воробьёв.
   У них случилось уже несколько выводков птенцов и они, в холодные зимние ночи с грустью вспоминали всех своих детей, частью разлетевшихся кто куда, с болью - несколько птенцов, погибших  от слишком сильного стремления полетать – как летали их папа и мама. Грустно, конечно, вспоминать  трагические мгновенья падений птенцов  в редкую траву, где на них набрасывались голодные, да ещё и злые,  кошки. Маленькие  желторотики пытались спрятаться от опасности, но… Сколько – ранее - этим отчаянным птенчикам  говорили родители о послушании!  Но дети, как и все дети в этом неспокойном мире, всегда считают себя умнее старших!
   В те трагические мгновения  воробьиная мама и кричала, и прыгала - от своего бессилия помочь своему ребёнку. А кошки не обращали  на неё никакого внимания. Да и что ещё могла сделать, пусть и бесстрашная,  незаметная птичка с этими жестокими  зверями, у которых огромные лапы с острыми когтями и такие же огромные зубы? Один раз – чтобы отвлечь кошек от своего птенца, она принесла им кусочек вкусной булочки, выброшенный толстым  и ленивым человеческим ребёнком, но, странно, что кошки на этот кусочек совершенно не обратили внимания!  А её супруг в это время сидел наверху, в тёплом и уютном жилище  (так считали не только они сами, но и все её  близкие подруги)  и ничего не пытался предпринимать. Нет, нет – он не был таким жестокосердным – как может показаться со стороны. Если откровенно -  его доброе и чувствительное сердце не позволяло видеть грядущую расправу.   Что потом   шептала, несколько взбалмошная,  супруга, нескоро успокаивающаяся, и долго  молча сидевшая, уткнувшись клювом во взъерошенные перья на груди - только редкие слезинки выкатывались из её полуприкрытых глаз... А  она шептала  многое – очень многое:  о его душевной чёрствости, об отсутствии настоящей родительской любви, о его постоянном безделье и гульках с друзьями.  Когда – то, в первые годы их совместной жизни, он пытался оправдываться или вспоминал  её ошибки молодости, потом, в силу, приобретённой с годами, мудрости, стал больше молчать и размышлять о превратностях воробьиной судьбы. Он, честно говоря, был неплохим воробьём: именно он нашёл место для их будущего гнезда и обставил его веточками и травинками, даже комок серой ваты он приспособил для уюта своей единственной женщины. Да  и  приносил для будущей мамы и, уже потом, для появившихся потомков – достаточно еды, пусть даже и в ущерб собственному организму, а на ночь никогда не исчезал.   
  В этом году зима выдалась не очень холодная, но, удивительно, бесснежная. Если добавить – или, скорее, отнять от желаемого природного изобилия ещё и сухую осень – одна надежда оставалась на людей, на их потрясающую расточительность  в стремлении выбросить ещё вполне съедобные хлебные крошки, остатки – это и возмутительно, и, в то же время,  прекрасно! – вчерашней гречневой каши!
   Да, если бы уже началась действительная весна – тогда бы и жизнь виделась по – другому! А так – нависшие над их городом серые тучи навевали тоску, и вероятно, именно по этой  причине, он, настоящий философ, захотел одиночества.  Он  сел на самый краешек  входа их убежища, хотя в этом месте и крутило  лапы  от холодного бетона - проявлялся старый ревматизм.  Но, зато, здесь в его душу нисходило удивительное спокойствие -  он забывал обо всех неприятностях, любуясь буйством  светло – розовых  цветов. И, любуясь этой красотой,  он  вспомнил прошлогоднюю  весну, потом  – предыдущую, а  потом… Потом  его позвала дражайшая спутница  повседневной суеты.   
  Вот сегодня абрикосу не повезло с холодным ветром, а  в конце дня ещё начал падать мелкий снежок  – от чего лапам  стало совсем неуютно. А ему – хочется  прыгать к жене и что – то выяснять??? Он сделал вид, что задремал и поэтому ничего не слышит. Случилось непредвиденное: супруга вскоре совершенно забыла тему намеченного ею разговора, и, по этой приятной случайности, ему  удалось немного поразмышлять  и отдохнуть.
  К сумеркам  снег усилился, и ветер веерами сбрасывал его с крыши – прямо на, полные плодотворной надежды,  цветы.
  -«Жаль!» - подумал озябший воробей, отправляясь под бок тихо сопящей супруге, которую это сопенье нисколько не портило. Совсем наоборот – теперь  она показалась намного роднее!
      На следующий день бутоны потемнели и сморщились.
 «Не вовремя же появились, глупые! Если всё будет хорошо -  дерево  дождётся будущей  весны!»