Искатели Невозможного отрывок

Приятели вдвоем вышли к двери.
На пороге стояли двое. Капитан и сержант. Кокарды грозно повернулись в сторону друзей, блеснув так, что поневоле пришлось задуматься над сакральным смыслом поговорки «От сумы да от тюрьмы…». Удовлетворенные улыбки тронули сумрачные лица блюстителей законности. Некомфортабельностью СИЗО веяло от таких улыбок.
- В чем дело? – спросил Серега, чувствуя, как и любой гражданин на его месте, некоторую обреченность и прилив острой любви к прежней жизни.
- В папке, папка в сейфе, а сейф у стола следователя, - ответил капитан, плотный крепыш лет тридцати с небольшим. – Пошли.
-        Куда?
Сержант, громила в интеллигентских очках, радостным жестом извлек из-за спины звякающие наручники, а капитан пояснил: - Мы разве похожи на содержателей луна-парка? Сам не догадываешься, куда?
- Ордер! – более решительно потребовал Серега.
- Сильно грамотный, да? – почти весело спросил впечатляющим басом сержант, расстегивая «браслеты», капитан же, порывшись в кителе, извлек сложенный вчетверо листок бумаги.   
Тут Мишка увидел нечто такое, что заставило его напрячься и немножко вздрогнуть. Пока капитан разворачивал листок, сержант чуть-чуть придвинулся поближе к дверному косяку и как бы невзначай потрогал толстыми пальцами воздух…
Что-то подобное делал и приснопамятный Васо, вспомнил Мишка.
Серега, ясный пень, ничего не заметил.
- Это на арест? – спросил он.
- А ты думаешь, на квартирку? – ухмыльнулся капитан. Положительно, в свободное от службы время этот малый наверняка был приятным и остроумным собеседником. Серегу, правда, это как-то не радовало.
В этот драматический момент подъездная дверь открылась, и на согнутых полиартритом ногах в подъезд ввалилась ветхая старушонка. Одета она была в бурое пальто, потрепанное еще при взятии Зимнего, коричневые чулки толщиной в палец сержанта, и особо модные туфли, за которые в начале века удавилась бы любая гимназистка. За собой бабка волокла серьезный баул с броской надписью «Бенеттон», из которого безжизненно свисали клочья того силоса, что продается в провинциальных магазинах под издевательским прозвищем «Лук зеленый свежий». Изнемогая под непосильной ношей, пенсионерка влезла на площадку перед Мишкиной дверью, поставила на ступеньку свой ридикюль, и заходясь в астматическом кашле, принялась копаться в его недрах, разыскивая, очевидно, ключи.
- Так на арест, стало быть? – переспросил Серега, - А понятые?
- Послушай, мальчик, - начал сержант, которому самому было от силы лет двадцать семь, - Ты понимаешь, что если у тебя все в порядке, то тебе нет нужды так стесняться визита к нам? А если ты тут собрался выпендриваться, и демонстрировать знание УПК, то мы все равно тебя отсюда вытащим, и уже в машине ты будешь вести себя крайне беспокойно и даже…- он многозначительно поднял палец, - …и даже сделаешь множество попыток сбежать! – сержант похлопал себя по правой ляжке, где висел черный фаллический символ, с обмотанной изолентой рукоятью.
- Ты ведь в курсе, что почки у человека на соплях висят?
 Поражаясь столь широким знаниям анатомии, Сергей пошел ва-банк: - Если хотите, войдите сюда сами, но без понятых я не выйду. И вообще, покажите ордер и назовите ваши фамилии и звания.
Странно, но эти отжившие свой век постулаты юриспруденции произвели на милиционеров определенное впечатление. Время было выиграно. Но все уже было не важно, ибо старушка достала-таки свои ключи.
Ключики у бабульки оказались с секретом – невидимые. Зато вот брелок, как бы компенсируя их невидимость, был весьма увесист. Очертаниями брелок живо напоминал одну австрийскую игрушку – МР69 «Штейр».
Естественно, милиционеры ничего этого не видели – они стояли к старушонке спиной. Зато приятелям было все видно как на ладони. Карга прокашлялась, профессионально вздернула к иссушенному годами бедру свою пушку и задорно подмигнула вытаращившимся приятелям. Те расценили моргание как знак.
Без слов, практически одновременно, оба рухнули на пол.
- Что такое? – удивился сержант, полагая, видимо, что нервы у нового поколения, выбравшего пепси, ни к черту не годятся.
Это были его последние слова – спустя мгновение тупые 9-миллиметровые пули вышибали из его обширной груди столь необходимый для жизни воздух. Они впивались ему в спину и с треском вылетали спереди, повреждая казенный мундир. Брызги крови и лохмотья альвеол слоями ложились на валяющихся приятелей или неслись дальше, на стену, превращая последнюю в вещь, конкурентноспособную даже в сравнении с «Герникой». Капитан также не остался в стороне и принял самое активное участие в творчестве сослуживца, своими мозгами украсив настенный шедевр – половина очереди раздолбала ему голову. 
К тому времени, когда бабка израсходовала вдохновение и патроны,  стена превратилась в участок бойни, работавшей лет восемьдесят без перерыва.
Тридцать два эха еще бились где-то на верхних этажах, а терминаторша уже спрятала в свой баг разряженный пистолет-пулемет и резво скакнула к дверям Мишкиной квартиры. Приятели немного приподняли головы и увидели, насколько дисциплинированные кадры куются в МВД: ни капитан, ни сержант ни на миллиметр не нарушили священную частную собственность. Даже после смерти. Лежали они в лужах крови как две противоположности – капитан изображал морскую звезду, а сержант копировал позу эмбриона.
Друзья подняли головы еще выше и встретились с бабкиным лихим взглядом.
- Не жачепило ваш, милочки? – прошамкала она. Приятели энергично затрясли головами, не в силах вымолвить хоть словечко. Старшая сестра эсерки Каплан расплылась в довольной улыбке, демонстрируя младенческую беззубость. Старушенция костлявыми руками ухватила трупы за мокрые от крови воротники и живо уволокла их вниз, где и сбросила в подвал. Потом она вернулась за «Бенеттоном» и вышла на улицу. Больше приятели ее не видели.