Светлое прошлое

Давеча сижу в родимом Первом Меде, жду приятельницу, которую обещала забрать после работы и отвезти домой.

Рядом со мной сидит пожилая женщина. Видно, что ей нестерпимо хочется поболтать. Мне лень, работы сегодня было так много, что мой язык устал, как устаёт любая мышца от неумеренных нагрузок.

- Раньше... раньше-то люди жили хорошо. Не то, что сейчас...- бормочет женщина.

- Да и сейчас можно. - Я вижу, что беседы всё равно не избежать, и поэтому сдаюсь сразу.


- Эх, девка, ничегой-ты не понимаешь! Вот мы как жили! Как жили-и... - она машет рукой и мечтательно смотрит в стену.

- А расскажите, как вы жили.

- Ой, дорогая девушка... - старушка, страшно довольная тем, что нашла себе слушателя, начинает свой рассказ.

А я из деревни сама, с Новгородчины. И было мне тринадцать лет, когда началась война. Отправили нас сразу, конечно, в колхоз. А мы - и не одеты даже толком. Помню, ходила я, снопы вязала. Дневная норма была - вот как от кресла, на котором ты сидишь, и до самого конца коридора. И ещё столько же. А обуви не было у меня. По полю-то да босиком ходить... У меня подруга палец на ноге наколола, да оттого и померла - загнила её нога, а лечить некому было.
Потом, к осени, дают сапоги. Спрашивают, какой размер. А я и знать не знаю, какой. Взяла такие, чтобы ступня свободно входила, а голенище, думаю, и подвязать можно.

Потом - на завод. Там получше было. Одёжу рабочую сразу давали, да кормёжки побольше. И булки по праздникам. Круглые такие, белые. Кажется, я там их в первый раз и попробовала - сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как вкусно было.

Потом война кончилась - ох, какое ликование было! После победы меня с заводу обратно в колхоз отправили, а там работать - ох, тяжко! Мужиков нет, одни бабы. И опять - ни одежды, ни обуви, одна работа, работа. Я с утра до вечера в поле, худая да загорелая была, в свои двадцать выглядела на все сорок.

И как-то раз приезжает к нам в колхоз человек от партии. Говорит - набирают рабочих на восстановление Ленинграда. А я как вспомнила одёжки заводские, да вкус той булки - и сразу кричу: "Я хочу на восстановление!"

Тут же собрала свои вещи - маленький фанерный чемодан проволокой перекрутила, чтобы не развалился, и тем же вечером поехала.

Привезли меня в Ленинград. Время уже за полночь. Партийный товарищ везёт меня по одному адресу - не принимают, везёт по другому - опять отказ.
В итоге привёз меня в какое-то управление, разбудил охранника. Постелили мне на газетах, положила я под голову чемоданчик, да так и уснула.

Утром просыпаюсь - и на распределение. И вот здесь мне повезло - попала я на овощебазу. Сперва сортировщицей взяли, а потом я сказала, что училась на товароведа (соврала, конечно), и меня тут же сделали кладовщиком. А образование я потом получила.

Дали от овощебазы общежитие - комнату в насыпном доме. Знаешь, что это такое? Это дом из досок, и между стенками для тепла насыпан песок и опилки. Удобства на улице, конечно. Сперва дали восьмиметровую комнату на троих. Потом я замуж вышла, за такого же, как я, и нам через полгода дали отдельную комнату в той же общаге.

Да у нас этих комнат за всю жизнь было - и не упомнишь, сколько, и всё в центре. Возле Московского вокзала, на Обводном канале, на Староневском... Двух детей по тем комнатам родили и вырастили.

И вот в 1972 году - я к тому времени на базе двадцать пять лет проработала - дали мне квартиру на Каменноостровском. Я, как зашла в неё, увидела эти две огромные комнаты, да кухню с видом на проспект - так и села. И заплакала от счастья.

Так и живём мы в этой квартире. Вшестером - я, дочка с мужем, внук, и внучка вот родила недавно правнучку.
И ведь никто не даёт ей квартиру. И даже комнату не дают. Тьфу! Что за жизнь такая пошла! Вот раньше люди хорошо жили, вспомнить приятно, а сейчас - расстройство одно...