Здесь враг-фашист не избежал расплаты. Лубенцов А

 ЗДЕСЬ  ВРАГ-ФАШИСТ НЕ ИЗБЕЖАЛ РАСПЛАТЫ


                Время все дальше и дальше отодвигает от нас грозные годы Великой Отечественной войны, но память, как суровый архив, бережет величие солдатского подвига на фронте, народной силы и терпения – в трудововм тылу.
                Уходят из жизни ветераны, совершавшие славные подвиги в жесточайших боях с фашистами, стойкостью и мужеством отстоявшие свободу Родины. Но живые и сейчас помнят все: кровавые сражения на передовой и издевательства фашистских подонков в гестаповских застенках.
                Как-то на вопрос, что же помогло преодолеть все это, А. Т. Чуб, бывший подпольщик Марфовского подполья, а затем разведчик 83-й отдельной бригады морской пехоты, ответил: «Помогала лютая ненависть к врагу, топтавшему нашу землю, калечившему наши судьбы, издевавшемуся над нашими нормами морали и идеалами; а еще понимание психологии советских людей, попавших под фашистский сапог, и условия, в которых приходилось работать; и, разумеется, то, что мы знали из прочитанных книг о подпольной работе старшего поколения» (Из письма, август 1980 г., стр 10).
                12 марта 2009 года я встретилась с ветеранами Великой Отечественной войны В. А Костовским и А. Г. Лубенцовым, которые рассказали о событиях тех лет.
                Александр Лубенцов родился в 1922 году в поселке Ленинское Ленинского района. В армию его призвали в Феодосии, когда он работал слесарем на военном заводе № 238, выпускающем торпеды. 19 августа 1941 года призывников из Симферополя, Ялты, Алушты, Феодосии направили в Керчь, где организовали ускоренные курсы по военному обучению. Немцы ворвались в Крым. Во время первой бомбежки Керчи, 27 октября 1941 года, Лубенцов был в береговой 68-ой зенитной батарее заряжающим на 76-миллиметровой пушке. В три часа дня шесть немецких самолетов налетели со стороны моря. Летели низко. 68-ая батарея первая открыла огонь – подбит был один самолет. Фашисты разбомбили порт и улетели. После боя солдат батареи на баржах отбуксировали до Тамани.  Там разгрузили и оставили защищать эту землю. На обронительном рубеже вдоль Таманского полуострова были сосредоточены «два полка, вся артиллерия и зенитные средства» 302-ой дивизии, которая до «30 марта 1942 года оставалась горно-стрелковым соединением».
                В конце 1941 года стали набирать добровольцев в морской десант. Лубенцов тоже записался и прошел обучение по десантированию на Керческой военно-морской базе.
                25 декабря их подняли по боевой тревоге. Был приказ – набрать еды, взять необходимое оружие: гранаты, зажигательные бутылки, патроны. «Вечером 26 декабря, – рассказывал Александр Григоьевич, – нас погрузили на сейнера, торпедные катера. Наша группа, двадцать один человек, была под командованием старшего лейтенанта Гасилина и комиссара – лейтенанта Степанова. Хотя сильно штормило, высадились удачно в районе Камыш-Бурунской пристани, около аглофабрики. Там были немцы. Они пытались отбить нашу атаку, но у нас было достаточно оружия, много гранат, да еще сейнер к нам прорвался из 302-й стрелковой дивизии – у них были станковые пулеметы. Мы захватили плацдарм и держали оборону четыре дня. Много тогда наших погибло… Когда прорвались на Косу, увидели, как мало нас осталось. Там «матросиков приняли погреться» комиссар Калинин и капитан третьего ранга Студенчиков. Отогрелись, обсушились и на вопрос, кто же пойдет на разведку в Керчь, поднялись восемнадцать человек». Неразлучные Лубенцов и Шульженко были в том числе.
Когда разведчики пробрались в Керчь, то увидели, что немцы спешно покидали город, оставляя большое количество лошадей. На этих лошадях десантники и преследовали фашистов.  Десант высаживали и на Маяке, и в Капканах, и в Старом Карантине. Здесь погибли очень многие, почти все. Живых оставили охранять город.
                В 1942 году направили в 83-ю отдельную морскую бригаду, которая располагалась в полевых землянках в районе Семи Колодезей. Продолжали обучение, готовились к наступлению. Оно должно было начаться 9 мая 1942 года. Но 8 мая немецкие танки прорвали пятикилометровую полосу по левому флангу на Акманайских позициях. Поднятая по боевой тревоге 83-я морская бригада форсированным маршем прошла и стала на острие немецкого наступления. Но силы фашистов превосходили, к тому же сотни вражеских самолетов появились в небе и превратили день в ночь. Наша батарея рано открыла огонь по их танкам, они не успели «увязнуть в укрепление», а обошли с тыла и «стали утюжить наше расположение».
                Неравный бой. Погибли командир и комиссар. Много раненых. Их на подводах отправляли в Керчь, к переправе. Лубенцов узнал, что и друга его, Шульженко, успели переправить на Таманский полуостров. Паника толпы – неописуемый ужас. Чтобы попасть на катера, люди готовы были  лезть по головам. Солдаты 72-ой Кубанской дивизии и казаки помогали грузить раненых и детей, чтобы отправить их на Таманский берег. Стояли в воде и передавали друг другу на поднятых руках.
                «Потрепанные части держали оборону под Багеровом, Керчью, на заводе имени Войкова, пытались подольше не пускать фашистов к переправе. Лубенцов в составе группы солдат сдерживал их у села Капканы. Когда враг прорвался, он и еще один спустились в село, где местный житель, старик, снабдил их «цивильной одеждой». Да, люди помогали – кормили, прятали… Затем Алекандр Григорьевич пробрался в Ленинское и на станцию Семь Колодезей, где встретился с А. Беспаловым, который помог ему устроиться стрелочником на железной дороге и составителем железнодорожных составов.
                Молодежь объединялась для борьбы с фашистами. Были созданы подпольные группы на станции и в Китене (Семеновке). Здесь Лубенцов встречается с Михаилом Сергеевичем Царевым, который руководил подпольщиками и входил в организацию.  «Военный опыт» Лубенцова и работа на железной дороге облегчали ему выполнять диверсионные задания. Вскоре была установлена связь с подпольщиками Спасовки, партизанами Старокрымского леса. От них привезли мины.
                В отчете начальника штаба Восточного соединения партизан Крыма Качанова перечислены действия семиколодезянского подполья. Выписка № 156 из отчета дана фондом Крымского областного партизанского архива и подписана бывшим командиром 3-ей бригады Восточного  соединения партизан А. А. Куликовским. Так, из выписки следует:
06. 1Х. 1943 г. около станции Керчь-2 пущен под откос эшелон с боеприпасами, разбит паровоз и 60 вагонов, 10 вагонов разрушено (выполняли А. Г. Лубенцов, А. В. Беспалов); 
25. 1Х. 1943 г. этой же группой, в которую вошел еще и К. И. Богданов, на перегоне Сарыголь-Владиславовка разбит паровоз № 365 и три вагона. В тот же день Беспалов и Лубенцов взорвали склад противника с горючим, где сгорело 120 т. бензина и керосина; разбит паровоз и сорок вагонов;
25. Х. 1943г. разбит паровоз и сорок вагонов, а на перегоне Салын-Багерово пущен под откос воинский эшелон (Лубенцов, Беспалов, Богданов).
                В документах добавлялась фамилия Стрельцова, менялось количество паровозов, вагонов, эшелонов, появлялись новые даты. И одно было ясно: диверсионная группа неотступно и беспощадно преследовала врага. Уничтожали горючее, срывали посевные работы. Однажды в Семи Колодезях дежурному по станции, Иванову Евгению, и Лубенцову Александру Беспалов сообщил, сколько времени не будет движения поездов и когда произойдет смена караула. Лубенцов выбрал момент, заложил мину, и она сработала точно. Два состава пустили под откос…
                Узнав об этом, комендант ГПФ – 312 Циммер свирепствовал, лично проверял, кто и где был. Слежка усилилась, Лубенцов сообщил об этом Цареву. Было решено, что Лубенцову с Беспаловым следует уйти в Старокрымский лес вместе со связной Лидой Шведченко. Подпольщиков сумели отправить в машине, которая шла из Китени на Спасовку. Когда их привезли, пришел проводник из леса, увел сначала Лиду, а на следующий день и их двоих.
                В отряде стало пятьдесят два человека. Партизан поддерживали с «земли», сбрасывая им на парашютах оружие и продукты с самолетов СИ-47 или ЛИ-12.
Лубенцова сразу назначили командиром диверсионной группы, в которую вошли Богданов и Беспалов. Работу проводили такую: выходили на дороги, взрывали вражеские машины, столбы телефонной связи, вырезали телефонный кабель, участвовали в боевых операциях. Лубенцов водил группу как проводник.            
                Однажды прислали несколько солдат, и командир соединения Кузнецов В.С. дал задание Лубенцову вывести группу из восьми человек на Акмонайский перешеек. Это было в феврале 1944 года. Шли ночью, днем прятались и наблюдали. У каждого было свое задание: кто-то определял место расположения укреплений, ДОТов, траншеи, минные поля, движение машин, работу пленных, кто-то составлял карту. К Ак-Манаю пришли на вторую ночь.
                Они возвращались назад, через деревню, где их приняли с радостью, накормили. У хозяйки было две дочери, и они очень просили забрать их с собой. Причина такая: один из полицаев жизни не давал людям, издевался, цеплялся к девушкам. Но дело в том, что партизаны без предварительного согласования с командованием не имели право кого-либо брать с собой. Разведчики все же облегчили жизнь девушкам. Лубенцов, под видом проверяющего, вошел в дом к полицаю, забрал у него оружие, вывел из дома в поле…
Задание группа выполнила.
                С Лидией Шведченко Александр Лубенцов не раз приходил в Китень, в деревню Кашик, где работала разведчица, радистка Алиме Абденнанова. Именно ее Саша снабжал питанием для рации. Вспоминая эти походы, Александр Григорьевич и сейчас с восхищением говорит о красоте Лиды, ее удивительных синих глазах, которые в решительные минуты грозно темнели и казались черными, а тонкие брови приподнимались. Волнистые черные волосы девушка прятала под берет. В пути они  вспоминали мирную жизнь до войны, мечтали о том, какой она будет после войны…
                11 апреля 1944 год. Старый Крым. Бригада Куликовского А. А. «оседлала» шоссейну дорогу, захватила румынский обоз, несколько пушек и стала стрелять. Немцы же приняли это за широкомасштабные действия партизан, обошли гору Агармыш и открыли огонь  с тыла по своим союзникам.
                12 апреля Третья бригада Восточного соединения вошла в Старый Крым. Вечером прибежали женщины с сообщением: немцы свирепствуют на Северной улице, вырезают и расстреливают людей.
                Пятый комсомольско-молодежный отряд во главе с командиром Вахтиным Алексеем Андреевичем кинулся туда. Оказалось, немцы выводили на улицу всех подряд и убивали… Не многих, оставшихся в живых, удалось спасти.
                12 апреля 1944 года партизаны заняли Старый Крым до прихода наших частей, а 13 апреля встречали наши танки, шедшие со стороны Феодосии. Радость. Празднование Победы. Многих немцев и румын взяли в плен.
Лубенцова и Беспалова сразу оставили в Абрикосовке для восстановления Советской власти.
С Кузнецовым В.С. опять встретились в Феодосии, когда тот вручал им награды. Лубенцов А. Г. награжден медалью «За отвагу», орденами: «Красная Звезда» и «Отечественной войны» 2 степени.
                Лубенцов рвался в родные места, в свой район. Секретарь комсомольской организации Строкач Антонина приняла в Ленино и Лубенцова, и Беспалова. Лубенцов стал вторым секретарем районной комсомольской организации, а Александр Беспалов – инструктором райкома партии. Основная работа: восстановление хозяйства, упорядочение работы с людьми, восстановление работы комсомольской организации. Но война продолжалась, Лубенцов стремился на фронт, требовал повестку в военкомате. Дали.
                Александр Григорьевич попал в 333-ю Перекоповскую дивизию в отдельную пулеметную роту вторым номером. С 34-килограммовой солдатской скаткой через плечо прошли по всей Украине, дощли до Румынии, встретились в бою с известной фашистской организацией «Железная гвардия». Разбили. Далее – город Джур-Джу, река Дунай, Болгария, город Руссы. По многим городам прошли уже без боев. Зашли на Шипкинский перевал. Вот где выплеснулась радость Победы: залпы, крики «Ура», песни. Мой собеседник неожиданно запел:

Хороша страна Болгария,
А Россия лучше всех.
               
                Понятно же, что такой тенор, замечательный и сейчас, не мог не быть замеченным. Позже был создан Армейский сводный ансамбль, затем хор в сто двадцать человек,  в  нём  был и Александр Лубенцов. Пели в Софии, во многих городах Румынии и позже - в Симферополе, прославляя солдата, «познавшего радость побед»  и подарившего эту радость многим странам.